Гараж полон гансов

глава: ГАРАЖ ПОЛОН ГАНСОВ
из хоррор-сюр-шванк-романа "4-ро в RENO, не считая фантомов"
-------------------------------------------------------------

– Я с вами, – сказал Малёха,  –  мне кое-что в машине  нужно.
– За травкой пошёл, – думает Бим, – где он её ныкает, неужто под сиденьем, вот козлик.
Кто-то (уж не Гоголя ли голова) знает «где» и «за чем» (может, вовсе за ушными палочками), но молчит, ради жанра, интриги, а то и по недомыслию, ить не Чехов, не Конан Дойл, а крокодайл обыкновенный, в Мойдодыр засунут, правда трёхглавый он.
– Ну и славненько, – сказал папа, – пошли.

Тот участок Макс-Фридленер-Боген штрассе (улица формой как русская «П»), на которой находится Tiefgarage nur PKW   длиной всего-то метров сто пятьдесят. В конце этого участка нечто, смахивающее на die Schule – школа по-ихнему. Может и не «шуле» –  никто эту «шулю» не проверял, но между фасадом «шули» и оградкой, за которой уже нечто вроде хоздвора, забитого хламом, играют в мяч дети школьного возраста. За «шуле-школой» искусственная выемка, в выемке больше тридцати железнодорожных веток.
Направо громада Хауптбанхофа, чёрт побери. Главный вокзал. Налево пути, направо пути. Все пути ведут к банхофу, naturlich. 
Итак, «Tiefgarage nur PKW» – сообщает вывеска. Двое ворот – на въезд и на выезд.
Только никакая эта парковка не подземная. Слегка углубленная – ну или с пониженным уровнем пола. И то на полметра, может метр. Эх, немчура, где ваш хвалёный скрупулёз?
Итак, внутри должен быть пандус. Для шофёра такого класса, как у Ксан Иваныча, генерала архитектуры и победителя трёх сотен Дакаров, этот метр-полметра вниз есть «тьфу», притом полплевком с закрытыми глазами. Ксан Иваныч ваще могёт на одном колесе: и въехать, и заехать, и по потолку.
Заковыка в другом:  жалюзи на «сим-сим открой дверь»» не откликаются. А Рено это не Т-34, которому сим-сим пофиг.
В хостелах сервисами не заморачиваются: радуйтесь, что парковка имеется, менеджера с ключами не предлагают: ходи тут за всякими по пустякам, может лучше девочку в номер?  А школьницу будете? А горничную? А монашку в чепчике?
Но, приказ есть приказ, и Малюха слетал на рецепшен за экстренной помощью.
Ответ доставил лаконичный: «У них тут самообслуживание, откроется карточкой от номера».
И точно: в простенке проявилась-не запылилась нишка волшебная.
В нишке щель и набор кнопок: набор «а ля банкомат».
Засунули, не без заморочек, карточку. Жали-жимали кнопки, жали-жимали в разных вариантах. Реакция: тишина, ноль движа, ни те пик-пика, ни те красной лампочки. Средневековье, короче!
– Что-то не так, – сказал генерал. – Чип не тот. Малёха, слетай ещё. Попроси их чип. Рецепторшу на крайняк позови.
«Я уже ходил», – был ответ. Что в транслите значит: «я вам не девочка на побегушках».
И Ксан Иваныч, в сердцах, двинулся по Фридленгер-Богену вверх. 

***

Малёха – а он доверенный носитель чипа – продолжил  нажимать кнопки: «Семь, решётка, четыре, решётка…»
«Фигов», – молчал сканер, чёртово, гансово, крампусово отродье, – «читайте руководство, твари!»
Написано на немецком – никакой снисходительности, кофе с рогаликами, променял ты, Ксаня, лань на козлов; в хостеле русских туземцев на евроавтах не особо ждут, и, тем более, не сохнут.
Не так-то прост немецкий технический! Разве что «бросились в глаз» = и «застряли где-то в глубине» (тела, глаза, мозга) слова-звуки.
Значки-изображения мерзкие и непереводимые на наш красавчик русский и понятный тебе с рождения: тут говнолатынь, бля, привыкай Егорыч! Тебе с друганами ещё пару дней кукуху давить.
Внутренний шалун в Егорыче переводит немецкие звуки-непонятки, как шалун наружный естественный. А шалун этот в самом пубертате, ему мораль, ораль и аналь – одно и то же.
Ораль и ональ для ворот далеко не пароли.
Ораль и ональ, есть в русском словаре сусаль (а в немецком Blattgold). Первые два – позорящие германскую культуру термины. Они далеки от техники как звёзды на небе от Солнца, искру их в баллон. Третье – туда-сюда, слегка отражает суть.
Это так же, как если бы Большой Медведице Тельцом  ожеребиться.
Или вроде загадки из жизни Кирьян Егорыча – молодого и горячего… дуралея поманутого, как мотыля на свечу: «не угадаешь загадку – не женишься». И он «обосрался», не со страху, а по путевой причине: съел на автовокзале тухлый армянпродукт. Несчастная невеста сгорала от стыда за молодого женихатого, приехавшего на смотрины, а в итоге просидевшего часть отведённого времени на горшке.
Но то было при социализме, который Егорыч вполне освоил и, если не полюбил его насмерть, то хотя бы привык, простил, и даже может объяснить плюсы.

