Глава 16. Легенды Тёмной долины

   Глава 16. Легенды Тёмной долины.

 Люди, мечтающие встретить чудо частенько не предполагают, что эта самая встреча может иметь вовсе не благоприятные для них последствия.
(Мудрец)

   Первые шаги в мрачную местность ошеломили дочь кузнеца. Она боязливо задержала дыхание. На сколько смогла. С опаской втянула воздух и поняла, что тот ничем не отличается от привычного. Разве что имеет чуть заметный туманный привкус. Горьковатого дымного тумана. А вот звуки Чёрная долина чудесным образом гасила. Не слышалось ни звона уздечек, ни стука копыт по камням. Почти неслышно громкоголосых орков. Словно сквозь толщу воды доносятся звуки. Поэтому казалось, что их караван сам стал призрачным, бесшумно продвигаясь по хорошо заметной тропе. Кстати, внутри всё было не настолько мрачно, как казалось снаружи. Очертания предметов заметно подсвечивались изнутри. Флуоресцентными фиолетовыми красками разных оттенков. Это было бы даже красиво, если бы не было так опасно. Никогда раньше Элька не думала, что тьма имеет столько различных оттенков и форм. Она замечала потоки вялотекущего ветра, видела своё дыхание и радужные пузырьки, что поднимаются от выдоха своих путников. Поднимаются и медленно растворяются в фиолетовом потоке. Всё живые подсвечивались нежными розоватыми оттенками. Мерцали лошадиные гривы и хвосты. Мягко светились их глаза. И даже копыта. Самыми яркими были орки. Почти лиловыми, с огненными всполохами переполнявшей их силы. Тот же цвет приобретали и их выдохи. Гораздо более тускло подсвечивалась неживая поклажа. Вернее, неживые предметы тут просто имели свои очертания.
 
  Каждое движение её спутников рождало водоворот в фиолетовом океане. За её ладонью рождался розовый след, быстро истаявший. Можно было бы поиграть с тьмой, слепить розовый шарик и отпустить, но что-то шепнуло, что тьма этого не одобрит. Поэтому Эллевита ограничилась наблюдением за вдохами- выдохами своей лошадки, которая недовольно трясла гривой в дополнительном недоуздке. Вдобавок, на морды каждой лошади прикрепили по широкой полоске кожи, что-то на вроде шор, что бы те не отвлекались и не пугались чего-то неожиданного. Так что конягам приходилось несладко.

  А вокруг расстилались невиданные пышные травы с цветущими метелками. Только руку протяни! Руку как раз протягивать не стоило. Элька наблюдала, как идущие впереди орки старательно обходят пышные кусты гигантского овсяника, стараясь по возможности не мять травяной покров совсем не зелёной зелени. Фиолетовой, если быть точным.

  Главное было не в оттенках. Главное было в том, что всё кругом напитано магией. Древней и слишком чуждой, чтобы её понять. Попытаться колдовать тут всё равно, что пытаться залить жерло вулкана ведром воды. Так же безрассудно глупо и опасно: ошпарит паром из своего же ведра. В этой аномальной зоне, как назвал её Идвариус, менялись не только цвета. Но и природные законы. Принципы и… Как говорится, в чужой монастырь. 
 
  Слуги этого монастыря появились внезапно. С обманчивой неспешностью своих движений они странным образом не отставали от шустро идущих лошадок. Они кружили вокруг подобно опавшим листьям, пытаясь выманить и спровоцировать.
  Напасть- можно. Убить такого призрачного слугу- легко.
  Отец рассказывал, что теневые провокаторы рассеивались от одного касания кованного лезвия. А вот поэкспериментировавший воин начинал чернеть на глазах. Выпадал из каравана и занимал место павшего. И останавливать такого себе дороже.

   Рядом возникла и пошла тень длинноволосой женщины. Глаза, ноздри, рот и волосы её мерцали всеми оттенками фиолетового. Эта не нападала. Не делала попыток докричаться. Просто пошла практически рядом с конём Эльки. Шла и улыбалась. Улыбка жутковато смотрелась на черном лице, но отросших клыков видно не было, и путница рискнула улыбнуться той в ответ. Тень оживилась. Если так можно сказать. Начала жестикулировать и указывать в даль, тыча пальцем на острый скальный пик. Похожий на разрушенную башню. А может, тот и являлся древним строением, которое за долгие века приобрело очертания природного скального образования. Приглядевшейся дочери кузнеца даже стало казаться, что там просвечивает иная реальность. А быть может прошлое в этом месте сильнее настоящего?  Временами виделось, что в призрачной башне светятся голубым колдовским пламенем окошки, а венчает башню остроконечный шпиль с полощущимися знамёнами языков тьмы… Она сморгнула. Видение поплыло и исчезло. Вновь там стоял скальный пик, разрушенный временем. С оплывшими боками.

