В Москве нет слова неудобно

Семен Чайников перед работой заехал в фитнес -клуб, поплавать в бассейне. Еще там была сауна и хамам и Семен ожидал, что ранним утром людей будет немного и удастся полежать на полке. Чайников не был фанатом спортзала, ходил в него обычно по выходным, как в баню. По выходным  там набивалась толпа таких же любителей парилки. Закаленные  мужики приносили бутылки с настоем какого-нибудь прополиса-мяты-лимона и после почтительного выяснения, нет ли у окружающих возражений или аллергии, плескали свои настойки на каменку. Волна жара накрывала парилку, народ кряхетл и благодарил настойщика. Настойщик иногда впадал в раж и начинал по кругу обмахивать всех полотенцем, припаривая. Обычно дальше следовали разговоры о тех, кто парится неправильно. Ну и о причудах посетителей фитнеса.
В прошлые выходные здесь был день открытых дверей. Ужас, что творилось, - отмахивался мужик с пивным животом. - Чучмеки в душевой вещи стирали. А еще тут одни спутали бассейн с пляжем, накрыли пиво на шезлонгах и сидели целый день. Их персонал никак выгнать не мог.
Да, хорошо, что дни открытых дверей перестали делать, - поддакивала тетя в купальнике с юбкой на крупных ляжках. - Распустились эти понаехавшие. 
Чайников сам свидетелем подобных эпизодов не был и такие  рассказы воспринимал как проявление ксенофобии. На окраинах Москвы и в пригородах градус  ксенофобии накалялся с каждым днем. Особенно тяжело жилось подросткам, в сложной системе дворовой иерархии, на которую накладывались межнациональные разборки.  Семен пытался избегать деления по нацпризнаку. Он сам  был результатом анекдотичного союза татарина и украинки, имел внешность, которая всеми воспринималась как враждебная. Даже при имени Семен в евреи Чайникова записывали только антисемиты, сами евреи относили его к мусульманам. Да и фитнес клуб был был не самым дешевым, чтоб представить в нем разгул банно-прачечного комбината. 
   На утренний заезд в фитнес Чайников решился отчасти поневоле. Настали морозы, ребенок заныл, что в школу ему ходить далеко, просил довезти. До школы было правда около 2 километров. Чайниковы жили в пригороде Москвы. Сюда уже прорыли метро, но административно район относился к Подмосковью. Проклятием ближнего Подмосковья был пылесос Москвы. Переехав через МКАД, учителя получали зарплату в два раза больше. Это же касалось врачей, работников культуры, муниципальных чиновников. В итоге подмосковный городок страдал от отсутствия бюджетников.  В школах работали либо вчерашние выпускники, отрабатывавшие свой срок и переходящие через МКАД на удвоенную зарплату, либо бабушки на пенсии. Ну и крайне редко встречались те, кого в Москву не взяли. На таком же кадровом голоде сидели и больницы, поэтому доктора быстро стервениели. Во -первых, врачей мало, а больных много. Во-вторых, никаких мер воздействия администрация больнички к охамевшему эскулапу применить не могла, поскольку через дорогу находились больнички Москвы с двойным окладом и охамевший эскулап в момент выкладывал заявление об увольнении, а главврач начинал бегать в поисках новой жертвы -специалиста при и без того недокомплекте штата в 60 процентов.
  Лицею,  за счет договоров с предприятиями и личных умений директора лицея, внучкой  одного известного трижды Героя Советского Союза, удавалось держать зарплату учителей на московском уровне. В лицее были учителя по всем предметам, чем редко могла похвастаться школа ближнего Подмосковья. И не просто были, а работали с вдохновением. Даже перебирая в старании,- как сказал  Чайников-сын. Если класс плохо понимал алгебру, училка устраивала дополнительные занятия по 5 -6 уроков в каникулы. Правда, Чайников - сын в алгебре все равно понимал плохо даже после таких каникул.
-Я буду депутатом, -говорил младший Чайников, списывая алгебру у добрых одноклассниц. - Почетно и ни за что не отвечаешь.
  Поддавшись на уговоры будущего депутата-списывальщика, Семен решил, что у него будет время до работы полежать на полках.
В сауне народа оказалось неожиданно много. Семен разочаровнанно произнес “Здрасти” и  присел на полку. Слева от него сидела тетя лет 45, справа три мужика и еще одна тетя за 50.
Так мы у него так хорошо поели, ну просто отлично, - громко сообщила тетка слева тетке справа через четырех мужиков, продолжая прерваный появление Чайникова разговор. - Правда, потом меня пучило от переедания.
