Дальнобойщица

Она проснулась рано. Очень хотелось в туалет, терпеть больше не могла. Придется будить отца. Отодвинув шторку спального места в КАМАЗе, выглянула в салон. Отец спал, повернувшись головой к ней. Тихонько потыкала пальцем плечо.
- Паааап! Я писать хочу - и погромче:
- Паааааааап, не могу терпеть уже.
Отец заворочался и открыл глаза.
- Слезай, чего сидишь, раз хочется. - голос был сонным и оттого хриплым, но добрым.


Подхватив дочку, перенес через сиденья к двери, надел ей быстро сандалии и открыл дверь на улицу.
- Прыгай!
Олюшка спрыгнула со ступеньки огромной машины на землю. Стоя в одной пижамке дрожала от холода. Утром всегда было "бодро", как говорил отец. Выйдя из машины, взял маленькую девочку за руку и повел на край стоянки к знакомой будке.


Оля боялась этих будок, из-за дырок в полу. Все время думала не о "деле", а как бы не провалиться туда. Когда была поменьше, отец разрешал присесть возле колеса. А сейчас она совсем большая, в шесть то лет. Не пристало взрослой девушке возле колеса дела делать.


Обратно к машине Олюшка шла вприпрыжку. Летнее солнышко уже начало пригревать, не смотря на утреннюю прохладу, и было весело и радостно на душе. Искоса глянула на отца, не сердится ли, что так рано разбудила. Ехали они допоздна. Отец хотел встать на ночь именно на этой стоянке. Иначе, они не успеют к сроку приехать. Поэтому гнал машину аж за полночь. Вроде не сердится, улыбается.


Оля не помнила, как уснула. Она очень любила ездить с отцом в командировки "на дальняк". Мама отпускала дочку с отцом без малейшего сомнения. Олюшка обожала своего папу, а он любил ее. Хотя и не говорил этого никогда. Но маленькая Олька это чувствовала.


На вопрос взрослых "А кого ты больше любишь, маму или папу?"  всегда отвечала - Поровну! Но в душе она больше любила папу, всегда. Может быть, потому что была на него сильно похожа, а может, потому что мама была всегда строгая. Мама работала воспитателем в детском саду. И, когда в очередной раз Олюшка получила пощечину за немытую чашку, в слезах спросила маму: - Почему ты такая злая? Мама как-то окаменела, а потом заплакала. Обняла дочку и тихо прошептала: - Не знаю, наверное потому что чужих нельзя, а свою всегда можно... И Оля захотела стать ей чужой, чтоб она ее не била. Отцу она не рассказывала, и любила его ещё сильнее.


- Ну что? Умываться и завтракать? - спросил отец, подмигнув ей.
- Ага! - сбросив сандали, Олюшка полезла в машину. Она "женщина" в поездке, и еда на ней. Нууу.... посильная еда . Пока отец доставал из холодильника за кабиной сыр, масло и колбасу, Оля достала чистый термос, заварить отцу кофе в дорогу, полотенца, хлеб, чашки, ложки, ножик, сахар. Разложила все красиво на среднем сиденье, а термос поставила на "торпеду" к лобовому стеклу. Сегодня завтракаем в машине, холодно на улице еще. Потом достала старенький примус, спрыгнула на землю и поставила на ровную площадку. Ещё достала канистру с водой. Воды оставалось мало. Отец вчера говорил, что сегодня они заедут на родник и что он ей понравится. Олька удивилась. Чего в роднике такого-то? Обычно это очередь из таких же дальнобойщиков, тоже с канистрами в руках, труба из склона дороги, из которой течет вода. Да, чистая и вкусная и очень холодная, аж зубы сводит. Но ничего особенного. Как родник может "понравится"?


Они успели умыться, пока примус кипятил ковшик воды. Вокруг на стоянке начиналась жизнь. Там и сям просыпались водители и ходили, кто в ту самую будку,  кто к соседям, попросить чаю или сахару. У кого-то всегда что-то кончалось в дороге не вовремя. Вот и к ним в этот раз подошёл один, в возрасте уже мужчина. Увидев Олюшку, которая успев до завтрака переодеться в шорты и кофточку, убирала примус, он  улыбнулся: - А кто это тут папе водить помогает? Люди добрые, выручите сахаром пожалуйста. А это тебе, держи! - протянул круглую золотую монетку. Оля поблагодарила бородатого мужичка за шоколадную медальку и полезла за банкой сахара.


