0101

…ЧТО НИ ГОВОРИ, НО ВСЕ ЖЕ ОСТАЕТСЯ ПАМЯТЬ; ЧТО НИ ГОВОРИ, А ЖАЛЬ НЕМНОГО ПРОШЛЫХ ЛЕТ…

    Наружный осмотр выявлению истинной причины смерти сорокапятилетней женщины не способствовал, так что мне пришлось проводить аутопсию Мануэлы Китинг и добрых четыре часа ковыряться в ее внутренностях, предварительно нацепив заляпанный кровью фартук, а лицо скрыв за плотной маской и хирургическими очками, защищающими слизистую глаз от попадания капель крови: один мой коллега из Мильборна, соблюдая все правила техники безопасности, не учел, что скопившаяся в определенных местах жидкость, еще не достаточно загустевшая, может выстрелить из надреза, а некоторые заболевания, передающиеся трансмиссивно, увы, излечиванию не поддаются и по сей день, заразился тяжелой формой рубиновируса от своего «клиента» и скончался, провалявшись несколько суток в коме, а поскольку отдавать концы столь нелепым образом в мои планы не входило, хотя смерти я не боялась и морально была готова к финалу, потому что, в отличие от большинства трусов, верящих в боженьку и отрицающих существование la mort, заменяя простое и емкое «death» расплывчатыми, сигнализирующими о скудоумии понятиями «отправился на тот свет» или «встретился с Создателем», считала глупым эскпировать от явлений неизбежных - таких, как старость, zum Beispiel, ведь, сколько бы пластических операций ты ни сделала, натянув морду на череп и заполнив абсолютно все морщины филлерами, обратно в свои семнадцать уже не вернешься: возраст выдаст элементарный запах, который у пожилых людей отдает кислинкой, когда как young people с хорошим здоровьем без парфюма благоухают феромонами, побуждающими притянуть к себе и заключить в объятия, посему, невзирая на приверженность к агностицизму, мне импонировали сибанцы и жители Южной Гомерики, восславлявшие госпожу Santa Muerte, поскольку в представлении дама-скелет, обряженная в цветастое платье, в отличие от Самого Главного не нуждалась и доказывала свою мощь ежечасно, ежеминутно, ежесекундно, обрывая жизни и низвергая все, что недавно дышало, двигалось, охваченное пустым беспокойством в пучину безмятежности и умиротворения.
    С детства обожавшая готические романы Густава Майринка, изобилирующие размышлениями о неизведанном и зачитывающаяся рассказами мастера ужасов Эдгара По, я ошеломила родителей, сообщив им в неполные восемь, что желаю не порхать по сцене сильфидой, освещаемая лучами прожекторов как моя сестренка Майя, не полететь исследовать космос (тривиальная мечтулька брата Гефестиона, так  и оставшаяся таковой) или заработать кучу бабла и построить дом на побережье океана (stupid baby dream of my second brother), а вспарывать трупы или расследовать убийства, но из-за того, что при поступлении в полицейскую академию в нашей стране требовался высший балл по математике, а я при любви к геометрии алгебру терпеть не могла, да и в реальности копы не сидели в засаде, попивая кофе и увлеченно обсуждая стратегию как в детективных сериалах, а протирали штаны в тесных кабинетиках, написывая отчеты и выслушивая трескотню пенсионерки, кота которой хулиганье облило зеленкой, выбор мой пал на медицинский колледж, окончив который я, благодаря протекции курирующей меня миссис Бойл, заведующей факультетом педиатрии и кадровому голоду, так как данная профессия не являлась престижной, уже в двадцать два стала сотрудницей морга при королевской больнице принцессы Августины и получала зарплату, позволившую снять апартаменты в фешенебельной высоточке and every morning наслаждаться расцвечивающим горизонт в оттенки розового и оранжевого солнцем - долькой лимонного мармелада, зависшего над серо-бежевой пеленой далекого пляжа, по которому (если немного напрячь зрение) сновали крошечные фигурки бегунов, практикующих йогу на свежем воздухе зожников-веганов, постящих в своих Тристаграмах унылую чушь, перемежающуюся с призывами прекратить поощрять убийство животных и заменить мясо соей, серфингистов с обгоревшими физиономиями и созвездиями пигментных пятен на спине, сигнализирующих о недовольстве регулярно подвергающейся облучению ультрафиолета кожи. Мать с отцом my choise всерьез не восприняли, полагая, что таким способом старшая дочь стремится привлечь их внимание или же, обуреваемая гормонами, бунтует против системы, but о серьезности моих намерений возвестил табель с положительными оценками за три года обучения и врученная мэром грамота как представительнице одаренной молодежи, а мистеру и миссис Эвенрайк оставалось смириться с тем фактом, что от their