Сидоров, будь человеком!

(повесть для детей 10-17 лет)

1 часть
Это очень важно – собраться с духом и рассказать о себе правду! А правда заключается в том, что единого мнения обо мне, как о человеке, ни у кого из моих близких нет. Поэтому я совсем запутался! Близкий друг Тимур говорит, что я – надёжный товарищ, и он пошёл бы со мной в разведку. Мама говорит, что я – весь в отца, такой же бесшабашный и импульсивный. Моя классная руководительница, Алёна Петровна, считает меня способным, но ленивым. Раньше с Тимуром мы сидели за одной партой, но Алёна Петровна нас рассадила, потому что мы постоянно разговаривали и мешали вести урок.
- Что поделаешь, переходный возраст, - вздыхает моя мама. – с Кешей совсем нет никакого сладу!
Почему мама назвала меня таким «попугайским» именем, для меня и сейчас загадка. «Кеша» - ещё ничего, но «Иннокентий» - ни в какие ворота! Слишком длинно и вычурно. Хотя, Википедия утверждает, что в переводе с латинского это имя означает «чистый, непорочный».
- Я посадила вашего сына с отличницей Мариной. Так будет лучше для всех, и мне спокойнее.
Алёна Петровна говорит это тоном, не терпящим возражений, слегка прищурив серые, с подведёнными чёрными стрелками, глаза. Ей очень подходит это имя! Она действительно похожа на Алёнушку из сказки – нежный овал лица, пепельно-русые волосы, широко распахнутые выразительные глаза. Наша классная руководительница очень хорошая, справедливая, и это правда! Но из непонятного чувства протеста я каждый раз придумываю мелкие шалости. Вероятно, для того, чтобы проверить чувство выдержки и самообладания.
- Сидоров, что происходит? - Алёна Петровна хмурит красивые выщипанные брови. – Тебе не стыдно?
- А чего опять Сидоров?
Моя фамилия «Сидоров», но, мне кажется, мама не подумала, когда дала мне интеллигентное имя, которое совсем никак не вяжется с простецкой фамилией.
- А кто натёр доску маслом? И теперь мел совсем не пишет.
- Это не я, Алёна Петровна.
Я стараюсь придать голосу искренность, но, видимо, переигрываю, потому что слышу собственную фальшь. Тимур крутит пальцем у виска. Маринка, соседка по парте, демонстративно от меня отодвигается. Маринка – очень красивая девочка! Она хорошо учится, но у неё, как у любой красивой девчонки, есть два недостатка – она капризная и слишком жеманная. В свои тринадцать лет она знает все хитрости женского обольщения: умеет наивно хлопать длинными ресницами, говорить нежным полушёпотом, когда ей что-то от меня нужно, и принимать красивую, как у балерины, стойку возле доски. Поэтому Маринку я часто называю «Мальвинкой», но она не обижается. Мне кажется, ей даже приятно.
- Какой же ты всё-таки Сидоров! – Маринка многозначительно закатывает глаза.
- А какой - такой? Даже любопытно. Для меня очень важно знать – что я за человек? Потому что оценить себя очень трудно, практически невозможно.
- Иногда ты просто невыносим!
- Знаешь, ты не оригинальна. А можно поподробнее, мне действительно интересно!
- Ну, шумный.
- А ещё?
- Шкодливый.
- А ещё?
- Выдумщик и фантазёр. В общем, совсем не такой, как твой друг Тимур.
Тут Маринка совершенно права!
Тимур – спокойный и воспитанный мальчишка. У него тёмные вьющиеся волосы, смуглая кожа, а взгляд карих глаз такой, как будто он постоянно чему-то удивляется.  Я, в отличие от своего друга, полноват, порывист и импульсивен. Не люблю скуку и однообразие, поэтому постоянно придумываю новые приколы и развлечения. Например, устроить дворовый заезд на велосипедах, или в Новогоднюю ночь взорвать петарду прямо в подъезде, чтобы напугать жильцов, или…
- Твою энергию, Сидоров, хорошо бы направить в нужное русло, тогда, думаю, из тебя мог бы получиться толк, - Алёна Петровна смотрит на меня как-то обречённо-укоризненно и качает головой.
– Ребята, урок окончен, всем – «до свидания»!
Она складывает в стопку наши тетради, берёт классный журнал и, красиво цокая каблучками, покидает класс.
Грохочут отодвигаемые стулья, словно цикады, стрекочут замки ранцев, шуршат пакеты – все торопятся домой. Я выглядываю в окно... Апрель в нашем приморском городе – самое красиво время года! Нежными розовыми соцветиями покрылось персиковое дерево в школьном саду. Вскоре, следом за персиком, оглушая округу ароматом, распустится акация. Молодая трава такая яркая и блестящая, что кажется не настоящей, а нарисованной. Моё сердце бьётся толчками, радостно и беззаботно. Я поворачиваю к Маринке улыбающееся лицо:
- А хочешь, вместе пойдём домой?
Маринка живёт всего в одном квартале от меня.
- Ещё чего! – гордо отвечает Маринка-Мальвинка и делает шаг в направлении к двери.
- Ах, так!
Повинуясь импульсу, я молнией взлетаю на подоконник и открываю настежь створки окна.
- Сидоров, не дури! – жалобно пискнула Маринка.
- Кешка, слезай! – испуганно крикнул Тимур.
- Ура! Я нашёл самый короткий путь домой!
С этими словами я бросил рюкзак на траву и сиганул со второго этажа следом за ним. Что я хотел доказать своим поступком? И кому? Наверное, в первую очередь, Маринке! Мне кажется, ей нравится Артём из параллельного класса. А мне очень не нравится, что ей нравится Артём, а не я! А во-вторых, я хотел доказать сам себе, что не трус…


Помню, после того памятного случая, когда я натёр школьную доску растительным маслом, маму вызвали в школу.
- К сожалению, Иннокентий растёт без отца. Видимо, ему не хватает сильной мужской руки, - выговаривала Алёна Петровна расстроенной маме. - Ну, и возраст опасный - пубертатный период.
- Чёртова дюжина – тринадцать лет, - вздохнула мама. – Ох, и получит Кешка сегодня по первое число!
И меня на долгих три дня лишили интернета…

Приземлился я на газон, можно сказать, не совсем удачно – сильно отбил пятки. Я кое-как встал, отряхнул брюки и взглянул вверх – у окна столпилось несколько одноклассников.
- Ты цел? – дрожащим голосом спросила Маринка.
- Подожди, Кеш, я сейчас к тебе спущусь! – пообещал Тимур.
- Всё нормально, товарищи! Аттракцион окончен, - я выдавил из себя улыбку, закинул ранец на плечо и поплёлся к воротам.
- Клоун! – со злостью бросила вслед Маринка.

