Мемуары Арамиса Часть 314

Глава 314

— Почему бы нам не отправиться вместе? — спросил Портос.
— Дорогой Портос, вы ведёте себя совершенно как ребёнок! — ответил д’Артаньян почти со стоном, в котором проявилась его усталость от ответственности за жизнь и судьбу друга, не желающего ими дорожить. — Как вы не поймёте, что Король велит казнить вас, едва лишь узнает, что вы живы? Я надеялся скрыть вас в Англии, а вы забавляетесь в самом центре Лиона так, что собираете вокруг себя чуть ли не десятую часть всех жителей города! Как это вам удалось уцелеть всё это время? Но сегодняшняя ваша выходка переходит все границы! Да ведь теперь слух о вашем подвиге докатится до Парижа, после чего любой женевец опишет вас так, что просто невозможно будет не узнать вас по этому описанию. Королю станет известно, что вы спаслись! А после этого я за вашу жизнь не дам и одного су!
— Я жив, и я намерен жить, а не прятаться в погребах и на чердаках! — воскликнул Портос. — Барон дю Валон де Пьерфон де Брасье никогда не прятался!
— Потому что вас, барон дю Валон де Пьерфон де Брасье, просто невозможно спрятать, в особенности, при всей вашей неугомонности! — воскликнул в сердцах д’Артаньян. — Вашего тела, как и вашего имени, хватило бы на трёх человек! Ах, если бы вы были человеком обычного роста, с тихим голосом, умеющим затеряться среди людей, оставаться незаметным не только в толпе, но даже среди небольшой группы людей, как было бы прекрасно!  Насколько было бы проще спрятать вас от шпионов Короля!
— Ну в этом случае я был бы не Портос, а Арамис! — ответил Портос и расхохотался так, что, вероятно, прибывшие мушкетёры вздрогнули от неожиданности.
— Вы правы, но это совсем не весело, — с досадой возразил д’Артаньян.
— Бросьте вы! — миролюбиво проговорил Портос. — Ведь никто же кроме самого Короля не знает, что произошло между нами. Вы и Арамис не в счёт. Никакой Кольбер и никакой Сегье не разыскивают меня.
— Не знать причин враждебности Короля и не получить приказа о розыске – это вовсе не одно и то же, дорогой Портос. Вас и Арамиса разыскивали с целой армией, и это не прошло бесследно. Ваши описания как государственных преступников были выданы каждому офицеру.
— Прошло уже три года, всё забылось, — безмятежно возразил Портос. — Я итак словно заяц вынужден был скрываться и прятаться всё это время.
— Догадываюсь я, как вы прятались! — усмехнулся д’Артаньян. — Удивительное дело, что вас до сих пор не нашли! Но теперь-то уж точно найдут.
— Ну, хорошо, я сознаюсь, что я вовсе не прятался, — согласился Портос. — Но ведь это, как и то, что меня до сих пор не арестовали, доказывает, что меня никто не разыскивает, все удостоверились в моей гибели и вычеркнули меня из списков.
— Дворяне, тем более такие как вы, дорогой барон, не вычёркиваются из списков! — возразил д’Артаньян. — Их родословная тянется сквозь годы, десятилетия, то и сквозь века. Если вы заделались бароном, будьте уверены, что вашей смерти дожидаются какие-нибудь наследники, и они будут очень недовольны узнать, что вы на самом деле не умерли, и продолжаете пользоваться своим достоянием, которое они уже считали своим законным наследством, следовательно, своей собственностью!
— У меня наследников нет, кроме меня самого, — отмахнулся Портос.
— Даже у нищего имеются наследники, даже в том случае, когда он об этом и не догадывается, — настаивал д’Артаньян. — А уж заполучить поместья, дающие право на баронский титул, захочет каждый, кто имеет маломальское родство с вами, седьмая вода на киселе. Один из них окажется троюродным братом вашей матушки, другой – кузеном вашего внучатого племянника, третий крестил вашего троюродного братца, четвёртый держал свечу на венчании ваших родителей, пятый просто проживал с вами по соседству и утешал вашу тётушку во время военных походов её супруга. Теперь же все они начнут доказывать своё родство с вами.
— Но ведь есть ещё Эркюль де Порто, который унаследовал все мои титулы, разве вы не поняли? — радостно сказал Портос. — Исаак де Порто дю Валон умер, но прибыл его родной брат Эркюль де Порто дю Валон и вступил в права наследства! У меня всё оформлено по закону!
— У вас был брат? — с недоверием спросил д’Артаньян.