daughter будет нести сладковато-приторным smell of alcohol (спирт дезинфицирует руки лучше всяких антисептиков) и даже после сепарации за обеденным столом (family meal устраивался традиционно once a week) продолжит шутить о стояках у мертвецов и о том, как танатокосметолог восстанавливала face застреленного в трущобах наркомана, оказавшегося сыном владельца крупной компании, выдающей белесое нечто в пластиковых лоточках за кенгуриный фарш, на деле являющийся синтетической хренью, пользующейся спросом у бедняков, которые не в состоянии позволить себе говяжью вырезку за сто пятьдесят аодалийских таллеров, отличающихся от гомериканских цветом и отсутствием портретов президентов посередине (пятерка - малопримечательный Айзендмауэр, десятка - похотливый Гриндон, двадцатка - Трумэн, полтинник - обнаглевший республиканец Никсон, прославившийся тем, что установил прослушку в штабе своего соперника-демократа, а сотню, разумеется, украшал Дэнни Кляйнедди, обязанный большей частью популярности своей очаровательной супруге Шэрон, считающейся эталоном женственности и элегантности даже спустя несколько десятилетий с момента ее кончины). Father, всегда отличавшийся добродушием, не корил меня за подробные ответы на вопрос «как дела на работе?», а вот sister, трепетная лань, визжала, что мои откровения отбивают у нее аппетит, и maman, наблюдая, как Майя отодвигает от себя тарелку, закатывала глаза и молча уносила фаршированную индейку, бросив через плечо, что если проголодается - пойдет на кухню, отрежет кусок и съест его в гордом одиночестве, так что весьма топорные попытки самого младшего члена нашей семьи прогнуть всех под себя успехом не увенчались: Гильермо и Сидни не выделяли никого, одаривали любовью и добротой и приемыша Карлитоса, усыновленного после того, как his mother, укушенная клещом, умерла от энцефалита, когда ему минуло пять, а через год его папашу, мистера Д’Амато сожрала подплывшая к берегу акула, и поскольку близких родственников у малыша не имелось, мои предки, хотевшие большую семью, забрали ребенка из приюта, так как были единственными друзьями бесшабашных Даррена и Кайи и не желали оставаться равнодушными к чужой беде, тем более что хотевшая присвоить себе все имущество сироты предприимчивая старая карга, похитив бедолагу, заперла его в чулане и заставляла молиться Самому Главному, едва не нанеся урон хрупкой психике мальчугана, не оправившегося post mortem самых близких людей.
    Судя по жировым валикам на животе, колоннообразным конечностям, целлюлиту и тусклым волосам, мадам Китинг за питанием не следила, а коричневато-желтые зубы сигнализировали о злоупотреблении курением и пристрастию к кофеиносодержащим напиткам, посему я даже не удивилась, достав из брюшной полости буквально пожелтевшую из-за накопленного аммиака печень, отравившую brain и вызвавшую энцефалопатию - необратимый синдром нарушений деятельности мозга, приводящий к летальному исходу вследствии дисфункции гепатоцитов. Необязательно вскрывать черепную коробку и извлекать отвечающий за мышление орган, чтобы указать в заключении cause of death, that’s why, вернув на место грудину, я несколькими грубыми стежками соединила края разреза, предварительно запечатав в пакетик фрагмент of lover для микроскопии, которая, without doubts, подтвердит мой диагноз, перетащила труп на каталку и, пыхтя от натуги, выгрузила в морозильную камеру, не особо заботясь о том, чтобы мертвячка выглядела эстетично; мой сослуживец Нильс Руссель, прежде чем приступить к вскрытию, спрашивал у «пациентов» разрешения потревожить их покой и вел себя так, будто перед ним living person, однако мне, циничной и жестокой твари, подобная манерность казалась напрасной тратой сил, к тому же я, в отличие от высоченного мужчины развитой мускулатурой не обладала and every fucking time рисковала надорвать спину, таская дохляков и ругалась с санитарами, ежели те привозили не относительно легких тинейджеров, а дородных дам и мужиков с пузом как у женщины на последних сроках беременности, не гнушалась звать на подмогу выходящих покурить лентяев, уставших ставить укольчики и ассистировать хирургам, поэтому заведующий моргом Брюс Марсден может сколько угодно отчитывать меня в отсутствии почтения к почившим, я, блин, не стану сюсюкаться с мертвецами так, словно душам, покинувшим оболочку и бродящим призраками средь живых (коль ghosts - не плод дивных фантазий) есть дело до медленно разлагающейся плоти, которую либо сожрут черви, либо трансформирует в горстку пепла безжалостный огонь.
