Яхонтов

Глава первая
С каких пор я была влюблена в Макара?..

Хотя почему «была»? Я и сейчас влюблена в него ничуть не меньше, а даже больше, чем в раннем детстве, просто детстве, юности и молодости.

Макар — друг детства моего старшего брата Славы. Они подружились сразу, как только оба оказались в одном классе и за одной партой. Конечно, за одной партой они просидели совсем не долго.

Классный руководитель Славы и Макара быстро поняла, что Каменев (это мой брат Слава, такая вот у нас фамилия — историческая) и Яхонтов (это Макар) на уроках должны находиться как можно дальше друг от друга, иначе даже о попытках сохранить дисциплину в классе можно забыть.

Однако тот факт, что парней быстро рассадили в разные концы класса, никак не отразится на их крепкой многолетней дружбе. Как и тот факт, что, если верить фамилиям, Славка был простым камнем, а Макар — драгоценным.

С того момента, как Макар впервые появился у нас дома, пролетело двадцать девять лет. Сейчас Славе и Макару по тридцать шесть, а мне — тридцать два. Тогда им было по семь, а мне — всего три, но я всё равно помню, как встретилась с любовью всей моей жизни.

Был серый и промозглый осенний день. Я приболела, и меня оставили дома, потому с утра у нас гостила бабушка Зоя, мамина мама. По этой причине на приличную громкость был включён телевизор, в котором одну долгоиграющую латиноамериканскую новеллу (утреннюю) как раз только-только сменила другая (дневная).

Тогда, в середине девяностых годов прошлого века, перед моими глазами прошло великое множество этих новелл, и я вместе с бабушкой или с мамой следила за перипетиями чужих судеб и замысловатыми (а также не очень) сюжетными линиями.

В тот октябрьский день бабушка пекла пирожки, а я уже находилась в предвкушении и ожидании, когда у меня неожиданно появилась конкуренция.

Я успела к тому времени нарисовать несколько шедевров и принялась строить дом из кубиков, когда в замке повернулся ключ (тот самый ключ на верёвочке, который родители выдали Славке, как только брат пошёл в школу), а потом из прихожей раздались голоса.

Разумеется, мне стало любопытно, и я вышла встречать гостей как была — в футболке и в простых колготках, тех самых, что сползали со ступней, болтаясь впереди, и безразмерно вытягивались на коленях.

В дверях прихожей мы столкнулись с бабушкой, которая тоже вышла поинтересоваться, только она вышла из кухни.

Рядом со Славой стоял довольно высокий темноволосый мальчик, карие глаза которого смотрели бойко и весело.

— Бабуля, это мой друг Макар, — сообщил Слава, который до этого никогда никого в гости не приглашал. — Можно, он пообедает у нас, потом мы вместе сделаем уроки, а потом я пойду с Макаром на тренировку по футболу?

— Посмотрим, — строго ответила баба Зоя. — Сначала поешьте, а дальше решим. Руки мыть как следует!

Я так и стояла в дверях, разинув рот, и разглядывала гостя, который мне вдруг показался необыкновенно красивым. Я даже то самое своё ощущение запомнила на всю жизнь, тем более, что испытывала его ещё не раз.

У меня будто в горле пересохло, а внутри поднималась радость, — такая, что захотелось петь. Или взлететь, потому что мне казалось, будто я стала лёгкой, как пушинка.

— А это Ксюха, моя сестра, — соизволил заметить меня братец.

— У меня тоже есть сестра Ксения, только двоюродная, — звонко и ничуть не смущаясь заявил гость.

— Я Оксана, — возмутилась я.

К тому времени я уже научилась выговаривать своё имя полностью.

— Привет, мелкая, дай пять! — Макар протянул мне ладонь, и я, достав указательный палец изо рта, хлопнула по руке Макара.

С тех пор я так и оставалась для него «мелкой», и по-другому он ко мне не обращался.

Что сказать? Первое время я проходу не давала Макару. Стоило лишь ему появиться в поле моего зрения, как я начинала всячески обращать на себя его внимание.

Правда, характер у меня всегда был миролюбивым и покладистым, и пакостей я никому не делала. Я делала ставку на свою разговорчивость, общительность. А ещё на то, что Макар — лучший друг моего родного брата.

Я свято верила в то, что когда-нибудь добьюсь взаимности от Яхонтова.Однако и то, что путь мне предстоит непростой, я поняла достаточно рано.

Прямо рядом с нашим домом располагалась средняя школа, в которой учились Слава и Макар, а потом в неё пошла и я.

Один из тёплых, почти летних майских вечеров я проводила на скамейке около школьного стадиона. Рядом со мной сидели две мои подружки. Мы плели венки из одуванчиков, весело переглядывались и хихикали, наблюдая за тем, как юноши из нашей школы играют в футбол.

Среди игроков были Слава и Макар, которым тогда уже исполнилось по четырнадцать лет. Мне и моим подружкам было по десять, мы заканчивали третий класс.

— Мелкая!

Наконец-то я услышала то, ради чего, собственно, и торчала на этой скамейке каждый вечер.

Остановившись, Макар снял красную футболку с номером и вытер ею лицо.

— Принеси, пожалуйста, минералку. Ты же знаешь, где она стои;т?

Повторять не было нужды: я тут же подхватилась, взяла бутылку с минеральной водой и кинулась к полю.

— Подождёшь, пока я попью? — улыбнулся Макар.

Остальные парни, посмеиваясь, сами доставали свою воду, а Макар, как обычно, попросил меня.

Я стояла рядом и смотрела, как он пьёт. Я знала, что потом он снова улыбнётся мне, отдаст бутылку и поблагодарит. Знала, и ждала. В горле было сухо, а душа парила.

Но в этот раз Макар вдруг замер, глядя мимо меня, быстро сунул пластиковую бутылку мне в руки и пошёл навстречу двум приближающимся девушкам.
Глава вторая
Я так и зависла с пластиковой бутылкой в руках, глядя на то, как Макар остановился напротив девушек, а особенно на то, как он смотрит на блондинку с длинными, спускающимися ниже поясницы волосами.

Мне не раз потом доводилось видеть этот взгляд, правда, он никогда не был направлен на меня. В тёмных глазах Макара были безбашенность, огонь и азарт, которому я уже позже дала определение "охотничий".

Чтобы заметить этот взгляд тогда, на стадионе, мне потребовалось сделать несколько шагов и встать чуть за спинами девушек, однако Макар меня даже не замечал. Так и стояла бы, но ко мне подошли мои подружки и поинтересовались, собираюсь ли я домой.

— Ксюха! — в этот же момент крикнул Славка, видимо, что-то поняв. — Домой быстро! Детское время вышло.

Фыркнув, я дёрнула плечом и зашагала к выходу из школьного двора. Девчонки едва поспевали за мной.

Ой, подумаешь! Я тоже почти блондинка — волосы у меня светло-русые, и глаза такие же большие и голубые, как у той красотки. Правда, мама меня всегда стрижёт под каре, поскольку я не люблю заплетаться.

И что? Волосы — не зубы, можно вырастить, так всегда говорит баба Зоя. Решено, с этого дня я не буду больше делать стрижку!

А ещё нужно было узнать, что это за белокурая красотка, и что она себе позволяет.

Школа у нас была большая, трёхэтажная, и состояла из одного корпуса. Учеников — больше тысячи, но и человек — это не иголка в стоге сена. В общем, если задаться целью о ком-то что-то выяснить, то всё выполнимо. Я задалась.

Через пару дней я знала, что симпатию Макара зовут Полина Занина, учится она в девятом «Г», и что Макар и Полина «ходят», как тогда принято было говорить.

Макар и Славка учились в восьмом «Б», а это значит, что занимались они там же, где Полина, — на втором и третьем этажах. Начальная школа располагалась на первом этаже.

Ростом я, если честно, удалась не особо, однако за первоклашку меня принять уже не могли. А вот сказать наверняка, в третьем классе я учусь или уже в пятом, навскидку было невозможно.

Период тогда, в начале двухтысячных, был такой, что прежнюю школьную форму уже давно отменили, а о необходимости новой ещё только начинали задумываться. Давно не было октябрятских значков и пионерских галстуков, — то есть, главных отличительных признаков помимо возраста и роста.

Ещё не было поста охраны, турникета и видеокамер, а одна пожилая дежурная, даже при помощи дневальных, уследить за всеми не успевала.

К чему я так подробно остановилась на всех этих нюансах? К тому, что я могла, соблюдая определённую осторожность, свободно перемещаться по всей школе и воплощать свой план мести.

На Макара я, разумеется, не могла ни сердиться, ни обижаться, потому всё то, что бушевало у меня в душе, обрушилось на Полину.

Как сказал один известный художник, создавший некий популярный мультяшный персонаж начала двухтысячных: «Девочки семи лет — препротивные создания».

Если честно, я согласна с ним, поскольку девчонки намного «вреднее», мелочнее и мстительнее, чем парни. Я всегда была рада, что у меня брат, а не сестра, особенно, когда слушала рассказы подружек о «бесчинствах», творимых их младшими или старшими сёстрами.

Я стала противной и вредной в десять лет, с лихвой компенсируя все упущенные годы.

Начала с мелочи (как мне тогда казалось). Я запомнила курточку, в которой по случаю похолодания пришла Полина, смогла проникнуть в раздевалку старшеклассников и прилепила две жвачки — по одной в каждом кармане куртки.

Далее предстояло задание более сложное и изощрённое. Мне удалось поймать на улице большого жука, которого я прямо в спичечном коробке затолкала в карман светлого плащика Полины, быстро зашила карман чёрными нитками, а потом сквозь ткань нащупала и открыла коробок.

Мы заканчивали учиться раньше, но я с удовольствием послушала рассказ Славки, вернувшегося из школы. Как сказал брат, вопли разносились на всю школу, и вопила не только Полина, но и все девчонки, оказавшиеся рядом, и даже некоторые учителя.

Разумеется, нарушителя начали тут же искать, и под подозрением оказались все школьные хулиганы, однако доказать никому ничего не удалось. Никому и в голову не приходило, что нарушитель — скромная отличница из третьего «А» класса.

Я же решила, что в раздевалке пока лучше не мстить, поскольку за раздевалками было усилено наблюднние. Потому в следущий раз я, недолго думая, вылила тюбик канцелярского клея в рюкзак, который Полина опрометчиво оставила на подоконнике у столовой.

