Правда и ложь внешнего

"Верхние" и "нижние" - это деление по признаку религиозности. Но надо иное слово-термин здесь употреблять. Не "религиозность", а шире. Собственного религиозность, она того же поля ягода. И вот всё это "поле" мне хорошо бы когда-нибудь обозначать каким-то уже отдельным термином.


Это про некую приверженность не содержанию, но обложке. Не сущности, но существованию. Это про то, как люди ведутся на то, на что их ловят и ведут.
Та толпа народа, которая поверила, что король не голый, она ведь искренна была.
Это интереснейшее явление. Я вижу его тотально во всём. Оно-то и "роби фигли", говоря по-польски, человеку и человечеству суждение по внешности.

Но суждение по внешности суждению по внешности рознь.
Вот бы эту самую рознь и зацепить, различить-обозначить.
Именно по внешности суждение и спасает. И так же, суждением по внешности, называется и противоположное явление-процесс. Когда внешность обманывает. А в первом случае, наоборот, внешность, как говорят, не врёт.

Вот говорят же "язык тела", мол. А он ведь двояк, этот самый язык. На нём писано и то, что хотят, чтоб вы поняли, и то, что, как говорится, "не скроешь". Но получается, что первое как раз и желает скрыть второе.


Это как у Ахмадуллиной:
Всему дана двойная честь
Быть тем и тем:
Предмет бывает
Тем, что он в самом деле есть,
И тем, что он напоминает.

Но тут и "напоминание" это самое, оно двояко. Именно через напоминание истина и откроется, через явление соответствие формы своему содержанию. Так что подобное содержание делает и подобные формы.
Но нанести на поверхность нужные линии-знаки - и вот вам то же воздействие через ассоциации.
Небось, Голый Король шествовал на глазах у толпы, источая соответствующие знаки - мол, вот, я какой. И народ эти знаки считывал: вот, мол, он какой - полагал. А параллельно и иные знаки сверкали - те, что Король тот скрыть не умел. А они так же известны толпе, как и знаки противоположные. Но одни подлинные, другие наносные.

Вот именно: подлинность - это про одно, а наносность эти самые знаки всякие - это про другое.

Но вот архитектура. Живя вроде как в Москве, я только что вроде как из Питера. Уж я-то знаю про фасады.
И вот наносные орнаменты и решают судьбу этой песни. Вроде бы наносное, но почему дух-атмосфера подлинности? Потому что внутри орнаментики этой скульптурность сияет. А скульптурность - разве про подлинность?

Когда я обустраиваю себе интерьер, я разве не искусственно себе музыку его создаю? Я-то не меняюсь, но вот поработал-поубирался - и иное на душе. Неужели чистота и простор - это форма, а содержание - подвиг моих трудовых усилий по уборке? Нет же. Само по себе оно работает - когда чисто и светло.

Но я представил себе чужое "чисто и светло" и сделалось противно. Всё-таки содержание всегда наружу прёт сквозь любую форму.
Обманываться или не обманываться - вот, где источник.
А форма, она всё отражает, как есть. Всё дело лишь в смотрящем, насколько он заморочен собственной его ложью.
Вы врёте если своей формой, собираете, значит, урожай поклонников, именно на эту вашу ложь и ведущихся.
Вы сами-то (то есть, я сам-то) по чему именно голоден? По этим ли людям, которые на ложь собируемы?
Моя задача проста: внутренняя ложь как объект прополки. Чтоб оставалась лишь правда.