  Что за магия заставила течь монолитный камень? Или, всё же башню здешнего Властелина?
  Всё ясно: женская тень хочет, чтобы она отделилась от своих спутников и поехала туда. Вот ещё чего не хватало, так это искать приключений на свою пятую, отбитую седлом, точку!

  Элька качнула головой. Тень молитвенно сложила ладошки. Дочь кузнеца отрицательно помотала головой и махнула ладонью: иди, мол, отсюда. Тень ощерилась, принялась трясти в воздухе слабыми кулачками и беззвучно разевать рот. Наверняка слала проклятия. После чего девушка перевела взгляд на спину Брека, стараясь больше не смотреть на бредущую рядом тень вздорной бабы.
  Вокруг орков шустрыми блохами прыгали тени с обнаженными мечами. Тени воинов заходили вперёд. Пугали. Делали вид, что заступили дорогу и якобы замахиваются для удара. Но отступали всякий раз. С каждым напористым шагом сосредоточенных братьев. Орка напугать сложно. Но орка можно спровоцировать. Кажется, братья даже напевали себе под нос что-то. Не то героическое, не то обережное: долина привычно гасила все звуки.

  К лошадям с поклажей, как и к связанному спящему, загодя опоенному магу, тени внимания вовсе не проявляли…  Её связывать не стали: дочь кузнеца клятвенно пообещала сидеть смирно на своей одноухой лошадке. Вокруг кузнеца тоже крутился целый рой призрачных теней. Как пчелы.  Элька оглянулась, беспокоясь за отца. Зря. Тот не обращал внимания на их провокации. Он выбрал себе в собеседники бородатого старца благообразной наружности в длиннополых одеждах. Сначала девушка думала, что они нашли общий язык и общаются с помощью знаков. Но потом поняла, что просто забавляются и играют, выкидывая на пальцах числа и знаки (аналог камень, ножницы, бумага. Но в той игре обязательным является и выкидывание чисел до сотни. К примеру, 50 бумаг тяжелее одного камня)
   Может, и со своей прилипчивой тенью попробовать поговорить?

Как смогла, на пальцах Элька спросила, для чего ей ехать туда. Тень сложила над головой ладони домиком. А что там? Длинные пальцы призрачной дамы тут же начали плести себе на груди полукруги, обозначая, наверное, украшения. Что-то невидимое накрутили на непокрытую голову. Красивым жестом изобразили струящиеся ткани.
Обещанное, не значит даденое.
Девушка отрицательно покачала головой.
   Тогда тень подумала, и предложила ей знания. Очень точными жестами она изобразила и расправленные восточные свитки, и раскрытые книги. По мановению её руки даже осёдланный конь появился из ниоткуда.

   Длинногривое чудо было прекрасным и опасным одновременно. С летящей по ветру мерцающей гривой, с горящим запредельным огнём глазами. Даже пасть скакуна была огнедышащей. В смысле, фиолетово дышавшей, испускающей струи мерцающих искр.
  Вот уж дудки! Куда такой завезёт? Вы вот знаете? То-то же. Не знаете. И обратного пути не будет. Знает она эти сказочки про прекрасных ночных скакунов, что приходят к кострам и жилищам. Заманивают, увозят на своих гладких спинах глупых девушек и доверчивых ребятишек. И далеко не всегда их хозяином является добрый волшебник или эльф, вздумавший таким вот образом позабавиться. Это ещё полбеды. Обычно эти твари бесхозные. Приобретают за ближайшим кустом свой истинный облик. Сбрасывают морок. Обнажают длинные клыки и когти. И пожирают добычу.

  А красоту она ещё и не такую видала. В смысле, крылатую и серебристую.
Тень опять разозлилась. Оказывается, тень даже может трястись от злобы. Вон как дрожат плечи. Она даже потемнела ещё больше. Да нет. Плачет. И как она, Элька, могла ошибиться? По исказившемуся лицу тени стекали слёзы, похожие на черные жемчужины. Слезы падали вниз, превращаясь в полёте в нечто твёрдое, чтобы навсегда застыть драгоценными каплями. А уж тех капель на тропе блестело… выходит, это мерцают и приглушённо подхрустывают под копытами камней застывшие слезы. Вот это да!

