Глава 29 - Игры кошачьих

Тотенгам

Ван-мера, квартал красных фонарей
Бар "The Afterlife"

16 июля 2333 года


Этот бар очень крупный, он двухъярусный. Кармазин сидит за своим столиком, оглядывается по сторонам и задумывается о том, что всё заканчивается там же, где и начиналось. Гришенька вспоминает преспокойный бар на Променаде Реи и...все сходства на этом и заканчиваются. Если быть точным, сходство есть в той неторопливой и...томной, что ли музыке которую играют в качестве фона и здесь и там.

Здесь и сейчас вокруг десятки, возможно больше сотни людей. Они разговаривают друг с другом больше чем на дюжине разных языков, периодически переходят на повышенный тон или даже на крик, но драк, во всяком случае пока, вокруг не наблюдается. Сату сидит напротив. По людским меркам её стоило бы признать запойной пьяницей - она выпивает больше литра крепкого спиртного каждый день. При этом она сохраняет, как минимум, ясность речи, каким то образом такие чудовищные количества бренди на неё по крайней мере внешне почти что не влияют.

Кармазин продолжает крутить головой по сторонам и вот он набрёл на две крайне необычные фигуры. Это, можно сказать, миниатюрные прямоходящие слоны без хобота в чёрных кожаных куртках.

- Сату, ты меня слышишь?
- Я слышу тебя раньше, чем ты начнёшь думать. Шутка.
- Юмор оценил. Это ведь "жжёные", да? Сзади меня.
- Бывшие офицеры императора? Да, это они.
- Что они здесь делают? Странно, что им пока не всыпали.
- Говори тише. Их слух хуже моего, но куда лучше твоего. Они до сих пор уверены в собственной правоте, считают, что проиграли войну исключительно из-за "несчастливого стечения обстоятельств". Впрочем, они научились прятать свои чувства и убеждения. Что они здесь делают? Они провели в ваших тюрьмах достаточно времени чтобы освоить курс вашего высшего образования. Например, в области юриспруденции. Теперь они защищают самудри в судах, разумеется лишь до тех пор, пока не всплыло само слово самудри. Ведь как вы считаете, никакие, абсолютно никакие правила приличия и законности к самудри неприменимы, их можно "мочить" всеми способами и средствами не задумываясь о морали и угрызениях совести.
- И ты слушаешь то, о чём они говорят?
- Да, я слушаю то, о чём они говорят.


Сату настоятельно предложила прийти в этот бар потому что хотела понять, "куда дует ветер". Теперь получается так, что Сату слушает трёп возможной адвокатуры самудри и на этом месте Гришенька сразу же вспоминает Диккенса. Диккенс довольно красочно живописал британскую действительность образца середины XIX века, начиная от бедняков и заканчивая знатью. Писатель не мог не бить по британской гнили тех времён - по судам, сжиравшим целые состояния и по всепроникающей коррупции. Но всё же, пожалуй, свою страну и эпоху он немного пощадил. "Излишняя" критика воспринималась остро, что-то наподобие "хулы на державу" и британское самолюбие Диккенс всё-таки хоть немного, но пощадил. Но даже в его сильно охолощённом портрете эпохи адвокаты британских лордов были едва ли не осязаемыми воплощениями зла. Например, тот же Талкингхорн, этот старательный жонглёр людскими судьбами.

Очевидно, что "жжёные" подобного статуса достичь попросту не успели. Но расчёт Сату верный - они только в суде или в полиции будут говорить на языке закона, а в таких местах будут использовать куда более приземлённые выражения, вроде "жёстко защемить им яйца". Если учесть то, что Кармазин и Сату (точнее Сату с весьма незначительной помощью Кармазина) ощутимо задели интересы самудри, то появление на арене аффилированных с ними лиц больше чем просто ожидаемо.

Дальнейшее стремительно - к ним за столик подсели двое копов, как раз продавших им оружие, полминуты "мурлыканья", Гришеньке всучили нечто в полиэтилене и всё, разговор окончен. Копы положили ладони на плечо Сату, затем на плечо Кармазина и их как не бывало.

- Что это было?
- Что это было? Это были наши союзники. Григорий, что мы делаем в последнее время? Мы подбегаем к самудри, берём таран, бьём в их ворота и убегаем, не забывая прихватить наш таран с собой. По-своему забавно, но нам пора заканчивать.
- Вот как? И как же нам заканчивать?
- Что у тебя в руках?
- Это...это лента с зарядами для MG-54. Но заряды необычные.
- У этих зарядов вместо болванок ампулы с нервно-паралитическим газом. Наша задача - выманить охрану наружу, затем погрузить их  в сон, обстреляв этими ампулами. Затем полиция арестовывает наёмников по обвинению в хранении не лицензированного оружия, и в самом конце всю лабораторию разграбят дети бывших подданных императора. Награбленное продадут на чёрном рынке и мы компенсируем наши затраты на оружие и перелёты. Хорошая комбинация?
- Разграбят ракнайские детки под прикрытием полиции? Какая прелесть...
- Всё верно. Тебя что-то не устраивает?


