Судьба комиссара

Казалось, черный зрачок немецкого пулемета на мотоциклетной коляске уставился ему прямо в сердце, готовый в любую секунду изрыгнуть из себя несущее смерть пламя.

Двигавшаяся подобно извивающейся гигантской анаконде по большаку Старой Смоленской дороги от Вязьмы в сторону Можайска колонна беженцев внезапно словно споткнулась о невидимую преграду - и содрогнулась. Глухой ропот прошелестел по людской массе от головы до хвоста,  постепенно перерастая в полный ужаса стон.

Где-то впереди заголосили, запричитали женщины. Послышался громкий плачь младенцев – и тут же следом за ними испуганно начали плакать другие дети.

Фашисты на холме, крутым обрывом нависающем над дорогой, подбоченясь и корча рожи, гоготали, упиваясь произведенным ими на беззащитную толпу впечатлением. Двое из фрицев стали тыкать сверху пальцами, изображая звуки стрельбы: «Пу! Пу!» А краснорожий мордоворот, развалившийся в коляске мотоцикла, довольно осклабился, поводя из стороны в сторону пулеметным стволом МГ-34.

И без того с трудом пробиравшаяся между бесчисленных подвод и тележек с пожитками по размытой осенними дождями дороге служебная «эмка» вконец застопорилась.

- Что там? – Обкомовский водитель через опущенное стекло дверцы окликнул шедшего рядом вихрастого парня.

- Немцы… Немцы прорвались. На мотоциклах.

Парень в отчаянии сорвал с головы картуз и махнул рукой.

- Все, хана. Не успели…

Федор Иванович Крылов, молодой секретарь Смоленского обкома ВКП(б), скрипнув складками кожаного пальто, вышел из автомобиля.

Где-то позади нескончаемой колонны уходивших прочь от войны мирных жителей громыхали гулкие раскаты орудийной канонады. Это близилась к своему трагическому завершению Вяземская оборонительная операция Западного и Резервного фронтов.

Примеру Крылова последовали ехавшие вместе с ним секретарь облисполкома Вячеслав Валентинович Луппов и третий секретарь обкома Григорий Иванович Пайтеров.

- Вот что, товарищи, - с присущей ему мягкой улыбкой, казалось бы, совершенно невяжущейся с трагизимом и тревожностью момента, спокойно обратился к ним Крылов, протирая платком круглые стеклышки очков в тонкой проволочной оправе. – Эти бандиты на обрыве - скорее всего разведка, передовой отряд. Судя по направлению – зашли с севера. Значит, Гжатск уже взят или окружен, и следом за мотоциклистами идут танки немецкого 41 моторизованного корпуса. Если фашисты схватят нас прямо здесь, среди беженцев, то могут вместе с нами расстрелять всех. Мы этого допустить не можем. Поэтому предлагаю бросить машину и дальше из окружения пробираться к своим по-одиночке, лесами и болотами. Уж кто-нибудь да уцелеет.

Пожав друг другу руки и обнявшись на прощанье, партийцы скрылись под сенью густых придорожных зарослей.

…Когда Федор Иванович, наконец, выбрался в расположение передовых частей из состава 5-й и 30-й армий на Можайской линии обороны, примкнув по дороге к одному из чудом вырвавшихся с боем из Вяземского котла красноармейских отрядов генерала Болдина, на нем была лишь одна в клочья изодранная и насквозь промокшая в ледяной болотной жиже гимнастерка – кожаное пальто утонуло в трясине. В стиснутой до посинения руке будущий партизанский комиссар сжимал наган всего с одним оставшимся в барабане патроном, который Крылов берег «для себя», чтобы не попасть в плен к врагу.

Вскоре командование поручило  ему возглавить группу партийных работников для проведения работы среди партизан и населения на временно оккупированных территориях Смоленщины.

«Ж.Л.» или О ЧЁМ ПОВЕДАЛА СЕРЕБРЯНАЯ ЛОЖКА

Согласно семейному преданию и  изысканиям всех исследователей крыловского генеалогического древа, прапрабабушка моя по отцовской линии была актрисой одного из Императорских театров.

Поскольку дело было в Москве, очевидно, что подвизалась служительница Мельпомены не где-нибудь, а на сцене Московского Малого театра.

На дошедших до нашего времени остатках фамильного серебра  в виде единственной  чайной ложечки, передаваемой из поколения в поколение, присутствует дамский вензель с вычурными завитушками в виде загадочных инициалов «Ж.Л.».

Дата на внутренней стороне черенка рядом с клеймом мастера указывает на 1856 год, возможно, обозначая не более, чем дату изготовления.

В именных же списках актрис Московского Малого театра значится лишь одна молодая особа с аналогичными инициалами - это Лидия Дмитриевна Живокини (1860 – 1888), выступавшая на театральных подмостках в период с 1885 по 1888 гг. до самого момента своей, судя по дате, безвременной кончины.

Дама, по дошедшим до наших дней воспоминаниям потомков, ездила в карете, а лицо закрывала черной вуалью.

В таком положении актрисы того времени не было ничего необычного. Дело в том, что актерская братия находилась на особо привилегированном положении в Российской Империи.

Так, до 80-х годов XIX века в России существовала монополия Императорских театров.

В Петербурге и Москве могли давать представления только труппы, находившиеся в государственном управлении.

Все служащие в них, в том числе и женщины, находились на приличном жалованье, а через двадцать лет службы получали пожизненную пенсию, что являлось неслыханной привилегией для русских артистов.

И это не говоря о том, что зачастую не только столичные театральные примадонны, но и провинциальные актриски находились на полном содержании своих пылких поклонников из высшего света.

Из того, что дочь загадочной «Ж.Л.» Антонина в девичестве носила фамилию «Волконская», память о чем сохранила семейная история, можно логически заключить, и кто был великосветским возлюбленным актрисы Лидии из театральной династии обрусевших итальянцев Живокини.

Впрочем, об участии некоего из князей Волконских в генеалогических хитросплетениях фамильного древа у нас в семье всегда говорили, как о чем-то совершенно обыденном. И были недалеки от истины.

Случай, надо сказать, для того времени опять-таки самый что ни на есть заурядный.

Например, как пишет в книге "Матильда Кшесинская. Русская Мата Хари" Александр Широкорад, «...до революции 1917 года Императорский балет представлял нечто вроде коллективного гарема для семейства Романовых. Гораздо проще перечислить великих князей, не имевших любовниц-актрисок, чем наоборот.

Иногда романы затягивались, и у многих великих князей создавались вторые семьи.

Так, у великого князя Константина Николаевича с балериной Анной Кузнецовой было пятеро детей, получивших фамилию Князевы.

У великого князя Николая Николаевича старшего от балерины Екатерины Числовой было четверо детей, получивших фамилию Николаевы /.../ Соответственно, и у Николая Николаевича Младшего была своя актриса – Мария Александровна Потоцкая, примадонна Александровского театра.

Даже престарелый великий князь Михаил Николаевич на склоне лет завел роман с певичкой Фриде».

И там же: «...в XIX веке в России отношение к актрисам было своеобразное. Ими восхищались, им дарили дорогие подарки.

Иметь любовницу-актрису считалось высшим шиком как для гвардейского корнета, так и для великого князя.

