Тот берег

Темнеет, и он останавливается, чтобы развести костер. Длинный был день в дороге, тяжелый. Костер разгорается сразу же, но вместе с теплом приходят мрачные мысли, которые заставляют его дрожать в тепле сильнее, чем от холода. Десять лет своей жизни Снегирь провел в подземелье, куда попал по навету того, кого считал другом, кого боготворил. Но он отомстит. Он не собирается прощать потерянной жизни.

Ветка щелкает в костре и разлетается тысячью искр, освещая немые деревья. Скоро река Сердитая, а за ней Колдовской Лес. Десять лет он лелеял мечту стать колдуном, найти своего обидчика и отомстить ему. Холод теперь ощущается только спиной. Лесной холод, не такой как в подземелье. В тюрьме он режет как ножом. В лесу он слоистый, имеет запах, зовет к движению, к действию.

Утром Снегирь стоит на берегу реки, которая пенится и подпрыгивает на порогах. Река Сердитая. Как же перебраться на другой берег? Он бредет вдоль бурного потока, всматриваясь в лес на противоположном берегу. Это точно колдовской лес. Деревья покрыты такими странными мхами, что кажутся созданиями из чьего-то причудливого сна.

Брод никак не находится, но Снегирь выходит к маленькой деревеньке. А вдруг здесь удастся одолжить лодку? Единственная улица деревни пуста, даже старухи не сидят у изб, странно. Но у колодца девушка наливает воду и улыбается, заметив его. У нее совершенно синие глаза, такого цвета, которого в природе не может быть. Он смотрит и не может выплыть из этой синевы.

— Не ходил бы ты туда. Оттуда почти никто не возвращается, — тихо и ласково говорит девушка. Откуда она знает, что он идет в Колдовской Лес? Он же еще не спросил про лодку. Ее голос проникает в самую душу, почти белые волосы текут по плечам как вода.

— Я должен, — бормочет Снегирь. Но почему-то рядом в этой девушкой он уже не уверен, что кому-то что-то должен.

— Кому? — усмехается девушка. Она проводит рукой по его всклокоченным волосам, кое-как стянутым в хвост. Она поразительно, колдовски красива.

— Ну что ж, мое дело предупредить, — кивает ему девушка и, подхватив ведро, скользит к калитке ближайшего дома. — А лодка в камышах у самой ближней к воде избе.

— Я сделаю то, что должен, и вернусь сюда, — кричит он ей вслед.

Девушка ничего не отвечает и исчезает в доме под цветущим деревом сирени. «Осень, а сирень цветет», думает Снегирь. «Не иначе и поселок колдовской, раз так близко к Колдовскому Лесу».

Он весь вымок, пересекая бурную реку, но сердце торжествующе стучит. Он у цели. В Колдовском Лесу он получит силу, а потом найдет своего врага, где бы тот ни был, и совершит месть. Правда, как получают силу, он не знает. Говорят, деревья в лесу волшебные, они её и дают.

Деревья выглядят так, как будто их создал тот, кто настоящего леса никогда не видел. Листвы нет, на ветках только мхи и лианы.  Ветки словно бы шевелятся, а между деревьями мелькают тени. Жутковато. Выходит на маленькую полянку, замечает, что там, под одним из деревьев, кто-то стоит. Человек.

Еще пара шагов, и он может разглядеть незнакомца. Скользит по нему глазами, понимает, что оружия нет, всматривается в лицо. Сердце вдруг останавливается, а потом начинает стучать очень быстро. Выдыхает сквозь зубы. Это же он, его обидчик. Собственной персоной. Как он здесь оказался? Но пока эта мысль рождается в голове, рука уже сама хватается за нож и бросает его во врага. Второй нож припрятан за голенищем сапога. На всякий случай. 

Нож пролетает сквозь плоть и исчезает. Дерево за спиной у негодяя всплескивает ветками, словно возмущенная женщина руками.

— Скажи хотя бы за что, — кричит призрак.

— Я десять лет провел в подземелье из-за твоего навета, — шипит Снегирь.

— Это король тебе так сказал? — усмехается призрак.

