0202

…НЕ ИЩИ МЕНЯ, ПРОПАВШУЮ БЕЗ ВЕСТИ; РАЗМИНУЛИСЬ МЫ С ТОБОЙ НЕ ЕДИНОЖДЫ…

    Солнце начало клониться к закату, заметно удлинились тени шелестящих за окном деревьев, отбрасываемые на заставленный всякой всячиной подоконник, и я понадеялась уйти засветло и побродить по парку, слушая тарахтение волнистых попугайчиков, стайками перелетающих от одного эвкалипта к другому, но Вульф Борден с иезуитской улыбочкой на морщинистых губах, просунув в щель между створкой и рамой свою косматую голову, возвестил о только что привезенном «поцыэнтике», и поскольку смена Русселя начиналась в шесть, а некропсию следовало провести в ближайшие минуты, мне пришлось выскакивать в коридор, набрасывая на плечи халат, и когда молоденький санитар, малодушно отводя взор от завернутого в черный полиэтилен тела, покатил гремящую колесами каталку по щербатому кафелю, устилающему пол, я, пробежавшись взглядом по наспех заполненной анкете, напомнила мужчине, подрабатывающему водителем «неотложки», что восьмидесятикилограммового бугая я перетаскивать на оцинкованный стол не собираюсь, так что им придется остаться в морге и подсобить мне, пока я разрежу одежду. Мистер Борден, давно привыкший к подобным требованиям, цокнув языком, скрылся в раздевалке, а обливающийся холодным потом юнец, позеленев от ужаса, прошептал, что пришлет своего напарника и, высоко вскидывая колени, помчался к выходу, будто доставленный только что мертвец гнался за ним с намерением вонзить острый прут в ухо и, подобно зомбакам из дешманских хорроров, с чавканьем оторвать конечность и приняться за дробление черепушки осколком кирпича с целью полакомиться тем, что по легендам, является основным источником энергии для оживших трупаков. Подивившись, какого хера этот слабонервный осел подался в медперсонал, я, собравшись с мыслями, вошла в анатомический театр, и мое настроение подскочило до стратосферы, как только я увидела босую ногу с колечками на кривых пальцах и, утихомирив радостно подпрыгивающее сердце, с маской индифферентности on my face вооружилась ножницами и избавила покойника от мятых шорт, дорогущих трусов и полупрозрачной белой майки, стараясь не смотреть выше линии плеч, чтобы не пуститься в пляс при Вульфе и подсобляющем ему Бертольде, придерживающих молодого человека на левом боку, пока я расстегивала застежку массивной цепочки, продетой сквозь пирсинг на загривке и вынимала серьги из мочки правого уха. Сгорая от нетерпения, я, благодарно кивнув помощникам, попросила покинуть помещение и впервые за все время, что трудилась патологоанатомом, нарушила правило не взаимодействовать с dead people так, словно они могут мне ответить и, проведя ладонью по спутанным волосам Арми Кайлена Харпера, всучившего-таки свою гнилую душонку мифической Эрешкигаль, пророкотала, не скрывая радости от того, что мы наконец встретились:
    - Ну здравствуй, сучонок. Ты же помнишь, что я обещала расквитаться с тобой за то, что ты сотворил с моим, пусть и неродным, но братом?