А вот после вступления в брак с самой знаменитой примадонной корнету приходилось немедленно подавать в отставку. /.../

Разврат, царивший в верхах, естественно, давал побочный продукт в виде внебрачных детей».

Как бы то ни было, а плодом страсти некоего Волконского и актрисы с инициалами «Ж.Л.» стала моя прабабушка по отцовской линии - Антонина, получившая в наследство от титулованного любовника своей матери и право носить фамилию Волконских.
   
По рассказам одной из внучек упомянутой «дамы с вуалью» – Ирины Ивановны Куветовой (Крыловой), родной сестрицы деда моего Фёдора, помнился из детства матери ее Антонине некий красивый большой особняк с белыми колоннами якобы где-то в Подмосковье. От своей тётки это описание запомнил и мой отец.

Хотя в ту пору, наверное, любая дворянская усадьба выглядела в подобном стиле. Тем более, что владели многочисленные представители княжеского рода Волконских землями по всей Российской Империи.

Такой же вид, к примеру, судя по фотографиям начала XX в., имела владельческая усадьба в д.Бурцево Ивакино-Купровской волости Гжатского уезда Смоленской губернии - имение отставного прапорщика Александра Ефграфовича Попова.

По близости же своей к Москве схожей по описанию усадьбой вполне могла быть крупнейшая родовая вотчина Волконских - село Суханово.

Последний из сиятельных владельцев поместья, шталмейстер (главный конюший, придворный конюшенный в чине 3-го класса) двора Его Императорского величества до 1878 г., князь Петр Дмитриевич Волконский постоянно в имении не жил, бывая в нем лишь наездами.  Но в летнюю пору туда также частенько наведывались другие его сородичи. Когда же князь надолго покинул пределы России, дом вообще остался практически необитаем и предоставлен в полное распоряжение управляющего и его домочадцев.

До реформы 1861 г. на территории усадьбы находились всего шесть крестьянских дворов - между Дмитровской церковью и Завлянским оврагом.

В 1859 г. деревня сгорела, но крестьяне, взяв ссуду, быстро отстроились. В ходе крестьянской реформы при выкупе крестьянских наделов их усадьбы были перенесены на возвышенный южный берег озера.

Хотя крестьяне и стали собственниками земли, но связь с усадьбой они не утратили, арендуя у князя пашню и покосы, подрабатывая возкой в усадьбу щебня, песка и стройматериалов.
         
Бесспорно, лишь экспертиза ДНК сегодня могла бы установить наличие некой вероятной родственной связи с князьями Волконскими. Однако, к чему? Дело это дорогостоящее и смысла, в общем, особенно не имеющее.

Но кто именно из сиятельных потомков Рюриковичей являлся поклонником не только артистического таланта, но и девичьей красоты прапрабабушки?

Быть может, то и был сам владелец имения Суханово – светлейший князь Петр Дмитриевич Волконский – коллежский советник и предводитель дворянства Подольского уезда? Чего греха таить, в свете князь слыл, как знатный ловелас, игрок, кутила и ветреный повеса. Хоть по возрасту лет на 15 был старше Лидии Живокини.

А может, юная красотка итальянских кровей пленила сердце великого театрала, будущего покровителя всех актеров, камергера, режиссера и директора Императорских театров - князя Сергея Михайловича Волконского (1860—1937)?..

Все Волконские так или иначе были связаны кровными узами. Так, упомянутый Светлейший князь П.Д.Волконский, шталмейстер двора наследника Е.И.В., приходился внучатым племянником деду театрала С.М.Воконского - декабристу С.Г.Волконскому.

Однако, тогда выходит, что в пору вероятного своего юношеского увлечения ученицей Московского театрального училища Лидией Живокини, с которой они были ровесниками, князь сам еще был даже не студентом историко-филологического факультета Санкт-Петербургского университета, который он окончил в 1884 году, а гимназистом IV Ларинской гимназии на Васильевском острове в Санкт-Петербурге. К гимназическим годам относится и первое знакомство юного князя с театром. Или же их любовные отношения начались еще раньше? Взрослели ведь в ту эпоху действительно рано.

К какому же времени можно тогда отнести дату рождения Антонины, ставшей, в случае принятия нами этой версии, плодом страсти приезжавшего в Москву на каникулы князя, уже начавшего свое приобщение к театру и даже самого игравшего на сцене?

Согласно приблизительным расчетам, скорее всего это могло произойти в 1876 либо 1877 году, когда Лидии Живокини самой было примерно 16.

Интересно, что и последующие несколько поколений женщин в роду Крыловых выходили замуж и рожали именно в 16-летнем возрасте. Видимо, в те времена это считалось вполне обычным явлением.
 
Правда, собственное имение Павловка Сергея Волконского  располагалось близ городка Борисоглебск в Тамбовской губернии. Но мог ли завзятый театрал все каникулы проводить в имении своей матушки, когда неподалеку бурлила сценическая жизнь первопрестольной?!

Откровенно говоря, всматриваясь в портреты представителей сиятельного рода, каких-либо общих черт у детей Антонины и их потомков с князьями Волконскими по линии выдающегося театрала Сергея Михайловича, увы, лично я не обнаружил. Кроме, разве что, некоторого сходства старшего сына моего – Дениса, с самим декабристом Сергеем Григорьевичем Волконским, дедом директора Императорских театров.

Зато дед мой Федор, а чем-то - и отец, Эдуард Федорович Крылов, практически, что называется, как две капли воды похожи на сухановского владетеля - Петра Дмитриевича Волконского. Разумеется, если бы последнему «сбрить» или хотя бы заретушировать усы на портретах и фотографиях. Либо  наоборот - пририсовать княжеские усы деду Фёдору. При этом, можно обратить внимание, что с возрастом сиятельный хозяин усадьбы Суханово приобрел заметное брюшко, а такое телосложение к 50 годам присуще и большинству Крыловых по мужской линии. К той же генетической предрасположенности, очевидно, можно отнести близорукость и увлечение охотой. Как и Петр Дмитриевич Волконский, дед и отец были страстными охотниками и превосходными, несмотря на проблемы со зрением и очки, стрелками.

Еще в младенчестве Антонина  была отдана на воспитание кормилице – Варваре, женщине либо  бездетной, либо потерявшей  собственного ребенка. Смертность новорожденных при тогдашнем уровне акушерства была высока.

Возможно, сама Варвара приходилась женой или была иной родственницей управляющего имением Волконских, поскольку проживала с приемной дочерью в том самом подмосковном имении, которое осталось в воспоминаниях потомков.

Надо сказать, что в те времена, по свидетельствам историков, среди дворян вообще было весьма модно отдавать даже законнорожденных детей на попечение добропорядочных крестьянских семей из бывших крепостных и дворовых людей.

В определенном смысле это было настоящее поветрие. Считалось, что таким образом дворянские отпрыски впитывают в себя ту самую «народность», которая наряду с православием и самодержавием являлась составной частью формулы государственной идеологии Российской Империи. Предложенной, к слову, другим моим предком, но уже по материнской линии – министром просвещения в правительстве Николая Первого, графом Сергеем Семеновичем Уваровым.

Но в данном случае, скорее всего, именно юный возраст самой Лидии, в 16 лет вне брака зачавшей дитя от некоего любвеобильного княжеского субститута, послужил причиной, по которой ее дочь Антонину передали на попечение бездетной крестьянской семьи.