— Королевский судья. Якобы люди из твоего окружения готовили покушение на короля, и ты дал королю наши имена. А я ни о каком заговоре не знал!

— Я? Я дал королю ваши имена? Да мой братец король в одну прекрасную ночь просто вышвырнул меня из замка, не позволив мне и слова сказать. Из подозрительности, ревности, думал, что я хочу отнять у него трон. Я и сюда пришел, чтобы стать колдуном и отомстить ему за изгнание. Не думал же он, что я спущу ему его подлость, — вопит призрак.

Боковым зрением Снегирь замечает, что ветви ближайшего дерева шевелятся все сильнее и тянутся к нему. Получается, призрак пришел сюда десять лет тому назад с той же целью, что и он сам. Получить силу и отомстить.

— Но что-то пошло не так, — бормочет призрак.

— Что пошло не так?

— Эти деревья … Они что-то делают с нами …

Снегирь замечает, что теперь уже ветки у всех деревьев на поляне ощетинились в его сторону, но они все-таки слишком далеко, чтобы дотронуться до него.

— Это какое-то испытание. Я его, должно быть, не прошел. Я теперь призрачный страж этого леса и не могу его покинуть, — бормочет привидение.

Острая боль пронзает грудь Снегиря. Словно длинная тонкая невидимая ветка пробралась в самое сердце и начала там копаться.

— Все-таки достали, да? Роются? — сочувственно спрашивает призрак.

Снегирь кивает, превозмогая боль. Как же теперь, спрашивается, ненавидеть этого человека, это привидение, этого бывшего врага? А невидимая ветка все шевелится внутри, переворачивая душу.

— Я знаю, как ты мучился, тем более что в подземелье попал без вины, — продолжает призрак. — А знаешь, кто виноват на самом деле?

Снегирю удивительно, что, несмотря на боль, он в силах слушать. Ему кажется, что внутри уже не одна, а несколько веток, и копаются они теперь в голове.

— Король хотел избавиться от меня, а заодно и от моих друзей. Вот только меня он в темницу заточить не решился. Это он виноват. Он преступник.

Снегирь и хотел бы подумать над этими словами, да боль так сильна, что не дает ему сосредоточиться. Призрак всматривается в его лицо, словно пытаясь понять, поверил ли ему Снегирь.

— И еще. Я тебе никогда этого раньше не говорил, но ты ведь почему стал моим приближенным? Безродный парень, а рядом с братом короля ходил. Сын ты мне, хоть и незаконнорожденный.

Ветви вгрызаются в Снегиря с новой силой, переворачивая внутренности, рвут на части. Его бывший враг — не только не враг, но еще и его отец. А король, получается, его дядя? И это его собственный дядя лишил его десяти лет жизни?

— Мы можем отомстить королю. У колдунов есть призрачная армия. Они уже давно ищут кого-то королевской крови, чтобы сделать королевство своим.

Снегирь без сил опускается на траву. Ветки внутри оплели его легкие и не дают дышать. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. Призрак вкрадчиво спрашивает.

— Ну что, по рукам?

Невидимые ветки оплели Снегиря уже и снаружи, сжимают его, как тисками. Что же это за испытание такое, от которого он вот-вот сдохнет? Снегирь закрывает глаза, и видит девушку с бездонными синими глазами. Она печально смотрит на него и качает головой.

— Ну так по рукам, Щегол? — снова спрашивает призрак, теперь уже решительнее. — Поведёшь армию? Решайся. Чем быстрее уйдешь из этого леса, тем быстрее деревья отстанут, и боль пройдет.

Щегол? Привидение назвало его Щеглом? Ветки-призраки бьют наотмашь по щекам, хлещут по лицу. Как же так, родной отец, и не помнит его имени.

Чтобы защитить голову, Снегирь закрывает ее руками, сжимает. Выходит, призрак ему не отец. Сказки все это. Придумано, чтобы вовлечь его в месть королю. Боль странным образом становится меньше, дает ему дышать. А вместе с дыханием приходит и ясность.