По вечерам мы с подружками как ни в чём не бывало сидели на скамейках школьного стадиона. То есть, девчонкам-то и нечего было опасаться, они знать не знали о моих проделках. А вот я сидела как ни в чём не бывало.

Макар теперь меня будто и не замечал, а пить подходил к скамейке, на которой каждый вечер восседали Полина и её подружки.

Я исподтишка бросала на «соперницу» испепеляющие взгляды, думая, что никто их не замечает...

Поскольку Макар и Полина продолжали встречаться, а учебный год неумолимо приближался к завершению, я решила устроить настоящий бенефис, — потом-то ведь у меня не будет возможности «дотянуться» до Полины.

У девятого «Г» была пара истории, а между двумя этими уроками — обеденная перемена. Мне удалось проникнуть в кабинет истории и утащить рюкзак Полины.

После этого рюкзак был спрятан в самом дальнем углу подсобки, в которой хранились лопаты, мётлы и деревянные носилки для мусора, а я преспокойно ушла домой.

У меня давно был собственный ключ на верёвочке, потому я закрылась на все замки, умылась, переоделась и достала из рюкзака пакет вермишели быстрого приготовления.

У нас дома данное блюдо было под строгим запретом, но я обожала эту вермишель (кстати, до сих пор люблю её), потому, если наверняка знала, что дома никого нет, позволяла себе, а потом уничтожала все следы приготовления и поедания «деликатеса».

Всё было готово, и я, вооружившись столовыми приборами, устроилась за столом, предвкушая и вкусный обед, и то, как там Полина до сих пор ищет рюкзак, когда раздался звонок в двери. Я вздрогнула всем телом, а потом встала и на цыпочках подошла к двери.

Второй звонок прозвенел прямо над моей головой, а следом — третий. Потом раздался стук. Я уже решилась посмотреть в глазок, когда услышала голос, от которого моё трепещущее от страха сердце замерло и зависло.

— Мелкая, открывай! Я знаю, что ты дома.

Макар немного помолчал, а потом снова начал стучать и звонить.

— Мелкая! Я обо всём догадался, но если ты откроешь, никому ничего не расскажу. Клянусь! Вообще никому.

Я послушно открыла двери и впустила Макара.

— Чем это у тебя пахнет? — спросил он, как только зашёл в прихожую, закрыл двери и повернулся ко мне.

— Я «быструю» вермишель приготовила, — глядя на Макара снизу вверх, ответила я.

И Славка, и Макар за прошедший год вымахали, обогнав в росте родителей, и теперь я едва доставала макушкой им обоим до плеча.

— А можно и мне? — Макар небрежно поставил свой рюкзак в угол прихожей, снял кроссовки и подтянул рукава толстовки.

— А ты почему не в школе? — спросила я. — У вас сегодня семь уроков.

— Шестым и седьмым уроками химия, а у меня по ней уже оценка за год выставлена, и научный проект я защитил, потому отпросился.

— Проходи.

Я могла и не говорить этого, потому что Макар уже сам зашёл в кухню и провозгласил:

— Есть хочу — сил нет никаких.

— Вот, ешь, — я сняла крышку с глубокой тарелки со своим яством.

— А ты? — Макар сел за стол и подвинул к себе тарелку. — Хлеб можно?

— Я себе глазунью сделаю. Хотя суп есть, но я не люблю суп-пюре. Хочешь?

— Нет, сделай мне тоже глазунью, если можно.

Я знала, что парни в возрасте Макара и Славы продолжают расти, потому едят много, и просьба Макара меня не удивила.

Когда мы пили чай, Макар, став серьёзным, строго сказал мне:

— Я знаю, мелкая, что все приключения Полины — это дело твоих рук, запираться бесполезно. Сейчас ты отдашь мне рюкзак Полины и поклянёшься, — по-настоящему поклянёшься, — что больше никак не станешь ей вредить. И тогда я никому ничего не расскажу. И не стану спрашивать у тебя, почему ты делала это всё.

Ну правильно, зачем ему об этом спрашивать? Если он догадался о том, что это всё делала я, то догадался и о том, почему.

— У меня нет её рюкзака, — пробурчала я, глядя в свою чашку, после того, как поклялась.

В эту же чашку упала моя слеза, а следом — ещё одна.

— А где он?

— В школе, в подсобке. Там, где лопаты, носилки и мётлы.

— Тогда я в школу, — встал из-за стола Макар. — Спасибо, накормила!

— Макар, — я вскочила. — Правда никому не расскажешь?

— Мы же поклялись друг другу, мелкая!

— Тогда и про вермишель никому не говори, хорошо? Родители не разрешают, будут ругать меня за то, что купила, карманных денег лишат.

— Хорошо, не скажу, обещаю, — улыбнулся он, легко щёлкнул меня по носу и вышел в подъезд.

Я закрыла двери и разрыдалась. Конечно, я была уверена в том, что Макар ни в чём не выдаст меня, но мне от этого совсем не становилось легче...
Глава третья
Я очень быстро поняла, что гонения, которым подверглась по моей воле Полина Занина, были всего лишь стрельбой из пушки по воробьям. Таких "полин" в последующие несколько лет перед моими глазами прошло множество.

Скажем так, обаяние Макара Яхонтова, его внешние данные, интеллект и хорошо подвешенный язык смогла оценить не только я. Далеко не только я!

Макар постоянно находился в окружении самых симпатичных девушек школы и даже района. Девушки имели разную внешность, но всегда были исключительно привлекательными.

Со временем я отказалась от идеи вырастить длинные волосы, поняв, что угнаться за предпочтениями Макара я всё равно не смогу.

Вредительством я тоже больше не занималась. Во-первых, больше всего я боялась расстроить Макара, который сдержал слово и никому не рассказал о моих выходках. А во-вторых, мне пришлось бы тогда отдать делу ме;сти всю себя, посвятить не таким уж безобидным чудачествам всю свою жизнь.

Единственное, от чего я не отказалась, — это от мечты завоевать любовь Макара. Правда, для него я по-прежнему оставалась «мелкой».

Так пролетели ещё три года. Слава и Макар окончили одиннадцатый класс, сдали экзамены, прошёл у них и выпускной. Ребята готовились к поступлению в вузы, а в конце июня решили сходить своей компанией в поход на два дня и две ночи.

Это был такой шанс провести целых двое суток рядом с Макаром... Не воспользоваться этим шансом я не могла.

Правда, мне сто;ило неимоверных усилий уговорить Славку взять меня с собой, а потом убедить родителей в том, что со мной всё будет хорошо, брат за мной присмотрит.

К моему великому счастью, ребята ещё не были совершеннолетними, потому в поход их сопровождали классный руководитель Раиса Анатольевна и её муж, который как раз работал инструктором в спортивной школе, курировал молодёжный туризм.

Мои родители подписали специальное разрешение, и я отправилась в поход вместе с двумя взрослыми и с десятью выпускниками школы. Мне тогда было тринадцать лет, и в группе я оказалась самой младшей.

В настоящем походе я была впервые, и меня всё приводило в настоящий, безудержный восторг, —даже часовая поездка до одного из сёл по ухабам в тесном пыльном автобусе.

Потом мы шли пешком почти десять километров, и у меня за спиной был настоящий туристический рюкзак, такой же, как у всех.

По прибытии на место парни ставили палатки под руководством инструктора, а девушки (и я в том числе) собирали хворост. Далее последовало приготовление ужина в котелке, а после — ужин у костра и песни под гитару. Это был восторг!

Уснула я, конечно, раньше всех, поскольку никогда ещё так не уставала.

Проснувшись утром, я отправилась умываться на ключ и впервые в жизни увидела там настоящую жабу. Не лягушку, а именно жабу, и она мне показалась прекрасной, как на картинке из сказки.

Я решила, что сегодня же непременно расскажу об этой жабе Макару. Почему-то я была абсолютно уверена в том, что он не станет высмеивать меня, как непременно высмеял бы Славка.

Конечно, я замечала, что как минимум две из пятерых девушек, которые были в походе, проявляют особый интерес к Макару, но я настолько к этому привыкла, что почти не обращала внимания.

После обеда все разбрелись гулять по окрестностям, и я решила, что сейчас самое время завладеть вниманием Макара. Увидела, в какую сторону он пошёл, и отправилась следом за ним, несмотря на то, что Славка строго-настрого приказал мне держаться около взрослых.

Я видела, как Макар скрылся в небольшой рощице, состоящей из молодых берёз, и рядом с Макаром шла высокая темноволосая девушка.

На время я приостановилась, сомневаясь, следует ли идти за ними, ведь при этой девушке я не смогу рассказать про жабу, постесняюсь.

И в то же время, меня словно бес толкал вперёд, за ними. Когда я тихо вошла в рощу, я даже дышать начала  осторожнее и внимательно смотрела под ноги, чтобы случайно не наступить на ветку, и уж тем более, не споткнуться.

Вскоре я увидела Макара и девушку (я даже помнила, что её зовут Настя), но лучше бы я не видела их, потому что они целовались. Остановившись,  я зажала рот ладонью, чтобы не закричать.

Стало настолько плохо, что казалось: ещё чуть-чуть, и мне конец.  Берёзы перед глазами кружились, а к горлу подступил противный комок.

Мне бы развернуться и бежать оттуда, но я стояла, потому что ноги словно налились свинцом. Стояла и зачарованно следила за движениями Макара, его руками...

В какой-то момент я всё же поняла, что далее последует нечто до сих пор неведомое для меня и пугающее, и я ни в коем случае не должна оставаться тут, смотреть.

Силы внезапно вернулись, и я рванула из рощи что было сил. Бежала, не разбирая дороги, и остановилась лишь тогда, когда, как мне показалось, прошла целая вечность.

Оглядевшись, поняла, что нахожусь не так уж далеко от палаточного лагеря. Лагерь располагался на небольшой пологой горе, только на противоположной стороне. Я же оказалась у подножия горы, с той стороны, где были камни, а не трава.

Вновь вспомнив о том, что увидела, я испытала непреодолимое желание спрятаться от всех, никого не видеть. Особенно Макара и Настю.

Один из каменистых выступов чем-то напомнил мне деревянный "грибок" — тот самый, что обычно стоит около песочницы на любой детской площадке.

Я вскарабкалась вверх и спряталась в углублении под выступом, так, что сверху, с горы, меня не было видно. Стояла, прижавшись спиной к камням, и думала о том, как быстро меня хватятся.