    Мне, разумеется, не нужно было исследовать внутренние органы подонка, чтобы установить точную причину смерти, однако никто не должен узнать, что я знакома с this fellow, особенно сейчас, пока ведется следствие, и полицейские опрашивают всех знакомых мерзопакостного потаскушонка, опоганившего vita Карлитоса, влюбившегося в него и по этой причине едва не воссоединившегося со своими покойными родителями в Иркалле. Признаться, поначалу я пребывала в раздражении, когда в возрасте шести лет Гильермо и Сидни, собрав нас за big table, предупредили, что со дня на день в нашем доме на Мэйсон-авеню появится мальчик, который хоть и носит фамилию Д’Амато, станет полноценным членом of our family, а поскольку он на целый год старше меня, мы все обязаны слушаться new brother, если parents решат отправиться в кинотеатр и накажут приемышу проследить за тем, чтобы мы заранее собрали свои ранцы, почистили зубы, не таскали конфет из вазы и легли в десять, как только канал «3X3» завершит трансляцию многосерийного мультика про акуленка Туруру, разыскивающего своего друга кальмара Холо, раздавленного неуклюжим китом Бэрлингом в начале первого сезона. Father, поздний и единственный ребенок, всегда завидовал своим приятелям из многодетных семей, и моя матушка, родившая троих, сокрушалась, что гинеколог запретила ей беременеть после того, как семимесячную Майю достали из чрева миссис Эвенрайк посредством кесарева сечения и удалили пораженные кистой фаллопиевы трубы вместе с яичниками и огорошили известием, что даже если подсадить размороженную, уже оплодотворенную яйцеклетку и прописать курс гормонов, mamasha рискует умереть от кровопотери, поэтому сложившиеся обстоятельства предки восприняли как благословение судьбы и поставили в комнате четырехгодовалого Гефестиона еще одну кровать и, освободив половину шкафа, дабы hermano nuevo мог с комфортом расположиться в нашем двухэтажном коттедже с небольшим палисадником, где стараньями приходящего дважды в месяц гарденмэна цвели уродливые калеаны, напоминающие распятых на шесте утят: очертания клюва, вытянутой головки и крошечных крыльев потрясали своей реалистичностью, и я часто сидела на крылечке, имаджинируя, что птенчики всамделишные, и вот-вот затрепыхаются, засучат перепончатыми лапками, запищат в мольбе избавить их от жуткой участи.
    Я, вне всяческих сомнений, возненавидела Карлитоса at first sight, безумно ревновала к нему и предков, и беспечных брата с сестрой, просящих его построить шалаш в гостиной из одеял и прочитать сборник индейских легенд и даже сбежала со школы и поселилась в заброшенном особняке, решив, что стану гордой и одинокой бродяжкой, раз мне нашли на замену болвана, безропотно выполняющего все наставления старших и не капризничающего, когда Сидни, вооружившись утюжком, выпрямляла жесткие кудряшки приемного сына, чтобы как следует их прочесать и оформить в аккуратный пучок на затылке. Самое неприятное заключалось, to my mind, в том, что Д’Амато внешне был очень похож на Гильермо: те же светло-каштановые локоны (правда, у папы они не вились настолько буйно), голубые глаза, маленький рот и ямочки на щеках, и некоторые соседи распускали отвратительные слухи, что elder son на самом деле является отпрыском моего батюшки и его девушки, с которой он встречался до того, как остепениться и сделать предложение новой избраннице, и я по малолетству верила в этот бред, хотя миссис Эвенрайк неоднократно рассказывала мне, что они с Ги были знакомы с детского сада и стали друг для друга первыми партнерами по сексу, но сплетни, источником которых считали сеньориту Каррейра, старую деву, воспитывающую одиннадцать бездомных собак, гадящих где попало и визгливо лающих на издевательски скрежещущих кукабар, обожающих по утрам распевать свои дикие песни, восседая на телеантеннах и позволяющих взять себя в руки и потискать, в брачный период издающих ввергающее в панику «хьо-хьо-хьо» утробным баском, словно врата в Ад разверзлись, и оттуда вылетели заточенные давным-давно демоны, ликующие вновь обретенной свободе и жаждущие отомстить ангелам за миллионы лет страданий, оказали губительное влияние на неразумную пока еще Лотту, и мне мерещилась ложь в каждой фразе предателей, применяющих к баламутке приторно-снисходительную тональность. Обнаружили меня на вторые сутки после побега остроухие хелльманские овчарки, натренированные находить людей по запаху, и по возвращении домой я, недовольная тем, что мой ультиматум «я или он» parents проигнорировали и даже не сочли нужным отчитать заставившую их поволноваться негодницу, и только перейдя в пятый класс я, случайно заставшая Карлитоса забившимся в угол беседки и со всхлипом прижимающего к тощей груди какую-то тряпку (впоследствии выяснилось, что  это платье Кайи), я осознала, что this boy ненависти не заслуживает хотя бы потому, что освободил меня от обязанностей старшего ребенка, испытал немало горя и достоин уважения за свою доброту и стремление угодить опекунам, старающимся сделать все, чтобы son of their friends чувствовал себя в безопасности и не вырос дегенератом, торгующим собственным телом и спускающим всю зарплату на азартные игры и алкоголь, и парадокс заключался в нашем довольно резком сближении по мере взросления, когда выяснилось, что мы одинаково смотрим на те или иные вещи, и я попросила прощение за свое неадекватное поведение в детстве и, получив в ответ happy smile, не удержалась и обняла парня, хотя тактильностью не отличалась и обычно бесилась, если предки слюнявили мой лоб влажными губами.