Взаимопомощь на дороге - первое дело, говаривал отец. Ты поможешь и тебе помогут. Некоторые водители-дальнобойщики ездили вдвоем, со сменщиком. И тогда они редко останавливались на стоянках для грузовиков. Они ехали круглые сутки, сменяя друг друга.


Отец Ольги тоже будет так работать, но позже, через несколько лет. А сейчас он ездил один. И к огромному удовольствию дочери, часто брал ее с собой. Но только летом. Самая большая их поездка была на две недели. Ей тогда было 5 лет. Она ту поездку плохо помнила. Только как сидела на спальном месте и шила своим куклам одежку из лоскутков, что дала в дорогу мама. Да ещё много читала. Правда картинок в книжках было больше, но читать потихоньку она училась. Ещё рисовала, хотя не очень умела.


Олюшка любила дорогу. Любила мелькание городов, сел и деревень , гуляющих по обочинам или вдалеке коров и коз, любила запахи на заправках, ветра на стоянках, утренние завтраки с отцом на деревянных столах и скамеечках, иногда они расстилали плед на траве поблизости и у них были "пикники". Так говорил папа. Обедали всегда в столовых на трассе. Обычно невзрачных. Но отец объяснял, что там, где полно машин, там и нужно останавливаться. Это значит, что тут вкусно кормят. Даже если заведение не особо красивое. А вот в красивом кафе, где нет грузовых машин на стоянке рядом, а только легковые, там дорого и часто не вкусно. Ещё любила, что всегда на них обращали внимание. Наверное окружающим было странно видеть маленькую девочку в не подходящем для нее месте. Хотя Оленька считала, что самое подходящее место как раз тут, возле папы. А ужины всегда были поздние, в кабине большой машины.


Она любила "их" КАМАЗ за то, что он большой и они делают важное дело - перевозят грузы из одного города в другой, особенно если эти самые города далеко друг от друга. Самая дальняя дорога у ее отца была в Красноярск. Отец ездил туда и обратно больше месяца за какими-то запчастями для машин. Он едва успел приехать к Новому году. Это был такой праздник, когда вернулся!


Мелькали деревья и домики вдоль дороги. Они ехали. Оля любила смотреть, как отец ведёт машину. Как ловко переключает скорости,  переставляя ноги на педалях. Он даже не смотрит, что делает! Когда она спросила, как он так вертит руками ногами не глядя, отец засмеялся: - Подрасти немножко и я тоже научу тебя вертеть ногами и руками не глядя.


Папа у Олюшки был добрый и сильный. Его обожали дети! Хотя казалось бы. Здоровый крепкий мужик с бородой, смуглый, темноволосый, страшный... Но к нему тянулись все. Дети, взрослые. Он был непререкаемым авторитетом на работе и дома. А сколько предложений было сбрить бороду! И на спор, и за деньги, и за ящик коньяка или шампанского, и за интерес. Но он не поддавался никогда. С бородой он ходил смолоду. Всегда следил за ней, подбривал каждое утро. И не раз говорил, что борода, это ответственность и ухода требует намного больше, чем просто побриться. Бритвы признавал только опасные. А из всяческих средств для бритья у него были мыло и холодная вода. И даже в дороге всегда выглядел опрятно. За глаза его называли Саша-Борода. Он не обижался, даже наоборот, казалось.


Позже Оле надоело глазеть в окошки на дорогу. Та стала пустынной и однообразной, ни деревень, ни живности, ни заправок. Просто серая лента асфальта впереди, да редкие машины. Ближе к городам движение оживлялось. А чуть отъедешь, снова они почти одни.
Оля полезла на спальное место назад кабины. Достала коробку с куклами и лоскутками, ее Марусе требовалось новое платье. И купальник. И кофточка. И платочек на голову. Целая коробка разных лоскутов ездила всегда с ней. Там ещё были ножницы, иголки и нитки разных цветов, кусочки резинки для юбок и платьев и несколько пуговиц для "а вдруг понадобится".


Сшив новую юбку и платье Марусе, хотела приняться за купальник, как вдруг машина стала тормозить и отец сказал:
- Приехали, вылезай!
- Зачем? - удивилась она. Заправки поблизости не наблюдалось, есть ещё рановато.
- Покажу тебе обещанный родник - отец уже вылез из машины и подошёл к ее двери.
С папиной помощью Олюшка вылезла из грузовика и увидела, что они на довольно большой стоянке у края леса. В лесок уходит тропинка и по ней идёт много людей. И все с банками, канистрами и ведрами. Видимо, поблизости была деревня и местные жители ходили на родник за водой. И этот родник был известен на трассе, так как стоянка была почти полная. Но машины постоянно менялись, одни уезжали, другие приехали, как они только что.


