Глава VI

 Конечно, Эмиль сам был бы рад вспомнить еще хоть что-то о себе, кто он такой и как мог очутиться у старых руин. Однако это было не в его силах. Когда он еще пребывал в забытьи, о чем рассказывалось в предыдущих главах, он смутно помнил, что вроде недавно куда-то падал, видя яркий свет, который затем сменился непроглядной тьмой. Но позже, начиная постепенно приходить в себя, он решил, что это была просто игра подсознания, и не стал ничего о ней рассказывать. Собственно, открыв глаза и увидев возле себя незнакомую девушку, он растерялся, не зная, как следует себя вести, и многие ответы говорил чисто автоматически, с трудом соображая. В голове были лишь туман и пустота, а в сочетании с сильной слабостью, можно представить общее состояние юноши, оказавшегося непонятно где непонятно у кого. Впрочем, после лекарства ему действительно стало лучше, но он по-прежнему не мог вспомнить не только события недавних дней, а ничего конкретного из своей жизни вообще. Словно там был чистый белый лист, а не средняя по объему книга. Именно поэтому многие вопросы Колина ставили его в тупик – позже, когда тот спрашивал, помнит ли он какие-то детские стишки или песенки, Эмиль вновь ответил отрицательно, уже с некоторым страхом осознавая, что почти ничего из его прошлого не сохранилось в памяти. Кроме, почему-то каких-либо сведений о религии. Причем он не помнил, читал ли это все или от кого-то однажды слышал – он просто знал, что написано в любой части священного писания. Как нечто очевидное, как для других то, что дважды два – четыре. Но объяснить причину этому не мог.
 Когда доктор и Виолетта оставили его одного, Эмиль вновь откинулся на подушку, закрыв лицо руками. Что же все-таки с ним произошло? И почему все вокруг кажется таким странным, непонятным, непривычным, словно он никогда прежде не был в человеческом жилище?..
 Пытаясь найти ответы на эти вопросы, Эмиль все же смог немного задремать, однако внезапно его резко охватил приступ страха, почти паники. Вернулось вновь ощущение, что он падает вниз с большой высоты и слабеет, медленно умирая. Юноша глухо застонал, хотя и пытался внушить себе, что это просто кошмары от переутомления. В это время его как раз пришел проведать Колин, было около полуночи. Решив, что у пациента случилась паническая атака на фоне стресса из-за своего нынешнего положения, врач дал ему пару ложек лекарства, которое недавно купил, но все же спросил, что именно во время приступа Эмиль видел или чувствовал. Возможно, это было одно из его воспоминаний. Однако молодой человек лишь отмахнулся, продолжая убеждать самого себя, что это просто фантазии. Если бы он в действительности упал с высоты, то получил бы множественные травмы и переломы, а так… У него просто нехватка сил и энергии. Надо отдохнуть и стараться не думать о плохом. Со второй попытки у Эмиля все же получилось заснуть до утра без происшествий. А после пробуждения он уже был в состоянии встать и привести себя в надлежащий вид. К слову, как пользоваться расческой Эмиль вспомнил, но спустя несколько секунд – позже объяснил Колину, что его смутил цвет и материал, раньше он вроде видел только деревянные. Врач, конечно, не мог полностью скрыть реакцию на странное поведение юноши, из-за чего Эмиль очень смущался, порой чувствуя себя чуть ли не полным идиотом. С кранами раковины была та же история, поэтому дверь в машину Колин уже открыл юноше сам, понимая, что тот едва ли знает, как это сделать. По пути в клинику Эмиль внимательно разглядывал через стекло все, мимо чего они проезжали, в надежде хоть что-то вспомнить, но увы. Никаких воспоминаний, никаких ассоциаций. И опять в груди засело это неприятное чувство, что все вокруг какое-то непривычное и чужое, словно еще вчера он был совсем в ином месте, однако это ведь было невозможно. «Наверное, я тяжело болен, и мне действительно требуется помощь» - решил в итоге юноша, поэтому покорно делал в клинике все, что ему говорили, хотя и не мог не скрывать удивления, видя вокруг то, чего прежде словно не было в его жизни никогда. Однако, как оказалось, помимо знаний Библии и латыни, он мог читать и писать на обычном языке. Поэтому, разобравшись, как работает авторучка, он расписался в договоре оказания услуг как «Эмиль Неизвестный», заметив правда, что получилось немного коряво, словно изначально он выучился писать не то другой рукой, не то другим инструментом.
 По пути обратно к дому Колина, Эмиль продолжал ощущать себя досадной обузой, свалившейся на плечи людей, которые его обнаружили. «Если даже в клинике врачи не знают, что со мной делать, то как же быть дальше? Я не хочу никого стеснять, но и куда идти теперь – не знаю. О, и зачем только я лишился памяти, пускай и сохранив рассудок!»
 Впрочем, узнав, что Виолетта согласна приютить его у себя, в доме своих родителей, Эмиль почувствовал некоторое облегчение. Решив для себя, что сделает все, чтобы не быть чересчур в тягость этой девушке, он немного успокоился. Все еще находясь под впечатлениями от происходящих с ним событий, он , тем не менее, понимал, что обязан Виолетте, возможно, жизнью. Но не знал, как ее теперь отблагодарить. Однако невольно прокручивал в памяти слова психиатра: «Может, тебя в прошлом что-то настолько сильно потрясло и морально травмировало, что ты и забыл это все. Чтобы не возвращаться в тот ужас и мрак. Если это правда, значит, тебе пока и не стоит такое вспоминать: память вернется, когда придет время, когда ты сам будешь готов вновь принять свое прошлое. Пока же – живи настоящим и думай о будущем! И не блуждай больше в одиночку по пустынным местам!»