  Открытие неприятное и жутковатое. Даже не так. Слишком печальное. Выходит, что обретшие иную суть тени продолжают чувствовать и страдать. Человеческие эмоции ими не забыты. Интересно, сколько они так существуют и как для них тут течёт время?
  Глупое любопытство скучающего проходящего обывателя. Никчёмная информация. Зачем ей это знать? Всё равно что интересоваться на похоронах проходящей процессии у скорбящих родственников о том, сколько времени болел покойный. Не принимая чужой боли, насладиться видом страданий.  Чужих. При этом в тайне радуясь, что эта боль обошла её стороной, не коснулась лично. Противно всё это.
  Девушка вздохнула. Скоро или нет, но эта пытка фиолетовой темнотой закончится. Всё когда-нибудь заканчивается. И жизнь, и даже смерть, уступая свои права перерождению и вселению души в новое тело. Они покинут пределы Чёрной долины и станут вспоминать эту тёмную жуть как страшноватый мучительный сон. Как одно из своих приключений. Или, как проигранную битву. Битву, в которую она опасливо так и не рискнула вступить.

  Ты могла бы им помочь и спасти, но трусливо прошла мимо. Ты равнодушно отвернулась, и тёмная безнадёжность глаз с застывшими слезинками будет преследовать тебя в ночных кошмарах.
Неправда! Они пристают ко всем проезжающим, чтобы пополнить свои ряды!
  Пристают- ко всем, но попросили тебя. И ты отказала.
Да, но я не смогу! Я не знаю, как им помочь.
Не можешь? Да ты даже не пробовала.
Хватит! Я могу спорить сама с собой долго. До бесконечности. И это ни к чему не приведёт!

  Тогда не спорь. Прекрати думать и мыслить. Стань овощем. Хотя, откуда ты знаешь мысли овоща, зреющего под солнцем?
Кстати- кстати. Тут даже нет солнца.
 Справедливое замечание. Тогда… Отвернись. Не смотри. Не замечай. И проезжай мимо. Так ведь проще, не так ли?
  Спор самой с собой умиротворения не добавил. Даже не утомил. Разозлил. К тому же в компанию к тёмной бабе прибавились ещё с десяток девок. И даже детей. Все они шли рядышком с её лошадью. Лили слезы и молитвенно складывали ладошки. Несколько женщин протягивали к ней своих малолетних ребятишек с серьезными болезненными лицами. Как у печальных и мудрых старичков. Сразу становилось ясно, что в образе детей это существует не один год. Не одно десятилетие. Возможно, даже не одну сотню лет…
 
  От данности этого очевидного открытия повеяло жутью и безысходностью. При попытке отворачиваться и смотреть в другую сторону, детишки постарше шустро перебегали пред самой мордой её лошади. Вслед за ними подтягивались и их мамки.
 - Да откуда же вас тут столько?! Да ещё с детьми! – взвыла девушка, справедливо полагая, что с малыми ребятишками женщин в караваны не возьмут. Даже рабынь. Слишком велика вероятность потерять в дороге.
  Её вопрос не остался без ответа. Все дружно стали тыкать пальцами назад, в сторону разрушенной башни. Многие упали на колени.
Нет, ну это уже ни в какие ворота не лезет!

 -Ты их последняя надежда, - услужливо и печально шепнуло сознание.
Да ладно! Да поди ж ты! Нашли великого героя- освободителя! Мне той драконьей пещеры по гроб жизни хватит.
  А схватки с нечестью и нежитью ты не вспоминаешь. Почему? Принимаешь победы, как должное и не любишь признавать неудач?
Да кто же их любит, свои неудачи?
  Любить неудачи не обязательно, признавать- необходимо. Сделать усилие. Поступиться своей гордыней. Подумать и проанализировать.
Я не могу анализировать при отсутствии необходимых сведений. А тут явно недостаток информации. Недостаток знаний. Что-то чуждое и непознанное.
  Так познай. Что мешает? Заячий хвостик задрожал от страха?
 
   Девушка повторно взвыла и заплакала сама, когда одна из женщин швырнула своего младенца под копыта шарахнувшейся лошади. Данный факт её настолько впечатлил, что заставил взглянуть с иной точки зрения. Хлюпая носом, посмотрела на отца- его свитой теперь служили всего трое, не считая старика. Кузнец на неё поглядывал, но пока признаков беспокойства не проявлял. Вокруг поющих орков крутилось теней значительно больше, десятка три, но и те держались на почтительном расстоянии. Её же свита стремительно увеличивалась.

 Момент возникновения новых теней ускользал от взгляда. Но стоило моргнуть, отвести взгляд, и из теней ресниц возникали новые силуэты, рождавшиеся на границе зрительного восприятия. Женские и детские. Последние, не умеющие улыбаться, глядели с требовательной надеждой. Так, как умеют смотреть только неиспорченные возрастом и пороком. Ещё не научившиеся скрывать свои эмоции и чувства.

 Эллевита вздохнула и решилась, указывая на осёдланного огнеглазого скакуна, которого продолжали вести рядом с ней, в тайне надеясь...
   В конце концов, должны же хоть чьи -то надежды оправдаться?