Тринадцать лет — возраст непростой. Когда я вспоминаю себя тринадцатилетнюю, я радуюсь, что уже давно повзрослела. В тринадцать лет у человека уже достаточно много жизненных ресурсов и возможностей, но вот всё, что связано с нравственной составляющей, притуплено настолько, что почти стёрто.

Мне и в голову не приходило то, как испугаются все, станут переживать. Я просто стояла и ждала, как скоро в лагере заметят моё отсутствие.
Глава четвертая
— Наверно... в следующей жизни... Когда я стану кошкой...на-на на-на...*

Прижимаясь к прохладной каменной стене, я снова и снова сквозь слёзы шептала эту привязавшуюся ко мне фразу.

Крики донеслись до меня довольно скоро: меня звали, а значит, начали искать.

В какой-то момент я услышала голоса Раисы Анатольевны и её мужа прямо над своей головой:

— Здесь нет. Коля, а телефон?

— Не ловит! И у других, у кого есть, не ловят. Если не найдём в ближайшее время, надо ловить попутку и ехать в село, оттуда вызывать спасателей.

— Боже, где же она? Как страшно, Коля! Озеро здесь...

Они снова начали звать меня, а я так и стояла, молча и давясь слезами.

Крики то удалялись, то приближались, и так прошло ещё минут десять. А потом я услышала шаги: кто-то пробирался по камням у подножия.

Не успела я опомниться, как увидела чуть ниже Макара, молча смотревшего на меня. Конечно же, он опять сразу всё понял, как только увидел моё лицо.

Поднялся чуть выше, взял меня под мышки, как котёнка, и спустил вниз. Всё это молча. Осмотрел меня, схватил крепко за руку и потащил к тропинке.

— Нашёл! — крикнул он внезапно, и я вздрогнула. — Оксана хотела посмотреть гору с этой стороны и застряла. Сначала пыталась кричать, а потом от испуга у неё пропал голос.

Он поднял мою руку, как рефери на ринге, и я увидела Славку, который, сделав зверское лицо, уже направился в нашу сторону, а за ним ещё несколько человек.

Однако Макар остановил всех сразу:

— Мы погуляем немного, — крикнул он. — Оксанка успокоится, а потом придём, и она всё сама расскажет. Славян, уймись! Она напугана.

Мне даже стыдно не было, хотя сейчас, спустя годы, я в ужасе от своего тогдашнего поведения. А ещё сейчас я понимаю, что Макар всегда чувствовал меня лучше, чем все окружающие, чем кто бы то ни было. Парадоксально, но факт.

Тогда я думала только о том, что он спас меня от всех, защитил, а ещё впервые назвал меня по имени, целых два раза. А ещё крепко держит за руку, и пусть лишь для того, чтобы я не сбежала! Однако радоваться мне оставалось недолго.

— Мелкая, нам нужно очень серьёзно  поговорить, — сказал Макар, когда мы устроились на старом поваленном дереве у небольшого оврага.

Макар сорвал травинку, покрутил в пальцах, немного погрыз и выбросил. Сейчас, спустя годы, я понимаю, что наш разговор давался Яхонтову не так уж легко.

— Оксанка, пойми... Ты очень маленькая ещё, совсем ребёнок. И по уму, и по возрасту, и вообще. Мелкая. А я чувствую себя взрослым  человеком. Я и есть взрослый человек.

— Я ведь вырасту, — хрипло, но вполне логично и резонно возразила я.

— Обязательно вырастешь. И встретишь парня, который будет любить тебя так же, как ты любишь его.

— Какого ещё... парня? — опешила я.

Мне и в голову не приходило, что я могу встретить какого-то там мифического парня. Для меня не существовало других парней; Славка не в счёт — он брат.

— Не знаю, — Макар впервые улыбнулся. — Может, Диму, а может, Лёшу. Я же не Нострадамус, не могу предсказать наверняка, как будут звать твоего парня, и когда именно ты его встретишь.

— Не нужен мне никакой парень! — вскинулась я.

— Это пока. Я же говорю, ты ещё маленькая. Потом всё изменится.

— Я не хочу!

Я попыталась вскочить, но Макар удержал меня за руку и усадил обратно.

— Мелкая, ты много себе напридумывала, поверила в свои сказки и сама запуталась — где реальность, а где твои фантазии.

— Я люблю тебя! — выкрикнула я, потому что мне было уже всё равно.

Он взбесил меня своим всепонимающим и одновременно высокомерным тоном.

— Это тебе кажется, и это пройдёт.

— Разве ты не можешь подождать, пока я вырасту? Ты же всё равно будешь учиться.

— Вот об этом я и хотел с тобой поговорить. Я скоро... совсем скоро уеду, и думаю, навсегда. Во всяком случае, возвращаться не планирую.

— Как уедешь? Куда? — у меня зазвенело в ушах, а вокруг всё опять начало раскачиваться.

— Ты же знаешь, что у меня есть двоюродная сестра Ксения, я говорил тебе. Она старше меня на десять лет, живёт с мужем и сыном в Новосибирске. Я решил поступать в университет в Новосибирске, там я вижу больше перспектив в своей будущей профессии. Жить буду в общаге, но всё равно это очень хорошо, — когда рядом есть родственники.

— Славка уезжает в Екатеринбург, ты — в Новосибирск. Все уезжают...

Я вновь заплакала, вытирая слёзы тыльной стороной ладони. 

— А что делать? У нас город маленький, вузов нет.

— Но ведь в области есть вузы! Зачем все куда-то уезжают?

— Затем, что у каждого свой путь, мелкая! И ты потом выберешь свой.

— Я тогда тоже приеду в Новосибирск, когда закончу школу!

— Зачем?

— Тоже буду учиться.

— Как знаешь, — пожал плечами Макар. — Но я хочу, чтобы ты поняла: чувства или есть, или их нет. И силой их не добьёшься.

Слёзы у меня вдруг высохли; я осознала, что плакать больше не могу и не буду. Даже я в своём безумном и отчаянном возрасте и в своём полуадекватном состоянии поняла: Макар сказал мне сейчас, что никогда не полюбит меня.

— А Настя? — глухо спросила я. — Настя тоже поедет поступать в Новосибирск?

— Настя? — Макар удивлённо сдвинул тёмные брови. — Настя здесь, в области будет поступать, на экономический.

«Значит, Настю он не любит так же, как и меня, иначе бы не уехал и не оставил её».

— Пойдём, пора вернуться в лагерь, — Макар встал и подал мне руку. — Тебе нужно будет обязательно извиниться.

Мне очень хотелось в очередной раз взбрыкнуть — не давать ему руку, не идти с ним рядом, уйти одной и не просить ни у кого прощения. Но я подумала вдруг, что у меня может просто больше никогда в жизни не появиться шанса пройтись за руку с Макаром.

— Только перед взрослыми извинюсь, — буркнула я, подавая руку. — Перед всеми не буду.

...Ругать меня не стали, — видимо, от радости, что я нашлась. Правда, одну больше не оставляли, постоянно следили за мной до конца похода.

Славка со мной не разговаривал, — дулся, хоть я и попросила у него прощения персонально. Однако по пути домой и он со мной заговорил, потому родители в очередной раз не узнали о моей выходке.

Через четыре дня после нашего возвращения Слава с мамой уехали в Екатеринбург, а ещё через два дня Макар улетел в Новосибирск.

* В тексте использован отрывок из песни «Когда я стану кошкой», автор слов И. Секачева, автор музыки М. Фадеев
Глава пятая
Конечно, в первое время после отъезда Макара мне казалось, что луча света в моей жизни больше никогда не будет. Мне казалось, что я существую в чёрном безвоздушном пространстве, и теперь всегда будет только так.

И тем не менее, жизнь шла своим чередом, а безысходность шаг за шагом отступала, медленно, но верно. Конечно, внимания на других парней я не обращала ещё очень долго, но совершенно точно постепенно научилась жить и дышать без своего кумира.

Самым интересным открытием для меня стало то, что со временем я даже почувствовала некоторое облегчение. Из моей жизни исчез Макар, а вместе с ним исчезли чувство страха и изматывающая ревность.

Я полностью смирилась с его словами о том, что чувств невозможно добиться силой; с тем, что он никогда не сможет полюбить меня.

Даже когда родители Макара начали строить дом рядом с домом бабы Зои, мне первое время удавалось делать вид, что я не узнаю; их. Тем более, Макар так никогда больше и не приехал в родной городок, — родители навещали его сами.

В жизнь нашей семьи после того, как Славка переехал в Екатеринбург, тоже начали постепенно приходить перемены.

Славка выбрал Екатеринбург не просто так: дело в том, что там жили и работали родители нашего со Славой отца, Геннадия Александровича.

История знакомства наших папы и мамы была довольно интересной и не очень простой. Баба Зоя родила нашу маму, Анну Андреевну, в сорок два года и вырастила одна. Когда-то очень давно, в молодости, баба Зоя потеряла мужа и маленького сына, они утонули. Больше она замуж не выходила и долгое время прожила в одиночестве.

А потом родила маму, и никто никогда так и не узнал, от кого. Мама стала утешением и единственной радостью для бабы Зои.

Окончив восьмилетку, мама поступила в педагогическое училище на отделение дошкольной педагогики, а после, уже когда начала работать, захотела получить высшее образование, стать логопедом.

В областном центре есть педагогический институт, но там в те времена ещё не было подходящей специальности, и мама поступила на заочное отделение в один из вузов Екатеринбурга.

Баба Зоя через знакомых нашла надёжную квартиру, в которой мама останавливалась в периоды сессий. Именно там маму и подстерегла судьба в лице нашего будущего папы. Он был внуком квартирной хозяйки; однажды увидев маму, влюбился в неё раз и навсегда.

Внешне я очень похожа на маму, а Славка — вылитый отец, но кажется, именно способность любить я унаследовала от отца.

Ему было всего восемнадцать, когда он влюбился в маму, которая старше его на пять лет. Папа смог преодолеть все испытания на пути к семейному счастью, а главным и самым большим испытанием было огромное сопротивление его родителей.

Мама тоже влюбилась в папу, но она никогда бы не решилась оставить бабу Зою одну, а баба Зоя никуда бы не уехала из дома, построенного её покойным мужем.

Вот такие у нас в семье все — верные, упрямые, с непростыми характерами. 

