Странный мальчик

      
     Иногда, когда Вовка играл со сверстниками или занимался другими своими делами, у него проявлялась странная особенность. Всё происходившее с ним он мог наблюдать, как бы зависнув над текущими событиями. Это его никак не напрягало, происходившее созерцалось внутренним взором. Такое бывало не всегда, но, если случалось, мальчик становился несколько заторможенным. Его второе «я» наблюдало за происходящим, не давая ему никаких оценок. Это было естественным для него и не подлежащим контролю. Происходило как бы раздвоение сознания: один мальчик шалил и играл, а второй за всем этим наблюдал. Только став взрослым, он понял, что этой способностью обладал далеко не каждый человек.
      С ним происходила и ещё одна странная вещь. Когда его укладывали спать, он очень плохо засыпал. В сознании возникали фантастические картины. Вовка видел космические объекты, летевшие в тёмном пространстве, в чернильной пустоте зависали диковинные, непонятные сооружения и конструкции. Удивительно, но он каким-то образом осознавал, что это именно космические объекты, хотя не знал их названия. Картинки всегда были очень яркими, красочными и светились огнями. Всё это происходило тогда, когда большинство населения нашей страны о космосе мало что знало, тем более о космосе не знал он, шестилетний мальчишка.
      Космос деревенским людям открыло радио. Володе исполнилось семь лет, когда был запущен первый искусственный спутник земли. Народ выходил на улицу по вечерам, чтобы увидеть его двигавшуюся звёздочку, а радио вещало, какие мы молодцы и как сильно обогнали Америку. Старшие школьники чувствовали себя героями, они рассказывали, что такое космос, почему спутник летает и не падает. Можно сказать, что страна открыла для себя космическое пространство. Тем более удивительными были Вовкины видения, он созерцал то, чего и сейчас, спустя более полувека, люди в освоении космоса не достигли. Что-то похожее можно увидеть в хороших фантастических фильмах о будущем. Мальчик наблюдал в своём детском воображении или сознании вещи, куда более грандиозные. Иногда ему мерещились картины и другого плана. Он видел природу, совершенно дикую, без всяких следов человеческой деятельности. Голубая дымка окутывала, насколько мог охватить глаз, огромное земное пространство, а сквозь дымку просвечивали простиравшиеся до горизонта леса. Подобно благородному малахиту, их тёмная зелень чередовались со светлыми прожилками рек и пойменной растительности. Ослепительно блестели большие и малые чаши озёр. Облака тянулись белыми грядами, уходя вдаль бесконечной отарой. Кое-где эти облачные барашки были прошиты золотистыми гребешками солнечных бликов. Там, где горизонт сливал воедино небесную голубизну и земную зелень, просвечивала пронзительная синева океана с береговыми залысинами-зеркалами морей. На земле цвёл и благоухал истинный рай, растительность была пышной и изобильной; деревья – огромными, а травы – густыми и высокими. В свои видения мальчик не вникал, просматривал их и только, как будто в его голове был некий кинопроектор, демонстрировавший фильмы только для него. Видения были ему очень интересны, как бывает интересным ребёнку всё новое и необычное, казалось ему естественными и органичными. Володе и в голову не приходило, что может быть иначе. Он считал, что подобные образы возникают у всех. Спустя годы он осознал, что сумрачными и невзрачными виделись ему картины далёкого прошлого, а яркими, сияющими светом и красками – картинки будущего. У мальчика в голове была машина времени, выражаясь современным языком.
      Часто он, как мог, пытался рассказывать о своих видениях взрослым. Наверное, эти рассказы были очень странными, на Вову смотрели с недоумением, не понимая, о чём он говорит. Старший брат Лёнька считался в деревне очень грамотным и умным, он ходил уже в седьмой класс школы. К нему малыш чаще других обращался со своими детскими вопросами и, видимо, очень надоедал, когда приставал к нему с рассказами о живых картинках. Лёнька смотрел удивлённо и никак не мог брата понять, но это только возбуждало его красноречие, и он с ещё большим жаром пытался объясниться. Это длилось до тех пор, пока однажды он не услышал от Лёньки: «Вовка, ты ненормальный?». Мальчишка знал, что за словом «ненормальный» очень скоро последует слово «чокнутый», а это уже серьёзно. Пылу у парнишки поубавилось, он перестал сообщать о своих грёзах, но видеть их продолжал. Нужно отметить особо, в те времена цветное кино было ещё очень большой редкостью, а видения Вовки были цветными всегда. Позже, узнав, что сны у людей бывают в большинстве своём серыми и чёрно-белыми, он был очень сильно удивлён.
