Родная кровь

                Родная кровь

       В своём рассказе «Материнское сердце не ошибается»  я поведал историю, предшествовавшую моей свадьбе. Пришло время продолжить воспоминания.
       И так, 17 июня 1972 год. Наша свадьба. По словам очевидцев, торжество прошло весело и интересно. Я запомнил только то, что мой товарищ, игравший у меня на свадьбе и с которым мы вместе начинали играть, утром улетал в Израиль. И ещё то, что утром же, по окончании свадьбы, нам пришлось загружать,  наверное, половину оставшейся еды в хлебовозку, на которой работал дядя моей уже жены.
       Первую брачную ночь, вернее утро, мы провели на полу в одной комнате с моими дядей и тётей, приехавшими на свадьбу из другого города. Поспав до обеда, мы пришли к родителям жены. Там уже собирались близкие родственники. Было решено во дворе провести церемонию хупы – венчания по еврейским законам. Церемония заключается в том, что под матерчатым пологом, закреплённом на четырёх шестах, жених с невестой, их родители, братья и сёстры ходят по кругу, а раввин за кругом читает подобающую этому торжеству молитву. Так мы торжественно и относительно серьёзно кружились до тех пор, пока не услышали гомерический хохот моих старших братьев и их жён. Мой тесть, портной, философ и шутник задал им вопрос:
   - Почему в судный день курицу, и под хупой невесту кружат?
И сам же дал ответ:
   - Чтоб они, одурманенные, лучше ощипывались.
Тут я должен пояснить, что в бессарабском наречии языка идиш слова «ощипывать» и «заниматься сексом» звучат одинаково. На такой весёлой ноте церемония была закончена с этой минуты мы перед Богом и людьми стали мужем и женой.
       Началась наша семейная жизнь. Для того, чтобы собрать деньги на кооперативное жильё, было решено, что первое время мы поживём с бабушкой жены – старой, онкобольной женщиной. Жильё представляло из себя комнату, в двухкомнатной квартире с печным отоплением,  сумасшедшим соседом во второй и общим туалетом. Из ванной была сделана вторая кухонька. Естественно, у нас была комната поменьше и та самая маленькая кухонька. Но на данном этапе это всё нас устраивало. Мы с энтузиазмом занялись перестановкой мебели в нашей комнате в результате чего, появилось место для  диван-кровати. Бабушка наотрез отказалась менять свою старую металлическую койку. Коротать вечера с бабушкой нам не очень подходило, поэтому мы много гуляли. Мы ближе знакомились с привычками и взглядами друг друга. Каждый из нас думал,  что и как изменить в себе или в супруге для того, чтобы жизнь сложилась. Всё это было непросто, но мы работали над собой. Именно в эти первые семейные вечера  нами было выработано одно из основополагающих положений в совместной жизни, отсутствие которых ломает многие семьи. Исходя из опыта семейной жизни моих братьев, мы договорились, что у нас не будет темы «моя мама сказала – твоя мама сказала». Мы внимательно будем выслушивать всех, а поступать так, как решим сами. И ещё не должна звучать тема «мои родители дали – твои родители дали». Родители каждого будут давать столько, сколько сочтут нужным, а мы за всё должны говорить спасибо. Домой мы возвращались довольно поздно. К тому времени бабушка уже спала или делала вид. А дальше – дело молодое!.. Через несколько дней бабушка повесила на свою кровать ширму. А ещё через несколько месяцев дядя жены забрал бабушку к себе сказав, что она очень больна и мы не сможем дать ей нужный уход.
       9-го апреля 1973-го года у нас родился сын! Все были здоровы, и мы ходили гордые и довольные. После выписки жены и сына из роддома, мы переселились на время к родителям жены. Моя тёща помогала моей неопытной жене в уходе за ребёнком, хотя особых хлопот он не доставлял. Ему нужна была мамина грудь и тепло. И всё! Он мог спать мокрым по горло. Но если ему было тепло. Он не просыпался до утра. Совсем скоро у меня появился «синдром молодого отца». За десять месяцев я настолько привык всё делать вместе, что теперь, когда жена стала уделять ребёнку времени больше чем мне, у меня появились нехорошие мысли. Мне казалось, что я жене больше не нужен, что её целью было родить СЕБЕ ребёнка, и прочая чушь. Сам, по сути, ещё пацан, меня задевало то, что внимание ко мне уменьшилось. Я никому ничего не говорил, но жена что-то почувствовала. И вскоре у нас состоялся разговор, в котором я высказал своё недовольство. Жена с величайшим терпением объяснила мне, что наш сын – маленькое, беспомощное существо, требующее к себе повышенного внимания. Я остался очень доволен этим разговором. Всё то, что жена говорила относительно ребёнка, мне было и так ясно. Но я понял, что она чувствует меня. Значит, она ко мне не равнодушна! Я тоже чувствовал, что уже не равнодушен к ней.  Через несколько месяцев мы вернулись домой.