Взяв руки по две канистры для воды, они с отцом направились по тропинке в глубину леска. Идти пришлось недолго. Метров через двести у Оленьки начали округляться глаза от удивления. Они подошли к большой поляне. Вокруг поляны стояли скамейки, расписанные яркими узорами и цветами. А с середине поляны стояли... Чайник с чашкой! Тоже расписные. Они были громадные! Чашку могли бы обхватить не меньше, чем пять шесть человек. А чайник и того больше. Он возвышался над чашкой под наклоном и из носика наливалась чистейшая родниковая вода. Чашка была полна до краев, со сколами по ободку и вода выливалась из чашки через сколы, давая возможность набрать воды под этими струями.


Увидев изумленное лицо дочери отец засмеялся.
- Ну как? Удивил? Чудесный родник? Нравится?
- Очень! - закивала как болванчик головой Ольга - Откуда ты о нем узнал?
- Да у нас на этой трассе все про него знают.
Они набрали 4 канистры воды, напились всласть и отец понес две канистры в машину, а Оля осталась караулить вторые две, разглядывая чудное место.  Краска от влажности на чайнике и чашке кое-где пооблупилась, как и на скамеечках, но все равно было красиво и даже волшебно.


После обеда глаза слипались и захотелось спать. Оля залезла на спальное место и стала лёжа глядеть на дорогу, не закрывая шторки, отделяющей спальное место от основной кабины. Опять мелькали деревеньки и придорожные постройки. Они въехали в другую область и приближались к месту назначения - большому городу, где надо успеть загрузиться в рабочее время и выехать в обратную сторону. С этими мыслями ее укачало и она уснула.


Проснулась от грохота железа. Машина стояла. Отца в кабине не было. Она не испугалась, знала, что если его нет, то он вышел по делам. Надолго он дочь никогда не оставлял и всегда закрывал машину. Если нужно выйти надолго, то он брал ее с собой.
За окном было грязно и шумно. С ее стороны была стена почти вплотную к машине, так, что и дверь не открыть.  Со стороны водителя шумная дорога и забор с колючей проволокой. А впереди шлагбаум и будка, на которой написано огромными буквами - оформление документов.  И тут же из двери будки вышел отец с бумагами в руках и направился к машине. Быстро сев за руль, завел машину и, махнув охраннику из будки, стал проезжать через открывшийся им шлагбаум на территорию завода.
- Спрячься! - напряжённо сказал он.
Олюшка спорить не стала. Если отец говорит таким тоном, значит нужно слушаться беспрекословно. Это значит, детей сюда нельзя и, если ее увидят, то ругать будут не её, а папу. Подводить папу она не собиралась. Поэтому быстро задернула шторки и оставила малюсенькую дырочку для подглядывания. Ну интересно же!


Цех был тоже грязный и шумный, кругом лязгало, жужжало и бряцало. От шума стало как-то не по себе.
- Сиди, я сейчас - бросил взгляд в ее сторону отец и ушёл.
И вдруг машину тряхнуло. Да так сильно, что Оля едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть от страха. Дальше больше. Машину трясло и мотало. Она сидела на корточках, боясь пошевелится от страха, что сейчас машина перевернется!
- Я здесь - перекрывая грохот, крикнул отец. Она бросилась ему на шею со слезами. Все, можно не сдерживаться. - Испугалась?
Она ещё крепче обхватила папочку за шею и уткнулась лицом в бороду. Все, теперь не страшно.
- Это загрузка идёт -  пояснил отец. - Не бойся. Там тяжёлые ящики грузят и переставляют так, чтобы машине было ехать легче. А кабина наша отдельно от кузова крепится, вот ее и мотает на амортизаторах. - Что такое амортизаторы Оля давно знает, отец ей показывал здоровые пружины под кабиной. Когда он кабину откидывал вперед для ремонта.   


Загружали их почти два часа. Оля устала сидеть. Но в цеху детям запрещено находиться. Она мужественно терпела до "когда отъедем". Заодно недалеко была столовая заводская. Вот туда они и направились после погрузки. Поужинали, купили с собой пирожков с капустой на поздний час "а кто у нас проголодался?", поехали в обратную сторону.