      Это была не единственная Вовкина особенность; если его грёзы носили всегда абстрактный характер, то фантазии можно было отнести в разряд вещей вполне земных и даже бытовых. Человеческие фантазии можно разделить на два типа; в первом случае люди фантазируют на тему вполне реальную: «А если мне начальство, вдруг увеличит зарплату в два раза, вот будет лафа». Затем человек начинает фантазировать на тему этой «лафы», ему кажется, что наступит у него райская жизнь, он купит и то, и то. Однако фантазёр не понимает, что с увеличением количества покупок у него мало что в жизни изменится. Очень скоро наступит момент, когда и этого ему будет мало. Здесь бы ему и вспомнить древнего мудреца Сократа, который изрёк истину «Не увеличивайте свои потребности, а уменьшайте и контролируйте свои желания».
         Бывают у людей фантазии и несбыточные, но тоже вполне материальные: «А вот я буду вскапывать свой огород и случайно найду большой клад», или ещё проще: «А вот я пойду в городской сквер, а там, на скамейке пьяный толстосум забудет портфель с миллионом денег». Человек знает твёрдо, что этого никогда не случится, а если случится, то шансов у него будет один на миллион. Подумать о моральной стороне дела фантазёру даже в голову не приходит. Ведь у толстого портфеля есть хозяин, и его следовало бы вернуть владельцу, так же, как и клад на огороде принадлежит государству, и кладоискателю причитается только его часть. Но не такие фантазии были у Вовки – они чаще всего сбывались, какие-то сразу, а какие-то претворялись в жизнь спустя много времени; да и фантазировал мальчик не на материальные темы. Его фантазии были далеки от его самого. Например, очень часто Вовка представлял, что в их деревне вдруг найдут ископаемые –  уголь, нефть, даже золото с серебром. Дальше мальчик представлял, как в этом случае изменится к лучшему деревенская жизнь; наверное, наедет много народу в их Покровку. Проходило не очень много времени, и действительно – на дальних колхозных лугах геологи открывали месторождение редкого минерала. Начинались разработки месторождения, но на деревенскую жизнь это оказывало мало влияния.
      Казалось бы, в десятилетнем возрасте мальчишки всё своё свободное время готовы проводить в компаниях таких же сорванцов, как и они сами. Вовка конечно, тоже любил поиграть в войну или прятки, но ему и одному было не скучно. Мальчик мог часами бродить по окрестностям Покровки; с южной стороны их деревни местность была степная с редкими холмами, иногда переходившими один в другой. Мальчик бродил по степи, подходил к холму, и ему казалось, что стоит только ему взойти на него, как его глазам откроется что-то совершенно новое и необычное.  Он поднимался, но с холма был виден другой холм, и опять ему казалось, что уж за тем-то холмом он точно увидит нечто замечательное. Разочарований не наступало; по большому счёту, он знал, что ничего особенного он не увидит, но его воображение звало его вперед. Однажды, когда он отошёл от деревни километра на полтора, ему встретился хоть и пологий, но особенно высокий холм, его любопытство было вознаграждено. С его высоты Вовка увидел, как вдалеке паслось стадо колхозных коров, они были маленькими, как муравьи. На расстоянии от этого стада паслась отара овец, а ещё чуть дальше кормился табун лошадей. Дальше он увидел большую, одиноко стоявшую среди степи кудрявую берёзу. Володя к ней направился. Оглянувшись же, он увидел свою деревню, все деревенские улицы слились в узенькую полоску. Так далеко Володя ещё не заходил. Он решил, что нужно уже возвращаться домой, но любопытство победило. Когда до берёзы осталось шагов пятьдесят, он понял, что она росла на краю глубокой ямы и подумал: «Откуда в степи могла образоваться яма, да ещё глубокая?». Вовка медленными шагами подошёл к самому краю углубления и заглянул в него. И отпрянул от края сразу же, едва успев увидеть то, что было на дне. Это был скотомогильник, на дне его лежало несколько трупов животных. В деревню он пришёл быстро, и только дома смог несколько успокоиться. День клонился к своему завершению, в летнюю ясную погоду деревенские вечера бывают какими-то особенно томными. Так и кажется, что окружающая природа устала от дневного зноя и томится в ожидании покоя. Это состояние довершало медленно идущие деревенское стадо, коровы шли одна за другой и меланхолично жевали свою жвачку. Солнце тихонько пряталось за горизонт, летняя жара спадала, наступавший вечер обещал росную и прохладную ночь.