Дома ждала жестокая взбучка…
Маме уже сообщили о моём прыжке, и она, стараясь подбирать выражения, обрушила на меня праведный гнев.
- Сын! Ты достаточно взрослый человек, и способен отвечать за свои поступки. Объясни, пожалуйста, для чего ты это сделал? Мне постоянно приходится за тебя краснеть. Ты же мог сломать ноги… Ну, что ты молчишь?
- Ну, я хотел проверить.
- Что именно проверить?
- Смогу прыгнуть или нет.
- По-моему, ты чего-то не договариваешь. А ты не подумал, что тем самым подвёл и меня, и Алёну Петровну?
- Нет, не подумал.
- Вот именно! Обещай, что больше не будешь так поступать.
- Ну, допустим, не буду.
- Не «допустим», а дай слово мужчины. Не смей так больше, слышишь?
Мамино лицо исказила некрасивая гримаса. Вообще, мама у меня – вполне себе ничего! Пышные каштановые волосы, выразительные карие глаза, стройная, как у девушки, фигура. Конечно, я знал, что доставляю матери кучу проблем и неприятностей, но ничего не мог с собой поделать.
- Весь в отца! – любила она повторять в такие минуты.
По рассказам матери, отец ушёл от нас к другой женщине, когда мне было всего полтора года.

- Сын, ты совсем меня не жалеешь, - горько сказала мама и в её глазах заблестели слёзы.
- А ты меня жалеешь? – вырвался  вдруг у меня отчаянный возглас. Наконец-то я решился сказать матери то, что давно мучило и рвалось наружу.
- Кеша, что ты имеешь ввиду? – она взглянула на меня как-то беззащитно и недоумённо.
- Да видел я тебя с твоим хахалем! И не один раз. Ясно? И не ври мне! Нам что, плохо вдвоём? – воскликнул я, чуть не плача, и оттолкнул её руки.
- Видел? Где? – мамино лицо пошло красными пятнами.
- В сквере видел, как вы обнимались, и возле подъезда тоже. Мне не нужен отчим, понятно?!
- Кеша…
- Что «Кеша»? Зачем тебе нужен этот кретин? Ты что, замуж собралась?
- Всё ясно, - мама попыталась меня обнять, но я увернулся.
- Сын, я давно хотела тебе сказать, что Саша – приличный человек, и мне очень нравится. Теперь я знаю истинные причины твоего поведения – ты ревнуешь! Я понимаю, это с твоей стороны своеобразный протест. И все твои неблаговидные поступки – из чувства обиды и досады.
- Мне не нужен никакой отчим, так и знай!
Во мне, как в вулкане, кипели самые разные чувства – злость и обида на мать, жалость к самому себе и, что там скрывать – ревность. Я закрылся у себя в комнате и долго держал глухую оборону. На все мамины попытки и шаги к примирению я отвечал молчанием. Иногда молчание бывает красноречивее всяких слов…

Ближе к вечеру позвонил Тимур:
- Кеш, ты как? Влетело за прыжок из окна?
- Всё нормально.
- Завтра в школу придёшь? Алёна Петровна сказала, что вам с матерью нужно явиться к директору. Тут знаешь, какой кипиш поднялся?! Ты теперь на всю школу – знаменитость.
- Ладно, Тимур, я пошёл домашку делать. Пока!
Я зачем-то соврал другу, что всё нормально. Где-то внутри неприятно защемило под ложечкой. Я представил, как мы с матерью стоим в кабинете директора Николая Михайловича, и он стыдит нас в присутствии Алёны Петровны и всего учительского состава. А ещё представил, как Мальвина после уроков возвращается домой в сопровождении отличника Артёма, и он, словно верный пёс, тащит Маринкин рюкзак. А Маринка смотрит на него точно такими глазами, как моя мама смотрела на дядю Сашу.
Конечно, в глубине души, я сожалел о совершённом поступке, но исправить что-либо уже не было никакой возможности. Уснул я, судя по всему, далеко за полночь…

Внезапно, утром следующего дня моя проблема вдруг померкла перед другой, более неприятной, если не сказать «страшной»,  новостью. Не зря моя мама любит повторять: «Всё познаётся в сравнении!» 
- Кеша, открой немедленно! -  Мама громко барабанила в дверь моей комнаты, что вовсе было для неё не свойственно.
Спросонья я не сразу понял, чего от меня хотят.
- Кеша, город дронами бомбят! Просыпайся!
- Бомбят город?
- Да! Только что сообщили в новостях.
Конечно, я знал, что идёт война, или, как ещё говорят – «Специальная Военная Операция». У троих моих одноклассников отцы ушли на фронт добровольцами. Но я даже представить себе не мог, что война доберётся до нашего городка!  До родного Приморска, где я родился и вырос, и который очень люблю. Некоторые одноклассники, в том числе, Тимур мечтают после окончания школы уехать в большой город, поступить в институты и техникумы. А мне другой город не нужен - совсем! Уютные мощёные улочки, скверы и парки с фонтанами, клумбы цветущих тюльпанов и благоухающих роз – о чём ещё можно мечтать? И ещё одно, немаловажное обстоятельство - до моря рукой подать! Во время сильного шторма я слышу его утробное рычание. Я люблю этот воздух, пропахший рыбой и йодом, пёструю толпу счастливых отдыхающих, горы спелых фруктов на местном рынке. Я изучил каждый его уголок, каждую подворотню, каждую трещину на асфальте… В конце концов, здесь живёт моя мама. На кого я её оставлю?.. Нет, не могу поверить в то, что мой город бомбят!
- Сын, завтрак на столе. К директору сходим завтра, я сама позвоню Алёне Петровне, а сегодня можешь отлежаться. Мне срочно нужно явиться на работу.
Последнее время мама работала диспетчером в Пожарной части города.
- Ма, а что взорвали?
- Помнишь склад на окраине города? Сейчас на работе узнаю все подробности. Ох, боюсь, это только начало.
- А погибшие есть?
- К сожалению, есть. Погиб сторож.
В голосе матери я услышал нескрываемую тревогу. Мне стало не по себе.
Без желания я проглотил завтрак и, несмотря на обещание остаться дома, отправился в школу. По хмурым лицам одноклассников сразу понял, что все в курсе случившегося. Поддавшись общему настроению, я не шутил, как обычно, а скромно просидел все уроки. После окончания последнего урока пришла Алёна Петровна и объявила о внеплановом проведении классного часа. Сначала она коснулась происшествия с моим непосредственным участием. Я стоял у школьной доски и, если честно, боялся посмотреть одноклассникам в глаза. Мне вдруг стало невыносимо стыдно. Я ощутил, как вспотели ладони, а рубашка прилипла к телу.
- Сидоров, ну что ты молчишь? Ты хотя бы понимаешь, что мы, учителя, за всех вас в ответе!
В глазах Алёны Петровны я увидел неприкрытую обиду.
- Извините, я больше так не буду, - выдавил я из себя с большим трудом.
Класс выдохнул с облегчением.
- Хорошо, Иннокентий, садись на место.
Алёна Петровна поправила растрепавшиеся волосы:
- А сейчас, ребята, поговорим о происшествии городского масштаба. Два вражеских беспилотника беспрепятственно проникли за черту города и взорвали склад. Есть пострадавшие – погиб сторож. Вы уже взрослые люди, полноправные граждане своей страны. Некоторые из вас скоро получат паспорт. И вы должны понимать, что на войне – как на войне. И может случиться всякое!..
Алёна Петровна долго рассказывала про осторожность и технику безопасности, призывала быть бдительными, помогать друг другу и поддерживать любыми способами в это непростое для всех время. Она говорила долго и подробно, приводила примеры, и каждый из нас отчётливо понимал и ощущал, что именно сегодня повзрослел окончательно. И я – в том числе…