***

А в Германдии всё не так: тут вместо чертей крампусы хреновы, с рогами антилопы, гну, мать её, заверченные буквой «гэ» и в перпендикулярной плоскости: чтобы киндеров пугать до полусмерти, драть им уши и отнимать подарки. Ходят они с Николаем чудотворцем. Странная традиция!
Тут немецкие ловушки с японской изощрённостью, переняли гады: не то чтобы команда пресловутая «707» что ли, не ко сну будет вспомянута, а шванк серендевековый согласно Аркадия нашего Райкина нехристя советского, уж простите за отсталость, и не откупишься ничем – лишь только попадись в лапы: сварят живьём и заморозят до стеклянного вида. Вспоминаем Ганса Христианина и его королеву снежную, андерсенову, пусть и на данкешонский манер с копенгагенской присыпкой, но с мекленбургскими, гамбургскими, бременскими, прусскими и баварскими с регенсбургскими заморочками: главное вовремя над человеком покуражить. А в детстве подготовить к жизни такой весёлой: ты червяк и тебя можно пополам рвать, и не ропщи: так господь с дьяволом придумали, чтобы без глаз и без носа, зато жопа во всю длину тела-тоннеля, и много белка, и жира, и немного мясца, всё как в краковской колбасе, и в венской, и нынешней киевской.
Техническая шарада в табличке изуверского, инквизиционного типа: не угадаешь – ждут пользователя за воротами награды: испанская обувь сапог – чтоб нога не чесалась почём зря, повешение с качаньем на резиновом жгуте, катанье на колесе, и те романтические увеселения, которых ждёт-не дождётся лукавый на расправу, мирный и добрый в начале любого незапланированного представления немецко-мещанский народ, увешанный в быту и на работе километровыми списками драконовского, притом забавного вида... на взгляд русского иностранца, изучающего нравы…
Можем продолжить, да ну его нафиг, краткость, как известно, сестра Чехова.
Перевод, штрихкоды к табличке не приложены: не пять звёзд однако: ни Гонконг, ни  Стамбул, ни Жмеринка с Бейцзином.
А жаждущая публика – это те горгульи, черти и эксклюзивная нечисть, что наполняют не только город весёлых на приключения монахов, но также те тёмные помещения в полуподпольях, которые больше годны для разведения крыс и рыжих пруссаков величиной со след дьявола во Фрауэнкирхе, нежели для хранения автомобиля сверкающей франкешонской марки Рено.
И вдруг: бля-а-а! Какая симпатичная неожиданность:

плотцлихь книрштэ феррум. Дрюклюфт ауфгезихт. Дас тор цур хёлле инауфцугштейген унд айнгебоген унтер дэр дэке хабен.

Прекрасен же немецкий язык: как красиво, как по-военному он лязгает! Или кто против?
…
А как хороши результаты. Так что: «Молодчага Малёха!»
…
Все поняли?
…
Ворота, бля, жалюзийные открылись: вот те и ржавые, вот те и… гансовой работы!
…
Уразумели теперь, что значит грешить на немецкую технику?
…
На Круппа, на фон Брауна едрён картон, на Дизеля мать его, Сименса бля, Цейса, Юнкерса, ну? Съели?
…
Поняли, поняли. Русские всё поняли. Давно поняли.

Что нельзя расслабляблябляца.
Что сами болваны.

Что враги бывают умными, и даже талантливыми, вроде бесов и чертей, розенкранцов разных, Крампусов-Пампусов, понимаете разницу-нет?
И что порох поэтому надо держать сухим.
И презирать предателей. Особенно вельможных. И гнобить, гнобить их, при жизни, насколько возможно, и чтобы по-доброму, поувещевать-перевоспитать попробовать, а не сразу в Гулаг к лопатам, рудникам, северо-мор-каналу.