        Дома Вовка ни словом не обмолвился о своей страшной находке, за такое дальнее путешествие ему могло запросто влететь от мамы. Спать после пережитого волнения мальчик лёг рано, и, хотя засыпал всегда плохо, на этот раз он как провалился в глубокий сон. Видимо его организм знал, как бороться с перенапряжением. В эту ночь Вовке приснился кошмар – он видел огромную яму с крутыми и высокими обрывистыми краями, какие-то обнажённые первобытные люди, с горящими факелами в руках гнали прямо на обрыв их колхозный табун лошадей. Плотной массой, с громким топотом животные неслись лавиной прямо на обрыв и падали, падали в яму, ломая ноги и хребты. Вовка проснулся весь в поту от своего кошмарного видения, но через пару минут заснул безмятежным и сладким сном. Утром, когда он окончательно проснулся, яма, которую он видел вчера, не казалась ему ни страшной, ни таинственной. Однако и забыть её совсем мальчишка не мог, она начала будить его фантазию.
         Каким-то образом она слилась в его сознании с волками. Про волков в деревне говорили часто, ещё свежи были воспоминания о том, как во время войны волки заходили по ночам в деревню и снимали с цепи собак. Волка не так-то просто взять, это могут делать только опытные охотники-волчатники, а в те лихие годы они были все на фронте. После войны за убитого волка даже хорошая денежная премия выдавалась государством, но дело с истреблением этих хищников подвигалось всё же медленно. То в одном селении, то в другом происходили их нападения на животных.
         Вовка дня два размышлял на тему того, где бы волки могли жить в их местности, и всё больше и больше склонялся к тому, что в скотомогильнике. Это место было укромным и там было полно пищи.
         Прошла всего неделя после экскурсии к одинокой берёзе, и мальчик уже был в полной уверенности, что волки не только жили в яме, но он их отчётливо видел. Переубедить его в этом не смог бы никто, он искренне и твёрдо верил в то, что нафантазировал.
         Вовка, не смотря на свой малый возраст, умел говорить красочно и очень убедительно. Средний брат Яша был ярым охотником, у него было одноствольное ружьё шестнадцатого калибра и всевозможные охотничьи припасы. Ему-то мальчишка и рассказал «в цветах и красках» о том, что он видел волков у ямы под берёзой. Брат долго не верил Володе, зная его любовь к сочинительству, но и соблазн был большой. Добыть волка, и получить за это премию, было мечтой каждого уважающего себя охотника, тем более это было лестно семнадцатилетнему Яше. На следующий день было воскресенье, и уже с утра у них дома собрались его друзья –  Петька Галузин и Валерка Смирнов. Ребята были с ружьями, а на их поясах красовались патронташи, полностью забитые патронами. Вид у парней был очень серьёзный и бравый – шутка ли, ведь они собирались устроить охоту на волков. А волк, как известно всем, зверь опасный, даже на человека может, раненный, броситься. Парни долго рассуждали о стратегии охоты, тактику тоже не забыли и, наконец-то, выехали в путь на своих велосипедах. Вовка нисколько не сомневался, что его брат с друзьями вернутся с добычей. Часа через два парни вернулись, вид у них был обескураженный, и Володя сочувственно спросил: «Что, опять упустили добычу»? Почему он вставил в свой вопрос слово «опять», он и сам не знал. Посмеялась тогда деревня над горе-охотниками да и забыла, лишь иногда какой-нибудь деревенский зубоскал величал Якова Волчатником.    
       На самом крутом берегу Покровского озера стоял добротный дом Кулекиных, по их фамилии и весь этот берег называли кулекинским. Зимой он служил горкой для всей деревенской детворы. У Кулекиных была большая и благополучная семья, они жили в достатке, да по-другому быть не могло. У них было пятеро детей, четверо парней и только одна девочка. Два старших сына были, что называется, на выданье, и уже несколько лет работали в колхозе. Двое других сыновей были подростками, но старательно помогали старшим на домашних работах, при заготовке дров, на сенокосе, да и, вообще, всегда были на подхвате в любом домашнем деле. Мать, Арина Кулекина в колхозе не работала, у неё по домашнему хозяйству было дел по горло, да и пять детей ростить не шутка.