       По прошествии нескольких лет, нам удалось выменять нашу комнату на однокомнатную кооперативную квартиру. Тоже одна комната. Но с паровым отоплением! Большой, 2 на 2, кухней! И главное – ванной и тёплой водой! Мы радовались как дети. А жена всё чаще стала говорить от двухкомнатной квартире.
   - Пусть последняя, на самом верхнем этаже, но двухкомнатная!
Я её понимал и соглашался. И вот, благодаря усилиям тестя, мы поменяли нашу «сказку» на двухкомнатную,120-ю квартиру в 120-тиквартирной хрущёвке. Что такое последняя угловая квартира мы узнали первой же зимой, когда начались морозы.  Две внешние стены квартиры, выходящие на улицу, ночью покрывались инеем . А днём с них стекала вода. И всё же, это были две комнаты. Жена потихоньку стала говорить о втором ребёнке. Мне было ясно, что одного ребёнка мало. Мы хотели ещё девочку. К тому времени я уже работал мастером цеха. Зарплата была выше той, которую я получал, работая токарем. Плюс игра на свадьбах. Материально мы могли себе позволить второго ребёнка. Не могу сказать, что у меня были какие-либо предчувствия, но я с каким-то тупым упорством не соглашался, отшучиваясь тем, что мне нравится сам процесс.
       Конечно же, моё упрямство было сломлено и 12-го августа 1978-го года, у нас родился второй сын! Поначалу всё шло хорошо. Сын родился здоровым и, что очень важно, обрезанным. Это считалось и считается знамением Господним. Но главное, не надо было доставлять ребёнку лишнюю боль, и жена не упадаёт в обморок, как с первым сыном. Через пять дней довольную мамашу и новорождённого  выписали из роддома. Ночь прошла в полной идиллии – я спал со старшим сыном, а жена с младшим. Утром, при кормлении, жена мне сказала улыбаясь:
   - Он такой хулиган! Искусал вес сосок!
на что я её ответил:
   - Настоящий мужик! Уже знает самые вкусные места!
Так, с шутками и смехом проходило утро. При очередном пеленании, жена заметила на правой ручке ребёнка, выше кисти, гнойничок  миллиметрового размера. Подумав, что это детская потница, жена уложила сына спать. К следующему пеленанию гнойничок увеличился до размера спичечной головки. Это насторожило нас. К вечеру гнойник был уже размеров в копеечную монету. У жены началась паника, но в скорую мы решили не обращаться. Ребёнок начал капризничать. Ночь мы практически не спали. На следующее утро мы приехали к открытию детской поликлиники и попали на приём к заведующей. Умнейшая женщина! Она только посмотрела на ручку ребёнка и тут же сказала, что это стафилококковая инфекция и ребёнку срочно нужно вкалывать антибиотик. На обратном пути мы купили в аптеке уколы и придя домой, простерилизовали имеющийся у нас шприц. Через полчаса жена, заливаясь слезами, ставила укол десятидневной крошечке. На следующий день жена пожаловалась, что у неё побаливает правая грудь. Несмотря на мой любимый размер груди, молока там было мало. И грешить на то, что жена вовремя не сцедила молоко, нельзя было. Оставалась одна причина – лифчик. Начались напряжённые дни. С каждым днём сыну становилось всё легче, а жене всё хуже. В какой-то момент жена обнаружила в груди два уплотнения. После осмотра груди, хирург выписал направление в больницу. К обеду жену стали готовить к срочной операции. Мы с волнением ждали вердикта врача. Он вышел и сказал, что через трещину в соске, инфекция от сына перешла к матери и у неё начался гнойный сотовый мастит. Операция считалась не сложной, поэтому на ночь нам не разрешили остаться с больной.
       На следующий день, с трудом дождавшись окончания утреннего обхода врачей, я пулей влетел в палату. Жена сидела на кровати, рукой поддерживая оперированную грудь. Виновато улыбаясь, она сказала:
   - Прости! Я не хотела!