Папа, окончив первый курс университета, перевёлся на заочное отделение и переехал из Екатеринбурга в наш маленький городок, поселился с мамой в доме бабы Зои и устроился рабочим на машиностроительный завод.

Разумеется, родители жениха на свадьбе даже не появились, да и вообще прекратили общение с сыном.

Всё резко изменилось, как только на свет появился Славка — точная копия отца. Папа всё же сообщил родителям о рождении внука, а они вдруг приехали знакомиться.

Именно рождение Славки послужило импульсом к перемирию, и бабушка с дедушкой стали приезжать время от времени.

Потом на свет появилась я, однако моей персоне не доставалось и тысячной доли внимания и обожания, которые дарили баба Галя и деда Саша внуку.

Конечно, мне тоже привозили подарки, но этим участие тех бабушки и деда в моей жизни ограничивалось. К счастью, их равнодушие с лихвой компенсировала любовь бабы Зои.

Когда Славка пошёл в школу, его стали забирать на часть каникул в Екатеринбург. Будучи маленькой, я ещё не могла адекватно оценить ситуацию, и сначала тоже постоянно просилась в гости, канючила.

Сначала баба Галя и деда Саша отговаривались тем, что я ещё слишком мала, и они не готовы взять на себя ответственность за меня, однако мне исполнилось семь лет, потом восемь, но ничего не менялось.

В силу возраста я не понимала, что такая катастрофа, как я, не больно-то  и нужна кому-то. Хотя скорее всего, они просто не любили меня никогда.

А позже, лет в девять, ко мне пришло осознание, которое подтвердила баба Зоя, рассказавшая в подробностях семейную историю, и я сама перестала проситься в гости к бабушке и деду Каменевым.

Когда я училась в девятом классе, отцу, который до этого категорически отказывался возвращаться в Екатеринбург, по иронии судьбы предложили очень хорошую работу именно там.

Согласись папа, и это стало бы настоящим прорывом в его карьере. Тем более, Славка уже почти два года жил и учился в Екатеринбурге. Мама и папа находились в сомнениях и в настоящей растерянности, ведь баба Зоя ни за что не согласилась бы на переезд, а ей тогда уже перевалило за восемьдесят.

Конечно, она ещё сохранила и бодрость духа, и жизненные силы, и ясный ум, но оставлять человека одного в таком возрасте — это не по-людски.

Проблему решили мы с бабой Зоей. Бабушка твёрдо заявила маме, что жена должна следовать за мужем, а не подрезать ему крылья и не рушить семью. А я твёрдо заявила всем, что после окончания девятого класса буду поступать в медицинское училище и останусь жить в нашем городе, с бабой Зоей.

На том и порешили. Конечно, в первое время родители приезжали едва ли не на каждые выходные, а потом все привыкли к новой жизни.

Бабы Зои не стало, когда я училась на третьем курсе училища, — сердце. Ушла она легко, во сне, с улыбкой на светлом лице. Дом бабушка завещала мне. Я тогда уже была совершеннолетней и вступила в наследство.

Родители думали, что после окончания училища я перееду к ним, в Екатеринбург, но тут-то и вышел на арену мой упрямый, несговорчивый характер, напомнил о себе.

Я наотрез отказалась переезжать, осталась жить в доме бабы Зои. При этом даже самой себе я отказывалась признаться в том, что жду.

Жду того дня, когда Макар всё-таки приедет к своим родителям, и мы с ним встретимся.

Яхонтовы достроили дом, и со временем у нас с ними сложились соседские отношения. Ещё когда была жива бабушка, мать Макара Ирина Ивановна иногда заходила к нам поболтать.

Она помнила меня как младшую сестрёнку Славы, друга детства Макара, а о моих детско-юношеских страстях понятия не имела, потому относилась ко мне без опаски и предубеждения.

Я же ловила любую информацию о её сыне, — благо, некоторые родители очень любят распространяться о своих детях. Тем более, Макар был единственным ребёнком в семье.

Таким образом, я всегда была в курсе всех дел Яхонтова. Знала о том, что он окончил бакалавриат, а после — и магистратуру, и всё с красным дипломом, но потом круто изменил свою жизнь и ушёл в бизнес.

Даже тогда, когда мне исполнилось двадцать лет, и в моей жизни появился Юра, с которым у меня сложились первые серьёзные отношения, я продолжала издалека и заочно наблюдать за Макаром.

К тому времени Макар и муж его двоюродной сестры, той самой Ксении, организовали фирму, занимающуюся поставками медицинского оборудования.

Очередные перемены пришли тогда, когда мне был двадцать один год. На тот момент я уже в течение двух лет работала медсестрой в неврологическом отделении городской больницы.

Мы с Юрой встречались уже больше десяти месяцев, и он начал всё чаще заговаривать о свадьбе. Я понимала, что он имеет полное право на подобные разговоры, но внутри, в глубине моей души, словно стоял защитный барьер, — я не могла пока представить себя чьей-либо женой.

Я даже переехать к Юре наотрез отказывалась, хоть он и настаивал, и к себе его не звала.

Не знаю, чем бы закончилась тогда вся эта история, как надолго хватило  бы терпения Юры, если бы в один прекрасный августовский день соседка Ирина Ивановна не сообщила мне о том, что через неделю они с мужем улетят в Новосибирск, на свадьбу к Макару.
Глава шестая
— Ксюша...

Я поморщилась. Юра прекрасно знает, что я терпеть не могу, когда меня называют Ксюшей. Даже если раньше не знал, после у него было целых три года для того, чтобы понять и запомнить это: год, пока мы встречались, и те два года, что мы живём вместе в областном центре.

Два года назад, после поездки в Новосибирск, я согласилась переехать к Юре. Правда, оформлять отношения официально я не захотела, но зато целиком и полностью поддержала идею Юры по поводу переезда в большой город.

Переезд был нужен мне не меньше, чем Юре, а может, даже больше, — я не могла далее оставаться в доме, жить рядом с Яхонтовыми. Если раньше я напряжённо ждала приезда Макара, то теперь панически боялась, поскольку он мог приехать с женой.

Видеть его постоянно рядом с другой было выше моих сил. Мне вполне хватило одного раза.

Да, я поехала тогда, два года назад, в Новосибирск, но вовсе не для того, чтобы устроить цыганочку с выходом и испортить свадьбу Макара. Нет. Я поехала для того, чтобы увидеть всё своими глазами и поставить, наконец, жирную точку в истории своего безумства, своего наваждения.

Никто так и не узнал о том,  что я была там, стояла в толпе зевак и видела, как Макар, — совсем взрослый, высокий, возмужавший и ставший ещё более красивым, — вынес на руках из дворца бракосочетаний высокую белокурую девушку.

О том, где будет проходить торжество, и в какое время, мне удалось узнать у Ирины Ивановны, щедро делящейся информацией, и у Славки, который был приглашён на свадьбу друга.

Я видела жениха и невесту совсем близко. Видела лицо Макара, его глаза. Никогда до того дня мне не доводилось видеть такое выражение в его глазах: он смотрел на свою новоиспеченную жену с любовью, это выражение ни с чем другим перепутать нельзя. До этого он не смотрел так ни на одну из своих многочисленных подруг.

В тот же день я уехала из Новосибирска и, как мне казалось, поставила вожделенную жирную точку. Вскоре я переехала к Юре, а потом мы вместе покинули свой маленький городок. Могла, конечно, уехать к родителям, но мне хотелось больше самостоятельности.

— Ксюша, — повторил Юра, который сидел за столом и перебирал квитанции. — Мне кажется, пришло время вернуться к разговору о продаже дома.

Я закатила глаза: ну всё, началось! К этому разговору Юра возвращался по нескольку раз в год, и после таких бесед мы не разговаривали друг с другом в течение нескольких дней.

— Юра, моё решение остаётся неизменным: дом не продаётся.

— Но почему, Ксюша? Ведь это решило бы все наши проблемы.

— Какие, например?

— Зачем ты всякий раз задаёшь этот вопрос? Я уже язык стёр, отвечая на него!

— А зачем ты снова и снова заводишь этот разговор, Юра? Ведь я уже миллион раз тебе говорила, что не стану продавать дом, и говорила, почему. Это дом моей бабушки, единственная память о её погибших муже и сыне.

— Ксюша, твоей бабушки давно нет в живых. И вообще, я уверен: она вовсе не хотела бы, чтобы ты отказывала себе во всём и сидела сторожем в старом доме. А устраивать там дачу у меня нет ни сил, ни времени, ни желания.

— А в чём я себе отказываю, Юра?

— Мы могли бы купить в ипотеку двушку, а не однушку. Земля на том месте, где стоит дом, ценится довольно дорого.

— Откуда ты знаешь?

Юра закрыл рот и начал избегать моего пристального взгляда.

— Я... просто так думаю, точнее, почти уверен.

— Разве мы плохо живём, Юра? Ипотека оформлена на тебя, но оплату мы вносим наравне.

— Нам пора решать вопрос с расширением, Ксюша.

— К чему спешка?

— Пора официально оформить наши отношения, задуматься о детях.

— О детях? — ужаснулась я. — Юра, мне всего двадцать три года, я ещё не готова.

— Пора взрослеть, Ксюша! Двадцать три года — это не пятнадцать и даже не восемнадцать. Мне скоро двадцать девять, пора уже стать солиднее и серьёзнее.

— Становись, — он взбесил меня, и я не хотела больше заботиться о приличиях. — Только сам становись, своими силами, а не продажей моего дома.

— Вот ты как заговорила?! — как-то тягостно сказал Юра. — Может, тогда покажешь пример, как нужно привыкать к городу-миллионнику, искать в нём себя?

— Сам разберёшься, — огрызнулась я и встала. — Счастливо оставаться!

— Ты куда? — вскинулся Юра.

— Переночую у подруги, не хочу сегодня продолжать этот разговор, а после лицезреть твою недовольную надутую физиономию.

— Что за новости, Ксюша? Какая ещё подруга? Я не верю. Если уйдешь, можешь больше не возвращаться!

— Вот и отлично, — пробормотала я себе под нос. — Достал!

Я быстро покидала в спортивную сумку всё самое необходимое и через десять минут уже шагала по залитой июньским солнцем улице.

Несмотря на то, что идти мне было абсолютно некуда, настроение оставалось прекрасным. Мне казалось, что я стала очень лёгкой, и вот-вот взлечу.

Конечно, я знала о том, что так просто от Юры не отделаюсь, но наверняка знала и то, что я никогда не вернусь к нему.