    Начитавшаяся низкосортных порнографических романов, выходящих из-под пера недолюбленных тетенек, реализующих свои фантазии в текстовом документе mother громко шепталась с daddy о запретных чувствах, интерпретировав мои с Карлитосом переглядывания на свой лад, и только когда тот сделал каминг-аут, объявив о принадлежности к ЛГБТ-сообществу, предки прекратили дурацкие своднические игры, переключив внимание на Гефестиона, скачавшего гигабайты adult movies в жанре БДСМ и купивший на свою первую зарплату намордник для человека. В восемнадцать рассудительный, ответственный, читающий философские трактаты юноша слетел с катушек, втюрившись в отморозка, промышляющего минетами на трассе и упивающегося зависимостью от пагубно сказывающихся на психическом здоровье веществ. Развратив моего брата, твердившего, что влюбляться следует в person с богатым внутренним миром, Арми, манипулируя утратившим рассудок тинейджером, то клянясь в верности, то изменяя с первым встречным в припаркованном на обочине внедорожнике, довел hermano до срыва, и глотнувшего антифриз Д’Амато откачав, принудительно отправили в психиатрическую лечебницу, где он пробыл вплоть до совершеннолетия и теперь обретался в доставшейся по наследству квартире, поддерживая шаткое душевное равновесие антидепрессантами и вздрагивая от любого шороха. Майя и Фести, с которыми он нянчился, предпочли сделать вид, что brother’s problems их не касаются, Сидни и Гильермо поддерживали приемного сына финансово, поскольку никто в городе не хотел связываться с тем, кто не контролирует себя и без транквилизаторов превращается в неадеквата, расцарапывающего собственную кожу, that’s why после продолжительной беседы с умывающимся слезами Карлитосом, убежденным, что Харпер рано или поздно придет за ним и опять лишит покоя, я, уже имеющая опыт избавления от неугодных, крепко сжала в ладонях подрагивающие кулаки того, кто в старших классах решал за меня заданные на дом примеры по тригонометрии, поклялась, что верну Д’Амато человеческий облик любой ценой и слово свое сдержала: fellow, по вине которого мой брат едва не погиб, скончался от передоза, потому что позавчера я, переодевшись курьером, проникла в дом, где снимал комнату этот засранец и вколола убойную дозу синтетического героина, приобретенного за такие бабки, что теперь мне придется месяца полтора питаться овощами и фруктами, потому что натуральное мясо я себе позволить смогу только когда на карточку переведут гонорар за октябрь.