— Ну конечно же!  — воскликнул Портос. — И этот Эркюль — я сам! Я — родной брат самого себя! Для того-то я и переменил внешность: отрастил длинную бороду и потемнел лицом!
— Неужели найдутся остолопы, которые поверят во всю эту байку? — удивился д’Артаньян.
— Все! — радостно ответил Портос. — Все вокруг меня называют меня господином Эркюлем, и господином де Пьерфоном!
— Да они просто подыгрывают вам в вашем ребячестве! — догадался д’Артаньян. — Если барин велит называть себя Эркюлем, никто не осмелится возражать. Тем более, что я сам несколько раз называл вас Эркюлем, вовсе не потому, что считаю вас вашим братом, а за вашу телесную мощь и силу!
— Разве имя Эркюль что-то означает? — спросил Портос.
— Конечно означает, и теперь вам следует совершить двенадцать подвигов, чтобы полностью соответствовать этому имени, поскольку внешне вы соответствуете ему идеально! — ответил д’Артаньян. — Первым вашим подвигом было бы в моих глазах исчезновение из Франции, но я уже вижу, что выполнить это весьма непросто!
— Почему же не просто? — удивился Портос. — Отсюда до Женевы рукой подать!
— Вы правы, дорогой Портос! — решительно ответил д’Артаньян. —  Вы немедленно отправитесь в Женеву! Вы ни минуты не задержитесь в Лионе, потому что здесь вас видели, и вас, безусловно, опознали, так что в первую очередь вас и будут искать здесь же.
— Так что ж, я готов! — ответил Портос, намереваясь покинуть карету д’Артаньяна.
— Куда вы? — поспешно воскликнул д’Артаньян. — Стойте! Вы что же собираетесь в этом виде выйти на улицу? Мы купим вам коня и отвезём на западную дорогу, только там я с вами расстанусь.
— Можно поступить проще, — ответил Портос. — Мы заедем в гостиницу Солнечный Лев, я заберу свои вещи и отправлюсь на своём коне в сопровождении своего Мустона и своего слуги и оруженосца Огюста. Здесь недалеко, через две улицы.
— Тем лучше, — ответил д’Артаньян. — Так мы и поступим. Я с удовольствием расспросил бы вас о вашей жизни с тех пор, как мы расстались, но времени на это нет. Я буду вынужден отклониться от курса, но это меня не беспокоит, мои мушкетёры меня не сдадут. И всё же мне придётся придумать какое-нибудь оправдание тому, что мы сейчас поедем не на запад, а на восток. У вас есть идеи?
— На окраине, куда мы поедем, есть одна мадам де Люпэ, её кухарка Шарлотта готовит отличные пироги с трюфелями и курятиной, а также великолепные булочки с яблоками и корицей, — ответил Портос. — Я иногда заезжаю к ней.
— Все знают, что я не настолько гурман, чтобы отклоняться от маршрута ради пирогов, — возразил д’Артаньян.
— Хозяйка недурна собой, — уточнил Портос и густо покраснел.
— Вы предлагаете изобразить мне, что я с ней знаком и заеду повидаться с ней? — спросил д’Артаньян. — Это можно будет устроить? А она нас не выдаст?
— Я договорюсь с ней, — ответил Портос, после чего сделал вид, что рассматривает обивку сиденья и стал насвистывать какую-то фривольную мелодию так неумело, что д’Артаньян, не отличавшийся отменным музыкальным слухом, хотя он и не был знаком с исполняемой Портосом песенкой, прекрасно понял лишь то, что Портос безбожно фальшивил.   
Друзья поступили в точности так, как договорились: сначала они заехали в гостиницу Солнечный Лев (Lion Ensoleill;), где собрали вещи Портоса и забрали его слуг и лошадей, затем весь кортеж отправился на восточную окраину Лиона, причём, Портос всё это время скрывался в карете, затем д’Артаньян изобразил чрезвычайный интерес к мадам де Люпэ, чья кухарка по имени Шарлотта готовила отличные пироги с курятиной и трюфелями, а также булочки с яблоками, после чего друзья не отказали себе полакомиться упомянутыми кушаньями и угостить ими мушкетёров д’Артаньяна за счёт Портоса, затем Портос с Мустоном и Огюстом направился в Женеву, а д’Артаньян со своим эскортом поехал в Париж.
— Эта мадам де Люпэ очень даже ничего! — шепнул д’Артаньян Портосу при расставании. — Одобряю ваш выбор. Только не возвращайтесь к ней, пока не получите от меня весточку, что это безопасно!
— Разумеется! — ответил Портос так поспешно, что д’Артаньян усомнился в искренности своего друга.
«Полагаю, он всё же вернётся сюда довольно скоро, — с досадой подумал д’Артаньян. — Кажется мне, что его привлекает не столько сама мадам де Люпэ, сколько Шарлотта и её кулинарные шедевры!»

(Продолжение следует)