8. Хроники Гагра. Пётр

Детям моим, и не только, посвящается. (И не только детям).

         "Пётр"
Начало 60-х. Город Гагра. Большой, старый, по хорошему взъерошенный двор. Много соседей. Много детворы. Жизнь- шумная. Чаще- дружная. Иногда не очень. Но всегда не скучная. Даже очень не скучная. Двор многонациональный.
     Но кто-то, видящий всё, решил, что жить надо веселей. И прислал в нашу семью нечто.
    Попал он в наше жилище доходяга- доходягой. Мы поняли, что это испытание нам прислали небеса.
  Такие слова как гуманизм, самоотверженность, забота о ближнем и много других хороших слов нам были ещё не знакомы. Не то, что-бы мы их совсем не слышали. Просто считали, что это не про нас.               
  Два пацана. Два брата. Год разница. Только познакомились со школой. Дворовая шпана. Да ещё и  братья. Вечная борьба за лидерство. Школьные учителя не авторитет.                Мама оказалась мудрей, чем мы думали. Мы жили бедно. Наверно,  даже очень. Два пацана и молодая мама. Постоянная забота молодой мамы-  как накормить  двух своих шалопаев. Да ещё и одеть. А на них всё горит. Да и сама? Было о чём ей переживать. Но , как я сейчас понимаю, не только это её заботило. Она на работе. Её мальчишек воспитывает улица. Как? А кто его знает. А ведь хочется , чтобы людьми выросли. И не плохими людьми.                В общем. Появилось в нашем доме нечто: безголосое, какое-то всё общипанное, грязное, с поломанной ногой, да ещё недавно вылупленное из яйца.
  Цыплёнок! Ищет маму. Ищет тепло. Не убегает. Тычится клювом в наши руки. Сам лезет в наши ладони. И просто- напросто просит любви и тепла.  И дрогнули наши суровые мужские сердца.
  Кто-бы мог подумать. Хмурые уличные воины познали любовь.  Любовь к ближнему. К живому.    
   Мы его обмыли. Мы его лечили. Спичка привязанная к ноге отлично заменила шину. Усиленное питание и наша любовь творили чудеса. Он уже через несколько дней, прихрамывая, носился по комнате, пытаясь взлететь на всё что было выше его головы. Выше его головы было всё, поэтому трепыхание его крылышек (а он думал,что это крылья) не прекращалось ни на миг. Он думал, что летает. Это дело ему нравилось. И доставал- же он нас. Он не отходил от нас с братом. Как я сейчас понимаю, он был уверен, что не он наша, а мы его собственность. Любимая, к тому же , собственность. И использовал он свою любимую собственность как хотел и  постоянно.
  Он не хотел быть без нас. Не мог и не хотел. Ему нужен был постоянный контакт.               
  Он, ещё с шиной на ноге, помогая себе куцыми крылышками, вскарабкивался на колени, забирался на плечи, заглядывал в глаза, ковырялся клювиком в ушах. И ласкался! До сих пор не пойму, как ему это удавалось. Но он ласкался. Как котёнок. И этим он нас совсем покорил. Мы и сами не хотели расставаться с ним ни на минуту. Мы вместе ели. Это вошло в обиход сразу и накрепко. Он наотрез отказывался кушать отдельно и где- то там в углу. Он с первого дня ел с нами за столом. Точней- на столе! Он ходил между нашими тарелками и клевал из них поочерёдно. Не дай Бог упустить что- то вкусненькое.                Он делал с нами уроки. Верней,  мешал их делать, чему мы были очень рады. Здесь даже мама не смогла справиться. Согнанный со стола, он уходил, опустив голову и свесив свои крылышки в угол и замирал там, всем своим видом выражая горе. Большое горе. Это надо было видеть. Этот цыплёнок был настоящим артистом. Большой Куриный Театр много потерял. Долго выдержать это не могла даже наша мама. Восстанавливалась куриная справедливость. Артист возвращался на стол. Мы усиленно делали вид, что заняты уроками, а эта маленькая хромая бестия скакала по столу между учебниками и тетрадками и свесив головёнку на бок, заглядывала в них. С ума сойти! Это надо было видеть! Эта шкода проверяла наши задания! Мы это знали точно.   Смех мы сдерживали с трудом. Знали, что мамино терпение не безгранично.               
 Спали мы тоже вместе. Цыпа и это отстоял. Сколько мама его ни гнала с нашей  постели, справиться с ним не могла. Он возвращался вновь и вновь. И спать укладывался между братом и мной.
  Битва была не очень долгой. Мама сдалась первой. Причин, я думаю, было несколько:- это и любовь к нам, и желание нас побаловать, и очарованность этим маленьким чудом.