И слёзы потекли из  карих глаз.
Я, как мог, успокоил её. Рассказал, как мы ночевали с малышом, как старший сын не хотел идти в садик из-за малого. Я старался отвлечь жену от грустных мыслей. Но у судьбы свои законы! Я работал во вторую смену и вынужден был оставить жену одну.
       В этот день ей не пришлось скучать из-за посещений. На следующий день жена снова почувствовала специфическую боль в груди. Назавтра была ещё одна операция.
       А в это время мы растили детей. Мы – это моя мать, теща и я. Со старшим сыном проблем не было. Днём он был в садике, а вечерами с удовольствием возился с братиком. Поскольку тёща и я работали, мы установили следующий график: с утра и до прихода тёщи с ребёнком находилась моя мать. После работы и до отбоя с нами была тёща. А на ночь с детьми оставался я. Честно говоря, я не помню беспокойных ночей на протяжении всей болезни жены. Видимо чувством беды прониклись все. Даже дети.
       Ребёнок был переведён на искусственное питание «Малыш». Первый раз приготовив смесь, тёща брезгливо сказала:
   - Эту гадость пусть пьют другие!
С этими словами она добавила ложку манной крупы. Мой отец, будучи инвалидом, на своей мотоколяске каждое утро ездил в деревню за парным молоком для большего обогащения смеси.
       А состояние жены ухудшалось. Практически через день проводились операции по удалению гнойных капсул. Иногда через старые надрезы, а иногда приходилось делать новые. Случай бал неординарный, поэтому за лечение взялся зав.отделением. Вскоре был поставлен новый диагноз: сепсис – общее заражение крови! Началась борьба за жизнь. Из рубенсовской красавицы моя жена превратилась в тощую,  аноректичную особу непонятного возраста. Ситуация складывалась очень сложная. Я был вынужден взять отпуск за свой счёт на месяц и оставив детей на бабушек, поселиться в палате рядом с женой. На полу. Палата была на четыре койки, и никто из остальных трёх больных женщин не подумал возмутиться. С этого момента жена постоянно держала меня за руку и не отпускала никуда. Я ходил с ней на перевязки, я выполнял предписания врачей, я подключал капельницу. Жена кроме врачей не подпускала к себе никого из медперсонала. Задача сестёр состояла в доставке мне медикаментов. Через короткое время я ухаживал за всей палатой. А зав.отделением сказал мне:
   - Ты не боишься крови. Из тебя получился бы хороший хирург.
Но все мои усилия и усилия врачей не давали ожидаемого результата. Моя жена таяла на глазах. Она уже с трудом передвигалась сама.
      В один из бесконечно трудных дней, после тринадцати(!) операций под общим наркозом и семи операций под местным, зав.отделением сказал:
   - Всё! Мы сделали всё, что могли. Теперь надежда только на Бога.
Но я не собирался сдаваться и с прежним упорством ухаживал за женой, а в промежутках доставал доктора, выпытывая возможности лечения. Через пару дней он сказал, что появился новый, очень сильный антибиотик – ципарин. Он пока доступен ограниченному кругу людей и стоит очень дорого. Один укол стоил 150 рублей. Моя зарплата мастера составляла 125 рублей. Требовалось десять уколов. Как говорится, математика простая. Заручившись моим моментальным согласием, врач пообещал достать уколы. Это вселило в нас надежду! Я готов был отдать и квартиру ради здоровья жены!
       Уколы были приобретены и после трёх инъекций, образование капсул прекратилось. Со  дня начала болезни прошло два месяца.
       Всё начало выправляться. Жене с каждым днём становилось лучше. Я вернулся к работе. Однажды врач сказал, что для скорейшего выздоровления, жене надо перелить кровь. Вариант донорской крови мы оставили на крайний случай, и всей семьёй стали определять каждый свою группу крови и резус. Подходящая кровь оказалась у брата жены, у её сестры и у меня. Было проведено прямое переливание крови. Мы с женой стали ещё и кровными родственниками.
       А ещё через несколько дней врач сказал, что жена вне опасности. Вот тогда, вздохнув с облегчением, я понял, что очень люблю свою жену и не мыслю жизни без неё. А потом и жена сказала, что если бы не я, она вряд ли бы выжила. И это были не просто высокие слова благодарности. Это уже была любовь! Настоящая и крепкая! И жизнь этот подтвердила.
                12.03.14