Я думала, что смогу полюбить Юру, я честно пыталась, но увы... Лучше пусть он, пока не поздно, попытает счастья с другой женщиной.

При этом я отдавала себе отчёт в том, что Юра почти полностью прав и насчёт квартиры, и насчёт расширения, и насчёт косметического ремонта. Однако я была уверена в том, что дом никогда не продам.

Почти сразу по приезде в областной центр два года назад, я устроилась медсестрой в стационар неврологического отделения областной клинической больницы, однако сегодня было не моё дежурство.

Зато в гематологии сегодня дежурит моя приятельница, Света, и она меня точно не выгонит, а завтра я вплотную займусь проблемой поиска жилья.

Света напоила меня чаем с пирогами, а потом я стала помогать ей. Света заносила данные в компьютер, а я диктовала.

Работа спорилась, мы болтали и тихонько пересмеивались время от времени, пока в мои руки не попала следующая карта. Прочитав имя пациента, я застыла, не в силах ни пошевелиться, ни сказать хоть слово.

Глава седьмая
Света смотрела в монитор компьютера, а не на меня, потому я быстро убрала карту вниз оставшейся стопки. Мне нужно было вновь начать нормально дышать и найти свой потерявшийся голос.

А ещё нужно было придумать, под каким предлогом более внимательно изучить карту и получить информацию от Светы.

Когда очередь всё же дошла до карты с крупной надписью «Яхонтов Макар Алексеевич», мне почти удалось вернуть самообладание и по мере сил подготовиться к тому, что я узнаю нечто страшное.

Вытягивать информацию не пришлось — Света мне доверяла.

— Знакомый? — сочувствующе спросила она.

— Мы родом из одного города, — туманно ответила я.

— Ах да, точно! — Света посмотрела на карту.

Почему-то на карте был указан адрес родителей Макара. Странно, почему его карта вообще здесь? Разве он не в Новосибирске? Он здесь?!

Я вспомнила, что когда в начале мая ездила делать уборку в бабушкином доме и в огороде, дом Яхонтовых был закрыт. Их не было дома, и Ирина Ивановна впервые не пришла меня навестить во время моего визита.

— Такой молодой, всего двадцать семь, — вздохнула Света.

— И... что? — как-то удалось произнести мне.

— Посмотри, — Света кивнула на карту. — Только никому, сама понимаешь!

— Конечно, — кивнула я.

Некоторое время я внимательно изучала лист за листом, — выписки, анализы, обследования.

— Сейчас состояние стабилизировали, завтра к выписке, — пояснила Света. — Дальше дома будет ожидать. Донора нашли в Москве, но операция по квоте, тоже в Москве, и надо ждать.

— А как-то ускорить можно? Не знаешь? — тихо спросила я.

— Известное дело, можно. Один из фондов объявил сбор, чтобы ускорить.

Информация о фонде тоже была в карте, поскольку сбор проходил официально, и я выписала всё, что мне было нужно.

— А в какое время завтра обход? Утром, как обычно?

— Нет, — покачала головой Света. — Завтра обход будет после обеда, главного ждут, Ястребова.

Уснуть мне тогда так и не удалось. В ту ночь, сидя у окна сестринской и глядя на то, как поздний летний закат почти тут же сменился ранним летним рассветом, я наконец-то повзрослела.

Я поняла, какой эгоистичной и взбалмошной была до сих пор. Я никогда по-настоящему не желала счастья Макару, поскольку самым огромным моим желанием было, чтобы Макар стал моим, полюбил меня. За прошедшие с момента нашего расставания десять лет я так и не смогла смириться с тем, что он не со мной.

Нет, я не хотела, чтобы он был несчастен, ни в коем случае! Но и великодушия во мне не было. Я не могла по-настоящему радоваться его успехам и его счастью, поскольку сама была вычеркнута из его жизни.

Теперь же я горячо молилась лишь об одном: чтобы Макар был. Неважно, где и с кем! Главное, чтобы он был! Даже если мы с ним расстанемся навсегда, без возможности встретиться.

Ну и ещё я просила Господа о том, чтобы план, который я успела придумать, осуществился.

Утром я уже была в фонде, который занимался сбором средств. К счастью, при желании благотворители там могли сохранять полную анонимность. Я не собиралась никого посвящать в свои  планы.

Днём я приехала в свой родной городок и сразу отправилась к нотариусу, в конторе которого вступала в наследство более четырёх лет назад. Помнится, он ещё тогда предлагал мне помощь в поиске покупателей на дом.

Мне повезло: нотариуса я тоже застала, и он сразу кому-то позвонил. Дела закрутились с небывалой быстротой, как раз так, как мне было нужно.

Впереди меня ожидало самое трудное — встреча с соседями.

Когда я приехала домой, было уже около шести часов вечера. Открыла все окна и отправилась в огород, который прибрала весной, но разумеется, ничего там не посадила.

Однако кое-какой урожай обнаружить удалось: на кусте жимолости красовались длинные тёмные ягоды.

— Оксаночка? — донёсся до меня удивлённый и будто даже радостный возглас Ирины Ивановны. — Здравствуй! Вот так сюрприз!

— Здравствуйте, Ирина Ивановна! — стараясь выглядеть естественно и непринуждённо, я подошла к забору, разделявшему наши участки.

Внутри участков забор не был капитальным, потому мы могли и видеть друг друга, и переговариваться.

— Я в отпуск приехала, — сообщила я. — Домой захотелось, устала от шума и суеты.

— Вот и правильно, — вздохнула Ирина Ивановна. — Ничего хорошего нет в большом городе-то, а у нас тут и тишина, и природа, и воздух чистый. У нас тоже сын гостит, Макар. Помнишь его?

— Помню, — кивнула я.

— Жду вот их с Лёшей, едут где-то, в пробку попали.

Вдруг лицо соседки исказилось, она часто заморгала, а потом тихо выдохнула:

— Беда у нас большая, Оксаночка! И не пойму, откуда что взялось, кого мы прогневили. Никогда не думала, что вот так...

Ирина Ивановна разрыдалась. Я быстро метнулась в дом и тут же вернулась со стаканом воды.

— Ирина Ивановна, может, ко мне зайдёте, присядете?

— Давай, ненадолго, — махнула рукой женщина и вытерла лицо футболкой, в которой работала в огороде. — Лёша не взял меня с собой, чтобы сырость не разводила. А одной мне будто легче...

Я сама едва сдерживала слёзы, но мне нужно было отыграть свою роль до конца. Вскоре мы пили чай в моей кухне, и я слушала рассказ Ирины Ивановны. Многое мне было уже известно, однако далеко не всё.

— А жена Макара? — осторожно спросила я. — Тоже приехала?

— Один приехал, — всхлипнула женщина. — И не говорит ничего об Алине, и спрашивать не велит. Ничего не знаю — ни про неё, ни про дела. Ксении звонила, и она ничего не знает, фирму-то поделили они с мужем Ксюши, Макар один занимался делами больше года.

Я подумала о том, что забыла позвонить Славке. Но что-то мне подсказывало: он тоже не в курсе. Если бы хоть что-то знал, всё равно сообщил бы мне.

Утешить Ирину Ивановну мне пока было нечем, я сама чувствовала себя лишь наполовину живой. Кажется, мой организм самостоятельно включил необходимую защиту, своеобразную эмоциональную анестезию.

Однако соседке стало чуть легче хотя бы оттого, что она выговорилась и проревелась как следует. Видимо, её муж не приветствовал бурное проявление эмоций, и бедной женщине приходилось всё держать в себе.

Потом Ирина Ивановна ушла домой, встречать мужа и сына, а я отправилась в супермаркет за продуктами. Правда, о еде даже думать не хотелось, но я строго сказала себе, что силы мне скоро пригодятся. Почему-то именно в этом я была абсолютно уверена.

Я старалась не думать о том, когда и как мы встретимся с Макаром. Да это было и не так уж важно на фоне всего происходящего.

Вечером меня сморил сон, — сказались предыдущая бессонная ночь и долгий трудный день, — а рано утром я отправилась в огород. Накануне купила семена и решила вскопать хотя бы пару грядок, посадить зелень.

Работа была в разгаре, и я почти забыла о проблемах и бедах, когда услышала голос, который одновременно и неистово мечтала услышать, и очень боялась.

— Привет, мелкая! Вот это встреча! Сколько лет, сколько зим!
Глава восьмая
Я резко обернулась, и лопата едва не выпала из моих рук.

— Макар? — я заранее решила, что разыграю радостное удивление.

Ирина Ивановна попросила меня не рассказывать о том, что была у меня и жаловалась, поскольку и Макар, и его отец держали диагноз Макара в строжайшем секрете.

Мы стояли каждый со своей стороны забора и смотрели друг на друга. Макар похудел и осунулся по сравнению с тем, каким он был тогда, когда я видела его в предыдущий раз, на его свадьбе, но к счастью, кардинальных перемен в его внешности не произошло.

Разве что структура волос немного изменилась — они были более короткими, чем всегда, и кажется, более жёсткими. Я знала, что так бывает после определённого рода лечения.

— Моя мама и Славка рассказывали, что ты жила в доме бабушки, не уехала вместе с семьёй в Екатеринбург. Но все говорили, что сейчас ты в областном центре.

— Правду говорили, — кивнула я. — Я в отпуск приехала вчера. Ты тоже? Давно здесь?

— Да, я тоже в отпуске, уже довольно давно.

— Макар, а что мы стоим у забора? Может, зайдёшь? Чаю выпьем, а лучше позавтракаем?

— Давай, — улыбнулся Макар.

И я поняла вдруг, что он рад меня видеть. Судя по тому, как он конспирируется, общается мало с кем. В основном, с родителями. Да ещё и в больничных стенах много времени провёл. А тут человек из прошлого, который якобы не в курсе его дел, как отдушина.

— Сейчас, я себя в божеский вид приведу только, — рассмеялась я.

Да уж, мне сейчас аплодировал бы сам Станиславский...

— Я минут через десять приду, — пообещал Макар и пошел к выходу из огорода.

Как только он скрылся из виду, я взяла с места так, что теперь мне аплодировали бы самые титулованные спринтеры. За десять минут я успела принять душ и даже немного подсушить волосы. Наряжаться не стала, чтобы не вызвать подозрений,  — надела майку и шорты.

Макар притащил зелень, редис и тарелку ранней клубники.