Мать время от времени навещала малютку в имении Волконских, приезжая к ней, как уже говорилось, «в роскошном экипаже» и с лицом, закрытым черной вуалью. Продолжалось это примерно до одиннадцатилетия девочки, после чего таинственная дама навсегда исчезла из жизни ребенка. Но все же это длилось достаточно долго для того, чтобы у малышки сохранились воспоминания о своей кровной матери, которые она затем передала потомкам.

Как говорили у нас в роду, мать Антонины якобы «уехала за границу». Видимо, таким образом девочке просто объясняли, отчего маменька больше не приезжает к ней в своей роскошной карете.

На самом же деле молодая актриса Императорских театров Лидия Живокини умерла 3 (28) апреля 1888 года, будучи всего 28 лет от роду.

Матери ее, а значит, бабушки Антонины - Александры Васильевны, родившейся в 1840 году,  к тому времени уже три года как не было в живых (она умерла в 1885), чем, видимо, был обусловлен и траурный цвет вуали на лице дочери, ненадолго сменившей покойную мать на театральных подмостках. Эта деталь одежды и запомнилась Антонине.

Пожилому отцу Лидии, служившему в Малом театре с 1848 года и игравшему комичные роли второго плана, Дмитрию Васильевичу Живокини (1829 – 1890), брать на себя заботу о незаконнорожденном отпрыске Волконских и своей беспутной дочери, надо полагать, было совершенно невозможно.

Следовавшие, будто по воле злого рока, буквально одна за другой смерти 5-летнего сына, младших дочерей, отца и матери, любимой супруги, а затем и старшей дочери не могли не сказаться на здоровье самого Дмитрия Васильевича. Спустя всего пару лет после ухода из жизни Лидии, 60-летний актер-комик тоже скончался, скорее всего, утопив постигшее его горе в вине и передав по наследству потомкам своё пристрастие к чарочке.

Отцом самого Дмитрия Васильевича и, соответственно, родным дедом Лидии и моим предполагаемым прапрапрапрадедом был знаменитый артист-комик Малого театра Василий Игнатьевич Живокини, при рождении - Джиовакини Ламмона (1806 – 1874), в свою очередь происходивший из семьи итальянского декоратора, камердинера самого фаворита Екатерины II  графа Зорича, - Джиовакино делла Мома (Ламмоны – англ.), католика и австрийского подданного, младшего брата петербургского архитектора Доминика Феличе Ламони, жившего и умершего в Швейцарии.
 
В 1826 году, спустя год после окончания им Московского театрального училища, Джиовакини женился на учительнице танцев Матрёне Лобановой, и тогда же сменил католичество на православие, став Василием Игнатьевичем Живокини. Но русское подданство принял лишь в 1841 году, уже будучи знаменитым артистом комического жанра Малого театра.

Возвращаясь к анализу портретного сходства, замечу, что на сохранившихся изображениях актера Джиовакино Ламмоны, родного деда Лидии, я ровным счетом ничего общего с нами, вероятными его потомками по линии Крыловых, тоже так и не заметил. В отличие, скажем, от схожих монголоидных черт потомков чингизидов в облике представителей рода Уваровых и моего деда по линии матери, Александра Андреевича Агиенко.

Быть может кровь Волконских и еще в большей степени самих Крыловых в нашем роду все же возобладала над каплей итальянской. Во всяком случае, таких широких мясистых носов, как у сеньора Джиовакино, ни у кого  более не наблюдалось.

Когда Антонине исполнилось 13, некая дама, как считали потомки, также не знавшие о ранней смерти Лидии, – сама ее мать, хотела забрать дитя у Варвары. Судя же по тому, что настоящая мать к тому времени уже несколько лет как покоилась на Ваганьковском кладбище, это вполне могла быть одна из двух оставшихся в живых бездетных и бессемейных тётушек Антонины – также дочерей Дмитрия и Александры Живокини. Скорее всего, Анна, которая родилась в 1864 г. Поскольку самая младшая из сестер - Надежда Марджанова (1876 – 1960), игравшая на сцене с 1896 г., сама была одних лет с Антониной Волконской.

Однако, кормилица желанию дамы воспротивилась, заявив родственнице: «Не та мать, что родила, а та, что вырастила!»

Благодаря родовым артистическим корням все в нашей семье хорошо пели и обладали определённым сценическим талантом.

ИЗВОЗЧИК - ПРОФЕССИЯ ЗНАТНАЯ

Немало Крыловых по какому-то стечению обстоятельств отметились в прошлом служением на духовной стезе и даже входили в состав Священного Синода.

Фамилия эта также принадлежала многим выходцам из Оренбургского казачьего войска, от рядовых казаков до высших чинов казачьей старшины, прославив ее на полях сражений. Кто-то из казаков-Крыловых пал в боях Первой мировой, кто-то сражался потом в Белых Армиях и покинул Россию вместе с другими эмигрантами.

Мои же предки-Крыловы по отцовской линии проживали в д.Алискино Ивакинской (с 1913 г. - Ивакино-Купровской)  волости Гжатского уезда Смоленской губернии.

Хотя зачастую в то время бывшие крепостные получали фамилии от своих помещиков, алискинские Крыловы не имели никакого отношения к крепостным крестьянам неких помещиков Крыловых. Несмотря на то, что в Смоленской губернии имелось целых три рода дворян с такой фамилией, в Гжатском уезде поместьями они не владели.

Само Алискино в числе других 15 поселений Ивакинской волости в дореформенный период принадлежало коллежскому асессору Ивану Васильевичу Скворцову (1768 - 1814), приятелю отца А.С.Пушкина,  и его потомкам.

Сельцо это существует и поныне, разделенное речушкой с д.Ивакино, но в составе Можайского городского округа Московской области с населением в 9 человек (по переписи 2010 г.).

Владельцем значительной части земли в Ивакино с пустошами Плотниково и Костиково и урочищами (565 десятин) в конце XIX - начале XX вв. значился можайский мещанин Иван Иванович Пыркин, видимо, выкупивший ее у прежних владельцев в постреформенный период. Землями в близлежащем Алискино и Потапково владела купчиха А.А. Шахова, урожденная Булгакова. Любопытно, что местные крестьяне брали у землевладелицы денежные ссуды для покупки или аренды земельных наделов... у нее же самой.

До 2006 года Алискино входило в состав Губинского сельского округа, а после - Юрловского сельского поселения.

Деревня расположена в южной части района у границы с Калужской областью, примерно в 30 км к юго-западу от Можайска на запруженной речке Синица — левом притоке реки Берега (притоке реки Протва).

…Недолгое время спустя Антонину в возрасте 16 лет  выдали замуж за Ивана Крылова, занимавшегося отхожим промыслом и работавшего в извозчицкой артели в Москве. По тем временам профессия, надо сказать, весьма и весьма достойная: недаром, по воспоминаниям, он привозил домой полную шапку денег.

Весьма интересный момент! Уж не был ли причастен к этому сватовству и наш бывший сиятельный шталмейстер, хоть к той поре и вышедший в отставку?! Ведь именно в его ведении находились в свое время все конные экипажи Москвы... Вполне возможно, что Петр Дмитриевич и лично знал лучших извозчиков первопрестольной.