   И не на последнем месте, я думаю, была его чистоплотность. С момента появления в нашем доме, это маленькое очарование не гадил! Ни на столе! Ни на наших тетрадках! Ни в нашей постели! У него было своё место! В углу! Жил он везде. А гадил только в углу!                Повторюсь. Жили мы не богато. О собаке, не дворовой, своей, могли только мечтать. И этот “орёл” заменил нам её. Заменил полностью. Мы были счастливы.
   Почти! Мы не могли поделиться своим счастьем с друзьями. Эти самые друзья нас и подняли- бы на смех. Двор был серьёзно- пацанским. И такие цыплячьи нежности там не только были не в ходу, о них там просто не слышали. В них не верили!               
   Проблему разрешил сам “цып.”(Имени у него ещё не было).                Был он безголосый и это нас устраивало. Жили как подпольщики. Не “палились”. До поры- до времени.                Но… Всё когда- то заканчивается. Или начинается?
   Как- то, впервые забравшись на подоконник, (и чего его туда понесло?) он увидел двор. Во дворе он увидел себе подобных и не только. Увидев двор, он понял, что мир огромен. Он безграничен!!!               
  Ему “снесло крышу!” Он заголосил! Впервые в жизни!    Это было не квохтанье и не кукарекание. Это был боевой клич! И его услышали все! Весь двор! Кому надо и кому не надо! Были вопросы. И с издёвкой. Но ответ, что мама откармливает к 1-у Мая курицу, устроил всех. К пище пацанва относилась с уважением. Думали о ней и добывали её постоянно. И не всегда законными способами. Поэтому к будущему “сациви” отнеслись с пониманием.                Но этот не дозревший “сациви”, подрастая, превращался в нахального, но красивого петушка. И требовал свободы. Той, которую видел за окном. А на подоконнике он теперь сидел часто.  Мы сдерживали его порывы как могли. И сколько могли. Он на нас здорово обижался. Обидевшись, он подходил к двери и подпрыгивая, пытался клювом прихватить дверной крючок. Но крючок не поддавался.               
 Что он возомнил о себе?! Я думаю, пернатый блефовал.                Решила наш спор мама. Она сказала, что он петух, он подрос, ему надо бывать на воздухе и общаться с себе подобными.
   Живность, как вы знаете, в нашем огромном дворе была. Но ,как потом оказалось, она, эта живность, ему нужна была не очень. Значит, свобода?               
  Мы выпустили его во двор. Куда было деться?! На свободу! Да только свобода, без нас с братом, ему была не очень- то и нужна. Он хотел во двор. Но во дворе этот молодой, уже здоровый, красно- зелёный петушок ходил за нами, как собачонка. Он игнорировал дворовую живность и людей. Он всё время тёрся у наших ног, растопырив  крылья, что-бы его почесали. И всё время просился на руки. Это был совсем не нормальный петух. Это был петух- щенок!               
  Дворовая братва- и старшие, и совсем ещё шпана, быстро раскусили, в чём дело. Ручные петухи в нашей среде были не приняты.               
  Ох и ржали они. Весь двор! Все! И пацаны! И девчонки! А смех девчонок пацанов ранит наповал. Было тяжко.               
  Смеялись, по моему, даже куры с собаками. В общем все! Но не долго!                Наш юный друг быстро сообразил, в чём дело. А сообразив- занялся воспитательской работой.               
  Ну и носился он по двору! Метеор!                Он разогнал всю шпану по домам. Всю живность по каким- то щелям. Двор вымер! Он кидался на всё, что движется, как матадор на быка. Он озверел! Обидели его семью!            
  Договориться с ним не- было ни- какой возможности. Его можно было только ликвидировать. Пойти на это не мог никто. Двор затих. Чего- то ожидая. Дождался.               
  Заинтригованный неестественной тишиной, во двор зашёл пёс с соседней улицы. Боец! В шрамах! Зачуханый и наглый. Безраздельный хозяин двух враждующих улиц. Зашёл, как к себе домой. Это была его ошибка.               
   Для нашего бойца авторитетов, вне семьи, не было. Он увидел новый объект для атаки. Протрубив свой боевой клич, петушок бросился вперёд. Взлетев, как коршун, он сверху бросился на пса. Вцепившись в холку пса когтями, он стал долбить его башку клювом. Это надо было видеть!               
  Я думаю, псу такое не снилось в самых диких снах.                Он замер. Затем затрясся. Взвыл и понёсся! Круг позора по двору. И молнией со двора. Петух- наездником на нём. Они унеслись, как воющее торнадо. Постепенно вой затих. Затихли и мы. И где теперь искать пернатого громилу?               
  Ожидание было  долгим. Собирались уже на поиски. Вдруг кто- то охнул. Раздались хлопки. Затем шквал аплодисментов.  Хлопали в ладоши все! В ворота, как ни в чём не бывало, входил наш “мушкетёр” со шпорами.               