***

Скупой на похвалы Кирьян Егорыч позволил себе эмоционального лишка: хотя настоящие герои, когда они из америк, довольствуются похлопыванием по плечу, и при этом дюже остроумно. Так мошенники с котами подмышкой доброхотами притворяются, режут маковые головки, шутят с девками пальцем одиннадцатым, в пуп втирают снадобья и лечат стоячим корнем, балагурят направо и налево, а у самих дырявые джинсы и мода на юродство.
Наш  же скромник Егогыч не похож на тех из южных ганслозенов, чьи коты назвались бы мышиной погибелью, кабы желали помочь несчастным, выращивающим зерно, ячмень и пшеницу ясно дело зачем. Для мальвазии.
Наш Егогыч на шутки с бабами слабоват.
Монашки не женщины.
Курицы не мясо.
Епитимья не шапка.
На горячие импровизации он не готов и не созреет.
Никогда. Он тугодум.
Особенно если посчитать ему палками рёбра, ежели не пожелает полететь с колокольни Петра, та что с часами, измазанными тонким золотом, на пуховом матрасе с крылышками – подарке настоятеля, каким был награждён  под обещание сохранить ему жизнь и даже отблагодарить, если докажет способность полетать хотя бы часок на данном приспособлении замаскированном. Под метлу, бабу-ягу, стиральную машинку, кастрюлю. А на самом деле эта игрушка не простая, она в секретной инструкции идёт как «дрон для военных игр разведочно-бомбометательный и камикадзе»…
Стоп, не ту инструкцию читаем. Она – «аппарат с павлиньими перьями для маскировки».
На манер огненного нано-крылого иностранно-китайского животного с движителем реактивно-инерционной технологии «феникс-игуанодон-дракон».
А лететь надобно… без всякого заранешного прожекта, по вспышке международного коллаборционного сознания: от тьмутараканского Кремля с последующей мягкой посадкой на Мариенплатц и освещением святыми огнями Эльма.
На удивление лицензированных зевак из ОБСЕ и НАТО (в их бюро полторы тыщи миллионов – самых умных, конечно, со степенями, нобелями и притцкерами), собравшихся на освидетельствование того практического опыта, который Егогыч неоднократно воспроизводил…
Но, лишь в своих заграничных снах-полётах, у себя в СССР, и доказывал теоретическими расчётами при Горбачёве, успел кое-что при Ельцине, и в кое-каких научно-профилактических конференциях при LJ равно ЖЖ.
Повторимся: всё написанное со снов, не по правде то есть. Но так похоже на быль, даже с кровати падал со страху.
Досель не представлялось ему возможности повторить данные птицедвижения модным  «metodo naturesko».
Конечно, как же без спонсора-то к славянам исстари любвеобильного Сороса с семью сердцами-жизнями – как же он столько живёт, сучара!?
В Богемской роще снадобья дают и там же злостью пичкают? Можете не сумлеваться даже: именно в таком порядке. Дашь денег-нет?
На хорошее не дадут. На плохое – сколько угодно. Гватемала первая. Бананы жалко. Башен-близнецов нет как не было. Потому это всё шутки были ЦРУ, ёпа маму их, и мультик.
Кирьян Егорыч денег сроду ни у кого не просил: всё сам, всё сам.
Потому они все там… в парковке… на мертвецов похожи. На Гансов. На чертей-бесов и крампусов-гну для детишек. На горгулий и нечистых. Их жертвоприношения есть в Богемском американском лесу.
И поехало, и поскакало. А вот как если бы ветер подул в дверь, то вроде бы был грешок кой-какой бумажный, правда, и вот нет ни кой-какого, и бумажный ему простим. И политику, и плевки, и нервы. Талант это всё равно, что нервы. Куда нервы девать? В какую мусорку – для сохранности – спрятать талант?

***

Флешбэк из мирного времени.
Егогыча легко обидеть даже в родном общественном транспорте, на то он и Егогыч, всего лишь когда кто-либо из бойкой и не самой золотой молодёжи, едущей в девяностые с окраины на экскурсию в центр, специально, с добавлением ловко неуважительного сленга, пошепчется, стоя по очереди на его ноге с подарочной на юбилей мозолью.
Весёлый ответ у Егогыча  рождался, да. Но, уже на выходе из угадайского трамвая, когда юные тинейджеры и смешливые любители бесплатных экскурсий уже отъезжали на «неслышное расстояние». 
Совет Кирьян Егорычу: ручкой обидчику помаши обидно, факом. В стекло постучи. Не членом: азбукой: морзе: три точки три тире.