Могло быть так, что сам князь Волконский, слывший человеком весьма добродушным, и пристроил незаконнорожденное дитя (или плод юношеского увлечения своего сородича - Сергея Михайловича Волконского) от покойной актрисы Лидии Живокини в надежные и крепкие руки известного ему Ивана Крылова перед отъездом из России.

Тем более, что заботиться князю было более не о ком. Старшая дочь его Софья (1867 - 1943) давно вышла замуж за гвардии поручика Дениса Васильевича Давыдова (полного тезку и внука героя-поэта 1812 г.), успела овдоветь и вторично выйти замуж за капитана II ранга и будущего участника Цусимского сражения Павла Петровича Дурново  (1874 - 1909). Но внуков Петру Дмитриевичу не оставила. А состоявший пажом при дворе сын  Петра Волконского - Дмитрий (1875 - 1892) трагически погиб, разбившись во время верховой езды 23 мая 1892 года в том самом имении Суханово, где и был похоронен.      

Свёкра и свекровь Антонины звали Григорием и Ариной. Иван был старший сын в их семье. Брат Ивана – Анисим, с семьей хозяйствовал отдельно. Вместе с братом Иваном, а потом - и сыновьями Егором и Василием он также занимался извозом. Специально для этого Крыловы из Алискино держали ездовых лошадей. Летом мужчины работали в деревне, а в зимнюю пору уезжали в Москву извозчествовать.

Иван хорошо был известен в округе своей удалью, веселым и общительным нравом. Недаром, видимо, его приглашали в крестные даже жители из других деревень.

Так, в метрических книгах Богородицкой церкви при Староекатерининской больнице Сретенского сорока г. Москвы («сорок» - церковно-административная единица Москвы до начала XX в.) за 1909 год содержится запись о том, что крестьянин д.Алискино Ивакино-Купровской волости Гжатского уезда Смоленской губернии Иван Григорьев Крылов и крестьянка той же губернии, уезда и волости из д.Калинино Параскева Феодоровна Громова являлись воспреемниками при крещении новорожденного отрока Василия у жителей д.Сноски: крестьянина  Сергия Иванова и жены его Патианы Ефимовой (ЦГА Москвы, фонд №203, опись №782, дело №545, стр. 84).

Упомянутый выше один из сыновей Анисима, брата Ивана, Егор (1900 - 1971), прошел всю Великую Отечественную войну, в родном своем Можайском районе оказался в окружении, в трудные послевоенные годы стал председателем колхоза и предсельсовета.

Да и другие представители этой ветви рода Крыловых также прославили фамилию ратными подвигами. Так, внук Егора Анисимовича - Валерий Николаевич Царёв служил командиром ДШБ во время войны в Афганистане.

С дочерью Егора Крылова от второго брака, Любовью Сахаренковой (р.1959),  я веду переписку через Интернет, раскапывая наши родовые корни.

Брат Егора, Василий Анисимович, занимал должность директора банного треста и, по воспоминаниям, слыл знатным бабником - вторым браком он женился на женщине, моложе себя на 23 года.

В тяжелые годы войны Василий Анисимович Крылов, работавший тогда на авиационном заводе в Москве, обращался за помощью к моему деду Фёдору, своему двоюродному брату, и тот отправил в адрес завода один или два вагона картошки.

Эту часть семейной истории поведал мне еще один из моих сородичей - Михаил Крылов, писатель из Москвы, много лет проработавший на центральной студии документальных фильмов, родной внук Василия Анисимовича Крылова.

В историческом описании села Алискино также сохранилось упоминание о дьяконе Василии Герасимовиче Крылове, служившем при местном храме Великомученика Дмитрия Солунского с приделами Казанской Божьей матери и Св. Великомученицы Екатерины с 1891 по 1900 гг., а затем переведённого в с.Мокрое учителем церковно-приходской школы, основанной еще в начале XIX в. владельцем имения князем Долгоруковым. Вероятно,  Григорию Крылову священник этот приходился братом или иным родственником. Во всяком случае, вполне очевидно, что все Крыловы, проживавшие в Алискино, были сородичами.

Сведения о том же Василии Крылове удалось обнаружить в архивном фонде Московской Духовной Академии ЦГА Москвы. В личном деле состояшего в услужении при академии Василия Герасимовича Крылова  содержится прошение канцелярии этого духовного заведения от 3 августа 1883 г. N 936 в адрес Сергиево-Посадского полицейского управления о  выдаче нового Свидетельства сроком на 11 месяцев, о дозволении вышеозначенному запасному отпускному рядовому Крылову проживать в Сергиевом Посаде Московской губернии.

Учитывая тогдашний 6-летний срок выслуги в строевых частях согласно введенной с 1 января 1874 г. всеобщей воинской повинности с 21-летнего возраста, можно предположить, что на момент службы в Московской духовной академии в 1883 г. Василию Крылову было примерно 28 лет, то есть родился он в 1855 г.  В дальнейшем же либо по истечению положенного 9-летнего срока пребывания в запасе, либо как священник - после окончания духовного заведения (вероятно, Вифанской семинарии), он был освобожден от  воинской обязанности в запасе и направлен  диаконом в родной свой приход в Алискино. При этом в сведениях о духовенстве Гжатского уезда от 1898 г., видимо, ошибочно указан его возраст - 33 года вместо 43 лет.

Спустя много лет отец рассказывал, что  уже перед войной, в 30-е годы, ему приходилось ходить в школу за три версты от родной деревни. Возможно, речь шла именно об этой - вначале церковно-приходской, а впоследствии - начальной школе в с.Мокром?

Хотя сам отец родился в ныне исчезнувшей д.Новоселки - тогда уже Уваровского района, в пору, когда Ф.И.Крылов, мой дед, работал в Гжатске по линии РКСМ.

Как бы то ни было, а по сохранившимся сведениям Можайской епархии, в начале XX в. своя церковно-приходская школа была и в самом Алискино. Более того, там же при храме Димитрия Солунского располагались два училища для питомцев местного Воспитательного дома.

В семье Антонины и Ивана родились сестры Ирина (ок. 1900), Ольга (ок. 1913) и дед мой Фёдор - 28 февраля 1905 года. Старший сын Крыловых - Максим, будущий унтер-офицер смоленского ополчения, появился на свет, вероятно, около 1892 или 1893 гг. сразу после женитьбы Ивана и Антонины.

Вскоре после последних родов незадолго до начала Первой Мировой войны Антонина умерла. Говорили, из-за того, что, будучи беременной, возила зимой с мужем дрова и заболела «горячкой».

Сначала с ребёнком до 9 месяцев нянчилась старшая сестра Ирина, которой в ту пору было 13, а потом Иван отдал младенца своей бездетной сестре Василисе. Жила она в самой ветхой, вросшей в землю избушке на деревенской окраине, где в деревянных кадушках квасили капусту, из которой потом всю зиму варили щи.

Сам же Иван Григорьевич вторым браком женился на Ульяне, которая всех потом и воспитывала. Во всяком случае, такую версию семейной истории озвучивала старшая сестра моего деда Федора - Ирина Ивановна (в замужестве Куветова), будучи уже весьма преклонного возраста.

