Релокант

     Солнце уже стояло высоко и освещало своими тёплыми лучами спартанскую обстановку хосписа, а Сергей продолжал лежать под старым ватным одеялом и не думал вставать. Ему совсем не хотелось окунаться в скучную действительность. Последнее время он жил больше прошлым. А прошлое у него было ярким и забавным, в отличии от серого настоящего. Да, и судя по его предположениям, не менее серого будущего.
     Чёрт тогда его дёрнул махнуть через Верхний Ларс из Москвы в Грузию, от полной, как ему казалось, мобилизации. Он бросил свой "Мерседес" на обочине и купил у мальчика осетина старый детский велосипед "Орлёнок" с драным седлом. На нём он и пересёк границу, матерясь не по-детски.
     Там, в прошлом, он был уважаемым программистом с достойным заработком и с хорошей перспективой карьерного роста.
     Жена работала, впрочем почему работала? Она и сейчас работает на денежной работе  - юристом в солидной строительной компании. Детей у них не было. Их супруги решили пока не рожать, а пожить для себя-любимых.
     Уже многие заморские страны были ими изучены и исследованы, а вкус к разнообразию только увеличивался.
     В этом году они запланировали поездку на Мальдивы. Эти острова, в прошлом году, посетили их конкуренты по лёгкой жизни супруги Дворковичи- Машуня и Дениска.
     Они очень восторгались увиденным. Показывали фотографии песчаных пляжей, камышовых бунгал, подводного ресторана и другие элементы пальмовой сладкой жизни.  При этом закатывали глаза и, казалось, переставали дышать.
     Когда гости, выпив бутылку дорогого виски и закусив крекерами с копчёным лососем, расцеловались с хозяевами и растворились в ярком освещении московских улиц, жена Сергея, молчавшая весь вечер, с обидой заметила,
     - Вот видишь где надо отдыхать? А ты меня всё по Хургадам, Анталиям да Джимбаранам возишь.
     - Решено, - твёрдо сказал муж, но не мальчик. - В этом году летим на Мальдивы.

     Вот Вам, юноша, и облом. Вместо Мальдив Серёга оказался в Тбилиси.  Ладно бы ещё в гостинице, а то в какой-то, забытой Богом, ночлежке.  Нет, сначала он, конечно, поселился в гостинице.  Тогда деньги ещё были и он их не считал, наивный. Но проходили дни и кошелёк опустел. Нормальной работы, по его интеллектуальному уровню, как он считал, не было. Мобилизация закончилась, а страх остался.
     Супруга, на его звонки, не отвечала. По "Вайберу" он вышел с ней на видеосвязь, но жены, перед камерой, не стояло. На столе, перед компом, громоздились мужские ботинки, подозрительно большого размера. Голос жены, вернее страстные женские стоны и ахи, раздавались издалека и периодически.
     Сергей, конечно, любил жену, но не настолько, чтобы слушать эротические стоны и наблюдать расстоптанные чужие шузы. Он оборвал звонок и все связи с прошлым. Теперь оставалось надеяться только на свою изворотливость и приобретённые навыки выживания в экстремальных условиях...

     При всех отрицательных сторонах своего положения, Сергей видел и некоторые плюсы от теперешнего проживания в Грузии.
     Дело в том, что у него имелась родня в Кутаиси. Правда это родня очень плохо знала Сергея. Когда-то давно, ещё при развитом социализме, тётка Сергея вышла замуж за грузина и переехала из Москвы в Кутаиси. Своих детей им Господь не дал и они взяли мальчика из детского дома.
     Все эти подробности Сергей знал со слов отца, который, однажды, даже посетил сестру и её мужа в Грузии. Отец рассказывал, что приёмного сына звали Мишико. Он много и тяжело болел, но был общительным и весёлым. Правда, была у него одна странность  - он любил темноту и замкнутое пространство. Там он повязывал галстук и представлял, что он Мальчиш-Кибальчиш в окружении буржуинов.
     После смерти отца Сергея, тонкая ниточка, соединявшая московскую и кутаискую родню, оборвалась. Правда Сергей знал примерную фамилию - то ли Чирадзе, то ли Черадзе  и то, что главу семейства звали Гурий, а жену Людмила. Жили они где-то в центре Кутаиси. Но, живы ли они или нет, он даже не хотел знать, так как не собирался к ним в гости до этого времени. Теперь же жизнь сама сделала за него выбор.

     До Кутаиси было чуть более 200 километров и Сергей стал изучать варианты добраться до соседнего города. Можно было, конечно, ехать на маршрутке, но билет стоил целых 15 лари или 520 рублей. Вроде и немного, но, как повторял Сергей последнее время - нам сколько не скажи-всё дорого. И он решил ехать на попутках.
     По холодку вышел из ночлежки и бодрым шагом направился к трассе.
     Желающих подхватить митингующего было немного, но те, кто притормаживал говорили, что скоро съезжают с трассы. А Сергей хотел проехать максимально дальше не меняя машину.
     - Гамарджоба, генацвале (здравствуй, дорогой), - радушно приветствовал "митингующего" усатый немолодой грузин. - Садись, подвезу тебя.
     - Денег у меня нет, - поторопился заявить Сергей.
     - Верю. Откуда у такого молодого деньги. - проворчал шофёр и громко добавил, - садись-садись, натурой отработаешь.
     Он так дображелательно и широко улыбался, что Сергей принял его слова за добрую шутку, и напрасно.
     - Школу, наверное, недавно закончил? Путешествовать потянуло? Угадал? Доедем быстро, а дорога за разговорами покажется короче. Как говорит мой столетний отец - лучше плохо ехать на осле, чем стоять рядом с красивым автобусом.
     Сергей сел на пассажирское кресло и машина, резво набрав скорость, помчалась по дороге.
     Усатого звали Гоги. Он беспрестанно болтал и распрашивал пассажира о жизни в Москве. Сергей отвечал на вопросы и даже удивлялся своей болтливости. Наверное сказалось напряжение последних месяцев, когда он разговаривал по-русски, только с любимой помойкой. Километры летели. В машине было очень жарко. Видимо слово "конденционер" она не знала с рождения. Хотелось пить. Грузин догадался о проблеме гостя и протянул бутылку минералки.
     Бутылка была плотно закрыта заводской пробкой. Сергей открыл её и сделал приличный глоток. Вода была тёплая и солёная.
     - А ты что хотел? Минеральная вода - вкус специфический. Пей смело.- успокоил Гоги.
     Это были последние слова, которые услышал Сергей. Его рука вдруг ослабела, бутылка, упав на колени, залила все вокруг, но этого он уже не видел. Глаза, как у новорожденного после сытного кормления, сомкнулись и он провался в темноту.

    (Продолжение следует)

          15.5.24.