***

Внутри полно стояночных мест. Это здорово. Иногда им везёт. Но это в виде исключения.
– Подождём отца.
– Логично.
Малёха достал сигарету и ширкнул зажигалкой.
Егорыч, вовремя заметил: «Давай потерпим пока. Видишь: контроллеры на потолке…»
При пожарных датчиках не покуришь: заметят, налетят, обругают, штрафанут. Немцы – нация орднунга – порядка по-нашенскому добромордорному.
Затушил-защипал горячее щепоткой. Без слюней обошёлся Малёха: терпеливый парниша.

***

Другие черти набежали. Невидимые отродья! Гансы ихние! И стали ворота по роликам двигать: чёртпэрэсэтэ! Ролики ржавые – цепи державые, стали, громыхая, опускаться  вниз.
– В плен берут, – догадался старый.
– Датчик времени! – сообразил молодой. И кинулся к воротам. Ищет кнопку «стоп».
Нет кнопки «стоп»! А полтонны железа неумолимо снижаются. В преисподню. В ад. На сковородку. В горшок чугунный. Под гильотину будто бы лучше. Цивильней, ага.
А Кирьян Егорыч ни разу не держал такого веса: обычная штанга ломала тельце и шейные позвонки Кирьян Егорыча ещё на подходе к помосту.
Кино про вампиров в замке страха. Западня! Попались! Вызволят теперь не скоро, если вообще вызволят. Вот так вот кончаются авантюры каскадёра: в самом неприспособленном месте сценария.
Смелый Кирьян Егорыч, оборотившись червячком,  проскребя животом асфальт пандуса (девки не видели, а то полюбили бы оптом), выскользнул таки наружу.
Как в сомнительном кино: щель была критической. Маленькой то есть.
Так некрасиво убивают лишних персонажей: не ловок – не доживёшь до конца сюжета.
И брульон свой не допишешь: допишет его кто-нибудь другой. Например, Бим хитрец.
Пронесло Егорыча: не приплюснуло Егорыча. Егорыч почти что герой. Топ весёлых смертей не предназначался ему. Не прославился Мейнингер-хостел изощрённым убийством уровня Кристи Агаты и прочих честертонов с шерлоками.
…
Оказавшись снаружи, К.Е. встал раком. Голубых рядом NET.
Стоит рак на клешнях и кричит в щель по-раковски.
Рак Малёха – с той стороны нагнулся, встаёт на колени. тоже кричит.
Чего вот орать? Идиоты эти… раки с раками. Где тут юмор, найди, читатель, если клюнешь, конечно, на дерьмо такое! Такой вот заполучите… литературный шоп-рулет.
…
– Давай сюда чип! 
Малёха пропихнул чип в щель под воротами.
– Если бы мы вдвоём застряли, отец бы нас потерял, – утешал Егорыч Малёху (после уже). А черти бы нами лакомились…
Как же! Не поверил ему Малёха: «Сказки это всё ваши, для малышей. Никто ваши бредни с крампусами по углам слушать не будет».

*** 

Рецепционный променад Ксан Иваныча закончился полным фиаско. Он обескуражен и не знает что делать. Никто из рецепции с ним не пошёл. «Справляйтесь сами, мол. Вы что, руссиш думкопф? У нас даже ребёнок справится... С трёх попыток, жмите семёрка, король, туз!»
…
…
– Где мой сын? – зашипел генерал, подойдя к парковке недоподземной.
– Внутри он, – повинился К.Е., обтряхивая коленки,  – мы только вошли, как дверь сама, представляешь, закрылась. Меня чуть… не придавило... Вот бы было... Смеху... И конец путешествию, нормально, да?
– Да ёптьж вашу!  Что вы как... в паноптикуме... орангутаны!
Не на шутку взволнован папаша, кляня незадачливых: неумного старого и излишне хваткого малого.
Последовали переговоры. Сын с отцом говорили сквозь полоски жалюзи. Звуки едва протискивались в щёлочки, открамсывая от слов самое важное. 
Малёха, невидимый с улицы, нашёл  на внутреннем табло правильное сочетание кнопок: «семёрка, король, туз». Ворота  устремились кверху. Закончились думкопфы. Попрятались гансы с крампусами. Внутри и снаружили суетились обыкновенные русские персонажи, адекватные причём.
Автомобиль установили в разметку, найдя самое удобное место для грядущего выезда.
– А я за вас лопухов-петухов… перетрухал, честное слово, – заявил Ксан Иваныч по окончанию гаражных манипуляций.

***

Малёха впервые  за путешествие оказался героем дня.
– Да там всё просто, – говорил Малёха, нафуфырясь. – Кнопочку одну не поняли: «жали решётку, а надо звёздочку».
А это не домофон, это Германия, господа дедушки.