Однако, к тому времени, как мой отец, родившийся 4 марта 1928 года, мог сознавать себя, в живых оставалась лишь одна бабка Василиса, или, как называли её в семье, Васёна. Её он и запомнил, как свою бабушку, считая родной и не вдаваясь в нюансы семейной генеалогии. О существовании же ещё и некой бабушки Ульяны мне от отца слышать никогда не доводилось.

Со смехом вспоминал, как с началом войны бабка Васёна страшно боялась, что если придут немцы, непременно её первую заберут в публичный дом и там опозорят. Васёна прожила долгий век и умерла в 102-хлетнем возрасте уже после Великой Отечественной войны.

Интересно, что бабушка моя Прасковья, жена деда Федора, родила моего отца, тоже будучи всего 16 лет от роду. А со своим супругом Федором Ивановичем они до конца своих дней так и жили вообще в незарегистрированном браке. Нет, возможно, какая-то бумаженция от уездного или волостного исполкома, скреплявшая их семейные узы, все-таки и была, но на подобную формальность смотрели тогда настолько сквозь пальцы, что она попросту потерялась. А настоящее свидетельство о браке моему папе пришлось добывать, что называется, задним числом, а точнее - задним-презадним годом, уже после смерти деда для оформления наследства.

Но факт столь раннего замужества бабки Пани за дедом Федором, причем, уже в советское время, говорит о том, что уж совершенно ничего необычного не было в женитьбе Ивана Крылова на 16-летней  Антонине Волконской, которую и ее мать, Лидия Живокини, родила в 16.

Когда началась Первая мировая, на фронт ушёл глава семейства - Иван Крылов. В именных списках потерь личного состава сохранилась запись о том, что 17 июля 1915 г. Иван Григорьевич Крылов из д.Алискино Ивакино-Купровской волости Гжатского уезда Смоленской губернии, рядовой 272-го Гдовского пехотного полка, оставлен был на поле боя у д.Жабино.

Согласно журналу боевых действий, в тот день противник после ураганной артподготовки предпринял попытку обойти русские позиции 68-й пехотной дивизии с левого фланга. На этом участке фронта геройски отбивалась от наседающих германских войск 4-я рота Гдовского полка, командовал которым полковник Н.Г.Александров. Неся тяжелые потери, дабы не быть окруженным, полк отступил к д.Жабино. Многие солдаты и офицеры были ранены или контужены, а командир 8-й роты прапорщик Поднебесный - убит.

Ивану Крылову, можно сказать, повезло - он выжил и оказался в германском плену, откуда вернулся после подписания Брестского мира в 1918 г.

В пору гражданской войны прадед Иван оказался вовлеченным в самую гущу событий вспыхнувшего в ноябре 1918 года антисоветского мятежа в Гжатском уезде.

Стихийные поначалу волнения, вылившиеся вскоре в настоящие боевые действия, разгорелись из-за массового недовольства крестьян мобилизацией в Красную Армию и жесткими методами проводимой в  Гжатском уезде продразверстки. Любопытно, что во главе недовольных стояло и активно призывало народ к оружию местное духовенство.

Будучи принудительно мобилизованным в один из повстанческих отрядов, бывший лихой извозчик и ветеран Империалистической даже принял участие в походе мятежников на Гжатск.

Однако, по дороге, как и многие другие селяне, обманом и угрозами вовлеченные в эту контрреволюционную авантюру, выбросил винтовку и сбежал.

Ивану Крылову снова повезло – других участников восстания красные порубали шашками и расстреляли из пулемётов и орудий специально прибывшего из Москвы бронепоезда. Впрочем, антисоветские повстанцы особым гуманизмом тоже не отличались. Кровищи с обеих сторон пролилось немеряно.

Отец любил вспоминать, что родной дядя его был унтер-офицером Русской армии, участвовал в Мазурском сражении в Восточной Пруссии и погиб в во время Брусиловского прорыва.

Лишь совсем недавно в Российском Государственном Военно-историческом архиве в разделе памяти героев Первой мировой войны действительно удалось отыскать некоего Крылова Максима Ивановича из д.Павловки Ивакино-Купровской волости.

Вне всякого сомнения, это и есть тот самый родной дядя моего отца, старший брат Ф.И.Крылова.

Согласно именным спискам потерь военных чинов 182-й Смоленской пешей дружины государственного ополчения, пропавших без вести и взятых в плен неприятелем, а также раненых, контуженных и убитых во время боев с 24 июля по 6 августа 1915 г. на берегу р. Есси, младший унтер-офицер Максим Иванович Крылов, женатый, православный, 30 июля 1915 года был направлен во 2-й лазарет 65 дивизии в связи с легким ранением и контузией, но оставлен при части.

В таком продвижении по службе выходца из простонародья тогда, собственно, не было уже ничего особенно удивительного. Ведь накануне войны, а потом и уже после ее начала в 1914 г. прежнее положение о Государственном ополчении в Российской Империи претерпело ряд значительных изменений. Например, командирам бригад при нехватке командных кадров дозволялось   назначать унтер-офицеров прямо из нижних чинов.

Однако, как следует из отцовских воспоминаний,  унтер-офицер Максим Крылов в 1916 году во время Брусиловского прорыва пал в бою где-то на Буковине или в южной Галиции.

Деревни Павловки близ Алискино, где с семьей проживал Максим Иванович Крылов, ныне не существует. Последнее упоминание о ней относится к 1904 году. Ничего не известно и о потомках этой ветви рода Крыловых.

Согласно найденным архивным документам, оба Крылова, отец и сын, были награждены Георгиевскими крестами.

В фондах Российского Государственного Военно-исторического архива в Списках потерь солдат 173-го пехотного Каменецкого полка 44-й пехотной дивизии также содержится запись о некоем Петре Павловиче Крылове из Мокровской (Мокринской) волости Гжатского уезда, не женатом. Согласно этому документу, рядовой Крылов П.П. 25 сентября 1916 г. в связи с ранением и контузией вынесен был перевязочным отрядом из боя за Икскюльское предмостное укрепление.

Во время Первой мировой войны близ Икскюля - небольшого городка в 28 км от Риги, находились Петровский и Шереметьевский лагеря Виленского военного округа Русской армии. При отступлении русских войск Икскюльский плацдарм от острова Долес до устья реки Огре, или «Остров смерти», стал местом подвига двух рот русской армии, преградивших путь противнику к переправе. Плацдарм удерживался в течение двух лет, при этом стороны несли большие потери. Памятник погибшим на «Острове смерти» сохранился на кладбище в Икшкиле (совр. название Икскюле) до настоящего времени.

Но кем по родственной линии приходился алискинским Крыловым этот Петр, как и его дальнейшая судьба, остается невыясненным.

По рассказам отца, доживший до советских времён Иван Григорьевич, однажды выстругал из цельной дубовой колоды гроб, улёгся в него и совсем было собрался помирать. Однако, смерть все не шла, и из затеи этой так ничего и не вышло. Впоследствии в гробу на чердаке дома Крыловых ещё много лет сушили яблоки. А деда в конце концов похоронили в самом обычном гробу из сосновых досок. Историю эту слышали и до сих пор помнят и потомки Крыловых по линии Анисима Григорьевича Крылова – родного брата Ивана.

С потерей кормильца в семье Крыловых настали тяжелые и голодные времена. Дед Гриша тогда брал маленького Федю за руку и ходил с ним, как говорили в то время, «в куски», т.е. просить подаяние, чего сам ужасно стеснялся.