— Вот, мама передала. Я и не знал о том, что вы с ней так дружны.

Скорее всего, и не хотел знать, но сейчас это не суть. Это вообще ерунда, не имеющая никакого значения. Главное — вот он, Макар, не раздавленный трудностями, держится нормально, и моего общества не избегает.

— Ягоды мама вымыла, можешь сразу есть. Остальное тебе на салат.

— Вот салат сейчас и сделаю, а ты пока ягоды ешь, Макар.

— Это для тебя.

— Я не буду есть одна, — отрезала я и с удивлением заметила, как Макар довольно улыбается.

— Ну слава Богу, теперь я вижу, что это ты, мелкая, узнаю; тебя. А то уже начал сомневаться. Но, как говорится, ты упрямая, а я — ещё упрямее, потому ягоды будем есть вместе.

— Главное — вовремя достичь консенсуса, — кивнула я.

— Угу, и желательно достичь его одновременно.

— Яхонтов! — я в притворном ужасе расширила глаза 

— Что? — невинно спросил гость, оглядывая кухню. — Миллион лет тут не был. Даже не думал, что родители будут жить по соседству. Помню, в детстве иногда забегали со Славкой к вашей бабушке, и она нас всегда кормила. А сейчас вот ты меня кормишь.

— Ещё не кормлю, только собираюсь.

Макар протянул руку и схватил кусочек огурца прямо с разделочной доски, из-под ножа. Я едва пальцы ему не отхватила, но не стала ничего говорить по этому поводу.

— Когда со Славкой виделись? — спросила для поддержания светской беседы.

— Два года назад, — легко ответил Макар, а я заморгала, поняв, когда именно. — С тех пор только созванивались. Этот бродяга так и не собирается жениться?

— Ничего такого не слышала пока. Думаю, он бы предупредил, если бы собрался.

— А ты? — Макар сделал очередной «заход» за кусочком огурца.

— Что я?

— Славка, вроде, говорил, что ты замуж вышла. Почему в отпуск одна приехала, грядки в одного вскапываешь?

— Официально замужем я не была, да и вообще, информация у тебя устаревшая.

— Разбежались?

— Вроде того. Я ушла от своего молодого человека, потому в отпуск и уехала, чтобы не выяснять отношения. Характерами не сошлись, так зачем тратить драгоценное время друг друга?

— Если так, то конечно, — согласился Макар и стянул прямо из-под ножа кусок редиса.

— Нравится играть с огнём? — всё же не выдержала я.

— Ты про редис? Он сладкий у мамы растёт. А вообще да, очень нравится играть с огнём.

— Так я и думала, — кивнула я. — А ты о себе почему не рассказываешь?  Славка говорил, что ты женился. Он даже на свадьбу к тебе летал. И мама твоя как-то говорила. Почему ты один в отпуск приехал?

Я чувствовала, что начала наступать на больные мозоли, однако мне же нужно было как-то изображать полное неведение.

— Тоже информация устарела, — невозмутимо ответил Макар. — Я уже в разводе. И по той же причине — характерами не сошлись и не стали портить друг другу жизнь.

Память, подобно волшебному кольцу, перенесла меня в прошлое двухлетней давности, в Новосибирск, и я увидела то, как Макар несёт на руках свою жену. Увидела его лицо, его взгляд.

Ложь, конечно же. То, что я видела тогда, было правдой, а сейчас слова Макара — ложь. Случилось нечто гораздо более серьёзное, чем несходство характеров.

Узна;ю ли я правду? Ведь Макар даже родителям не разрешил спрашивать о его жене.

После завтрака мы отправились гулять по городу, потом долго сидели на скамейке в сквере у озера. Поговорить было о чём, ведь мы не виделись целых десять лет.

Макар рассказывал о жизни в Новосибирске, об учёбе, о работе и о бизнесе. Обходил только тему личной жизни.

Потом мы вспоминали детство, и я была очень рада, что у Макара хватает такта не акцентировать внимание на моих детских и подростковых чудачествах.

Посидели в старой «Сладкоежке», сохранившейся ещё со времён детства наших родителей, поели мороженого.

— Может, на рыбалку завтра сходим?   Раз уж мы с тобой оба отпускные? — спросил Макар, когда мы подходили к моему дому. — Мы раньше рыбачили на речке, уходили подальше. Я бы приготовил всё сегодня. Только надо рано выходить. Или ты не любишь рыбалку?

Я не люблю?!

— Давай сходим. Папа и Славка иногда брали меня с собой, я даже с вами как-то ходила, но почти забыла, что и как надо делать. Ты объяснишь мне?

— Объясню, объясню, — улыбнулся Макар, и мы остановились около ворот.

Тогда только я заметила, что меня, оказывается, ждут, — на широком пне, расположенном напротив ворот, сидел Юра.
Глава девятая
Только сейчас я узнала и машину Юры, припаркованную неподалёку. До этого даже не обратила на неё внимания.

Сначала я испугалась, очень! Я решила, будто Юра узнал о том, что я выставила дом на продажу, и сейчас заговорит об этом при Макаре. У меня даже дыхание пересекло на какое-то время, я ловила ртом воздух, как рыба.

В себя меня привёл встревоженный взгляд Макара и его вопрос:

— Что случилось, Оксана?

И тут я поняла, что Юра никак не может знать о продаже. Он не является ни моим мужем, ни родственником, и нотариус знать не знает о нём ничего. А больше получить информацию о доме было неоткуда.

Значит, Юра приехал на «семейные разборки». Что ж, неприятно, но не смертельно.

— Так я и думал, — без всяких приветствий заговорил Юра, встал с пня и направился в нашу с Макаром сторону. — Вот она, подруга-то, у которой ты ночевала, правда, Ксюша?

— Ксюша? — Макар удивлённо посмотрел на меня. — Кто такая Ксюша?

— А ты что же, даже имени её не знаешь? — усмехнулся Юра.

— Если вы говорите об Оксане, то я с ней знаком очень давно, с детства, — холодно ответил Макар, пристально и оценивающе глядя на Юру. — А вы почему так разговариваете, уважаемый?

— Юра, зачем ты приехал? — я выдвинулась вперёд, пытаясь загородить своей миниатюрной фигурой высокого Макара. — Мы же, вроде, всё выяснили?

— Это ты всё выяснила, а мне даже слова не дала сказать. Я приехал, чтобы поговорить. Только без посторонних, — Юра бросил неприязненный взгляд на Макара.

Макар продолжал стоять там, где стоял, даже с места не сдвинулся.

— В дом пригласишь, Ксюша? — Юра недоуменно посмотрел на меня.

Кажется, он ждал другого приёма. Ну и самонадеянность!

— Нет, не приглашу, — покачала я головой. — Говори, что хотел сказать, и поезжай. Успеешь ещё даже не очень поздно вернуться домой.

— Пусть он уйдёт, — буркнул Юра и кивнул в сторону Макара. — Он здесь лишний. Этот разговор для нас двоих.

— Если Оксана скажет, чтобы я ушёл, я уйду, — спокойно ответил Макар.

— Останься, пожалуйста, Макар, — тихо попросила я. — Разумеется, если тебе не противно присутствовать.

— Я остаюсь, уважаемый, — насмешливо пояснил Макар Юре. — Желание дамы — закон. Неплохо бы и вам об этом знать, давно пора, мне кажется.

— Ты! — пропыхтел Юра, сжал кулаки и сделал движение в сторону Макара.

И вот тут я не справилась с эмоциями, прокололась. Я прижалась спиной к Макару и инстинктивно расставила руки в стороны. Опомнилась тут же, но Макар всегда был очень умным и знал меня лучше, чем я сама, — ему хватило этих секунд, как выяснилось позже.

— Не трепыхайся, — спокойно сказал Макар, опустив Юре на плечо руку, и тот даже будто чуть присел. — И не суетись. Приехал говорить — говори, а не устраивай тут театр одного актёра.

— Ксюша, я хочу, чтобы ты вернулась домой, прямо сейчас. Собирайся, — быстро изменив тональность, по-другому запел Юра.

— Юра, — вздохнула я. — Я должна попросить у тебя прощения. Видимо, я выразилась позавчера недостаточно точно и доходчиво. Мы больше не вместе, Юра! Я ушла совсем, я не вернусь.

Юра опять зло посмотрел на Макара.

— Макар не имеет никакого отношения к моему решению, — твёрдо продолжала я. — Он друг детства и бывший одноклассник Славы, и мы случайно встретились сегодня утром. Я не лгала тебе — позавчера я ночевала у подруги, а вчера уехала сюда.

— И что, теперь ты снова будешь жить в этой дыре? — недобро усмехнулся Юра.

— Вообще-то это и твой родной город... Хотя нет, ты приехал сюда, когда поступил в колледж, а до этого жил в районе, в одном из сёл.

Юра покраснел от досады. Меня всегда удивляло это его стремление забыть о собственных корнях, эти заносчивость и снобизм, абсолютно необоснованные. Он даже с родителями своими практически не общался, не навещал их и к нам в гости не приглашал, будто стеснялся.

— Ну и оставайся! — выпалил он.

— Ну и останусь, — пожала плечами я.

— Когда соображать начнёшь, поздно будет, я тебя обратно не приму!

— Ты уже говорил это позавчера, — напомнила я. — Вполне хватило бы одного раза. Мне вправду жаль потраченного тобой времени, Юра! И я желаю тебе только всего хорошего.

— А я тебе — нет, — отрезал Юра, сплюнул и зашагал к своей машине.

Когда автомобиль Юры, который мы провожали взглядами, скрылся за поворотом, я повернулась к Макару, но не могла поднять глаза, — мне было невыносимо стыдно за разыгравшуюся сцену.

— Серьёзный дяденька, — заговорил Макар; я уловила в его голосе улыбку и немного приободрилась. — Ты твёрдо уверена в том решении, которое приняла?

— Да, — кивнула я. — Макар, пожалуйста, прости за то, что вот так всё получилось, и ты оказался втянут в эти разборки...

— Всё нормально, мелкая, — Макар привычным с детства жестом легко щёлкнул меня по кончику носа. — Не думаешь же ты, что моя тонкая душевная организация нарушена после всего увиденного и услышанного? А то, что твой бывший не желает другим добра, против него же и обернётся.

Я невольно улыбнулась, хотя тяжёлый осадок в душе; по-прежнему оставался. Но уже в следующий момент улыбка сошла с моего лица, и я часто заморгала.