Кармазину показалось всё так, что визит копов как бы взбаламутил абсолютно спокойную воду. Теперь всё снова улеглось и Сату всё так же невозмутимо попивает свой бренди. Гришенька думает, что ответить на вопрос? Что его не устраивает? Он вспомнил то, как получил "каперский патент" от Исполнителей, то, как Барышев ему всё приблизительно перевёл и свою реакцию. То самое, на дворе точно 24-й век? Всё ведь просто феерично! Полиция "крышует" малолетних грабителей и совершенно не прочь воспользоваться услугами совершенно "левых" гражданских лиц чтобы улучшить раскрываемость.

- Что меня не устраивает... Сату, ты...ты и копы...вы давно до этого додумались?
- Сразу же. В общих чертах, в тот день, когда нам продали оружие и боеприпасы.
- И ты мне не сказала.
- И я тебе не сказала. Григорий, я решила, что у тебя было бы множество лишних мыслей. Сколько там оборудования и химикатов, сколько они стоят, в каких долях мы поделим деньги. Я решила так, что проблемы нужно решать по мере их поступления. Не забывай - у нас впереди Антум, отнюдь не исключено, что там всё будет куда дороже.

***

Ван-Мера, Восточный обход


Меньше чем за полтора месяца Кармазин привык к Тотенгаму. Здесь, на севере северного полушария, это мир прохладных дождей и туманов, которые порождают крупные озёра и болота, прям таки облепившие город со всех сторон. Воздух настолько влажный, что Кармазин почти не помнит абсолютно ясной погоды и полной видимости.

Такси везёт Сату и Гришеньку в утреннем тумане, останавливается у незаметного съезда с трассы, и они, так же незаметно, раскапывают свой схрон с оружием. Большинство их позиций было раскрыто, и теперь они, согнувшись, бегут в гору примерно километра полтора. Кармазин уже не раз обращал внимание на необычные почвы и породу Тотенгама. Как таковых скальных пород он ещё не видел, зато довольно упругих почти чёрных "камней" - сколько угодно.

- Сату, а ты...
- Тише, не сейчас!


Сату не любит пространных рассуждений - она понимает, что Кармазину, петляющему между деревьями, не надо не только говорить но и слушать. А главное, не надо обдумывать услышанное, чтобы запнуться вот прям сейчас. Минут пятнадцать и они на месте, примерно в трёх километрах от входа в лабораторию. Гришенька устраивается на своё излюбленное место, он раскладывает сошки своей М820 направляет ствол примерно в сторону цели, но переднюю створку прицела пока не открывает. Хоть у него и не оптика, но светоуловитель прицела точно также бликует, а значит может их раскрыть.

- Григорий, что а я?
- А ты ведь столько планет видела, правда?
- Не настолько много, как тебе может показаться. Дюжины полторы, может чуть больше. 
 

Получается так, что Сату в этом вопросе не сильно опытнее Кармазина, который, по правде говоря, ещё не полностью "переварил" своё турне по Первичным мирам. У Гришеньки есть копия альбома Саяни, того, что она нарисовала во время путешествия по тем планетам, периодически Кармазин посматривает её рисунки, чтобы отвлечься, но Сату он их решил не показывать. Не просто так он чувствует, что Сату относится к живописи как к какой-то непонятной и ненужной "мазне", и искусство матери он дочери "рекламировать" не будет. Вопрос о том, сколько планет или миров повидала Сату возник от необычного, какого-то смолянистого запаха почвы Тотенгама. А ведь каждая планета это своя, абсолютно уникальная флора, фауна, не говоря о живых существах, которые невозможно причислить ни к растениям, ни к животным.

Прошло минут двадцать в положении лёжа, и Кармазин подумал о том, что сегодня ровно полгода как Сату плотно вошла в его жизнь. При этом надо ей должное, она никогда не унижала его, и все её реплики на повышенных тонах всегда абсолютно логичны и объяснимы.

- Сату, если не секрет, ты ведь была командиром?
- Нет, не была. Я никогда не хотела командовать. Григорий, запомни - это не сколько власть, сколько ответственность. Даже прикрывая сослуживцев огнём я всегда думаю, что сделала не так. Что могла бы сделать лучше. Постоянно думаю об этом, вспоминая о погибших.


Очевидно, тема для Сату болезненная, и больше её педалировать не стоит. Тогда возникает вопрос - как она понимает человеческую психологию? Сату прекрасно находила, находит, и с большой вероятностью продолжит так же прекрасно находить такие стимулы, что перемены в себе устраивают в первую очередь самого Кармазина.