Фёдор Крылов закончил три класса церковно-приходской школы. С детства,говорят, проявлял  способности к математике. (Недаром, видимо, и старший сын мой Денис окончил физмат университета!)

Зато потом, как писали  о нем в газетах, «учился всю свою жизнь».

ОРЛЁНОК, ОРЛЁНОК

…Испугавшись взметнувшегося перед ее мордой арапника, лошадь, фыркнув, отпрянула, тяжело присев на задние ноги и проваливаясь копытами в рыхлый глубокий снег.

Федор резко натянул поводья, пытаясь изо всех сил удержаться в седле.

Двое мужиков кинулись к нему, с обеих сторон хватая храпящее и косящее глазом животное под узцы. Третий бородач снова с остервенением взмахнул плетюганом.

- Ну-кося, слазь с коняки, выпузок, - хрипло и зычно прорычал он.

- Товарищи, подождите! Так же нельзя! Я уполномочен  лично председателем уездного исполкома! – Пытался урезонить Федор разбушевавшихся крестьян. 

Но тут же ощутил, как твердым хватом за галифе подскочившие сбоку селяне пытаются стащить его с лошади в снег. Краем глаза он успел заметить, как от дороги, угрожающе крича,  матерясь и потрясая дубьем и вилами, к ним бегут и другие.

Маузер в деревянной кобуре, подобно маятнику Фуко, размашисто и нелепо болтался взад-вперед с другой стороны у бедра.

Лишь на мгновенье в мозгу юного большевика, отправленного начальством разобраться с недовольными изъятием продовольственных излишков крестьянами, мелькнула жуткая мысль.

А что?! Взять, выхватить маузер да разок-другой и пальнуть в воздух для острастки! Враз охолонут…

Но Федор тут же сам с негодованием отогнал  от себя опасную думку: «Что ж, мы, Советская власть, по своим же, по народу стрелять будем?! - Вихрем пронеслось в голове комсомольца. - Понятное дело, с припасами-то крестьянину тяжело расставаться, у каждого в дому своих семеро по лавкам. Как убедить их, что надо и городу помочь, что там рабочие с семьями голодают?..»

В памяти свежи еще были не столь давние воспоминания детства и рассказы его отца, Ивана Григорьевича Крылова, о кровавых событиях ноября 1918 года. Когда жесткие методы в проводимой на селе вынужденной продразверстки привели к настоящему вооруженному мятежу против Советской власти в Гжатском уезде.

Но уж с год, как отгремела гражданская война. И допустить повторения трагедии было нельзя. Для того ведь и отправлен был Фёдор, чтоб успокоить обозлённых крестьян.

В следующий же миг крепкие мужицкие руки все-таки выдернули его из седла, роняя на бок. Зарываясь головой в сугроб, он ощутил, как с него на лету стаскивают плечевой ремень с маузером в кобуре.

- Товарищи, товарищи… - Впустую взывал Федор к благоразумию мужиков.

- И тулуп сымай! – В ярости гаркнул кто-то  прямо над покрасневшим от крепкого тумака ухом.

- Да ладно, - более миролюбиво протянул другой голос. – Одежу-то негоже отбирать у мальчонки. Чай, сам не барин. Из наших, из деревенских. Вишь, стрелять бы мог, а не стал. Миром сладить хотел. Душа добрая! Эх…

- И то верно, - поддержал третий. – Хватить уже мальца-то валтузить. Прибьем полномочного, гляди-кось, из уезда чекистов неровен час пришлють с пулеметами. Постреляют всех знову, как в восемнадцатом. А зерно все одно отымут.

- Вот, пускай тогда и расскажет там, до чего народ довели своими поборами. Скоро снег с сушеным навозом жрать будем! – Не унимался первый.

До волостного центра Федор Крылов так и добирался пешком. С распухшим ухом и синяком под глазом. По дороге его верхами догнал один из крестьян и вернул-таки отобранный мужиками маузер.

- Ты это… Не серчай на нас, ежели что, - смущенно отводя глаза в сторону, пробасил в бороду селянин. – Мы ж не со зла это. Допекло…

После резкого выступления Крылова на волостном партактиве с критикой перегибов и карательно-принудительных методов изъятия излишков запасов продовольствия у крестьян, поддержавшие Фёдора товарищи выбрали его секретарём волостного комитета комсомола.

Некоторое время спустя под окнами волисполкома скрипнули полозья груженых мешками с зерном саней. Из седла шедшей рядом с возницей головной повозки каурой лошадки на снег спрыгнул верховой в тулупе и с маузером в деревянной кобуре на боку. На санях, хитро щурясь, прямо на мешках устроились бородатые мужики.

- Разгружай! -  Зычно скомандовал один. А потом протянул ладонь державшему лошадь под узцы Крылову. – Ну, Федор Иванович, бывай. Дошло до нас твое слово, чем можем, будем помогать товарищам рабочим…

Так начался путь Фёдора Крылова как блестящего пропагандиста и агитатора, душой болеющего за народное дело.

В 1921 году Фёдор Крылов 16-летним «орлёнком» вступил в ряды РКСМ, стал  бойцом ЧОН, участвовал в продразвёрстках.

Как отмечали все, кто видел Крылова в его «живой» работе с людьми, никогда не придерживался Федор Иванович так называкмых административно-командных методов руководства. Общался всегда спокойно, с мягкой, добросердечной улыбкой на лице. И обладал удивительной способностью убеждать и вести за собой людей, что особенно пригодилось ему в годы войны.

С 1926 г. Крылов Ф.И. – член ВКП(б), секретарь сельской партячейки. С 1926 по 1936 гг. – инструктор и член бюро Гжатского уездного комитета комсомола, председатель сельпо, замдиректора Пурловской МТС по политчасти в Каширском районе Московской области, директор областных курсов пропагандистов в Красном бору под Смоленском.

Супруга Фёдора Ивановича Крылова – Прасковья Васильевна, была одной из 12 дочерей в семье Акулины Панкратьевны и Василия Макаровых, из которых выжили шестеро (Нюра, Дуня, Лина, Прасковья, – а ещё о двоих воспоминаний не сохранилось).

Помимо моего отца, родившегося в 1928 году (во время войны, зимой 1942 года – вестового Западного штаба партизанского движения, а в 1944 г. – фотокорреспондента газеты «Рабочий путь»), в браке с Прасковьей Васильевной у Федора Ивановича Крылова родился еще один сын – Евгений, умерший от менингита уже после войны (по рассказам отца, тот напоролся на ржавую колючую проволоку во время купания в Днепре, получил заражение крови, после чего и  заболел менингококковой инфекцией) и дочь Людмила (в замужестве – Горбачева), впоследствии -звукооператор Курганского телевидения.

С 1936 г. Федор Иванович учится в аграрном  институте Красной Профессуры в Москве; с отличием заканчивает  Первую  Московскую Высшую Коммунистическую сельскохозяйственную  школу,  ВПШ при ЦК ВКП(б).

Дед вспоминал – и рассказывал об этом впоследствии отцу, что в пору проживания в общежитии для партработников – слушателей института Красной профессуры, каждую ночь под окнами раздавалось рычание мотора «Чёрного ворона», по полу стучали подкованные каблуки сапог, и слышался громкий стук в дверь какой-то из соседних комнат.