2 часть
Из школы мы вышли вчетвером: я, Тимур и одноклассники двойняшки – Митька и Витька Сураевы. Различить их, порой, просто невозможно! Оба конопатые, юркие, с копной непослушных медно-рыжих волос. Старший Сураев, пару месяцев назад, ушёл добровольцем на фронт.
- Отец пишет? – спросил я между делом.
- Пишет, - хором отозвались братья.
- Иногда звонит, но не часто, - вздохнул Митяй.
- И что говорит?
- Да ничего особенного. Говорит, что всё нормально.
- Только мамка часто ночами плачет. Я сам слышал, - добавил Витёк.
- А моего отца по состоянию здоровья не взяли, - подал голос Тимур. – Может, и к лучшему.
Я промолчал, но в глубине души почувствовал то ли зависть, то ли досаду. У каждого из пацанов был отец! У меня, конечно, тоже был, но какой-то виртуальный. Конечно, каждый месяц отец исправно присылал алименты, но больше о нём я ничего не знал. Бабушка Оля, мамина мама, которая жила неподалёку, в небольшом посёлке, любила повторять:
- Куда ты, Наташка, глядела? Предупреждала тебя, а ты не слухала! Охламон тебе попался, а не мужик.
«Наташка» - это моя мама. А мне всё равно интересно хоть одним глазом взглянуть на родного отца! Посмотреть ему прямо в лицо и спросить:
- Отец, на кого ты нас с мамкой променял?
Видимо, из-за большого чувства обиды мать сожгла или припрятала в долгий ящик наши общие с отцом фотографии…

В дверях подъезда я столкнулся с соседкой - тётей Галей. Мы живём с тётей Галей на одной лестничной площадке, дверь в дверь. Иногда, когда мама на дежурстве, тётя Галя за мной присматривает. Она, по природе своей, очень полная, смуглая, чернявая. И очень добрая! Соседка частенько балует меня вкусной домашней выпечкой – то пампушками, то оладьями, то пирогами. Разговаривает тётя Галя певуче и с небольшим приятным акцентом, потому что по национальности – украинка, родом откуда-то из-под Харькова. Всегда весёлая и жизнерадостная, сегодня она выглядит расстроенной и больной.
- Здрасьте, тёть Галь!
- Добридень, Кеша. Яки дела в школе?
- Уже лучше! А у вас?
- Худо мне, сэрдэнько болит.
- Вы заболели?
- Можно и так сказати. Кабы я тока одна заболела! Здаватися мне, весь мир болен. Люди друг дружку гробют: русские - украинцев, украинцы - русских. Ой, лишенько! Вона, и до нас война докатилася.
Я стоял, безмолвствуя, как баран, и не знал, что ответить.
- Бывай, Иннокентий, до аптеки пийду.

Я поднялся в квартиру, переоделся в домашнее, вскипятил чайник, выпил стакан чая с бутербродом и сел за домашнее задание. Но в голову, кроме войны и плохих новостей, ничего больше не приходило. Эх, было бы мне сейчас лет восемнадцать, сбежал бы на фронт! Точно так же, как мой прадед – на войну с фашистами. Неужели я, Иннокентий Сидоров, хуже? Неужели я ничем не могу помочь нашим солдатам?.. И вдруг одна, очень важная и умная мысль, промелькнула в голове. Мне вспомнились пионеры, герои Великой Отечественной войны – Валя Котик,  Марат Казей, Зина Портнова, о которых нам рассказывали на уроках истории.
- Ну конечно! Нужно позвонить пацанам, думаю, они согласятся. Может, у Тимура будут ещё какие-нибудь идеи? У него башка хорошо варит.
Я тут же позвонил Тимуру, Витьке-Митьке и ещё паре-тройке одноклассников. Моя идея пришлась друзьям по душе. Тогда я взял чистый лист бумаги и, насколько смог, написал красивым почерком в верхней части листа – «Уважаемый товарищ солдат!» Немного подумал, зачеркнул слово «уважаемый» и исправил на «дорогой». Я испортил несколько листов бумаги прежде, чем остался доволен результатом. Завтра пацаны принесут в класс точно такие же письма для наших солдат. И в каждом – пожелание мира, здоровья и скорейшего возвращения домой. Конечно, по русскому языку у меня всегда была тройка, но, думаю, это сейчас не самое главное! Вот только возникла одна проблема: с кем передать письма на фронт? Я крепко задумался…
Вечерело. На город опускались синие, в обрамлении загоревшихся фонарей, сумерки. Я приоткрыл створку окна, чтобы лучше рассмотреть первые, едва заметные, звёзды. Вдруг вдалеке что-то бахнуло, потом ещё раз… Небо озарилось багровым светом.
- Ты чего сидишь в потёмках?
Я даже не услышал, как мама вернулась домой.
- Мы, ты слышала? – Спросил я почему-то шёпотом.
- Да, похоже, снова бомбят. Как дела в школе?
Я почувствовал, что мама специально перевела разговор на другую, нейтральную тему.
- Мам, у меня проблема.
- Опять?! Что ты снова натворил?
- Да нет, ты не правильно поняла! Вот…
Я протянул матери конверт с письмом, в адресной строке которого было написано всего два слова – «Русскому Солдату».
- Кеша, что это?
- Это письмо солдату на СВО. Мы с ребятами напишем много таких писем и хотим отправить на фронт. Ну, чтобы поддержать наших воинов…Вот только проблема – как отправить?
Мама на минуту задумалась:
- Кажется, я знаю, кто сможет вам помочь.
- Кто?
- Дядя Саша.
- Это «тот самый»?
В воздухе повисла неловкая пауза. Уголки моих губ скривились в ехидной усмешке:
- И каким образом, интересно, он сможет нам помочь?
- Александр работает в военкомате.
- А я думал, в посольстве Африки!
- Иннокентий, не груби!
- Ладно, спроси у своего… у этого… как его…
Я замялся, не зная, какое подобрать слово.
- Кеша, ты его совсем не знаешь. Никогда не суди о человеке прежде, чем сможешь узнать его поближе.
- Ок!
- И не говори это дурацкое слово «ок»! Завтра позвоню Саше и всё узнаю.
- Хорошо. Я – спать.
- Спокойной ночи.

