Фамилия. Глава 25

Моя учёба в первом классе продолжилась в 1956 году уже на законных основаниях.  В длинной приземистой школе разместились четыре больших светлых класса и два маленьких, во внутренних  торцах здания друг напротив друга располагались учительская  комната  и школьная библиотека.  Между двумя маленькими классами  приютилась крохотная каморка для школьных техничек.    Технички  топили печи до начала первых уроков утренней смены, приносили свежую воду для питья, которую наливали в оцинкованный бачок с краном и эмалированной кружкой, заполняли керосином лампы и разносили их по классам.  Они же, выходя в коридор, возвещали громкоголосым колокольчиком начало и конец урока. Попросить разрешения позвонить в колокольчик, и получить это высочайшее позволение от  дежурной технички  было для младших школьников счастьем.

Росли мы, рос наш совхоз. В совхозной пекарне  пекли хлеб.  Работали два магазина с продуктовыми и промышленными товарами. В сельском клубе вечерами показывали кино, проходили концерты художественной самодеятельности, иногда сельчан баловали своим искусством заезжие артисты. В этом же клубе расположилась сельская библиотека.

Реформы, объявленные по всей стране Первым секретарём ЦК КПСС Никитой Сергеевичем Хрущёвым, сказывались и на развитии нашего совхоза, и на благосостоянии каждой деревенской семьи, поскольку  глава государства очень радел за сельское хозяйство. В эту пору появилась у него мечта  внедрить в молочных фермах  механическую дойку, так называемую «ёлочку».  Тогда из этого мало что вышло. Когда Хрущёв призывал к механической дойке коров, он предлагал в своих выступлениях перед сельчанами отвести коров на колхозное подворье, и завлекал тем, что  они всегда смогут купить все молочные продукты в своих колхозных или совхозных магазинах. Но тогда дело до этого пока не дошло.
 
А вот другая, более глобальная его мечта: догнать и перегнать Америку по количеству мяса, молока и масла на душу населения. Появился и побуждающий к трудовому подвигу лозунг: «Держись, корова из штата Айова!»  Желание быстрейшего исполнения этой мечты всё поставило в наших деревнях, что называется, с ног на голову. Беда грянула в 1957 году.

Стремительно и много заготовить мяса –  дело почти утопическое. Надо для этого вырастить целое поголовье, и не одно, а растет, оно  не очень быстро: быки и бараны – это вам не куры. И чтобы выполнить  решение властей, отчитаться об  отлично проделанной работе, выйти в передовики, решили: новое – это хорошо забытое старое, нужно просто изъять скот у населения. Правда, не так, как в годы коллективизации, а сделать это деликатнее. Конечно, добровольно свою коровушку никто не собирался отдавать в общественное стойло. Однако деликатность заключалась лишь в том, что местная власть, приказав всем пригнать своих коров на ферму, передачу скота оформляли как добровольную, и даже платили хозяевам деньги за них, но не те, которые они стоили на самом деле, а по сдаточной цене, как на мясокомбинате.  Со слезами приведенный  скот с ферм отправлялся прямо туда.

Я помню, как плакала мама, прощаясь со своей любимицей-кормилицей. Но попробуй не подчиниться приказу, –  огребёшь столько неприятностей, что мало не покажется. Наверняка в эти дни она каждый день и час вспоминала тот день и год, когда её семью с тремя малолетними детьми лишили всего, что они имели, и выдворили далеко за пределы родной деревни.  И в этот раз в семье росли трое детей, а на дворе кроме коровы были только куры.  Обещанное изобилие молока, творога, сметаны и масла, как и мяса, в деревенских магазинах  существовало, но  только в анекдотах и в частушках со всей русской народной прямолинейностью:

«Мы Америку догнали
 по удоям молока,
а по мясу приотстали —
 х... сломался у быка».

После вечерней дойки кошкульский  народ тянулся с бидончиками  к  киоску, где по талонам выдавали молоко. Мама давала мне синенький талончик, вырезанный из тетрадных обложек: на одной его стороне было напечатано: молоко, 3 литра, –  на другой красовались примеры из таблицы умножения, если этот талон был сделан из обложки тетради по математике. Ни сметаны, ни творога мы больше не видели и не ели. Покупного молока нам не хватало на их  приготовление, а  больше обозначенного на талоне объёма молочка тебе никто не нальёт.
 
13 февраля 1958 года всё вернулось на круги своя.  В этот день центральные, а затем и региональные газеты опубликовали решение ЦК компартии Украины «Об ошибке при закупке коров у колхозников в Запорожской области».  И сразу после  выхода в свет Постановления  всех оставшихся коров вернули прежним хозяевам. Тех коров, которых не успели пустить под нож, а придерживали для очередных отчетностей.  Нашу корову не вернули, её, видимо, уже продали в виде говядины. Пришлось родителям искать место, где можно было бы купить корову. Таких мест, естественно, было чрезвычайно мало, и приходилось покупать то, что нашлось. Мы купили комолую* старую корову необычного сиренево-серого цвета. Она была единственной коровой такого окраса в стаде, и явно выделялась среди остальных. Поэтому мне,  у которой была семейная обязанность каждым вечером встречать корову из стада, пригнанного пастухом с пастбища в деревню, было довольно легко разглядеть Кудельку и привести её домой.