***

Два-три часа в положении лёжа перед началом стрельбы Сату называет "периодом охлаждения". Даже если люди-охранники видели движение в деревьях, они должны были обо всём забыть и на всё забить. За это время Кармазин перекладывал ленту с ампулами в короб, задал ещё пару малозначительных вопросов и, действительно, задумался о том, сколько всего добра в лаборатории и сколько оно может стоить. Сату прекрасно это замечала и перебивала ненужные размышления такими вопросами, чтобы Гришенька к своим мыслям вернулся, по возможности нескоро.

"Период охлаждения" прошёл и Сату, как кошка, немного потянулась.

- Григорий, начинаем. Ты мажешь, я стреляю по оружию и по касательной в броню.
- Понял, поехали...
- За орехами. Стреляем в полную силу, нам нужен грохот и шум. Не забудь беруши. Ты понял?
- Понял, жму на спуск до упора.


Сату быстро, буквально секунды за две подложила запасные магазины к своей "слонобойке", ещё с полсекунды и она выстрелила. Выстрел из М820 с полностью выжатым спуском это грохот 75-ти граммовой болванки, набирающей дульную энергию в триста тысяч джоулей. Выстрел настолько громогласный, что Кармазин с непривычки перепугался и почти сжался в эмбриональную позу, тем более что Сату палит снова и снова, едва катушки в оружии успевают охладиться.

Самообладание окончательно вернулось к Гришеньке когда Сату расстреляла два магазина и выверенным движением вставила третий. Гришенька включает прицел, проматывает увеличение и видит, что от попаданий из М820 вход в лабораторию почти полностью закрыт каменной пылью. Люди-охранники мечутся от страха и Кармазин не сразу сообразил куда выстрелить так, чтобы ни в кого не попасть. В конце концов он решил просто пальнуть куда-то вон туда...

Когда М820 "выплёвывает" болванку со скоростью в почти три километра секунду, оружие лишь немного дрожит. Это не дозвуковой выстрел, время подлёта болванки из карбида вольфрама чуть больше секунды, и результат выстрела видно почти сразу же. Кармазин увидел, что от его попадания каменной крошки и пыли стало больше, и это его немного развеселило. Ему захотелось продолжения веселья, и...

- Опс, вот и настоящая охрана.
- Вижу. Опустились и продолжаем стрелять. 

"На арене" появилось четверо азадийцев. Они шугнули людей, и те ломанулись к дороге, как раз в уже расставленную полицейскую западню. Азадийские наёмники залегли, Сату уже выбила у них оружие из рук и "хлещет" их по броне. Гришенька, по правде говоря, даже не знает, куда именно стрелять и снова и снова стреляет куда-то вон туда...

- Григорий, займись делом. Приготовь МG-54 для стрельбы.
- Ввести поправки в прицел?
- Да, ввести поправки в прицел.

Сату видит, что проку от Гришеньки ноль целых, ноль десятых и приказала ему сделать хоть что-то полезное. Тактический прицел на MG-54 меньше, он увеличивает не так хорошо, и поправки на ветер в него вносятся с бОльшим шагом, чем в М820. Сату заметила, что всё готово, она молниеносно меняет оружие, отстраняет Кармазина и зажимает спусковую скобу. Воздух распарывает треск длинной очереди, Гришенька уже не шарахается и смотрит во все глаза (точнее в бинокль) на произведённый эффект...

Если до этого момента вход в лабораторию был весь в белом дыму, то теперь в нём появилась заметная фиолетовая компонента. Наёмники были без шлемов, и теперь они начинают задыхаться. Ещё через пару минут они потеряют сознание, а через полчаса, если им не вколят антидот - умрут.

- Сату, а копы...
- Уже начали и бегут. Всё внимание на наёмников, ты понял?! Кто-то из них мог задержать дыхание и только прикинуться спящим.
- Понял.

"Всё внимание на наёмников" нужно понимать так, что Гришенька снова берёт в руки "слонобойку" М820, выставляет прицелу почти максимально увеличение и внимательно оглядывает лежащие тела наёмников. Сату времени не теряет - выстрелами она отшвырнула их автоматы подальше и сорвала с пояса пистолеты, как их называют, оружие последнего шанса.

Ещё две минуты и на дорожке появились полицейская спецгруппа в броне. Полицейские боровы заковывают наёмников в кандалы, почти что перекидывают их через плечи и уносят к спецтранспорту. Потом спецгруппа пошла внутрь...

Ещё несколько минут напряженного ожидания и всё окончено. Гришенька с Сату спускаются вниз, а к лаборатории "потекли" ракнайские дети с их излюбленными карманными ломиками. У дороги припарковано шесть полицейских машин, включая два автозака. Двое копов что-то "промурлыкали" Сату, понятной человеку речью они Кармазина так и не почтили. 

- Григорий, мы сдаём оружие назад.
- У нас его выкупят?
- Да, нам вернут пять шестых его стоимости. Но не сразу, дня через три. Сейчас нас подбросят до города и я хочу выспаться в гостиничном номере повыше, с хорошим видом. А потом съездить к океану, подышать воздухом большой воды.
- Я ещё не отошёл...от всего, но звучит романтично. Воздух большой воды...