    Я даже не попыталась успокоить свою совесть thoughts, что Арми в любом случае сторчался б, и я просто ускорила события, - меня переполняла злость на подонка, посмевшего разбить corazon светлого мальчика с лучезарной улыбкой и, более того, взять в долг money, откладываемые Карлитосом на колледж, потратить их на «колеса» и не вернуть ни копейки. Мне было важно дать brother уверенность в том, что его обидчик отныне не сумеет причинить ему ни моральных, ни физических страданий, посему экзекуция заняла от силы десять секунд: толкнув неплотно затворенную дверь, я прокралась к кровати, на которой ничком распластался злостный правонарушитель, не понесший наказания за свои преступления и, воткнув иглу в вену на сгибе локтя, надавила на поршень и вложила пустой шприц в пальцы спящего Харпера. Я отлично помнила, что шлюшонок ведет ночной образ жизни и вплоть до наступления сумерек дрыхнет, чтобы next night отправиться тусить и флиртовать с богатенькими мажорами и не сомневалась в успехе своего замысла, готовая на худой конец нанять отчаявшегося головореза, если что-то помешает мне довести начатое до конца, однако удача, they say, благоволит наглецам, и я, незамеченной выскочив на крыльцо, оседлала велосипед и, сделав несколько кругов по центру, избавилась от одежды (облить бейсболку и брюки маслом, поджечь и смешать пепел с грунтом в овраге) и вернула тайком одолженное транспортное средство господину Болконски, эмигрировавшему из Эвропы пенсионеру, проживающему на третьем этаже и выговаривающему «have a nice day» с жутким акцентом, поздравила себя с тем, что совершила первое убийство спустя три года после того, как сучка Хауленд, попавшая в тюрьму по ложному обвинению, была отравлена по моей просьбе криминальным авторитетом, младший брат которого воспылал ко мне страстью, и я наконец разлучила Красса с его ненаглядной, чтобы спустя полгода он вышиб себе мозги на заднем сидении своего авто посредством охотничьего ружья, и хотя мою причастность к смерти этих двух судьи, ведай они about love triangle, сочли бы косвенной, я отдавала себе отчет, что доведение до суицида и озвучивание ухмыляющемуся бритоголовому детине заказ и инъекция раствора, вызывающего синдром угнетения нервной системы с последующей остановкой сердечной мышцы вещи неравнозначные, but my heart грела мысль, что Карлитос, узнав о кончине своего любовника, поправится, сдаст наконец вступительные экзамены в колледж и повстречает того, кто примет его безо всяких «if», that’s why если гибель мистера Керома и Дафны оставила отпечаток in my mind, Army’s death поспособствовала поднятию настроения и возникновению улыбки on my lips.
    Сделав несколько фотографий выпотрошенного покойника на смартфон, я, отложив гаджет, приступила к выполнению обязанностей, насвистывая «et si tu n’existais pas» и, управившись за рекордные полтора часа, поприветствовала с шумом уронившего стул Нильса и перед тем, как asked him to help me move dead boy into the refrigerator, раздвинула веки мертвого наркомана и, смакуя охватившее меня торжество, отметила, что расширенные зрачки и поблекшая радужка не сильно изменили Харпера, - при жизни он, обкурившись марихуаной, заваливался in our living room, дабы развалиться на софе, пока Д’Амато прихорашивался для свидания, выглядел точно так же: сальные пряди, безвкусная татуировка на левом предплечье, тоннели в щеках и вымазанные неоново-зеленой тушью ресницы. Я до сих пор задавалась вопросом, как my brother, рассуждающий о приоритете интеллекта над внешностью, мог слететь с катушек из-за смазливого потаскушонка, путающего артикли и употребляющего «а» там, где правила гомериканского языка требовали постановки конкретного «the», но видимо, amor конфликтует с законами элементарной логики, и моя одержимость Крассом тому доказательство, так что не мне упрекать hermano в том, что он забыл о своих принципах, купился на сладкие речи Арми и опасался, что этот парень нагрянет к нему снова, потребует пять тысяч на браслетик или коньяк и принудит к сексу, воспринимая «get out» как «добейся меня». Не удержавшись, я влепила почившему молодому человеку смачную оплеуху, and his empty head с грохотом проехалась затылком по металлической поверхности стола. Сполоснув заляпанные кровью инструменты, швырнула в урну одноразовые перчатки, послала воздушный поцелуй перемещающему нарочито небрежно зашитый труп в морозильную камеру сослуживцу и, наскоро разобравшись с отчетом, напомнила Русселю отнести микроскопистам на второй этаж фрагменты внутренних органов и расписаться за меня в ведомости. Поднявшись по довольно отвесным ступенькам, я миновала внутренний дворик и, замедлив шаг, пожалела, что так и не научилась курить, потому что right now мне не помешало бы расслабиться, прежде чем навестить Карлитоса и продемонстрировать снимки, никоим образом не выдав кипящие inside магмой эмоции. Brother лучше считать, что his angry lover скончался от естественных причин and, I wanted to believe, аодалийские копы недостаточно въедливые, чтобы разбираться в том, как именно отбросил копыта чувак с низкой социальной ответственностью, когда в Тандерре ежечасно происходит десяток ограблений, изнасилований и убийств, по сравнению с которыми загнувшийся от передоза Харпер - пустяк, не стоящий ни миликванта усилий бравых блюстителей порядка.