— Значит, мама всё же рассказала тебе обо всём? — словно в продолжение беседы, как обычно невозмутимо то ли спросил, то ли констатировал Макар.

— Макар, ты...

«Ты о чём?» — хотела спросить я, но не успела.

— Можешь не отвечать, — Макар пристально и насмешливо смотрел на меня, а я физически чувствовала, как бледнею, словно инеем покрываюсь. — Я всё понял, почувствовал. Респект тебе, мелкая, прекрасно держишься! И спасибо за то, что не исходишь жалостью. Во всяком случае, явно.

Я в растерянности смотрела на Макара. Слов не было.

— Ладно, мне пора. Пока! — Макар прошёл мимо меня и направился к своим воротам.

Так и не оглянулся, хотя я продолжала стоять там, где стояла. Затем, борясь со слезами, я быстро скрылась в своём дворе и сдала дом под охрану.

* * * * * * *

Сначала я очень расстроилась, даже расплакалась. Решила, что наше с Макаром общение закончилось, не успев начаться, а ведь так хорошо начиналось!

Мне впервые казалось, что я интересую Яхонтова сама по себе, как человек. Пусть не как женщина, а как старый друг, это не так уж важно. Главное, что у Макара была потребность общаться со мной, я оказалась нужна ему. Нужна именно потому, что ничего не знала о его беде. Рядом со мной он и сам забывал о ней, потому что не читал о ней в моих глазах, не замечал в моих жестах.

А теперь?.. Я сама же всё испортила, обнаружив страх. Макар всегда был очень чутким и наблюдательным, и в этом плане, выходит, совсем не изменился.

А потом я вспомнила ночь, проведённую в сестринской, перестала плакать и сказала себе: «Ну и ладно! Не хочет больше со мной общаться — пусть не общается. Это никак не помешает мне помочь ему».

С этими мыслями я сходила в душ и начала готовить ужин.

В разгар моих размышлений о том, что рыбалка завтра не состоится (да и вообще, похоже, не состоится), а значит, нужно закончить начатую в огороде работу, раздался звонок в ворота.

Неужели Юра вернулся?! Нет, только не это...

Или Ирина Ивановна пришла? Мне было очень неудобно перед ней за то, что я невольно выдала её. И пусть я знала о многом раньше, чем она рассказала, но не могла же я признаться в этом!

А вдруг что-то случилось?

В общем, пока я дошла до ворот, порядком успела накрутить себя. Однако стоило мне заглянуть в глазок, как от сердца у меня отлегло, а жизнь вновь засияла яркими красками.

Я быстро открыла ворота, возле которых стоял Макар и держал в руках розы.

— Мы не договорили по поводу рыбалки, — как ни в чём не бывало сказал он. — Я пришёл сказать, что всё в силе, потому на утро ничего другого не планируй.

— Заходи, раз пришёл, — моя душа трепетала и ликовала. — Ты как раз к ужину.

— Да, это в моём стиле, — улыбнулся гость, зашёл в мой двор и запер ворота.
Глава десятая
— Не обижайся, пожалуйста, на маму, — Макар вернулся к сложной теме, когда я любовалась букетом из белых роз, который поставила в старинную керамическую вазу, очень простую.

Но выглядел в ней букет божественно.

Баба Зоя, как сама она говорила, никогда не гналась за «мещанскими штучками», потому после её ухода не осталось ни хрусталя, ни дорогой посуды, ни популярных в советское время мебельных гарнитуров.

Бабушка всегда повторяла, что счастье в людях. Если способность горячо любить всю жизнь одного человека я унаследовала от отца, то принципы, кажется, от бабушки.

Никогда во мне не вызывала трепета ни одна понравившаяся вещь, не темнело в глазах от желания её заполучить. А то, что счастье — в близких людях, я стала всей душой понимать только сейчас.

— Я и не думала обижаться, Макар! — оторвавшись от созерцания букета, я начала накрывать на стол.

Я приняла решение пока не задавать вопросов: Макар пришёл сам, и он расскажет то, что сочтёт нужным рассказать.

— Мало ли, Оксана. Кому нужны чужие проблемы, да ещё такие?

— Ирине Ивановне нужно было высказаться, проговорить это всё, поплакать, Макар. С вами, двумя суровыми мужчинами, ей приходится постоянно сдерживаться.

— Спасибо, что понимаешь это. Отец всегда лояльно, даже с нежностью относился к маминой сентиментальности и чувствительности, но только не в этот раз. Каждый из них переживает горе по-своему. Папа старается делать вид, что ничего не происходит, живёт как обычно, ему так проще. А когда мама начинает плакать, он сердится, — ему кажется, что она заранее оплакивает меня.

Ком в моём горле стоял такой, что я всерьёз боялась больше не заговорить. Налила себе воды, выпила махом полстакана.

— А что врачи говорят? — спросила тихо.

Я по-прежнему не могла рассказать о том, что мне известны некоторые подробности.

— Донора костного мозга нашли в Москве, но нужно ждать операцию, там очередь. Сейчас один из фондов в областном центре занят сбором средств, и я надеюсь, что получится поехать раньше.

— Дай Бог! — кивнула я.

— Родители хотели дом отдать под залог, но я запретил. Неизвестно, когда и как получится вернуть деньги. Они всю жизнь об этом доме мечтали. Сказал им, что если посмеют, я вообще откажусь от операции. Они меня знают, потому терпеливо ждут.

— Я думаю, ты гораздо важнее для них, Макар, чем дом, — осторожно заметила я.

— Вот именно, — кивнул Макар. — И я не могу допустить, чтобы мои родители оказались на улице. Стопроцентных гарантий никто не даёт, Оксана. Всё было бы намного проще, если бы не проблемы с фирмой...

Макар замолчал, задумчиво глядя прямо перед собой.

— А что с фирмой?

— Знаешь, мелкая, — Макар, казалось, вынырнул на поверхность из тяжёлых мыслей и посмотрел прямо на меня. — Ещё утром мне казалось: это классно, что ты ничего не знаешь, и я могу вести себя как обычно. А теперь я думаю, как хорошо, что ты всё знаешь, и я могу говорить с тобой об этом. Маме и папе я не могу всего рассказать, у них и без того нервы на пределе, окружающим — тем более, даже друзьям. Славка, например, не в курсе моих проблем, и я рассчитываю на твоё молчание.

— Не переживай, — кивнула я. — Расскажешь сам, если решишь рассказать. А если решишь не рассказывать, значит, так и надо. Я точно не расскажу.

— Вот и отлично, я знал, что ты ответишь именно так. В конце концов, мелкая, это не первая наша с тобой общая тайна, так ведь?

Макар вдруг весело взглянул на меня, и я вспыхнула.

— Так, Яхонтов! Давай не будем вытаскивать скелеты из шкафов и вспоминать моё тёмное прошлое! Только посмей рассказать кому-то о моих «подвигах», и я расскажу всем о том, как вы с Настей в роще...

Я сделала выразительное движение бровями.

— С какой Настей? — Макар смешно наморщил лоб, будто вспоминая.

— Проехали.

— Нет, к этой теме мы непременно вернёмся при более благоприятном состоянии дел. Расскажешь мне в подробностях всё, что подсмотрела. Сейчас ты уже взрослая, совершеннолетняя, так что я могу задавать тебе любые вопросы и обязательно воспользуюсь этой возможностью.

— Сейчас-ка! — возмутилась я. — Мечтать не вредно!

Несколько секунд мы, улыбаясь, смотрели друг на друга, и я вдруг смутилась. К счастью, Макар или не заметил моего состояния, или решил не акцентировать на нём внимание.

— По поводу проблем с фирмой, — став серьёзным, продолжил Макар.

Я видела, что рассказ даётся ему нелегко, но если Макар решил посвятить меня в подробности, значит, так нужно.

— Диагноз мне поставили прошлой осенью, точнее, почти зимой, и сначала я находился в стационаре в Новосибирске. Состояние у меня тогда было тяжёлое и морально, и физически, я не мог вести дела. А с Димой, мужем моей двоюродной сестры, мы после моей женитьбы бизнес поделили. Моя бывшая жена, Алина, мечтала о том, что мы будем вести дела вдвоём с ней. У неё неплохо получалось, кстати. А когда я попал в больницу, оформил на Алину генеральную доверенность на совершение нескольких видов действий. Пока я лечился, Алина всё оформила на себя — и фирму, и квартиру, потому я не могу пока ни продать имущество, ни взять деньги под залог. А потом она подала на развод. Оксана, ты в порядке?

Макар встревоженно заглянул в моё лицо, — видимо, выглядела я, мягко говоря, не очень.

— Она что... ненормальная? — прошептала я.

— Ну почему же? — усмехнулся Макар. — Она уверена в том, что всё делает правильно, и наверняка хвалит себя за предприимчивость и деловую хватку. В фирме вместе с ней уже управляется её новый... друг.

— А ты? Неужели ничего нельзя сделать?

— Я отозвал доверенность, подписал бумаги о разводе и уехал долечиваться сюда; там я не мог находиться, мне становилось хуже. Я встану на ноги как следует, Оксанка, и всё верну себе, можешь не сомневаться. Даже больше, они ответят за всё. Я знаю, что и как нужно делать, но пока у меня другие задачи.

— Конечно, конечно, — кивнула я.

Дышать стало как будто легче. Всё будет так, как сказал Макар. Я верила ему безоговорочно. О поступке его бывшей жены я старалась не думать: её поведение не было подвластно моему пониманию, так зачем попусту тратить время на негативные мысли и эмоции?

Макар прав: сейчас другие задачи, гораздо более важные.

Задумавшись, я пропустила тот момент, когда Макар встал и подошёл ко мне. Почувствовав, как он осторожно потянул меня за руку, я удивлённо посмотрела на него, а потом встала, повиновавшись.

Раньше Макар никогда так не смотрел на меня, но я сразу поняла, что сегодня он будет принадлежать мне, а я буду принадлежать ему.

Я не собиралась задумываться о причинах его порыва. Возможно, это был просто голод. Или появление на горизонте «соперника» (это я о Юре) так повлияло. А может, Макар нуждался именно во мне...

Не знаю и знать не хочу. Разумеется, я не оттолкнула его.
Глава одиннадцатая
В течение следующих двух недель мы с Макаром практически не расставались. Каким-то чудом мне удалось показать дом будущим покупателям так, что никто из семьи Яхонтовых этого не заметил.