Весной пахали огороды для картошки и всяческих овощей, выпросив в совхозе лошадь с плугом, за которым ходил папа, а мама потом строила  невысокие грядки для  моркови и свеклы, лука и чеснока,  устраивала плантации для помидоров и капусты. В отдельном от общего огорода закутке, отделённым от ограды заборчиком с воротцами, который  мы называли огуречником, папа возводил из перегноя и земли высокие гряды. Здесь в тепле, под покровом из длинных  старых  половиков всходили огурчики, урожай которых всегда был обильным. Кстати, огурцы любил наш кот и вечно пасся по этим грядкам, надкусывая тот или иной огурец. Теплиц тогда у нас в селе никто не знавал, и всё отлично росло на открытом воздухе.
 
Иногда селянам выделяли трактор, но чаще трактористы за небольшую мзду  и  за уважение вспахивали своим  знакомым их огороды. Вернувшиеся коровы придали сельчанам  некоторую уверенность, уже после этого у нас на подворье прописались другие домашние животные. Я встречала из стада по вечерам  уже не только корову, но и овец. Мама с папой купили рогатую симпатичную Муську, которая была настолько ласковая, что позволяла мне обнимать и гладить её, сколько моей душе вздумается, стояла и млела от моей ласки. Доходило до того, что мы с ней стояли и обнимались, а остальные овцы в стаде обтекали нас с обеих сторон, продолжая свой путь.

Мама кроме огорода, домашней живности и ухода за постояльцами летом посвящала свой досуг походам в лес и в рям. Она любила ходить за ягодами. Приносила из леса ведро костяники или земляники, водилась в наших лесах и смородина. Из ряма несла бруснику, голубику, порою добывала клюкву, тоже не меньше ведра. Наша Мария, которую мы с детства называли по наущению родителей няней Марусей, с восхищением называла нашу маму волчицей: «Ну, волчица, ну весь лес знает, как свои пять пальцев, так и рыщет по нему. Чистая волчица!»

Мама отменно солила грузди, которых водилось в наших лесах видимо-невидимо. На мотоцикле с коляской к нам приезжал из Омска  Лёня Терпугов со своим двоюродным братом по отцу Лёней Мурашовым.  Они углублялись в лес, проходили по тропам, показанным мамой, привозили полную мотоциклетную «люльку» сырых груздей, вываливали их в оцинкованную ванну, в  деревянные бочки, а мама тут же принималась их солить в те же деревянные высокие бочки. Парни, вывалив свой «улов», возвращались в лес за новым. Так делали несколько поездок за один день и всегда возвращались с грибным богатством. Домой, в Омск, отправлялись с восьмиведёрной бочкой солёных груздей в люльке. Другая бочка с солёными груздями оставалась в нашей кладовке.

В 1956 году Кошкульская школа выросла из семилетней в среднюю.

Летом школьники трудились на прополке свёклы, стоило только прийти в контору и заявить о своём желании устроиться на эту работу. Агроном вымеривал «сотку» и мы приступали к делу. Однажды на моей руке  каким-то образом оказался огромный  серый мохнатый паук – тарантул. Я громко закричала от испуга и  быстро смахнула его. Прибежавшие на крик ребята покончили с опасным пауком. До сих пор помню, как однажды  под картой  Советского Союза в нашей домашней столовой мама увидела неторопливо ползущего по стене тарантула. Мы с девочками оторопели, а мама свернула полушалок в несколько слоёв, чтобы это каверзное существо не смогло её укусить, и сняла его со стены. В общем, уничтожила. Тарантулов в наших лесостепях было немало. Жили они в земле, их норки нетрудно было обнаружить: идеально круглое отверстие диаметром  миллиметров 20-25 в земле явно указывало на место их обитания. Отверстие строго вертикальное, и мы, будучи ещё маленькими детьми, выгоняли пауков из их жилищ, помочившись прямо в отверстие.

В старших классах мы уже работали в школьных производственных бригадах, помогая совхозу: осенью нас снимали с уроков на уборку картофеля на несколько дней, весной мы занимались посадкой рассады капусты на полях, делали это безвозмездно, поскольку знали, что часть этих овощей идет для питания наших однокашников в интернате. Была и школьная птицеферма на озере с утками, где также работали старшеклассники: каждый класс по две недели выращивал уток.


---------------------------------------------------------
*комолую – безрогую