    Тщательно вытерев пальцы, я полюбовалась на свежий маникюр (cherry-red отлично сочетался с бордовой помадой и подходил по характеру, ибо nowadays bitches and femmes fatales заявляли о себе с помощью ярких оттенков) и, усевшись за стол в своем кабинете, заполнила форму, вертя ручку с колпачком, украшенным помпоном between palms и не особо спеша на перерыв: как правило, перекусывать я предпочитала прямо здесь, чтобы не тратить время на прогулку вдоль авеню, раздумывая над тем, в каком ресторане пообедать, к тому же необходимость взаимодействовать с незнакомцами меня не прельщала, а обижать учтивых официантов покерфейсом было бы нечестно, посему я закупалась кокосовыми печеньками, аль готовила простой, но сытный салат и трапезничала, включая на полную громкость легендарного Джо Дассена, знакомя утративших способность слышать аодалийцев, покрывающихся инеем за стенкой с поистине бессмертным шансоном, и клянусь, меня не напрягало то, что я поглощаю пищу в нескольких шагах от прозекторской, потому что, поверьте, особого ущерба дохляк нанести не способен, если только вы не засунете в его утробу кисть, не обтянутую перчаткой, и вирусы, по-прежнему жизнеспособные, проникнут внутрь через крошечный порез, не спровоцируют у вас лихорадку или понизят иммунитет, так что пестрящие ванильными цитатками паблики на просторах «Хейсбука» не так уж и ошибаются, сообщая, что бояться нужно живых, поскольку они гораздо опаснее обездвиженных молчаливой госпожой La Mort corps, особенно если учесть, что, согласно статистике, каждый десятый в мире является психопатом, априори не склонным к сопереживанию, и поскольку сей недуг чаще всего проявляется как один из вариантов антисоциального расстройства личности, я со своей тягой игнорировать всех и поступать как заблагорассудится, вероятно, представляю danger for people, однако именно сниженная эмпатия благоприятствует роду моей деятельности, и я убеждена, что среди кромсающих пораженные опухолью органы, как и среди прозекторов полно латентных маньяков, сумевших обуздать свою страсть, направить ее в нужное русло. Мне, since childhood выпестовывающей в себе такие качества как усидчивость, терпение, наблюдательность, хладнокровие и отсутствие брезгливости, уже тогда было понятно, что по стопам батюшки, являющимся знаменитым режиссером Лотта Эвенрайк не устремится и хорошей домохозяйкой, умеющей выпекать кенгурятину в нежнейшем сливочно-чесночном соусе сделаться ей также не дано, но белой вороной я себя не чувствовала во-первых по причине тотального безразличия ко мнению members of family, а во-вторых, все, кроме эгоцентричной Майи поддержали my decision, а папуля неоднократно просил проконсультировать его друзей, занимающихся разработкой антологии ужасов для стримингового сервиса, базирующегося в Долливуде, и я с удовольствием давала интервью нескладному, застенчивому пареньку, картавому, с грустными как у заколотого теленка очами, восторгавшимся моей непоколебимостью, как будто отсутствие причиндалов между ног автоматически предоставляло мне карт-бланш визжать точно резаная при виде спешащего по своим делам паука, коих в наших краях водится с избытком, а любое отклонение от нормы следовало воспринимать как нечто изумительное.
