Просто хороший

Он — в полном здравии, размеренно живущий —
и в пятьдесят ещё, как добрый молодец, распахнут миру,
мерному труду и чудотворному добру. Он статен, моложав, и будто солнце лучит ввысь его гладь-пятачок на
темечке от выпавших волос, приветливо бодрит тебя его
благостный взгляд.
Он пред тобой стоит, как дерево, врастая в землю
корневищем, подпитан как-то светом изнутри, тепло
на собеседника струят его прищуренные от приятности
общения глаза. Под сенью его кроны — к тебе явленного
интереса — уютное пристанище находит твоя не зачёсанная в ирокез душа.
Ещё он весь насыщен сельским умиротворением.
И не кичлив, ведь просто служит медицине главврачом.
И напрямую понимать готов он каждого простолюдина,
быть прежде человеком важно, остальное — вторсырьё.
Высокоросл, плечист он и соборен, шагает, гордо
созерцая матушки Сибири красоту, подмигивает у околицы танцующей берёзке, приостанавливаясь, чтобы
уступить дорогу по делам спешащему ежу.
Порядочный супруг, выказывая честь как таковому
браку, он невзначай о милушке-супруге умолчит, но
рад-радёхонек двум уже взрослым дочам, дворовым
фонарём им вслед глядит. Ох, хороши дивчины, первая — гибка, плакуча ива, вторая ровно красная с горчинушкой рябина. Разъехались. Не за горами время,
когда их чудо-говорок услышит папа, сидя у крыльца
достроенного к их приезду дома. А без него за них
ответственность несёт Судьба, хранит Всевышний молодое племя.
Не беспредельно он умён, по существу — с вкраплением практицизма. Подался как-то в город за деньгой
крутой, у власти отделения встал и одурачен был химерой, меж ним и частной медициной не сложился лейтмотив. Бежал он от притворства, закулисных игр, махнув попутно на карьеру, жаль было только подопечный
коллектив.
А в целом он живёт себе, не сатанея. О людях думает
вслед за собой. А коль на вечеринке лишнего вберёт,
то ему даже море станет по колено. Мордашку симпатичную он взором позовёт, по круглой попке смачной
мыслью, как рукой, пройдёт, восторженно причмокнет:
«Ой какая! Да их же много — эта, та, другая!», затем,
теряя ориентир, пойдёт избавиться от лишнего в сортир.
И вскоре протрезвеет.
Он одарён любовью к пациентам. Поэтому к нему не
«зарастёт народная тропа». Сейчас врачует он с благословения Бога, и трудовые дни несутся на ура. Толковый
лекарь белозубо улыбнётся, прогонит хворь простой
таблеткой, ясным словом и касанием руки. И сам со
страждущим как будто возродится, укутав его в лоскуток своей возвышенной души.
И.Летящая