Суматоха вокруг сома

Суматоха  вокруг  сома
А ведь эта история могла бы и не произойти. Если не было б ...........
Ну, что заедем к Гаюкам? Обратился Геннадий Николаевич к Николаю Петровичу - водителю и его начальнику, сидящему рядом. Посмотрим на уровень воды в Дарье. Всё-таки две недели не были. Вода, наверняка, упала ещё больше. Нет, по-моему, не стоит, мы и так сегодня задержались. Вот завтра и поедем на утряночку: всё равно нам у себя нечего будет делать. Этот ответ удовлетворил Геннадия Николаевича. Тем более потому, что сидящий справа от водителя пассажир, решил не вмешиваться в разговор. А почему сегодня нет Георгия Степановича. Вроде он тоже рвался в поездку. Это спрашивал уже я и у всех вместе. Его трудно понять. По слухам он в середине недели уже приезжал сюда. Что он здесь делал, сейчас и никто не скажет. Кот, гуляющий сам по себе. Это вступил в разговор Сергей Иванович - тот самый молчаливый пассажир с переднего сиденья. Этот Жора Степанович, когда у него много свободного времени, он просто невыносим: опять пристал ко мне - отдай ему верхний этаж, да отдай. Мало ему того, что уже у меня отхватил. Шиш, ему! Все сочувственно промолчали. Вот, наконец, впереди уже видна ограда, за которой наш долгожданный вагончик. Ждут ли нас? Вопрос не праздный: если ворота открыты, значит, ждут. Хорошая примета. Сегодня повезло. С началом пока всё в порядке. До темноты еще часа полтора. Успеем поставить парочку сетей. В четвёрке, которая прибыла сегодня, сетями займутся двое, это Николай Петрович и я. Я на вёслах, Колян на моторе и на постановке сетей. С вёслами я вроде справляюсь неплохо. А вот ставить сети, увы, это не для меня. И, каждый раз, я представляю, как я их ставлю, как я в них запутываюсь. Наваждение какое-то. Так что сиди на вёслах, и даже не мечтай. Это я о себе. Вернувшись назад уже в сумерках, мы обратили внимание на второй, знакомый нам автомобиль. О, Жорик прикатил! Но Георгий Степаныч привёз с собой и Алишера. Полный комплект.

И шум внутри, именно такой, который я и ожидал. Я же тебе ещё в прошлый раз говорил - там берег ни к чёрту не годится. Жижа глинистая. А ты, наверное, думаешь, что поставить серьёзный перетяг, тем более на сома, дело пустяковое? Да и вместо нормальных колов у тебя, наверняка, первые попавшие сухие палки.  Вот тебе и результат. Жорик защищался - а на другой стороне плотный песок. Завтра посмотрим, продолжил Сергей Иванович. И, наверняка, в песке остался огрызок твоей второй сухой палки. Значит, всё-таки сом всё это сотворил, не унимался Жорик. Может сом. А может кто и пострашнее - «обезьян» прямоходящий, например. Так это, значит, ты был здесь в середине недели. А я подумал, кто же другой мог выпить у нас всю водку. Коляну никогда не нравились подобные финты. А ты посмотри у себя в изголовье. Я, наоборот, её туда спрятал от своего этого ... и Жорик чертыхнулся. Так какого хрена ты его постоянно возишь с собой. Это родственничек мой, почти месяц он у меня гостит. Я его специально вывез сюда в середине недели, чтобы сегодня избавить вас от его присутствия. Ещё за столом мы просидели не менее часа. Было, что вспомнить, было, что обсудить. Но пора и на боковую, вставать завтра рано. К Гаюкам мы попали с первыми лучами солнца. Ворота были открыты настежь. Предусмотрительные ребята. Минут через пять мы уже были на берегу Сыр-Дарьи. Машина с Жориком и Алишером тоже увязалась за нами, хотя они решили провести это утро со спиннингом, сплавляясь на лодке от нашего вагончика вниз по Шурузяку. Уж больно хотелось Жорику разобраться со своим перетягом, который он поставил несколько дней назад и который бесследно исчез.