Утром двери оказывались опечатанными, а жильцы – бесследно пропавшими. Было действительно страшно, вспоминал дед, ночами никто не спал, всё время ждали, что вот-вот постучат и в твою дверь.

Вскоре комната, которую занимал дед, осталась последней в длинном общежитском коридоре, куда не наведались ночные гости.

По счастью, учёба его к тому времени закончилась. Сам же институт вскоре был прикрыт «как рассадник контрреволюции»,  а его директор - Николай Бухарин, как известно, расстрелян.
 
Вернувшись домой, в Смоленск, Фёдор Иванович узнал, что после его отъезда на учёбу в Москву, по его душу в Красный бор также приезжали сотрудники НКВД. Однако посылать за ним в столицу почему-то не стали. Ко времени же возвращения в руководстве этой зловещей структуры уже произошли очередные изменения, кого-то там арестовали, кого-то расстреляли, и людям в фуражках с синими околышами самим стало уже не до поисков деда.

С 1939 г. Фёдор Иванович назначен на должность секретаря Смоленского обкома ВКП(б) по вопросам пропаганды и агитации.

БОЕВОЙ КОМИССАР

После знаменитого совещания актива работников Смоленского обкома ВКП(б) 6 июля 1941 года в помещении бомбоубежища, оборудованного прямо в крепостном валу у Громовой башни, на котором было принято историческое решение о подготовке к развертыванию партизанского движения на временно оккупированной врагом территории Смоленской области, командование Западного фронта поручило Крылову руководство деятельностью истребительных отрядов и  организацией  задержания немецко-фашистских войск в Ильинском районе - путём устройства завалов дорог, взрывов мостов и т.д. 

Под Вязьмой секретарь обкома Крылов сам едва не попал в окружение - выходил по дороге, оставив машину, в колонне беженцев. После встречи с передовым отрядом немецких мотоциклистов, которые, гогоча, стояли на гребне холма над дорогой с бредущей по ней колонной, дальше к  своим пробирался через леса и болота.

По воспоминаниям отца, деду тогда даже пришлось отстреливаться из нагана от идущих по пятам фашистов, пока в барабане не остался всего один патрон. Его дед приберёг, чтобы не сдаваться врагу живым… Каким-то чудом ему и нескольким товарищам тогда всё же удалось проваться назад за линию фронта.

Как рассказывал отцу сам Федор Иванович, при схожих обстоятельствах позже погиб секретарь смоленского обкома ВКП(б) Г.И.Пайтеров, чья могила ныне находится в Лопатинском саду в Смоленске, друг семьи Крыловых, которого Федор Иванович упоминает в письмах жене из партизанского штаба.

Наткнувшись при выходе из окружения на фашистский патруль, он открыто вышел навстречу гитлеровцам, отвлекая на себя внимание карателей от подвод с ранеными партизанами, и громко назвал себя: «Я – секретарь обкома  Пайтеров!» После чего был на месте расстрелян полицаями. Но партизаны успели расстредоточиться и увести подводы в лесную чащу.

История, правда, сохранила другую версию гибели партизанского комиссара, согласно которой он пал в бою с фашистами у деревни Крушинники Дорогобужского района.

Тем временем, Фёдор Иванович назначается руководителем группы работников обкома ВКП(б), работавших при западном штабе партизанского движения для организации и проведения политико-массовой работы среди партизан и населения во временно оккупированных врагом районах области. Является начальником политотдела штаба, попросту говоря – комиссаром.

С  10 ноября 1942 г. по 23 июня 1943 г. в качестве первого  секретаря руководит работой  "Сельского" (Андреевского)  подпольного окружного комитета ВКП(б), включавшего Бельский, Ярцевский, Сафоновский, Вяземский, Сычёвский, Кармановский, Гжатский и другие районы области, занятые врагом.  Подпольная кличка - "Кузьма".

В картотеках гестапо Крылов значился в числе лиц,  подлежащих  немедленной ликвидации при обнаружении его любым полицейским или немецким военнослужащим.

 С 23 июня 1943 г. по 27 сентября 1943 г. Федор Иванович  находится на должности начальника 3-го отдела  (специальной информации) Западного штаба партизанского движения.
 
Примечательна сделанная им в те дни запись в рабочей тетради: «Изучить приемы и методы вражеской пропаганды для организации контрпропаганды».

На основе фотографий, снятых непосредственно в партизанских отрядах фотокором газеты «Рабочий путь» - органа Смоленского обкома ВКП(б), и учителем моего отца – Григорием Лотовкиным, трофейных фотоснимков с изображением горящих деревень, сводок Совинформбюро и выступлений товарища Сталина лично самим Ф.И.Крыловым подготавливаются материалы для публикаций в печати, в том числе в газете «Известия», выпусков Боевых листков Западного фронта и листовок для населения оккупированных районов.

Не случайно и темой кандидатской диссертации моего отца в будущем станет «Роль партийной печати в организации партизанской борьбы в тылу врага». А его научным руководителем будет  известный к тому времени ученый-историк, бывший героический комиссар партизанского полка имени Сергея Лазо Андрей Федорович Юденков.

Крылов стал  одним из активных организаторов партизанского подполья в южных (после гибели Пайтерова) и западных  районах Смоленской области, участвовал в создании подпольных партийных комитетов.

С 16 февраля по 16 апреля 1942 г. постоянно  находился в тылу врага (у партизан Андреевского, Бельского, Холм-Жирковского, Сафоновского, Ярцевского, Издешковского районов), выезжал в штабы партизанских отрядов и бригад. Был непосредственно связан с партизанским полком имени Сергея Лазо (командир – В.В.Казубский), особым партизанским полком "Тринадцать" из соединения "Дедушка" (его командир С.В.Гришин был другом семьи Крыловых) и 5-й Ворговской партизанской бригадой.

Друзьями и боевыми товарищами Крылова в ту суровую пору были многие фронтовые корреспонденты-смоляне. В июле 1943 г. в Кондрово приезжал известный советский поэт и публицист Александр Твардовский. Вместе с Николаем Рыленковым и поэтом Дмитрием Осиным они были частыми гостями в Западном штабе партизанского движения и черпали информацию для своих публикаций. С поэтом Николаем Рыленковым Федор Иванович вел дружескую переписку и в послевоенные годы.

Не раз опасность буквально шла по пятам за партизанским комиссаром. Так, возчик, который вез его из деревни Красный Холм к партизанам Кармановского района, как выяснилось впоследствии, оказался предателем.

Боевой путь партизанского комиссара Крылова Родина отметила орденом Красного Знамени и медалью "Партизану Великой  Отечественной войны" I степени.

КРЫЛОВ – ГРОЗА КРИМИНАЛА

- Ну что же, товарищи, - начальник Курганского УВД Ф.И.Крылов поверх круглых стеклышек очков оглядел сидящих за длинным столом служебного кабинета начальников отделов, - как вы знаете, ситуация с преступностью в советском Зауралье - и в нашей области в частности, на сегодняшний день, спустя три года после начала широкомасштабной амнистии в связи со смертью Сталина, складывается критическая. Нам с вами предстоит большая, серьезная и кропотливая работа. Которую нужно провести в предельно сжатые сроки.
 
Выражение лиц коллег по милицейской работе было напряженным и сосредоточенным.