В эту ночь мне приснился ужасный сон! Как будто бы я стою на берегу моря и вглядываюсь вдаль. Мне хорошо и спокойно. Неожиданно на горизонте появляется небольшая чёрная точка и летит в мою сторону. Мне кажется, что это чайка приветствует меня своими пронзительными криками. Но по мере приближения птицы я вдруг понимаю, что это вовсе не чайка, а беспилотник! Птица, несущая смерть… Я оглядываюсь по сторонам и понимаю, что мне негде укрыться – вокруг только море, песок и бездонное небо над головой. Совсем рядом вдруг раздался взрыв, глаза ослепил яркий огонь. Я бросился бежать и в ужасе проснулся…

- Кеш, а почему ты нам, девочкам, ничего не сказал? – спросила на перемене Маринка. Она смотрела на меня наивными голубыми глазами, капризно оттопырив нижнюю губу.
- О чём?
- Про акцию «Письмо солдату». Мы тоже хотим!
- Знаешь, я как-то не подумал. Если хотите, можете с девчонками присоединиться.
- А сколько писем можно написать?
- Да хоть сколько! Чем больше, тем лучше. Тем более, у тебя почерк красивый.
- А как мы отправим письма?
- Есть одна идея, но я пока не уверен.
- Хорошо, Кеша, - мягко сказала Маринка. И с некоторой долей восхищения, добавила:
- А ты – молодец!
У меня на душе, от таких слов, стало тепло и солнечно…

3 часть
После уроков я собрал в кучу все письма – их оказалось сорок семь штук!
- Всем спасибо! Деньги на конверты сдаём Тимуру, ему удобно, он живёт рядом с почтой. Правда, Тимур?
- Сделаю, - улыбнулся друг.
Настроение у всех стало каким-то приподнятым и даже боевым, как будто мы сделали что-то очень важное, очень необходимое. Мы почувствовали себя так, словно все  – одна большая дружная семья!
Насвистывая весёлый мотивчик, я быстрым шагом преодолел школьный сквер, обогнул клумбу с тюльпанами и вдруг увидел их – Мальвину и Артёма. Они стояли в тени акации и о чём-то тихо разговаривали. Моё настроение улетучилось также быстро, как туман – под палящими лучами летнего солнца.
- Привет, - завидев меня, осклабился Артём. В его взгляде я прочитал некоторое чувство превосходства, и  даже высокомерия.
- Привет, - я поспешил пройти мимо.
- А ты, Сидоров, оказывается, герой!
Я замедлил шаг:
- Чё тебе надо?
- И летать умеешь, как Бэтмен, и писарем заделался.
В этот момент во мне что-то щёлкнуло.
Мой кулак, опередив здравый смысл, попал прямо в цель – на смазливом лице Артёма появилось багряное пятно.
- Мальчики! – взвизгнула Мальвина, и встряла между нами.
Иногда девчонки, сами не подозревая, являются причиной конфликта между мальчишками. Особенно - красивые девчонки!
- Ну, пожа-а-алуйста! – Маринка приложила руки груди в умоляющем жесте.
Я небрежно сплюнул сквозь зубы и, не оглядываясь, зашагал в сторону дома. С этого дня я записал Артёма в трусы, потому что каждый мужчина должен отвечать за свои слова и за свои поступки.
Кстати, сегодня нужно не забыть и позвонить бабушке Оле! У меня, буквально на ходу, появилась ещё одна, как мне кажется, неплохая идея.
Я поднялся на третий этаж и отворил дверь квартиры… Да что же это такое?! Я замер на месте – у порога стояли мужские ботинки большого размера. Что же за день-то такой сегодня? Сначала Артём, теперь… В сложной ситуации, я знаю наверняка: никому не надо давать повод усомниться в твоей храбрости! А ещё, в непонятной ситуации, лучше идти напролом.
- А-а, вот и Кеша вернулся! – Нарядная улыбающаяся мама вышла в прихожую. – У нас гости!
- О-о, я телепат! Давай, попробую угадать... Думаю, это дядя Саша!
Мама смутилась:
- Кеша, ну пожа-алуйста-а-а, не надо так!
Я слегка отодвинул маму плечом и смело шагнул в комнату. Вообще, я ожидал увидеть всё, что угодно, но не это! Дядя Саша, облачённый в военный китель, восседал в центре стола. Перед ним, на столе, лежали какие-то бумаги и фотографии. Наконец, у меня появилась возможность хорошенького его рассмотреть: худой, высокий, с упрямой ямочкой на подбородке, с прямым длинным носом и коротко стрижеными волосами. Серые его глаза смотрели на меня испытующе, но не строго. Вся моя бравада вмиг куда-то испарилась…
- Здравствуй, Иннокентий. Разреши представиться: старший лейтенант в запасе – Смирнов Александр Иванович.
- Здравствуйте, -  промямлил я, переминаясь с ноги на ногу, как школьник, получивший двойку.
- Да ты садись, разговор есть. Мужской.
Я присел на краешек стула.
- Мальчики, может, чаю? – засуетилась мама.
- Наташа, - мягко, но твёрдо осадил дядя Саша. – Займись, пожалуйста, своими делами.
- Хорошо, поняла, - мама тихо прикрыла за собой дверь спальни.
- Послушай, Кеша, твоя идея по поводу писем на передовую мне очень понравилась. Значит, тебе, и всем вам, ребятам, не безразлична судьба наших солдат. Нашей Родины. Ведь так?
Я молча кивнул.
- А хочешь, я покажу некоторые документы, фотографии и кое-что тебе расскажу?
Дядя Саша показал несколько документальных снимков о Великой Отечественной войне, рассказал о расстановке сил в современном мире. В общем, провёл настоящую политинформацию! Когда дядя Саша закончил, я спросил:
- Так вы поможете с письмами?
- Конечно, помогу.
- Завтра мы с ребятами запечатаем письма в конверты, и я передам вам.
Дядя Саша впервые улыбнулся и, протянув ладонь, сказал:
- Надеюсь, Кеша, мы станем друзьями.
Я ответил на рукопожатие и смущённо отвёл взгляд в сторону.
- Ната-а-аша! –  крикнул он так зычно, словно отдавал на плацу приказ. – А теперь самое время пить чай…

Бабушка Оля меня опередила, отыскав самое «удачное» время для звонка – в субботу утром, когда я ещё спал.
- Внучек, как дела? В школе не хулюганишь? Какие оценки получил? У меня новость: курица куды-то запропастилась. Помнишь Пеструшку? Не дай Бог, машина сбила… Ой, а люди-то што говорят! Опять война проклятая! Восемьдесят годов, почитай,  без войны жили, и вот на тебе. Аллё! Ты чего молчишь, внучек? Аллё!
Бабушка Оля – странная. Сама строчит, как из пулемёта, не давая мне даже слово вставить, а потом спрашивает – «чего молчишь?»
- Слушай, бабуль, у меня к тебе дело есть. Ответственное и секретное. Никому не скажешь?
- Что ты, Кеша! Я – могила!
И я поделился с бабушкой Олей ещё одной идеей, которая не давала покоя несколько дней.
- Ох, внучек, сложную задачу ты мне поставил. Но я постараюсь!
- Постарайся, бабуль. Как только смогу, наведаюсь к тебе в гости. Сейчас конец года, «хвостов» много.
- Каких ещё хвостов?
- Всяких. По математике, по русскому языку.
- Учись, внучек, хорошо учись. Жду в гости, цулую!