Сергей Иванович оказался прав: на ближнем берегу небольшого залива, что находился с правой стороны от наших обычных мест рыбалки, обнаружили в песке кусок обломанного сухого кола. Ну что, видишь? Это результат твоей работы. Но это и не о чём ещё не говорит. Защищался Георгий Степанович. Всё равно не ясно, сделал ли это сом или какой-нибудь мерзавец. Что верно то верно, подвёл итог Сергей Иванович. Всё просто. Если сделал это сом, то ему не позавидуешь: погибнет бедняга. А ты так и этак остался ни с чем. Разговор окончен, и машина со спиннингистами развернулась и укатила. Так вот о какой снасти говорил мне Жора в начале недели. Хвастался крючками, которые ему сделали на заказ. И Колян, обвешавшись своим не маленьким рыболовным скарбом, вновь поспешил вниз. Его место оставалось всегда за ним. Правее от него и сразу против спуска с места стоянки машин расположился Сергей Иванович с неизменным зонтиком над креслом, И, пожалуй, по расположению этого места оно было самым лучшим в обозримой части берега. Ещё дальше слева от блестящих и многочисленных удилищ Коляна, скромно приютился Геннадий Николаевич, которому эта рыбалка, мне так показалось, была абсолютно «до лампочки». Как, впрочем, и мне. К настоящей классической поплавочной и донной рыбалке я так и не пришёл. Для этого необходимо какое-то природное влечение и выдержка. У меня их не было. Блеснить, это моё. Ставить «корейские», это дважды моё. По результатам и по простоте снастей, скорее, по их примитивности, этот метод и нашёл своего почитателя во мне. Пусть так и будет. Я не против. Вот и теперь, наладив спиннинг, я решил немного потренировать свои ослабевшие за три недели мускулы. Простите, остатки мускул. Забросы мне понравились: есть ещё порох в пороховнице. На том конце снасти показался жерех размером с килограмчик. Для начала сойдёт. Не сошёл, а сойдёт - разные вещи. Хватит жонглировать словами, пора за дело. Я стал менять блёсны. Прошёл за упавшее дерево, я никогда туда не заходил. Вернулся, и продолжал бросать. Наконец, это мне поднадоело. Ну разве так мы когда-то рыбачили. На моторной лодке три километра вверх, три километра вниз. Выбирай места, якорись и работай. Хочешь, плыви по течению. Хочешь бросать, бросай. А хочешь охладить горячие ладони, вот тебе за бортом и вода, возможно и та, которая недавно была ледником на поднебесной высоте. Всё, решил я, десять забросов, и «сматываю удочки». Надоело.

Первый же заброс принёс что-то похожее на мусор. Ну вот, началось, взорвалось что-то внутри. Дай спокойно докидать эту десятку! И только на седьмом случился следующий зацеп за что-то очень и очень непонятное. Как будто это «что-то» повисло на тройнике и с тройником вместе опускалось, когда я ослаблял леску. Что за чертовщина? Мои попытки освободиться от этого ни к чему не приводили. Я уже стал применять силу, леска, аж зазвенела. И вдруг, на какое-то мгновенье я почувствовал еле уловимое движение. А может быть, показалось. И я уже насильно потянул леску, наматывая её на катушку. Вдруг натяжка ослабла. И на свет появился какой-то шнур, за который и был зацеплен, и крепко зацеплен, мой тройник. И вот я уже держу этот шнур в своей руке. Шнур не был покрыт никаким илом или чем-либо подобным, он был чистеньким, будто его только что опустили в воду. Неужели, это перетяг нашего Жорика, вот это «фокус». Я постепенно стал вытягивать шнур из воды. Показался первый поводок с крючком. Я вновь почувствовал какое-то движение шнура. Это было уже серьёзно. Не оставалось ещё и упустить такую добычу. А в голове моей начали сами по себе крутиться винтики. Жорик умел и постоянно занимался какими-то розыгрышами. И я захотел что-то подобное разыграть в его адрес. Со мной Жорик поступил как-то мягко. Подбросил пару пустых стеклянных бутылок мне в спальник, когда мы отдыхали на Чарваке. Так пустячок и неостроумно. Свербило у него тогда, вероятно. Где не скажу. Вот и выбрал жертву. Простим ему это.