Это было уже не так интересно и немножко грустно. И хотя впереди было ещё целых две ночи с папой в машине,  дорога домой всегда навевала грусть на Оленьку.  Когда едешь туда, то намного интереснее, чем когда обратно.
- Смотри! - показал рукой отец дочери в сторону.
- Ой, заяц, заяц!!! - завопила она, от удивления аж подпрыгнув на сиденье.
Отец засмеялся такой реакции. Заяц зигзагами быстро скрылся в степи. Оля погрустнела. Он заметил это и спросил, подражая персонажу мультфильма:
- Отчего, дочь моя грусть печать тебя снедает?
- Зайца не успела разглядеть как следует.
- Так чего страдать? Нарисуй и будет тебе заяц.
 - Я не хочу нарисованного, я хочу живого! - заявила та и надула губы.
- А зачем тебе живой? Это дикий зверь. Он кусается, царапается, пахнет плохо. Это только в мультиках и сказках зайцы милые. А в жизни не слишком приятные зверьки.
 - Да? - округлила глаза дочь - Откуда ты знаешь?
 - Мы в деревне в детстве с отцом зайцев ловили. Для шапок. И вообще... - отец сник и замкнулся. Он не очень любил вспоминать своего отца. А Оля наоборот, любила деда. Он был весёлый и играл и на баяне, и на аккордеоне. Они ездили всей семьёй на праздники к бабушке с дедушкой. Дед Оленьку выделял изо всех внуков. Говорил - Наша порода, семейная !  Оленька была темненькая, смуглая, коренастая; вся в отца, и в деда получается.


Признав доводы отца правильными, она села рисовать зайца. Хотя рисование не было её талантом, она старалась. Заяц вышел странный. Вот так, за рисованием зайца наступил поздний вечер и отец присматривал стоянку на ночлег. Они останавливались только там, где было много машин. А желательно ещё и туалет с рукомойником.


Минут через десять они припарковались на ночлег. Пока отец мылся с дороги, от дорожной пыли и заводской грязи, Оленька расстелила постель на ночь. Себе на спальном месте за шторкой, отцу на сиденьях. Ноги у руля, головой в другую сторону. Постелила и побежала с полотенцем помогать отцу.
- Устала? - спросил он.
- Немножко.
- Есть хочется? Как волк или как зайчик? - засмеялся он и брызнул на неё водой.
- Как тигр - ответила она и тоже засмеялась, вспомнив, как улепетывал косой подальше от шумной трассы.
- А ну давай умываться! И набери ковшик помыться - это правило было железным. В любых условиях мыть все части тела на ночь. Гигиену никто не отменял, не зависимо от условий проживания.
- Придем в машину, я тебе подарю кое-что - отец хитро сощурился.
- Мне? Подарок? - обрадовалась Оля.

В машине отец достал бумаги, что дали ему на заводе и вынул один листок. Протянул дочери:
 - Переверни!
С листка на нее глядел самый настоящий заяц!! Да такой красивый! Не мультяшный, а вот и правда, как живой.
- Ты где его взял?
- Нарисовал.
- Ты умеешь рисовать? А почему я не знала?
- А я и сам не знал - засмеялся отец.
- Как так?
- А вот так. Ты так расстроилась, что заяц убежал и нарисовать не получается. Я взял и нарисовал. Тебе. Зайца. Годится?
- Ты самый лучший папа на свете!! - бросилась обнимать его Олюшка.

Они сидели и ели пирожки с капустой с горячим чаем из термоса. На вечер они всегда с обеда наливали чай. Каждый думал о своем. Александр о том, как сильно любит дочь и как она его; какой неожиданно-реалистичный получился заяц, хотя он до того не рисовал вообще-то; что негоже таскать по просторам страны маленькую девочку, но с ней так здорово; что на обратной дороге есть один пост и один противный мент, без взятки которому не обходится ни один рейс по этой трассе; как приедет домой, к жене. Олюшка думала о том, какой чудесный день сегодня получился. Она сшила Марусе платье и юбку; видела живого зайца; получила в подарок шоколадную медальку, которую они съели пополам после ужина; папа нарисовал ей чудесного зайца; она не провалилась в дыру в туалете; видела  необыкновенный родник, где огромный чайник наливает воду в чашку. И старалась не думать, как испугалась на заводе во время погрузки.

Уснула Оленька быстро. Александр завел большую машину и поехал. Он должен успеть сегодня проехать ещё немного. Они потратили на роднике и на обеде слишком много времени. Поутру дочь не догадается, что они ехали ночью и отец спал совсем мало. Стоянки похожи друг на друга, машины, лес или степь и тишина кругом. Большая наша Россия Матушка. Он обернулся на спящую дочь и улыбнулся - дальнобойщица моя любимая.