Часть II, глава 5. Папик на последнем издыхании

    Папик постоянно говорил, что у Вики лёгкая рука, а всех сиделок и медсестёр ругал неумехами и дурами деревянными. Постепенно Вика привыкла заменять их и выполнять все те необходимые и неприятные процедуры, которые требуются лежачему больному. Папику это очень нравилось, но и удивлялся он тоже. 

   -И чего ты со мной, Викуся, возишься, не противно что ли?
   -За десять миллиардов можно и потерпеть.
   -Нет, ты только говоришь так, ты другая, ты не за деньги.

   Вика, вводя катетер в навсегда увядший член Папика, задумалась - а правда, чего она возится со старым обрубком, явно же не за наследство.

   -Не могу я тебя бросить, сволочь. Ведь ты мне жизнь поломал.
   -Ох, не говори так, не говори, лапусик! Сердце терзаешь!

   В свой последний месяц он стал как-то мутиться рассудком, заговариваться, появились странные желания.

   -Киса, мне нужно мамину куклу сделать.
   -Это ещё что такое?
   -Маму, маму мою, в натуральную величину. Я посчитал, метров пяти, и чтобы тёплая...
   -Хоть бы перед смертью угомонился со своими извращениями!
   -Нет, вы никто не понимаете! Я хочу как младенец с мамой лежать, и чтобы тёплая. Я ведь маленький тогда был, сантиметров пятьдесят, мне мама огромной казалась. Вот я хочу туда вернуться. И чтобы грудь сосать. Только я не знаю, Викуся, какое молоко хорошо. Я женское молоко пробовал, оно невкусное. Разве коровье? Ты как думаешь?

   И так далее. Смесь жалости и отвращения была душе Вики почти непереносима.