Я стал вытягивать ту сторону шнура, которая не давала «признаков жизни». Надо бы зацепить этот конец за что-то надёжное. И тут же недалеко обнаружил кусок ствола какого-то дерева, идущего из-под земли. Техника безопасности должна сработать. Теперь начинаю тянуть за шнур с той стороны, где эти признаки проявились. События не тороплю. И тут впервые посмотрел в сторону рыбаков. Виден был лишь Геннадий Николаевич и то со стороны спины. Отлично. Я ожидал сомёнка, за которого не было бы стыдно, но появилась такая соминая пасть, что справиться самому мне представлялось невозможным. Нет, мы ловили сомов и значительно крупнее. Но здесь я был один и пока не хотел «обнародовать» свою возможную добычу. Винтики в моей голове завертелись с бешенной скоростью. Всё, делаем так: я полностью освобождаю перетяг (если у меня получится это сделать), заарканиваю сома своим шнуром, он должен быть в моей сумке. Надёжно прячу перетяг.  Только в конце надо обязательно как-то ухитриться и засунуть тройник моего спиннинга далеко в пасть этого чудовища. Чудовище, не чудовище, но килограммов пятьдесят или даже шестьдесят, наверняка, в нём есть. Уж поверьте мне. И я приступил к выполнению своего плана. Сом был смирным. Объяснять причину этого я думаю не стоит. И хорошо, что большой крючок, на который он попался, не проделал, как это обычно бывает, дырку в его челюсти. Так что моя версия может сойти за правду. Заарканил я его достаточно легко. Вынуть большой крючок из пасти тоже удалось, на диво, довольно просто. И теперь осталось всунуть в глотку сома тройник. С этим у меня долго не получалось. Но всё-таки есть результат. Прицепив тройничок на конец длинной палочки, я, наконец-то, смог засунуть тройник вместе с блесной глубоко в глотку. И так, что тройника и блесны видно не было. Из пасти торчал обрывок лески с моего спиннинга. Даю вам экскурс в историю: Когда мы вдвоём вытаскивали стокилограммового сома, я, заглянув ему в пасть, и впервые, и пока единственный раз в своей жизни, увидел как шнур поводка выходил из самой глотки «зверя». Так вот: аркан из своего толстого шнура я надёжно закрепил на том же куске ствола, выходящего из-под земли, а весь жорикин перетяг надёжно спрятал в своей сумке. Можно торжествовать победу. Фальсификация удалась. Фальсификатору слава!

А что делать с перетягом Георгия Степановича, это мы придумаем позже. Время у нас вагон и маленький вагончик. Наш вагончик. Где не так давно Жорик разыграл нашего Николая Петровича, нашего дорогого Коляна. И пока сом приходит в себя после мало-гуманных манипуляций с ним, я расскажу вам, как это было. Приехав в очередной раз на рыбалку на Калгансыр, мы встретили живущего здесь с семьёй смотрителя территории Гайрата. И он поведал нам, что в наше отсутствие в вагончик заползла змея и Гайрат увидел её лежащей на подушке нашего Коляна. Сообщение было ещё то! Выкинуть змею из вагончика Гайрату удалось. А как она могла проникнуть сюда, оставим за скобками. Но оно впечатлило конечно всех, а Николая Петровича в первую очередь. Теперь представьте себе следующее: Коляна в вагончике нет, Жорик хватает какой-то шнур и, откинув покрывало на коляновской постели, выкладывает его ползущей змеёй на простынях, и возвращает покрывало на место. Конец шнура выводит в переднюю. Как происходила экзекуция я свидетелем не был, но я не успел подняться на крыльцо, как из распахнутой двери выскакивает Геннадий Николаевич и кроме смеха его лицо ничего и не излучает, и ни одного слова так и не сумело вылететь из его рта, кроме вставной челюсти. Но это же мелочь. И лишь потом рассказали, как высоко подпрыгнул наш бедный Колян. Если бы в этот момент Николай Петрович убил этого Жору Степановича, его бы, наверняка, оправдали. Мне так кажется.

