Князь Горох Глава 17 часть 4

До стен нам оставалось лишь немного,
К воротам вскоре привела дорога,
А встретив молодёжную кампанию,
Решили мы спросить парней заранее,
Добраться как до постоялого двора,
Где собирались разместиться до утра.

При праздничном весёлом настроении,
Не возникало ни малейшего сомнения,
Что путников обычно угощают,
Домой всех без разбора приглашают,
— А может сразу примет нас правитель?
Я даже ведь не рядовой проситель.

— Ого, дык вы есмь значиться за князя!
Слетела с губ у заводилы фраза,
Пожав плечами: — Да за Юрия благого,
Сказал в ответ я, не заметив в том плохого,
С какого понта на ладони все плюют?
И в голове взорвались искры как салют.

Очнувшись и барахтаясь в сугробе,
Переживал я только о зазнобе,
Огромную, могучую девчонку,
Подростки, окружив как собачонки,
Мутузили, но каждый ниже ростом,
И с богатыркой справиться непросто.

Швыряла Лушка их невозмутимо,
Сама ж скалой незыблемой несокрушимой,
Стояла, а порой используя приёмы,
И отползали сразу умные до дома,
Упёртых же, она отобранной клюкой,
Дубасила: бац-бац – с копыт долой.

— Отлично! Школу видно! — оставалось похвалить,
Как-будто изначально должно всё так и быть,
Мол просто так случайно в сугробе полежал,
Поддался специально, ученицу проверял,
— Айда скорей разыскивать ближайшую корчму,
— Наплюй на дураков и эту кутерьму.

— Те юные дебилы-дебоширы,
— За воротник, как пить дать заложили,
— Собрали собутыльников ватагу,
— И опорожнили родительскую брагу,
— Ударил хмель в беспутную башку,
— Отправив шкодить, разгонять тоску.

Однако новая, галдящая толпа,
Когда навстречу, подозрительно сопя,
Из подворотни вышла окружила,
И первым делом невзначай спросила:
«За», наша пара или «против» князя?
Пришлось соврать, себя обезопася:

— Чертям собачьим нужен ваш сатрап,
— Головотяп, он жмот и косолап!
Переглянулись парни и обрадовались,
Вздохнули облегчённо мы, расслабились,
Но вдруг опять какой-то забияка,
Мне двинул в морду, завязалась драка.

На этот раз мой организм не отключился,
В сугробе правда также очутился,
Мадмуазель же не зевала, не плошала,
Прибегнув к самбо самых сильных раскидала,
Настойчивых дубинкой добивала,
Поднявшихся пинками отгоняла.

— Найти бы где на дураков управы?
Ворчал я, выбираясь из канавы,
— Чего-то здесь как видимо случилось,
— И население с ума сошло, взбесилось,
— Не просто так же хулиганы появились,
— На нашу голову безмозглые свалились?

— В другой раз надо будет промолчать,
— И про правителя совсем, не отвечать,
— Давай изображать прохожих туповатых,
— В проблемах княжеских никак не виноватых,
Молодка покосилась, так мол всё и есть,
Выпендриваться неча, в свинарник к свиньям лезть.

А вскоре третья группа подошла,
Присматриваться тоже начала.
— Гороховский соколик, властелин,
— Пожаловавши? Здравствуй, господин!
За хмыкал я и, стало интересно,
Откуда про инкогнито известно?

Однако этого болтливого братуху,
Свалила тотчас в яму оплеуха,
У Луши очевидно нервы сдали,
Она решила первой засандалить,
Уж если мол не избежать скандала,
Вруби сама, пока по тыкве не поймала.

Бойцы попались из неслабого десятка,
Пришлось Лукерье в свалке ох несладко,
Меня, пытавшегося защитить дивчину,
С горы столкнули на упавшего мужчину,
Его лицо вдруг стало мне знакомо,
Воспоминание причём весьма весомо.

— Десятник муромский ведь ты из здешней рати!
— Когда-то подвернувшийся некстати,
— Чуть-чуть не зарубили мы друг друга,
— По дурости от злости и испуга!
— Признал неужто, наши души, княже!
— Вставай, замёрзнешь, друже, не на пляже,

В то время не спеша, без остановки,
По-прежнему тянулась потасовка,
То амазонку зажимали, с ног сбивали,
Но вскоре ратники в сугробы отлетали,
Нам оставалось подниматься, отряхнуться,
На драчку глядя посудачить, ухмыльнуться

Бойцам полезно лишний раз размяться,
Померить силушку, поупражняться,
Хотела егоза учиться рьяно,
Противник должен не шпаной быть и не пьянью,
Считай по блату я ей услужил,
Искусных витязей нечаянно добыл.