По лицу привидения он читает: тот торжествует. Он нашел дурака, чьими руками совершит месть. Смотри-ка как радуется.

Итак, в чем же правда? Снегирь умудряется убрать ветку, которая причиняет ему самую страшную боль, внутренним усилием выдрать ее из сердца.

Король никакой ему не дядя. Он знать не знает Снегиря, да и остальных парней, угодивших в темницу, не знает. Все, что ему нужно, — это избавиться от брата. Не было никакого заговора, от Снегиря и остальных избавились, чтобы никто не спохватился и не стал искать изгнанника. И сделал это не король, а безликие прислужники, судьи, которых уже не найти, не наказать. Он действительно попал туда случайно, в эту темницу без воздуха и света, без надежды и жизни. И вышвырнули его из темницы тоже потому, что больше не хотели кормить, да и забыли уже, почему он там находится.

Душа ноет, ветки скребут изнутри, но боль слабеет, ее уже можно переносить. Боль уже больше сродни обиде, не ненависти.

Снегирь встает и, пошатываясь, бредет к опушке леса, к реке, по которой приплыл в лес. Идет, чтобы напиться.

— Эй, ты куда, — в голосе призрака изумление.

Снегиря шатает не только от усталости. Его шатает от того, что чаши весов у него в душе качаются то в одну, то в другую сторону. На одной чаше призрачная армия и власть, торжество мести и справедливости, наказание короля за равнодушие, за бессмысленную, безликую жестокость, пусть и причиненную чужими руками. Месть, но уже больше не своя. На другой чаше горечь от сознания того, что мстить по-настоящему некому, десять лет выброшены зря, впустую. Правда, горькая, но правда. Ледяная, но своя. И еще … девушка с синими глазами тоже тут, на стороне этой опустошительной и унизительной правды.

— Нам не в ту сторону, парень, — суетится призрак.

Но Снегирь упрямо идет к знакомой реке с порогами. В голове странная пустота, перед глазами все кружится, но боли больше нет. Испытание, похоже, закончилось.

— Не могу больше ненавидеть, — хрипло говорит Снегирь призраку. — Нет больше ненависти. Ухожу я. Не нужна мне твоя армия.

— Что, так просто возьмешь, и отступишься, — не может поверить призрак. — Так просто сдашься? Какой же ты мужик, какой же ты мне сын?

— Такой же, как ты мне отец, — равнодушно бросает Снегирь. Все, чего ему сейчас хочется, — это пить.

Он уже на опушке леса, призрак у него за спиной бессильно машет руками.

— Лес тебя не выпустит. Ты теперь тоже призрак, его страж!

Снегирь с опаской пересекает черту, где кончается тень от леса. Видит свою собственную тень на песке, сквозь который пробивается клочковатая трава. Похоже, в призрака он все-таки не превратился. Срывается с места, бежит к реке и жадно припадает к воде.

— В деревне на том берегу колдуны. Они сделают тебя своей куклой, лишат тебя воли, — издалека вопит призрак.

— Может быть, — пожимает плечами Снегирь, снова припадая к воде. — А может быть и нет.

Оглядывается на призрака, но того уже нет, исчез. А, может, и не было никакого призрака, может, был только лес и сказка, сочиненная специально для него, Снегиря?

Снегирь плещет воду на лицо, на голову. Может, призрака и не было, но все то, что сказал лес, было. Лес говорил с ним о чем-то более важном, чем месть, и Снегирь услышал.

Вода стекает по лицу, мешает смотреть. Перед глазами рябь, как будто солнечные блики пляшут на воде. Это кажется, или река, лодка и деревня на том берегу выглядят теперь по-другому, не так как в той жизни, которая была до леса? Постой-ка, деревья же должны были дать ему какую-то силу? Раз уж отпустили, не сделав приведением …

Снегирь осторожно ощупывает себя изнутри. Вроде бы он все тот же. Но почему же тогда все вокруг стало другим, обрело новые краски? Даже воздух, кажется, искрится и скользит. И почему так сияет небо, отраженное в бурливой воде? Синее, с пеной облаков, льющееся через край, полное тайны, как глаза девушки на том берегу.