Субботний день обещал быть солнечным и жарким. Мы с Тимуром договорились сходить в парк имени Горького. Именно на его территории находится самая лучшая кафешка в городе.
- Кеша, старайся не отлучаться далеко от дома, - напутствовала меня мама, уходя на дежурство. – А то буду переживать.
- Хорошо, - пообещал я. Но разве все обещания в жизни мы сдерживаем? Разве можно усидеть дома в такую погоду, когда за окном бушует весна? Интересно, чем сейчас занимается Маринка? Вот бы случайно встретиться с ней в парке! Тогда я мог бы угостить её мороженым.
Я надел любимую голубую рубашку, новые джинсы, причесал непослушные волосы мокрой расчёской, и, взглянув на себя в зеркало, остался вполне доволен собой. И что нашла Маринка в этом Артёме? Пустой, бестолковый «мажор». Правда, учится хорошо и семья у него благополучная, но он сам…
Тимур поджидал меня на углу «Булочной». Не спеша, мы двинулись в сторону городского парка. По дороге я рассказал Тимуру про свою новую идею и про то, что уже подключил к делу свою бабушку Олю.
- Думаешь, получится?
- Думаю, получится. Поговори и ты со своей бабушкой.
- Моя бабушка далеко живёт, - вздохнул Тимур.
На улицах города по субботам обычно бывает немноголюдно. Но в этот раз всё оказалось иначе: к зданию администрации, расположенному недалеко от парка, стекался народ.
- Слушай, ты не знаешь, какой сегодня праздник? Смотри, сколько народа!
- Я сам удивлён, - Тимур пожал плечами. – Давай подойдём поближе.
- Давай.
На центральной площади, перед административным зданием, собралось несколько сотен человек. Вдруг из динамиков раздался мужской голос:
- Товарищи! Сегодня мы собрались здесь, чтобы почтить память погибших друзей, участников Специальной Военной Операции. В честь подвига наших солдат, мы открываем мемориальный щит, чтобы увековечить память героев-земляков. Двенадцать человек отдали свои жизни во имя Победы, во имя Справедливости! Почтим память погибших минутой молчания…
Зазвучала траурная музыка. Толпа словно оцепенела. Не слышно было даже дуновения ветерка. Лица собравшихся выражали глубокую скорбь, у некоторых на глазах показались слёзы. Мы протиснулись немного ближе к центру: со щита, в окружении цветов и траурных лент, на нас с Тимуром смотрели глаза погибших солдат. Одного из них я узнал - он жил на соседней улице, и мы иногда встречались на автобусной остановке. Моё лицо вдруг обдало жаром, по лицу побежали то ли струйки пота, то ли солёные слёзы… Как же так? Почему жизнь бывает так несправедлива? Он мог бы быть моим старшим братом. Впервые в жизни я не стеснялся своих слёз…
- Не хочу в кафе, давай вернёмся домой.
- Давай.
Мы с Тимуром всегда хорошо понимали друг друга. На то мы и друзья.
Мы вернулись с полпути, и у каждого осталось ощущение о правильно принятом решении.
- Кажется, проблема с отправкой писем решена, - подходя к подъезду, сообщил я Тимуру.
- Отлично!
- Да, мамкин друг обещал помочь.
- У тёти Наташи появился жених?
- Почему сразу жених? Просто друг.
- И как он тебе?
- Ничего. Нормальный мужик.

4 часть
Сегодня на перемене разгорелся нешуточный спор: какая компьютерная игра лучше – «Thanks Blitz» или «Wot Blitz»? Митька и Витька, перебивая друг друга, кричали:
- Thanks Blitz! Однозначно!
- Нет, Wot Blitz!
- Кешка, а ты знаешь, какой  самый лучший танк в World of Tanks?
Я подозревал, что в спор мне ввязываться не нужно, потому что буду стоять до последнего, даже если не прав. Для меня всегда было важно, чтобы последнее слово осталось за мной.
- Твердолобый, как отец, - обычно говорила мама.
Наверное, она права…
- Ты знаешь, какая максимальная скорость у танка?
- Километров пятьдесят в час, не больше.
- А вот и нет! Шестьдесят километров в час!
- Спорим? - У Митьки на носу даже веснушки от нервов потемнели.
- Спорим!
- На что?
- Да хоть на что.
Мы с Митькой поспорили на три «ку-ка-ре-ку». Тот, кто проспорит, должен трижды прокричать это слово на уроке английского языка. Англичанку мы дружно недолюбливали.
- Давай, открывай Гугл, пока звонок не прозвенел, - поторопил меня Витёк.
Я открыл телефон, подключил интернет. Все замерли в ожидании:
- Ну, что там?
- Я проспорил. Максимальная скорость танка – шестьдесят два километра в час.
- Ну, а мы что говорили?!
- Мальчишки, хватит спорить! Звонок на урок разве не для вас? – урезонила староста класса Надя Потапова. Мы разошлись по местам.
- Hello children! Здравствуйте, дети! - Виктория Павловна проплыла к своему учительскому месту и оглядела класс поверх очков. Манерно поправила прядь волос, жеманно отставив мизинец с наманикюренным ноготком. Высокая и худая, как швабра, Виктория Павловна слегка гнусавила и имела привычку разговаривать с нами так высокомерно, словно она не учитель, а, по меньшей мере, английская королева - Елизавета Вторая!
Виктория Павловна раскрыла школьный журнал, выдержала, как обычно, театральную паузу, и, наконец, вызвала к доске старосту класса – Надю Потапову. Я сидел, как на иголках - время шло, а я никак не мог решиться подать голос. Незаметно обернулся к Митьке – Митяй сделал страшные глаза и показал мне кулак.
- Гуд, Надья, - подражая английской леди, с небольшим акцентом, произнесла Виктория Павловна и снова заглянула в журнал. Напряжение нарастало…
- Ты чего вертишься? – зашипела Марина-Мальвина.
- Ку-ка-ре-ку, - сказал я в полголоса, по складам.
Класс замер…
Англичанка сняла очки, обвела нас удивлённым взглядом и на чистом русском произнесла:
- Что это было?
- Ку-ка-ре-ку, - повторил я, но уже на пол тона громче.
- Это ты, Сидоров?
- Ку-ка-ре-ку! – крикнул я, набрав побольше воздуха в лёгкие.
- Во-о-он! – громче меня закричала Виктория Павловна. – Вон из класса!
И куда девалась её напускная интеллигентность вместе с английским акцентом? Не понятно!..
- Без матери в школу не являйся!
Я схватил рюкзак и рванул вон из класса:
- Гудбай!
Жаль… Теперь, как минимум, на три дня снова останусь без интернета. Зато сегодня я сделал несколько значимых выводов. Первое: никогда не ввязывайся в спор, если не уверен в себе на сто процентов. Второе: а если всё-таки ввязался и проиграл, умей держать данное слово.