Ну, так что ж, надо выходить в люди. Последний осмотр всего, что меня окружает. Нельзя допустить ни одной ошибки. Захватив свою сумку, спиннинг и килограммового жереха, который грустно висел у меня на кукане, я отправляюсь к рыбакам. Подходя к Колиной выставке снастей, я громко прошу помочь мне вытащить блесну из сома. Такая классная блесна. А что же ты сома не притащил? Это уже Колян выёживается. Да вот в этом и всё дело: один ни за что не дотащу рыбку. Мужики, я не шучу. Геннадий Николаевич, ну сходи: у меня клюёт. И Геннадий Николаевич нехотя поплёлся вслед за мной. Мне показалось, что на ходу он досматривал какой-то скучный фильм. Ну и где твой гигант. А вы потяните вон за тот шнурок. Смелее, я и сам его боюсь. Геннадий Николаевич похоже, наконец, проснулся. Двумя руками взялся за шнур и поднял его, показалась громадная голова и он тут же бросил шнур. Мне самому показалось, что голова сома стала ещё больше. Что это было? Вот это и было то, о чём я вас обоих и попросил. Мне нужна моя блесна, которую заглотило это чудище. А из пасти торчит кусок моей лески, а на другом её конце - блесна. И сейчас не понятно? Ладно, ближе к делу. Мы и втроём этого сома к машине не поднимем. Нужно звать молодых ребят сверху. Пойдём к Сергею Ивановичу, пусть он пошлёт Колю за ребятами. Другого не дано. Это как же ты поднял его к самому берегу? Если б я знал сам, как это произошло.   
               
Этого сома мы превратили в копчёный деликатес. Половину его передали Георгию Степановичу: у него через пару недель намечалось празднование первого стоящего юбилея - шестидесятилетия со дня появления на свет. Отмечали этот праздник в одном из лучших ресторанов Ташкента. Перед каждым из гостей со всем прочим на столе стояла маленькая хрустальная розетка и в ней красиво расположился кусочек копчёной сомятины. От рыбаков и охотников юбиляров неизменно поздравлял Сергей Иванович. Зная это заранее, я передал ему в качестве дополнительного подарка от нашей компании картонный муляж сома, который я соорудил не без помощи моего младшего внука. Внутрь этого комичного сомёнка я вложил аккуратно сложенный уже известный перетяг, перевязанный розовой лентой с бантиком. Произнеся коронный спич, Сергей Иванович передаёт юбиляру подарки. И тот сразу обращает своё внимание на сомёнка. В каждом из нас живёт ребёнок, но не каждый об этом догадывается. И первым делом, уже шестидесятилетний, Георгий Степанович обращает внимание на сомёнка и вскрывает картонный муляж. Из него вываливается зелёный шнур, утыканный большим количеством гигантских крючков. Кратковременное замешательство. И юбиляр заговорил. Дорогие гости, у каждого из вас на столе лежит кусочек копчёного сома. Этот сом весом в восемьдесят килограмм был пойман вот на этот мой перетяг и помог мне в этом мой дорогой друг Виталий. Спасибо тебе, дружище! Меня застольники заставили встать. Я, конечно же встал, и торжественно поднял руку. Лицемер хренов. Это я, опять, о себе.   
Послесловие:      
Ещё несколько раз и сообща и в одиночку мы пытались и так и этак разыграть Жорика, но он выскальзывал из наших рук, и «убегал» от нас как змееголов по мокрой траве.