    Созвонившись со специалистом по микроскопии и озвучив свои наблюдения, я, поручив одному из интернов доставить образцы в лабораторию, любопытства ради вбила в окошко поисковика имя толстомордой клиенточки и, перейдя по ссылке на аккаунт, где отрекомендовавшаяся в «шапке» тренеркой по сценической речи и ораторскому мастерству особа выкладывала фотографии сомнительного качества и активно лайкала беззастенчиво-льстивые комментарии «совсем не изменилась, роднулька» и «I thought you’re teenager», хотя, будем честны, обрюзгшая дамочка с поплывшим вниз овалом лица и весьма четкими носогубными складками существенно отличалась от юной прелестницы с отсканированного полароидного снимка, но Мануэла, со свойственным большинству fear тешила себя иллюзиями, что выглядит для своего возраста потрясающе, обжиралась жаренной картошечкой из «Макдональдса», запивая его сладкой газировкой и в конечном счете загремела в больницу, скончалась в приемном отделении, не дождавшись помощи и теперь тусовалась в рефрижераторе, пока ее супруг, убитый горем, заказывает гроб и, рыдая, листает альбомы, дабы решить, какое изображение, увеличенное до масштабов плаката в черной траурной кайме украсит алтарь в католическом соборе, где соберутся скорбящие, чтобы возложить полчища вонючих лилий near the coffin и отправиться на тризну, шепотом переговариваясь со знакомыми и выражая пропитанные фальшью соболезнования свежеиспеченному вдовцу. В молодости - тупо отрицать очевидное - сеньорочка Китинг была изумительно прекрасной: выразительные синие глазищи, роскошные блондинистые кудри, тонкий нос, полудужья бровей, придающие лицу интересное выражение и, вероятно, избалованная комплиментами мужчин, она, возомнив, что beauty сохранится навсегда, а года над ней не властны, запустила свое здоровье до такой степени, что даже моя бабушка по отцовской линии, ехидная дряхлая карга, смолящая крепкие папиросы и ругающаяся матом, рядом с this woman смотрелась бы девчонкой, потому что фастфудом не увлекалась, поедая на завтрак тарелку сваренной на воде овсянки, а подскочившее давление лечила зеленым чиндайским чаем, а не притупляющими боль препаратами, и я, выслушивая на день рождения пожелания скорей выйти замуж, родить сопливых ублюдков и не высыпаться ночами, дежуря у колыбельки, мысленно надеялась, что старая стерва склеит ласты хотя бы в следующем году, и мне не придется бормотать в трубку стационарного телефона совиное «угу» под аккомпанемент грюзой шипящей со своего дивана матери, знающей, что я нахожусь буквально на грани того, чтобы, не сдерживаясь, послать grandma в пешее эротическое, наплевав на разницу в возрасте, не предоставляющего ей прав указывать мне как жить, являйся она хоть канцлером Хелльмании, хоть премьер-министром Великой Бриттании, хоть выжившей после холокоста еврейкой или доблестным солдатом, прошедшим огонь, воду и медные трубы. Nobody, кроме самой Лотты Эвенрайк не должен поучать меня, оправдывая свой менторский тон наличием у него якобы бесценного опыта, который for me может оказаться бесполезным, поэтому даже если я и жалела о том, что похоронила в прошлом и терзалась желанием вколоть себе нелегальный медикамент, вызывающий амнезию, дабы забыть все хреновое и начать vida с чистого листа - просто потому, что дурной мозг de temps en temps окатывал меня ледяной волной гадких воспоминаний, не достойных растрачивания ресурсов, провоцировал вспышки раздражения, because мертвецы, чьи тела уже давно стали пристанищем для насекомых и скукожились под слоем почвы на кладбище, являются во снах, словно магнитом влекомые к подсознанию, мазохистично отковыривающему сургучные печати со стопки старых писем без указанного на конверте адресата с отправителем и наслаждающемуся фантомной болью так, как вдыхает воздух самоубийца, в последний момент передумавший и вынырнувший на поверхность, однако ни умоляющий пощадить его шепот мистера Керома, ни истерически звенящий вопль его невесты Дафны не пошатнули мою несгибаемость, воспринимаемые гнусным писком назойливого комаришки, прихлопнуть которого попросту лень, и ты, перевернувшись на другой бок, накрываешься одеялом и засыпаешь, великодушно разрешая насекомому и дальше носиться по комнате, а не остаться расплющенным хлестким шлепком слоговым значком из корейского алфавита на ладони или обоях.