После смерти Сталина попали под амнистию и вышли на свободу самые закоренелые преступники, которые, быстро освоившись в новой обстановке, резко ухудшили криминогенную обстановку в стране. Сотни тысяч амнистированных заключенных эшелонами возвращались в родные места, сметая на пути продовольственные киоски, магазины и целые базары. Милиции, как воздух, нужны были новые, опытные кадры.

Было проведено сокращение численности руководящего звена, канцелярского и обслуживающего персонала, а за счет этого увеличены штаты городских и районных отделов милиции.

Однако нехватка средств не давала возможности оснастить милицию необходимой техникой, транспортом, обеспечить сотрудников более высокой зарплатой и, естественно, в первую очередь создать необходимую сеть учебных заведений. Поэтому не случайно треть работников дознания и начальников городских и районных отделов милиции не имели даже среднего образования.

Центральный Комитет КПСС принимает решение об укреплении органов внутренних дел, о наведении порядка в стране, направив коммунистов с боевым и организационным опытом на самые ответственные участки.

В феврале 1956 года по решению Курганского обкома партии Федор Иванович Крылов назначен начальником Управления внутренних дел Курганского облисполкома. С присущей ему энергией принялся Крылов за доселе неведомое ему дело.

Сразу после войны семья Крыловых перебралась жить в Ростов-на-Дону, куда  Федор Иванович получил назначение по партийной линии - сперва заместителем заведующего отделом обкома по пропаганде и агитации, а затем - на должность первого секретаря Кировского райкома ВКП(б) и директора Ростовского педагогического института.

В 1950-ом Центральный Комитет партии направляет его на работу в Курган в качестве секретаря обкома ВКП(б).

Федор Иванович сразу же активно включился в бурную жизнь зауральских трудовых коллективов. Область только что была создана (ранее это была Южная область в составе Челябинской), на ее территории работало немало эвакуированных из центральной части России заводов.

И вот теперь – новое дело.

- В войне с преступностью, которую мы ведем, правила хорошего тона неуместны. – Продолжал Федор Иванович. – А начать предлагаю с так называемых «законников» -  воров в законе, которые заправляют всем в мире криминала. С их авторитетом должно быть покончено раз и навсегда. В соседней с нами Свердловской области уже создана отдельная колония, где будет решительно искореняться основной воровской принцип: избегать всяческого труда. Если повсюду в лагерях и тюрьмах воры бойкотируют любую работу, то там их в первую очередь будут заставлять трудиться.

В то же время необходимо усилить работу с освободившимися по амнистии из мест лишения свободы. Мы обязаны помнить, что загнанный в угол зверь становится особенно агрессивным и опасным. А мы с вами говорим не о животных, а о людях. Пусть оступившихся и вставших на путь совершения преступлений, но все же – о людях.

К тем, кто решит отказаться от преступного прошлого, «завязать», раскаяться и впредь жить честной жизнью - и отношение должно быть человеческим… Ни один человек, невзирая на совершенные им ошибки, признавая их, не потерян для нашего общества. Даже если речь о рецидивистах и бывших ворах в законе. Но тем, кто не встал на путь исправления, никакой пощады не будет...

Удивительное дело, но эта политика нового начальника УВД возымела свое действие. Представители преступного мира не только, как огня, боялись полковника Крылова за его бескромпромиссность, но и уважали за справедливость и то самое человеческое отношение, которое на протяжении всей  жизни помогало ему в работе с людьми.

 При Крылове в Курганской области начинают создаваться первые добровольные народные дружины и оперативные комсомолькие отряды. Федор Иванович не забыл опыт своей юности, когда сам состоял бойцом ЧОН. Это потом ДНД станут бессмысленной обязаловкой, за участие в которой будут приплюсовывать три лишних дня к отпуску. Но тогда, в конце 50-х, это была реальная и в самом деле добровольная поддержка милиции в борьбе с уличной преступностью.
    
Нелегкая послереволюционная  юность и тяготы военного лихолетья не могли не сказаться на здоровье деда. Поэтому в 1959 году он был вынужден оставить службу в органах внутренних дел. Но предаваться праздности было не в его привычке.

После выхода на пенсию Ф.И.Крылов преподавал в Курганском пединституте, собирал  материалы для так и ненаписанных им книг о  смоленском подполье и гражданской войне в Зауралье.

Как вспоминал отец, незадолго до смерти Федора Ивановича 5 июля 1962 года из Москвы пришло известие о присвоении бывшему партизанскому комиссару звания генерал-майора милиции. В архивах Курганского УВД, однако, никакой информации об этом не осталось, возможно по причине того, что сама структура МВД в начале 60-х годов по решению Хрущева подверглась коренному реформированию. И новую генеральскую форму Федор Иванович примерить так и не успел, скончавшись от почечно-каменной болезни. Видимо, не прошел даром тот выход из окружения по горло в студеной болотной водице в октябре 1941-го под Вязьмой…

Имя Фёдора Ивановича Крылова неоднократно упоминалось в книгах о борьбе советских партизан против оккупантов: «Уходили в поход партизаны», «Исполнение долга», «Партийное подполье», «Война народная», «Очерки истории Смоленской организации КПСС».

В музеях Великой Отечественной войны города-героя Смоленска и Управления МВД России по Курганской области полковнику госбезопасности Ф.И.Крылову посвящены части экспозиций.

С недавнего времени такая экспозиция появилась и в Красногорском школьном музее в Подмосковье, руководителю которого, большому энтузиасту и знатоку истории Кириллу Плеханову я передал некоторые документы, фотографии и личные вещи из архива отца и деда.

Все мое детство – да, пожалуй, и вся жизнь,  были связаны с памятью моих дедов и прадедов, их беззаветным служением Родине и своему делу.

Всего немногим более четверти века минуло тогда после войны. Свежи были еще воспоминания отца, который сам служил вестовым при штабе деда.

Через него это ощущение временной близости военной поры передавалось и мне.
 
О войне в доме напоминало все: портрет деда на стене с орденом Красного знамени на груди. И его же фото, но уже в шинели и полковничьей папахе. Трофейная скатерть фельдмаршала фон Клюге, в которую партизаны завернули захваченные в фашистском штабе документы. Дедовская зажигалка из винтовочной гильзы. Трофейный немецкий ковер над моей кроватью, в котором водились жирные, вероятно, еще гитлеровские клопы. Пачка фотографий пленного эсэсовского обер-лейтенанта Видемана – с загораюшими на них фашистами и немецкими солдатами, ворующими кур у крестьян, могильными крестами захватчиков и закопчеными печными трубами сожженных оккупантами советских деревень…

В моих оловянных солдатиках на какое-то время словно оживали те самые гитлеровские мотоциклисты и, прочесывая леса,  двигались по полу старой курганской квартиры цепи карателей с автоматами… 

Но неизменно звучала в голове любимая отцовская «Шумел сурово Брянский лес…» - и отлитые из чугуна партизаны, прятавшиеся под пологом обтянутой зеленым плюшем дедовской деревянной кровати, перепоясанные пулеметными лентами и с винтовками наперевес снова и снова поднимались в атаку на ненавистного врага:

В лесах врагу спасенья нет,
Летят советские гранаты.
И командир гремит им вслед:
«Громи! Громи захватчиков, ребята!»

Декабрь, 2022 г.