Сегодня вечером приходил дядя Саша. Он принёс коробку конфет для мамы, а для меня книгу – «Классическое руководство по бою».
- Если ты, Иннокентий, ещё не записался ни в одну спортивную секцию, думаю, пришло время. Например, заняться каратэ. Когда-то я сам увлекался борьбой,  имею разряд.
- Мне больше нравится футбол.
- Футбол – тоже хорошо. Но мужчина должен знать приёмы самообороны. В жизни всё может пригодиться. Кстати, ты принёс письма?
- Да, принёс.
Я вывалил из пакета на стол груду конвертов.
- Ого! – дядя Саша даже присвистнул. – Сколько их здесь?
- Триста двадцать пять штук.
- Ты же говорил - сорок семь?
- К нам присоединились из других классов.
- Спасибо. Всё передам на фронт.
- И вам спасибо за помощь.

Дядя Саша ещё долго о чём-то шептался с мамой в спальне, а я размышлял вот о чём: если он такой отзывчивый, может, поможет отыскать моего родного отца? Хотя, что за глупость я придумал! Моего отца он точно не будет искать, хотя бы из чувства ревности. Но эта мысль так крепко втемяшилась в мою голову, что ни о чём другом думать я больше не мог. Я представлял, как мы сядем напротив друг друга и, как мужчина с мужчиной, поговорим о жизни. Мама всегда утверждала, что я похож на отца. Значит, он – такой же светловолосый, сероглазый, крупного телосложения. Смогу ли я простить того, кто однажды подарил мне жизнь, а потом предал? Вот в чём главный вопрос…

Учебный год подходил к своему логическому завершению. Последние контрольные и зачёты давались с большим трудом и требовали огромного количества усилий. Наш Приморск бомбили всё чаще и чаще. Всё чаще звучали призывы сохранять спокойствие, самообладание и бдительность. Но в планы Природы, к счастью, не входили войны и человеческие междуусобицы! В городе распустилась акация. Её бело-розовые соцветия источали необыкновенный аромат! На клумбах благоухали розы, в парках и скверах раздавалось птичье многоголосие.
Сегодня Алёна Петровна снова объявила нам о внеплановом классном часе.
- Ребята, мне нужно серьёзно с вами поговорить.
Сегодня Алёна Петровна особенно хороша! На ней – чёрная юбка, подчёркивающая стройность фигуры, белая блуза, идеально подобранная косметика. Я залюбовался нашим педагогом – ни у кого в школе нет такой классной «классной руководительницы»!
- Ребята, скоро у вас начнутся каникулы. Возможно, кто-то уедет в летний лагерь, кто-то - к родственникам в гости. Но большинство, предполагаю, останется в городе. Я вас очень люблю и горжусь вами! Это вы придумали и провели акцию «Письмо солдату». А теперь внимание: у меня для вас очень важная новость! В России разворачивается новое движение – «Движение первых». Случайно или нет, но вы, мои дорогие, оказались у истоков этого движения. А знаете, с кого всё началось?
Весь класс, словно по мановению дирижёрской палочки, повернул головы в мою сторону.
- Сидоров, встань, пожалуйста.
- А чё сразу – Сидоров? – заливаясь стыдливым румянцем, я нехотя поднялся из-за парты.
- Иннокентий, это, правда, твоя заслуга! Но у меня есть одно предложение, и, надеюсь, ребята меня поддержат. Ты сможешь возглавить в нашем классе «Движение первых»?
- А почему я? Вон, у нас есть староста - Надя Потапова.
- У Нади немного другие обязанности. Не сомневайся, Кеша, мы все будем тебе помогать. Правда, ребята?
- Да! Правда! – вразнобой закричал класс.
- А что это за движение и что я должен буду делать?
- Главное – оставаться таким же неравнодушным и участливым, как сейчас. А план мероприятий мы разработаем вместе, у меня уже есть кое-какие идеи.
- Сидоров, будь человеком, соглашайся! – крикнул кто-то из ребят.
- Но ведь я… у меня…
Я снова покраснел до корней волос.
- Знаю, Иннокентий, твоё поведение оставляет желать лучшего. Думаю, ты сможешь справиться не только со своими недостатками, но и сможешь повести за собой класс.
- Алёна Петровна, я хочу вам признаться…
Я с большим трудом выдавил из себя эту фразу.
- Господи, Сидоров! Что ты опять натворил?
- Не бойтесь, всё в порядке. Понимаете, у меня есть бабушка Оля, а у бабушки Оли есть подружки. И они умеют хорошо вязать.
- Кеша, пожалуйста, ближе к делу.
- В общем, я попросил бабушек связать солдатам тёплые носки.
- У меня тоже бабушка хорошо вяжет, - вставила Маринка.
- И у меня!
- И у меня вяжет!
- Хорошая идея, - улыбнулась Алёна Петровна. – Судя по всему, ситуация к осени вряд ли изменится, и тёплые вещи будут очень нужны фронту. А теперь, ребята, переходим к следующему вопросу…

Домой я возвращался взволнованный и даже ошеломлённый. Конечно, мне льстило доверие одноклассников, доверие учителя. Но всё-таки я запутался окончательно! Какой же я всё-таки человек? Наверное, не такой уж и плохой, если мне доверили такое важное дело.

5 часть
С мамой я столкнулся в дверях квартиры.
- Сынок, обедай без меня. Срочно вызвали на работу.
- Что-то случилось?
- Да, снова ЧП – пожар в частном секторе. Кажется, есть пострадавшие. Кстати, звонила бабушка Оля, сказала буквально следующее: «По просьбе внучека связала шесть пар носок. Соседка – восемь пар». Кеша, объясни, что происходит?
Я вкратце рассказал матери про идею – снабдить наших воинов тёплыми носками. А ещё, еле скрывая чувство гордости, про то, что в классе меня назначили лидером «Движения первых».
- Хорошая новость, горжусь тобой, сынок! Получается, пионерская организация или, нечто подобное, возрождается? Это мудрое решение! Должно быть правильное воспитание подрастающего поколения и идеология, которая вас сплотит.
- Мам, а ты была пионеркой?
- Нет, не пришлось. К этому времени Советский Союз уже распался. Ладно, я ненадолго убегаю. Обедай и садись за уроки. Вернусь – проверю!