  Овация была громовая! Ликовали все! Извечная вражда с соседней улицей закончилась нашей победой! Что сталось с псом, мы так и не узнали. Но видеть мы его, с тех пор, не видели.               
  Пацаны предложили мировую. Победитель её принял. Но на своих условиях:- во дворе  появился новый авторитет. И он требовал уважения к семье!                Мы были восстановлены в правах. И всё вернулось на круги своя. А жить во дворе стало гораздо интересней. Двор выиграл.               
  Вскоре наш петух обзавёлся именем. До этого он на имена не реагировал абсолютно. Но услышав кем- то случайно оброненное имя Пётр, он встрепенулся и заорал. Оно к нему прилепилось. Он на него отзывался. И только Пётр, а не Петя. Никаких сантиментов! Предыдущие имена он игнорировал полностью.                Теперь Пётр шёл на контакт со всеми. И с людьми, и с животными, и с пернатыми. Без агрессии. И сам ни кого не боялся. Его полюбили все! Но мы с братом должны были быть в зоне его видимости. Всегда! Нас он оберегал! Так. На всякий пожарный! Мы были его семьёй.               
   А очень скоро все убедились, что он не только боец, но и артист. Да какой!               
  Пётр любил дурачиться. С утра до ночи. Дрессировке поддавался легко. Только думается мне, что это он нас дрессировал. Инициатива шла от него.               
  Этот вчерашний матадор вытворял такое... Он танцуя ходил по жерди взад и вперёд. Взбегал по верёвочной лесенке на дерево и по команде слетал с него- планируя. Он по команде подавал голос (думая, что поёт). Его дикое сопрано было слышно должно- быть в России. Бегал с нами на перегонки и скакал через скакалку. Пытался играть в классики и в футбол.                На эти представления собиралась не только вся наша улица, но и соседняя, с которой мы ещё недавно враждовали. С ней заключили перемирие. Дворовая шпана отличалась особым благородством.                Это был серебряный век нашего двора!
   Если- бы в то время был интернет…
   А может и к лучшему, что его не было.               
                ---------------------
    Приближался  любимый праздник всех времён и народов. 1-е Мая!                Его любила вся страна. И наш двор тоже. Это было весело! Демонстрация! Шарики! Флаги! Музыка! Все нарядные!  И обязательно праздничный обед, переходящий в ужин. Иногда и в завтрак. Гуляли взрослые. Не страдали и мы.
   Накануне 1-го Мая, вечером, мама сказала, что не плохо было- бы к праздничному столу сделать “сациви”. Ожидаются гости.               
  Мы в ступоре! Даже Пётр затих!                “Сациви”- великолепное блюдо грузинской кухни. Делается оно из птицы! Птица в доме одна- Пётр! Больше никого! Мы это знали точно!               
  Мы прошептали:- Нет. И втроём ушли к себе. Мы не хотели ни говорить, ни дышать.      Как ты могла! Мама!                Позже мы узнали, что это была “проверка на вшивость”. “Сациви” уже готовилось. У соседки. На две семьи. Мы этого не знали. Не знал этого и Пётр. Тогда это было принято, совместная готовка. Двор был дружный, но не очень богатый.            
  Мы легли спать. Затихли. Мы страдали.  Разрабатывались планы побега втроём. Были ещё какие- то проекты, один рискованней другого. Пётр вёл себя непривычно тихо. А нас сморил сон.   
   За всех всё решил Пётр. Понимал он, очевидно, больше чем мы думали. А с юмором у пернатых не очень.               
  Как ему это удалось, не понимаю до сих пор. Утром мы обнаружили, что крючок на двери отброшен и дверь открыта. Раньше ему это не удавалось никогда. В ту ночь удалось.               
  Он ушёл, чтобы не искушать нас. Он знал, что с продуктами не густо. Про соседку не догадывался. И не мог понять своим птичьим умом, что друзей мы не едим ни в какой ситуации. Даже на первое Мая.               
  Он, добрая душа, подумал, что своим уходом спасает наши души. И мир в семье. Он знал, что мы сбежали- бы. Может и не далеко, но сбежали- бы точно.               
  И ушёл. Ушёл один. Ушёл в ночь. Спасая семью. Спасая дружбу. Спасая любовь. Спасая, как мог только он.                И унёс с собой наши разбитые сердца! И частицу детства!... 
Поиски всем двором ни к чему не привели.                ---------------------------------------               
   Впервые, на праздничную демонстрацию 1-го Мая, не вышли пацаны и девчонки нашего двора. Никто! Что- что, а чувство солидарности дворовым было известно.
  Но двор, с тех пор, стал дружней. Он как-то вдруг повзрослел.
Спасибо тебе, Пётр.
—---------------------------------
P. S. Прошло время. Мы выросли. И у нас появились свои дети. Они подрастают. И я, как и моя мама когда- то, очень хочу, чтобы они выросли людьми. Этот рассказ для них.