Исповедь сибирского охотника. Глава. 36 Повесть

Глава. 36             Схватка с царём сибирской тайги: бурым медведем - шатуном.



Медведь в тайге - что боярин в городе

Охотничья поговорка



Тайга... Дремучая тайга, глухая тайга, таёжный бурелом... Как только не величает простой народ могучую тайгу – кормилицу и благодетельницу. Она всем может одарить и всех наградить. Много в ней богатств: и зверей, и птиц, и рыбы в реках и озёрах. Только не любит она жадности людской, строго накажет за это, рано или поздно, но справедливо покарает. Может и не осознает человек сразу, что же такое с ним произошло, но опытный таёжник бывалый поймёт.

Нельзя в тайге вести себя как дикий варвар и вандал, желательно брать не больше, чем тебе надо. Тогда и она тебя воспримет и покажет, что у неё есть в богатых закромах. А тому, кто приходит с целью нахватать побольше, надо ему это или нет - всё равно урвать, то случайно или медведь его избушку порушит, либо ещё какой зверь неприятности принесёт.

В Александровке жизнь шла своим чередом. Колхозники выезжали в тайгу на заготовку дров, занимались своим подсобным хозяйством. Бабы топили печки. В октябре по ночам начались заморозки, первый иней на лохматых кочках Камышевки, первый ледок на камнях голышах у перекатов  речушки Улуйки.

Вода внезапно стала густой и медленной. Нет ветерка. Не шелохнётся трава, прихваченная стужей. Но идиллия быстро закончилась, среди оголённых деревьев зашумел пронизывающий северный ветер, в воздухе замелькала снежная крупа, а с неба затянутого тёмными тугими тучами неожиданно повалили крупные хлопья снега. Снегопад шёл целый день и ночь.

На следующее утро небо прояснилось, тайга, преобразившись волшебным образом, стояла тихая, величавая в своём новом белоснежном, будто подвенечном наряде невесты. Присыпанные снегом смёрзшиеся листья хрустели под ногами, ломаясь,  они лежали в ямке от следа почерневшими осколками золотистого бабьего лета. От снега по берегам  речушки Улуйки, вода стала темнее и спокойнее.

Она несла свои воды уже без прежнего шума, подчиняясь всеобщей торжественности обновления природы. С первым снегом тайга погрузилась в сон до тёплых дней весны. Первый снег, как лёгкая плащаница, что укрыла её перед сном. Потом будет ещё белоснежное одеяло, под которым она проспит, пока оно не будет растоплено лучами весеннего солнца, и сейчас в воздухе порхала, будто бабочка звенящая  тишина и нега, которая охватила всю александровскую округу.

Затихли и попрятались обитатели тайги. Они вдруг испугались, почувствовав, что окружающий  мир засыпал, оставляя их самих на себя, и что многие из них могут погибнуть зимой без материнского присмотра тайги. Но это уже мудрость жизни, железная логика дикой природы – выживает самый хитрый и сильный !

Всё живое в тайге замерло и не подавало признаков жизни. Все животные в природе срочно меняли своё летнее одеяние на зимнее. Через некоторое время в этот засверкавший морозный мир бросились зайцы. Они торопились натоптать, пробить в снегу свои тропы, чтобы по ним убегать от своих врагов.

Из - под снега вылезали, пробивая в нём туннель мышки - полёвки, потом они перебегали по нему, оставляя цепочку мелких узоров следов, до своих кладовых. Вылезла из своего дупла в Пихтаче и спустилась на снег белка - векша. Непривычные к снегу лапки озябли и она, смешно вскидывая зад, перебежала до ели, быстро взобралась на неё. Белка была уже выходная в светло - бусой шубке.

Застрекотали сороки - белобоки беспокойные, забегали бурундуки юркие, разыскивая свои многочисленные кладовые с кедровыми шишками и орешками, возле Камышевки по опушечным ветвям березовой рощицы повисли краснобровые косачи, аппетитно поедая серёжки и почки этих деревьев, чёрными точками резко выделялись они, сторожко кругом оглядываясь, нет ли злого недруга – ястреба - тетеревятника.

В Сосняке возле Пасечного озера тонко попискивая, перепархивали с ветки на ветку рябцы. Здесь они питались почками и серёжками лиственных деревьев, а также семенами еловых шишек. Корм в позднюю осень малопитателен и скуден, поэтому поедать его приходилось в больших количествах. Вот один перелетел на ветку мохнатую ели, хотел было пискнуть своей зазнобе, да замер: растянулся по ветке, притаился, смотрел любопытными глазками: что это двигается по просеке ?

Поднял рябчик хохолок свой, опустил, не вспорхнуть ли ? Боязно и любопытно. А по первому снегу в их сторону бежала рыжая лиса – прохиндейка. Остановилась Патрикеевна, подняла голову вверх, видит добычу да не достать рябков, высоко сидят. Постояв и немного поглазев, она лениво зевнула и побежала лёгкой трусцой в сторону Шептунова водопоя.

Погода как качели менялась каждые три – четыре дня. Лютую стужу сменяли сильные ветра и метели. Через сельскую дорогу змеились снежные струйки, воздух наполнился колючей белой пылью. Через колхозные поля протянулись длинные тёмно - синие тени.

Три месяца – ноябрь, декабрь и январь пролетели как один день в постоянных трудах и заботах колхозников деревни Александровки. …Зима, налетела внезапно, пронизанная ледяным ветром буранов, которые сердито бушевали по нескольку дней подряд, наметая валы колючего, промороженного снега.

Сибирь жила своей жизнью, и само время, казалось, терялось в её необъятных просторах. Неспешно и неторопливо отдыхали заснеженные поля, сохраняя в себе уснувшую силу жизни, готовясь к новому её пробуждению. Так было всегда ! Проходили века, тысячелетия, а Сибирь – не менялась, оставаясь суровой и величественной. Оставаясь Родиной для тех, кто прошёл по ней, сумев при этом сохранить и донести её красоту и неповторимость до своих потомков…




Продолжение следует …