Только мама ушла, как в дверь постучали:
- Кеша, открой, это я, тётя Галя.
Едва я отворил дверь, как в нос тут же ударил аромат свежей выпечки – на блюде лежали ванильные булочки.
- Кушай, соколик, и маму угости.
- Спасибо, тёть Галь!
- Чуешь, пожар был?.. Ох, шо ж вы, люди добрые, робити! Як так можно?!
Тётя Галя утёрла ладонью набежавшие слёзы.
- Звиняй, Кеша, переживаю я шибко.
Тётю Галю я понимаю – она живёт одна, и поделиться своими переживаниями ей больше не с кем. Муж давно умер, а единственная дочка вышла замуж и уехала в Новосибирск.
Я разогрел борщ, щедро насыпал в тарелку жгучий перец, включил телевизор - по Пятому каналу как раз показывали последние новости. С того дня, как война вплотную подкралась к границам родного Приморска, я стал намного чаще интересоваться обстановкой в мире и смотреть новости.
По телевизору показывали репортаж из военного госпиталя. Крупным планом показали бойца с ампутированной рукой. Лицо его было рассечено шрамом.
- Что бы вы хотели передать своим боевым товарищам? – задал вопрос корреспондент.
Я похолодел… Ложка едва не выпала из моей руки - раненый солдат мне кого-то очень сильно напоминал! Жаль, что я пропустил начало передачи и не услышал его фамилию. Широкоплечий, высокий, с тёмно-русыми волосами и серыми глазами… Не может быть! Я подскочил к зеркалу – один в один! Теперь я понял, как буду выглядеть примерно через двадцать-тридцать лет.
Кушать я больше не мог – кусок не лез в горло. Меня лихорадило так же, как во время гриппа с высокой температурой. Я схватил телефон:
- Алло! Дядя Саша, вы сможете помочь?
Александр Иванович внимательно выслушал и сказал:
- Иннокентий, прежде всего, успокойся. Конечно, я постараюсь всё узнать. Как только буду располагать хоть какой-то информацией, перезвоню.
- Хорошо.
Эти часы ожидания оказались самыми долгими и тяжёлыми в моей жизни! Почему-то мне не хотелось делиться этой новостью ни с мамой, ни с Тимуром, ни с кем-либо ещё. Наконец, раздался телефонный звонок, на табло высветилось знакомое «дядя Саша».
- Раненый – рядовой Никитин Олег Николаевич. Получил множественные ранения во время наступательных действий в районе города Купянск. Перенёс операцию по ампутации руки. Кеша, ты ведь по отчеству «Олегович»?
- Да, - прошептал я в трубку.
- Не хочу спешить с выводами, но, судя по всему, это твой отец.
Я судорожно сглотнул.
- Кеша, главное – он живой! Держись, я скоро буду. Отбой…

Мы сидели на кухне втроём: мама плакала, дядя Саша её успокаивал, а я молчал.
- Наташа, обещаю: по своим каналам я узнаю точное местонахождение рядового Олега Никитина, и вам сообщу. Главное – он жив!
- Спасибо, Саша, - всхлипнула мама. – Очень его жаль.
- Ещё бы! Жаль каждого солдата. Тем более, Олег – не чужой тебе человек, у вас сын. А я… никто.
Дядя Саша замолчал на полуслове.
- Пожалуйста, не говори так! Для нас с Кешей ты тоже стал родным человеком. – Мама прильнула к его плечу. – Правда, сын?
В ответ я молча кивнул, потому что совсем запутался…

Я долго лежал в кровати с открытыми глазами и смотрел в потолок. Как странно всё получается! Совсем не так я представлял себе встречу с родным отцом. Я считал, что вправе судить его, не давая шансов для оправдания и объяснения. Но жизнь рассудила иначе. И те слова гнева, которые при встрече я хотел выплюнуть ему в лицо, оказались теперь совсем ни к чему. Потому что мой отец – Герой! И я, Иннокентий Олегович Сидоров, горжусь им по праву. Мой отец – один из тех воинов, кто самоотверженно сражался на поле боя, каждую минуту рискуя своей жизнью.
- Я всё равно тебя найду, потому что я такой же упёртый, как и ты.
А ещё сегодня ночью я понял: война, прямо или косвенно, касается каждого из нас. Хочешь ты этого или не хочешь.

6 часть
Наш класс никогда не отличался особой сплочённостью. Нет-нет, да случались стычки, размолвки, скандалы. Алёна Петровна неоднократно делала попытки нас объединить: увещевала, призывала к совести, проводила культмассовые мероприятия. Но всё это не давало особых результатов. Мы были раздроблены, объединившись в небольшие группы по интересам.
После посещения траурного митинга я словно прозрел! Неужели там, на войне каждый - сам за себя? Неужели чувство плеча и мужской солидарности – пустой звук? Конечно, нет! Мне всего тринадцать лет, но в одном я уверен наверняка: на войне без дружбы и взаимовыручки никак нельзя. Без этого там, на линии огня, просто не выжить… Почему же мы, ученики 8 «Б» класса, несколько часов в день проводящие под одной крышей, не можем сблизиться по-настоящему, больше друг другу доверять? Кажется, я знал ответ, и он лежал на поверхности: нужно общее увлечение, идея, которая бы оказалась близка каждому и никого не оставила бы равнодушным. Как ни крути, а всё-таки одноклассники – это одна большая семья. «Движение первых», возможно, окажется как раз тем самым объединяющим фактором.

Директор школы, Николай Михайлович, после уроков собрал в своём кабинете всех лидеров «Движения», по одному представителю от каждого класса. Кроме нас, учеников, присутствовали наши классные руководители. Каково же было моё удивление, когда нос к носу я столкнулся с Артёмом из «8А»!
- Ну, что, ребята, я готов выслушать ваши идеи и предложения.
Я чувствовал, как Артём, время от времени, бросает на меня испытующий насмешливый взгляд. Он явно не ожидал увидеть меня здесь!
- Ребята, мы с вами живём в очень непростое время, - продолжил директор. – Вы в курсе, что обстановка напряжённая, город, практически каждый день, подвергается обстрелам. Поэтому сейчас очень важно сплотиться.
Николай Михайлович обвёл присутствующих строгим, и даже суровым взглядом:
- А вы знаете, как звучит девиз «Первых»? Быть с Россией, быть Человеком, быть полезным обществу, быть смелым… Вот что значит – быть Первым! Думаю, вернее, уверен! - у вас всё получится. Наступает новое, удивительное время, и это – только начало возрождения России.
Директора мы все немного побаивались. Седой, но ещё сильный мужчина, он крепко держал в руках пульт управления школьными делами.  Я взглянул на Артёма - странное дело! Оказывается, бывший соперник в одночасье может стать союзником. Возможно, ещё не раз нам с Артёмом предстоит решать какие-то общие задачи. Я улыбнулся своим мыслям.
- Сидоров, ты хочешь что-то добавить?
От цепкого взгляда Николая Михайловича невозможно скрыться.
- Нет-нет, - я слегка смутился.
- Хорошо, тогда продолжим…

Стены школы мы  покидали небольшой толпой, переговариваясь между собой и обсуждая новые планы на будущее.
- Ну, ты даёшь, Сидоров! Скажу честно, не ожидал увидеть тебя здесь, - Артём смерил меня оценивающим взглядом. – А ты не так прост, как я думал.
- Чё тебе опять надо?
- Ты учти – я ничего не забыл, а Маринке ты не нужен даже в такой заманчивой роли.
- Пусть Марина сама решает. А ты ко мне не лезь, а то опять нарвёшься. Понял? - я сделал страшную мину и направился к воротам школы. Мимо меня, оглашая улицу звуками сирены, промчались пожарная машина и скорая помощь. На душе стало как-то тревожно.
И тут я увидел Маринку!.. В ореоле яркого солнечного света она будто плыла по улице – так невесома была её походка. Лёгкий ветерок играл прядями светлых волос, раздувал подол голубого, в белый горох,  платья, кружил вокруг неё облетающие лепестки акации. Я залюбовался Маринкой – ну разве можно быть такой красивой?.. Нет, Артём, я сдаваться не собираюсь!