“Мезим” надо пить, - еще более громким и отчетливым голосом ответила тетка постарше, справа. - Я как приму, так потом ничего в животе не бурчит. Вот попробуй.
Громкие голоса теток резали влажное пространство сауны. Теткам было все равно, что между ними несколько посторонних мужиков. Мужики помалкивали. Один парень, лет 35 с приклеенными дредами, сидел в  позе йога и, как и все, невольно вникал в интимные подробности жизни некрасивых  женщин с  короткими толстыми ногами и провисшими животами. В общем, все тут были не красавцы.  Фитнес -няшки в бассейне и сауне появлялись крайне редко, обычная публика пребывала в физически -запущеном состоянии. Чайников сам был толстоват и не любил зожников. Но на фоне теткиных разговоров об оттенках пищеварения разговор качков о протеиновых коктейлях звучал бы музыкой. Да и не принято было в сауне говорить столь громко. Как-то Семен был свидетелем, как мужики зашикали двух студентов, вполголоса обсуждавших подготовку к курсачу.
-Простите, можно не заставлять меня подслушивать, - попросил Чайников, потеряв надежду на то, что тетки остановятся в беседе. Тетки недоуменно замолчали.  Но лишь на пару секунд
-Тогда тебе надо в свою сауну ходить, сказала постарше с громким голосом. - Мы, между прочим, такие же деньги платим.  А сюда пришли как раз поговорить.
Так и мы платим, но молчим,  - изумленный Семен не смог ответить более остроумно.
Громкоголосая тетка набрала воздуха, готовясь рассказать о полном ничтожестве аргумента и его автора. От скандала спасло то, что тетки давно уж сидели в сауне и та, что помоложе, предложила своей товарке пойти охладиться. Потряхивая целлюлитами, тетки вышли за дверь.
Да, мельчают  мужики, -раздался из-за двери командный голос вышедшей. -Никакого уважения к женщине. Тоже мне, джигит.
В паре сауны остались молчаливые мужики. парень с дредами по-прежнему пребывал в нирванне.
Да я его первый раз вижу, - снова донесся голос громкоголосой тетки, очевидно, в ответ на более тихую фразу товарки. - Подслушивать ему неудобно. В Москве нет слова неудобно.
Уезжал Семен из фитнеса в каким то ощущением стыда. Фразу про то, что в Москве нет слова неудобно он слышал не раз. Но чаще всего ее использовали приезжие, рвущиеся к Московским благам. Дальняя родственница жены, любившая повторять эту фразу и приехавшая из Тамбова, вырвала в наследство  квартиру у пожилой троюродной бабушки, оставив прямых ее родственников ни с чем
Через пару дней в лицей младшему Чайникову прилетело электрописьмо о заложенной бомбе. Лицей по регламенту быстро очистили от учеников, переведя их в соседнюю школу. В родительском чате училка написала, что детей из чужой школы будут выдавать только под роспись родителей, и Чайников отправился  за своим.

Пробившись сквозь сугробы, Чайников открыл школьную дверь и уперся в подкову с теткой-охраницей в черной форме.
Куда прешь, Абдулла - громким командным голосом заглушила детский шум охраниица. - Документы показывай.
Я за ребенком, -ответил Чайников, узнавая тетку скорее по голосу.  Но по ее лицу понял, , что и она его узнала. Видимо, не первый день в охране, профессиональная память на лица.  Ее глаза прищурились и легкая усмешка ожидания предстоящего развлечения чуть тронула ярко накрашенные губы.
Чайников вытащил права.
Семен, значит, не Абдулла, - хмыкнула тетка. - Но паспорт нужен, детей без паспорты не выдваем. Вдруг ты извращенец, прячешь вон руки в карманах.
Вот это подойдет вместо паспорта? - спросил Чайников, вынимая из кармана членский билет Союза Журналистов. Тетка на пару мгновений впилась глазами в красную корочку
Да, конечно. В каком классе ваш ребенок, сейчас позову, - превратилась она в любезность. -  В наше время надо быть бдительным, сами понимаете. А то ходят тут всякие гастарбайтеры, хотя я, конечно, не расист. Но всех надо проверить обязательно. Вы уж извините, что сразу вас не узнала.
Конечно, одно дело в первый раз видеть, другое во второй. Встретимся в парилке. У нас же нет слова неудобно, - не смог сдержать себя Семен.
Он забрал ребенка и по дороге домой слушал его рассказ о том, как пока они ждали в чужой школе своих родителей, их собрали в актовый зал, а охранница рассказывала им о том, что нельзя людей делить по национальному признаку.