      Сам глава дома, дядя Алёша был дюжий мужик, под два метра ростом и   необыкновенной силы. Все деревенские знали, когда случались кулачные бои, то от его кулака, похожего на кочан капусты, противники падали, как снопы подкошенные. На спор он мог свалить кулаком быка-двухлетка, или пронести на себе десять шагов взрослую лошадь. Свой род Кулекины вели от тех старинных казаков, которые когда-то охраняли Покровку от набегов степной вольницы. В память о тех временах у них дома хранилась шашка с серебряным темляком, а в праздники дядя Алёша надевал на голову казачью шапку-кубанку. Она была чёрного каракуля, с бархатным  верхом и золотым галуном крест-н;крест по красному полю. Дядя Алёша работал в колхозе чабаном, в этой работе ему помогали младшие дети, Колька и Кеша. По большому счёту, пасти колхозную отару овец было у него как бы побочным занятием, на самом деле он был пимокатом, известным далеко за пределами Покровки. Он катал такие валенки, с которыми не могла сравниться ни одна зимняя обувь, они были теплее собачьих унтов. За его чёсанки ручной работы люди платили хорошие деньги. На своём домашнем производстве чёсанок-валенок дядя Алёша за год зарабатывал денег раз в пять больше, чем за тот же год мог заработать на чабанстве. Пасти летом отару приходилось подросткам самостоятельно, занимались они этой работой охотно и без всякого принуждения. С младшим из двух пастухов Кешкой Володя учился в одном классе, это было основой их товарищества.
      В один из погожих деньков Вовка снова отправился в путешествие по окрестностям Покровки и снова оказался на знакомой возвышенности у одинокой берёзы. В этот раз у подножия холма паслась отара овец, её пастухами были Кеша Кулекин и его старший брат Николай. Володя спустился к Кеше, но особо ему было разговаривать некогда. Работа есть работа, ребята придумали простой способ, как пасти эту большую отару. Зная то, что овцы очень неохотно ходят против ветра, а также в гору, они стали их направлять меж двух холмов. Николай становился на одном конце распадка и ждал, а Кеша направлял к нему отару и наблюдал. Распадок был протяженностью чуть больше километра. Пощипывая травку и медленно передвигаясь, овцы проходили это расстояние за полтора часа. Когда отара доходила до Николая, он её разворачивал, и она по тому же пути, по которому пришла, возвращалась до ожидавшего её Кеши. За день отара подъедала всю траву между склонов – на другой день ушлые чабаны находили новый склон, и всё повторялось. Кеша только направил отару в Колину сторону, когда к нему подошёл Володя. Овцы отошли уже метров на двести от своего пастушка, всё было спокойно и мальчишки весело болтали, поглядывая в сторону овец, и сразу оба увидели, как с холма, на котором недавно находился Вовка, в сторону отары метнулись две серые собаки. Сначала ребята ничего не поняли, но по тому, как к отаре бежал Николай, размахивая палкой, они сообразили, что это совсем не собаки, а самые настоящие волки. Николай бежал с палкой и громко кричал: «Волки, волки! Помогите!». Казалось, в чистом поле ребятам никто и не поможет, но от табуна лошадей скакал верховой, и от стада коров тоже неслись два всадника. Оружия у них не было видно, но пастуший кнут – это тоже оружие серьёзное в умелых руках. А волки делали своё дело. Овцы стадные животные и, в отличие от коров или лошадей, они не могут разбегаться поодиночке, а тем более врассыпную. Пока люди не подоспели, отара крутилась вокруг своего центра, как живой водоворот, а два волка орудовали по его краям. Один волк нагонял овцу, одним ударом клыка вспарывал ей живот и бежал к следующей овце, и всё повторялось. Второй волк проделывал с овцами то же самое, удар клыком – и кишки на земле. Пяти минут не прошло, как к отаре прискакали всадники, но волки уже убежали. Когда люди были к отаре уже близко, оба волка лёгким движением голов взвалили себе на спины по овце, и только их и видели. Несмотря на ношу, они бежали намётом, очень легко и быстро по крутому склону. Пока всадники доскакали до вершины холма, волков уже и след простыл. Сорок пять окровавленных баранов лежало на земле, да ещё две овцы волки унесли на себе. Теперь Вовка точно знал: волки убивают свою жертву не для того, чтобы насытиться, они убивают столько, сколько смогут убить. Убийство ради убийства, вот она, волчья ипостась.
      После нападения волков на отару народ снова попрекал Володиного брата Яшку: «Эх вы, охотнички! А ведь пацан-то давно вас предупреждал о волках, а вы их найти не смогли».
      Ну, не странный ли мальчик был этот Вовка.