Детство во дворце

Я выросла во дворце, точнее в бывшем  особняке  губернатора Харькова на улице некогда называвшейся Губернаторской, а после октябрьского переворота переименованной в улицу Революции. Это было старинное здание со следами былого величия: балконами, которые держали на своих плечах кариатиды и  лепными украшениями на стенах. Некогда роскошный дворец был разделён на восемь коммуналок, в одной из которых и прошло моё детство. Мы с родителями ютились в одной трапециевидной комнате, а кухней, ванной и туалетом совместно  пользовались  восемь соседских семей. Между туалетом и ванной стоял сундук, из щелей которого выползали бледные черви картофельных проростков. Само отхожее место  было крошечным уголком, у двери которого непрерывно отбивали чечётку ожидающие своей очереди соседи. Если время, попавшего туда пользователя превышало минуту, раздавался чей-то страстный призыв: "Совесть надо иметь !". Эти слова выработали у меня устойчивый условный рефлекс. Организм на них до сих пор реагирует.
    Когда меня спрашивают о том, чьи произведения впервые повлияли на мою творческую активность, я вспоминаю плакаты соседки Эсфири Соломоновны в туалете : "Блюди чистоту унитаза.
 Будет приятно для глаза".
И  в ванной : "Мыть в ванне галоши и боты
                Могут только идиоты".
   Надо сказать, что несмотря на бытовые неурядицы, дворцовые интриги в нашей коммуналке не плелись и жили мы дружно.
   Моя девичья фамилия - Капланская. Из-за этого мне с детства приписывали убийство вождя мирового пролетариата. Помню, вся группа детского сада дружно скандировала : "Капланка Ленина убила". И именно там меня впервые назвали жидовкой. А ещё в этом детском учреждении в меня запихивали  кашу и ставили в угол , если я смешила детей во время еды или тихого часа. А рассказывать что-нибудь смешное мне очень нравилось. Я каждый раз добавляла в свои выдуманные шуточные истории  новые детали. И когда меня окружала хохочущая толпа, чувствовала себя счастливой. Но в глубине души я считала себя лгуньей и мне было стыдно за это.
     Но моё желание всё переиначивать на свой лад не всегда нравилось окружающим. Так  после моего  варианта исполнения в первом классе революционной песни: "В бой роковой мы вступили с РОГАМИ" в  дневнике появилась зловещая запись : " Сочиняет и поёт антипартийные песни", что привело родителей в ужас. Сталин к тому времени уже покоился в мавзолее, но его дело жило и побеждало.
   Фрейд писал, что люди во всём мире смеются над тремя вещами: политика, секс и функция прямой кишки. Пострадав за политическую сатиру, я перешла к третьему пункту фрейдовской систематизации, так как секс в этом нежном возрасте меня не интересовал. Теперь я горланила на уроке пения: " Ты не шли мне звонких трелей на заре из ЗАДА" и рассмешила даже учительницу, избежав кары. Но оказалось, что развивать эту тему не всегда безопасно. Вдохновлённая Некрасовым Я посвятила однокласснику не совсем дружеский шарж:
       "Однажды дождливой осенней порою
        У Донченко был очень сильный понос
        И он побежал к туалету рысцою.
        Но всё же туда ничего не донёс.
    Реакция Игоря Донченко была болезненной в самом прямом смысле слова.
   Мой школьный дневник был уникальным документом. Чего стоит только такая запись: "Выла волком на уроке физкультуры"! А когда на уроке географии меня замучила икота, там появился такой шедевр советской педагогической мысли: "Рыгала на уроке. Прошу родителей принять меры по выработке навыков гигиены". Но однажды от сурового наказания меня спас Юрий Гагарин.  Как-то  за болтовню меня выгнали из класса, забрав дневник, и в коридоре я  услышала по школьному радио: "Советский человек в космосе!" Когда я ворвалась в класс с радостным криком ура, математичка обняла меня и амнистировала, вернув многострадальный дневник.
А как-то наша классная перехватила мою записку:
"Рыжая пакля волос,
Бегающие зрачки,
Вечно шмыгающий нос,
Вечно прыгающие очки".
Она не только узнала себя в этом кривом зеркале, но и с лёгкостью установила моё авторство. Вызвав маму в школу, наша классная руководительница назвала меня испорченной до мозга кости и распущенной до корней волос и  дома мне досталось на орехи.
Хоть училась я неплохо, но по рассеянности нередко забывала тетрадки с выполненными заданиями, за что в журнал ставили двойки,  и это к огорчению родителей значительно снижало оценки в табеле. Они  безуспешно пытались искоренить этот  мой недостаток всеми способами, но рассеянность досаждает мне до сих пор. То, что  записано в генетическом  коде не вырубить топором.
  Хоть детские и школьные годы нельзя назвать безоблачным периодом моей жизни, я вспоминаю о них с улыбкой. Были в них и свои радости.
А когда мы из бывшего губернаторского дворца переехали в кооперативную квартиру в новостройке, моё детство сменила юность.

Еще раз отредактировать произведение