Вечером, за семейным ужином, я всё-таки не выдержал и задал маме очень щекотливый и деликатный вопрос:
- Мам, это… как его… хочу спросить.
- Спрашивай уже, не тяни.
- Давно хочу узнать, а как можно понравиться девочке?
Мама сделала вид, что нисколечко не удивлена, напротив, мне показалось, что она давно ждала этого вопроса.
- Кеш, а ты сам что думаешь по этому поводу?
- Ну, наверное, надо цветы дарить…ну, не знаю… или слова красивые говорить?
От волнения, я краснел и бледнел одновременно.
- Это, конечно, не будет лишним – проявить к девочке внимание. Но не это главное.
- А что – главное?
- Главное, сын, оставаться самим собой. И быть искренним.
- И всё?
- На самом деле, это очень важно. Девочка должна полюбить не твой придуманный и раздутый образ, а именно тебя, как личность. Ты понял?
- Кажется, понял.
Хотя, на самом деле, понял, но не совсем.
- Мам, а ты отца любила?
- Очень любила. Поэтому, наверно, не простила…
Я же говорю, женщины – странный народ! Если действительно сильно любишь, надо уметь прощать близкого человека. А у девчонок всё наоборот, не по-человечески как-то…
Совет мамы «оставаться искренним» я понял буквально, поэтому на перемене, как бы между прочим, спросил у Мальвины:
- Интересно, а как люди целуются? Им же, наверное, носы мешают?!
- Сидоров, ты что, перегрелся? – Маринка покрутила пальцем у виска и гордо удалилась. Но я видел, что зацепил её за живое…

В субботу утром пришёл дядя Саша:
- Вот адрес госпиталя, где сейчас на излечении находится Олег Никитин.
Он положил перед нами листок бумаги, исписанный убористым почерком.
- Тут и телефон госпиталя есть, на всякий случай. До Ростова, к сожалению, прямого поезда нет, придётся ехать с пересадкой.
- Дядя Саша, а вы с нами поедете? – вырвался у меня глупый вопрос.
- Нет, Кеша, как-нибудь без меня.
- Я боюсь! - честно призналась мама. – Боюсь, что расплачусь. Боюсь, что не найду нужных слов. Столько лет прошло!
- Не бойся, Наташа. С тобой рядом будет мужчина – твой сын. Всё будет хорошо.
Дядя Саша вздохнул – я впервые за последнее время видел его таким расстроенным. И хорошо понимал: нелегко отпускать любимую женщину к другому мужчине, пусть даже бывшему мужу. Я бы свою Маринку, наверно, не отпустил…
Ростов! Во мне всё кипело и клокотало. Мне просто необходимо было поделиться с кем-то этой новостью, рассказать о том, что я еду в госпиталь, к родному отцу. Я оставил взрослых наедине и закрылся в своей комнате.
- Тимур, привет. На днях я уезжаю в Ростов.
- В Ростов? Зачем?
- Там, в госпитале, лежит мой отец. Я хочу с ним встретиться, он ранен.
- Это плохо.
- Что – плохо?
- То, что ранен. А то, что вы, наконец, встретитесь – это здорово!
Потом позвонил бабушке Оле.
- Ой, внучек, вспомнил, наконец, про бабушку! Ты когда ко мне приедешь?
- Скоро, бабуль! Завтра – последний учебный день, так что жди в гости.
- Вот и славно! А знаешь, сколько мы носков навязали?
- Спасибо, бабулечка, приеду – заберу.
Про поездку к отцу в госпиталь я сказать не решился – бабушка старенькая, мало ли что.
А ещё я позвонил Маринке:
- Что делаешь?
- Вообще-то время – десятый час! Я собираюсь спать.
- А-а, ну ладно, спокойной ночи.
- Кеш, а ты зачем звонил?
- Пожелать хороших снов. Пока!
Я вдруг чётко осознал: иногда лучше держать язык за зубами. А там дальше будет видно…

Привокзальные часы показывали без пяти двенадцать, до отправления поезда оставался ровно час. Вокзал гудел, как море – во время прилива. Кого здесь только не было! Люди в военной форме, полицейские, встречающие и отъезжающие, старички с баулами, непоседливые малыши, беспокойные мамаши. Чем меньше времени оставалось до поезда, тем спокойнее почему-то становилось на душе, как будто всё встало на свои места.
Отцу в рюкзаке я вёз подарки, о которых даже мама не знала. В нём лежало несколько писем от моих друзей – Витьки с Митькой, Тимура, Нади, Маринки. А ещё – пара тёплых носок от бабушки Оли. Я вёз отцу на память свою фотографию и набор открыток с видами нашего родного Приморска. Наверное, у отца сейчас другая семья, возможно, от другого брака есть дети. Как он встретит нас с мамой? Обрадуется ли? Что скажем мы друг другу?
- Мам, а можно я быстренько в буфет сгоняю? Я проголодался.
- Ты же недавно кушал!
- Ну, ты сама говоришь, что молодому растущему организму нужно много энергии.
- Ладно, Кеш. Только бегом! До прибытия поезда – всего полчаса.
- Я быстро, мам, не волнуйся!
Я купил два пирожка с ливером – один себе, один маме. Расплатился с продавцом, и вдруг увидел его… Маленький рыжий котёнок сидел возле урны и грустным взглядом провожал каждого, у кого в руках была булочка или что-то съестное. Разве мог я пройти мимо?
- Кис-кис, мой маленький, иди сюда!
Котёнок с жадностью набросился на угощение. Он смолотил полпирожка за считанные минуты. Рыжик облизнулся, благодарно взглянул на меня жёлтыми слезящимися глазами, потёрся о ноги.
- Как же тебя зовут, малыш? Ты, наверно, ничей? Жаль, что не могу взять тебя с собой – уезжаю в Ростов. Разве что на обратном пути.
- Уважаемые пассажиры! Поезд номер триста восемьдесят семь через десять минут прибывает на первый путь…
 Ну, держись, Кешка! Влетит тебе сейчас от мамы по первое число!
Я рванул к выходу. На перроне – толчея, суматоха… В этой неразберихе  я кое-как отыскал маму.
- Иннокентий! Ну что ты за человек? Вот бы всыпать тебе ремня!
- Мам, извини, там Рыжик!
- Какой ещё Рыжик?
И в этот момент в кармане брюк завибрировал телефон.
- Алло!
- Сидоров, привет! Слушай, будь человеком, привези мне из Ростова магнитик или брелок.
И откуда Маринка узнала, что я уезжаю в Ростов?
- Хорошо, Марин, если получится.
Конечно, я постараюсь, мне же не трудно! Труднее другое – прежде всего, оставаться Человеком.
- Граждане пассажиры! Будьте предельно осторожны, поезд прибывает на первый путь.
Я оглянулся: за стеклянными дверьми вокзала сидел мой Рыжик. Знаю наверняка – он обязательно меня дождётся! Потому что именно такой друг мне сейчас очень-очень  нужен.