— Соратник твой еси великий вой,
— Обаче, с двоицей не справится герой,
— Не заморил ся бы чрезмерно кабы?
— Само собой, чего ты ждёшь от бабы?
Недоумённо я пожал плечами,
— Но главное, не ратуют мечами.

Приятель рот открыл от удивления,
Не верив очевидно ни мгновения,
Хотя и хмыкает, от смеха фыркал,
Но взглядом сверлит дырку в богатырке,
Чтоб женщина была настолько сильной,
Должна родиться минимум двужильной!

Но вскоре словно по его заказу,
Свалилась лисья шапка с черноглазой,
Наружу выпустив длиннющую косу,
Девичий признак, драгоценность и красу,
Площадка тотчас будто осветилась,
А рукопашная мгновенно завершилась.

Борцы немедленно устроили братания,
Соплей кровавых вытирания, лобзания,
С чужими воинами Лушка обнималась,
А господина чмокнуть отказалась,
Ни разу даже взглядом не стрельнула,
Лишь наглым задом грубо отпихнула.

Ну почему так жизнь несправедлива,
Со мной голубушка неласкова, строптива?
За что же Вовке только гематомы,
А пряники проходят мимо дома?
Конечно я совсем не Казанова,
Но всё ж хороший, а она – корова!

Беседа с новыми друзьями завязалась,
Узнали мы, что группа собиралась,
Для настроения сейчас пивка пригубить,
Гулять, попутно «муромских» «голубить»,
Себя притом хоть там же проживали,
Ребята «княжескими» называли.

Ага, похоже нечто прояснилось!
Людишки, оказалось, разобщились,
Ряд граждан самодержца не признал,
Таким вот образом порою бунтовал,
Ведь в городе командовало вече,
А значит князю мол здесь делать неча.

К тому же третий тут игрок вмешался,
Посад булгарский у купцов образовался,
А через них приверженцы османские,
Пропагандировали веру мусульманскую,
Гоните де из Мурома священников,
Дружину, князя и других бездельников.

У иудеев тоже есть квартальчик,
В котором затевается скандальчик,
Где точно также движимы тщеславием,
Они бузили против князя с православием,
Распространялась пропаганда из речей,
Как встарь оставить у штурвала богачей.

Но к счастью не было большого столкновения,
Взаимного хватало уважения,
Единственно по праздникам – веселье,
Дрались лихие мужички с похмелья,
Попутно выясняя, кто удал,
И у соперников каков потенциал.

Но разговор перехватила балаболка,
Дурная непослушная девчонка,
Без спроса зачесала язычком,
Сказать точней – поганым помелом,
Случайно тотчас или специально,
Про миссию все выболтала тайны.

Бойцы пообещали промолчать,
Но мне осталось только лишь вздыхать:
— Прощай продуманная конспирация!
— Как пить дать ожидает провокация!
А если им наврать про поиски невесты?
В итоге версии объединились вместе.

Азартно принявшись девчат перечислять,
Мужчины стали чуть ли не орать,
Рассматривая все кандидатуры:
Не дура ль, личико, богатства и фигуру,
Порой десятник палец прижимал к губам,
И чуть потише делался бедлам.

В конце концов поторопил я Лушу,
Устав галдящих пустобрёхов слушать,
Они конечно просто так не отпустили,
Гурьбой на постоялый двор сопроводили,
Корчмарь все тонкости немедленно узнал,
Чтоб нас по высшему разряду принимал.

Был это Штирлица заслуженный провал,
Считай свои же застрелили наповал,
Хотя нашлись и добрые моменты:
Деликатесы от хозяев, комплименты,
Светлица чистая и свежее бельё,
Без очереди банное мытьё.

Понятно правда, что за каждую безделицу,
Заставит ухарь многократно раскошелиться,
Зато и князя кто-нибудь оповестит,
А завтра он нас в гости пригласит, –
Мечтал в перине я пуховой утопая,
А Лушка пусть на сене спит страдая.

***************************************
Ну вот, уважаемые, задуманное я выполнил всю главу зарифмовал. Ушло на это 2 недели. Получилась она в 4-х частях. Теперь буду думать, а стоит ли весь роман переписать рифмой?