Впереди было самое сложное — заключение сделки. Мне нужно было  уйти одной на довольно длительное время так, чтобы Макар не заподозрил меня в обмане. А ещё нужно было решать что-то с работой, ведь две недели отпуска без содержания истекли.

Однако мне помогала, кажется, сама судьба: как раз накануне сделки Макар сообщил мне о том, что они с родителями уедут в областной центр на два дня. Во-первых, им нужно в фонд. А во-вторых, в областном центре живёт двоюродный брат Ирины Ивановны, у которого будет юбилей. Так что в этот раз мужчины взяли с собой и Ирину Ивановну.

— Может, поедешь с нами? — спросил Макар, когда я провожала его у ворот своего дома поздно вечером накануне поездки.

— Макар, я стесняюсь. Ты же знаешь, я к своим-то родным почти не езжу, я же дикарка. А в обществе малознакомых людей меня просто сковывает, я не знаю, о чём говорить, и неловко себя чувствую.

— Я буду с тобой рядом и никому не позволю докучать тебе, — успокоил меня Макар, а я лишь сильнее разволновалась.

— Я обещала Ирине Ивановне, что присмотрю за вашим домом.

— Что может случиться за пару дней с нашим домом? Я поговорю с мамой.

— Пожалуйста, Макар, пойми, я не хочу ехать, — я очень старалась, чтобы мой голос звучал спокойно, убедительно и уверенно, а не блеюще-умоляюще.

— Ладно, — вздохнул Макар и погладил меня по голове. — Может, ты и права. Мне тоже не нравится излишнее и навязчивое любопытство малознакомых людей. Но тогда пообещай... пообещай, что не откроешь никому постороннему.

— Хорошо, папочка, — пошутила я и прижалась лбом к плечу Макара. — Обещаю, что никому не открою и никого не впущу ни в дом, ни на прилегающую к нему территорию.

— Вот и ладно. Если что, сразу звони мне.

— Если что что? — поддразнила я.

— Мало ли, опять нагрянет твой бывший. Вдруг там срок платежа по ипотеке подошёл? Или бывший просто соскучится и в очередной раз решит увезти тебя с собой, скажет: «Собирайся».

Мне даже в голову не приходило, что Юра может снова появиться, а Макар, оказывается, волновался! Неужели он ревнует? Моё сердце сладко сжалось.

Несмотря на то, что наши с Макаром отношения стали очень-очень близкими, я не позволяла себе строить никаких планов. Я знала, что никогда не посмею удерживать Макара, и если он захочет расстаться со мной, — отпущу безропотно.

Макар не говорил мне никаких решительных и судьбоносных слов, ничего не обещал... Но день ото дня я всё сильнее чувствовала, что он нуждается во мне.

— Не переживай, он не приедет, — я попыталась успокоить Макара. — Ты сам тоже звони мне, чтобы зря не волноваться.

Макар поцеловал меня и ушёл, а рано утром я проследила за тем, как уехали Яхонтовы, и лишь потом сама отправилась на автовокзал. В тот же день я тоже была в областном центре, где сходила в клиническую больницу и подала заявление об увольнении. К счастью, меня отпустили без отработки.

Вечером я приехала домой, а утром уже заключила сделку. Согласно условиям договора, я могла оставаться в доме до конца июля и надеялась, что за это время решу вопрос с переездом.

Ещё через два дня я переведу фонду недостающую сумму. А пока я сидела в любимом кресле бабы Зои и шёпотом молилась. Точнее, мои попытки больше напоминали не молитвы, а разговор с ушедшими и с Богом.

— Я знаю, что ты не осудишь меня за продажу дома, баба Зоя, — шептала я. — Ты ведь всегда говорила о том, что счастье в людях. Моё счастье — это Макар, бабушка! И я очень хочу, чтобы он был, я всё для этого сделаю.

Мне стало намного легче после того, как я высказала всё это, а ещё поплакала впервые за прошедшие две недели.

Потом я умылась и пошла готовить обед, и в этот момент раздался звонок. Памятуя все обещания, данные Макару, я со всеми предосторожностями подкралась к воротам и заглянула в глазок.

Через пару секунд мои ноги оторвались от земли, потому что Макар подхватил меня и прижал к себе.

— Соскучился, — словно оправдываясь, пояснил он. — Мама с папой до завтра остались в гостях, а я уехал на автобусе, хоть они и пытались протестовать.

— И я соскучилась, — я прижалась щекой к щеке Макара.

— Я за тобой пришёл, сегодня пойдём ко мне.

— Неудобно, Макар!

— В этот раз тебе не удастся переспорить меня. Бери всё необходимое, и пойдём.

* * * * * * *

Через четыре дня Макару позвонили из фонда и снова пригласили приехать, и уже в тот же вечер на кухне у Яхонтовых мы обсуждали удивительные и замечательные новости.

Подготовка к операции, анализы и обследования, затем сама операция и последующий реабилитационный период в общей сложности должны были составить около пяти месяцев — это самое малое. Вероятнее всего, больше.

Теперь родителям Макара нужно было решить вопрос о том, кто проведёт всё это время в столице, рядом с сыном.

Отцу Макара, решись он на поездку, нужно было увольняться, а Ирине Ивановне — оставлять дом.

Поскольку после продажи дома у меня осталась довольно приличная сумма, я приняла решение, которое считала единственно верным.

Всё равно я не смогу находиться далеко от разворачивающихся событий. Не смогу быть далеко от Макара в такой момент.

— С Макаром поеду я. Буду его сопровождать, а после — постоянно навещать в период реабилитации. Тем более, у меня медицинское образование, хоть и не профильное.

Не знаю, ожидали ли родители Макара от меня этих слов, но по глазам самого Макара я увидела, что он-то как раз ждал.

— Теперь точно всё будет только хорошо, — прошептал он.
Глава двенадцатая
Ключи новым владельцам дома я передала даже раньше, чем планировала, поскольку мы с Макаром улетели в Москву девятнадцатого июля.

Макара сразу госпитализировали, и началась довольно длительная подготовка к операции. Я подозревала, что посетителей к нему пускать не будут, и не зря, так оно и вышло. Потому теперь мы общались только по телефону.

Квартиру я нашла ещё до нашего отъезда из родного города; оставалось только встретиться с арендодателями и заключить договор.

Ну как квартиру? Я, признаться, впервые оказалась в отдельной квартире с такой площадью, но мне одной вполне хватало пространства.

Кровать, небольшой стол, стул, раковина и электрическая плита, — вот всё, что помещалось в комнате. Были также душевая кабина и маленький туалет. Потому мне грех жаловаться, ведь всё, что нужно для жизни, у меня было.

Главным преимуществом временного жилища стало то, что клиника, в которой лежал Макар, располагалась в двух кварталах. А ещё мне удалось найти работу в той же клинике, только в другом отделении. Не медсестрой, конечно, а санитаркой, но я была очень-очень рада.

Можно было бы сказать «счастлива», если бы не волнение за Макара и мои переживания.

О том, что родители Макара узнали о продаже дома, я старалась не думать. Понятно, что узнали, но им сейчас совсем не до того, и складывать в уме два и два они точно не будут. Не будут и сообщать Макару об этом, найдут более важные темы для разговоров.

Конечно, со временем Макар может догадаться, но это будет лишь когда-нибудь, не сейчас. Если и догадается,  то только тогда, когда этот упрямец уже ничего не сможет изменить.

Мы каждый вечер созванивались с Макаром, но увидела я его впервые лишь в начале сентября, через полтора месяца после приезда в Москву. Тогда, когда Макара наконец-то перевели из реанимации в обычную палату.

Он был очень бледным, похудел, однако глаза смотрели весело и бойко, а губы улыбались.

Мне сложно объяснить, что я чувствовала в тот момент. И даже теперь, спустя годы, я всякий раз пла;чу, вспоминая ту нашу встречу. Я потеряла счёт времени. Мне кажется, мы как минимум минут пятнадцать просто смотрели друг на друга и молчали.

Этот момент был сильнее даже того, когда я впервые после операции Макара услышала по телефону его голос.

Что греха таить? Я ведь морально готовила себя и к тому, что могу никогда больше этот голос не услышать.

С середины сентября мне разрешили посещать Макара ежедневно, а выписали его только в конце января.

Родители ждали меня на Новый год, но я сказала, что в данный момент живу и работаю в Москве, и прилететь не смогу. Макар по-прежнему никому не рассказывал о своих делах, а значит, не рассказывала о них и я.

Что ж, я всегда была неласковой и немного дикой, и мама с папой к этому привыкли так же, как к моей ранней самостоятельности.

Только баба Зоя видела во мне какой-то эмоциональный потенциал и беззаветно любила меня.

Однако должок я за собой записала и поклялась себе, что как только все дела в столице закончатся, отправлюсь в гости к родным.

После выписки мы с Макаром провели вдвоём неделю в столице. Гуляли по зимним улицам, грелись в уютных кофейнях, а вечера и ночи проводили в тесной съёмной квартирке.

Это были очень счастливые дни, наполненные лёгкостью и предвкушением новой жизни. Одни из самых счастливых дней, сохранившихся в памяти. Однако подсознательно я чувствовала, что счастье это конечно, и ждала того момента, когда Макар заговорит об отъезде.

— Я уже связался с юристами, меня ждут. В любом случае, я задержусь в Новосибирске ровно на столько, сколько потребуют дела, ни днём дольше. К родителям заскочу ненадолго по пути в Новосибирск.

— Хорошо, я поняла, — кивнула я.

Вопросы были, но я не успела их задать, — Макар ответил сам, раньше:

— Я не зову тебя с собой, потому что ничего хорошего там не будет. Не хочу, чтобы вся эта грязь тебя коснулась. Я решу все проблемы и приеду. Мелкая, не думай ничего дурного, просто пойми: я должен сделать это сам. Должен доказать самому себе, что я мужчина, а не хлюпик, которого можно облапошить на раз-два. Пока я этого не сделаю, не смогу двигаться дальше.

— Да, поняла, — опять ответила я.

Макар обхватил ладонями мои щеки и внимательно посмотрел в мои глаза.

— Я приеду. Надеюсь, скоро, — с расстановкой повторил он. — Ты веришь мне?

— Верю. Буду ждать.

— Обязательно жди, это будет придавать мне сил. Ты сама пока чем собираешься заниматься?

— Останусь здесь пока, аренда оплачена до конца февраля, да и работа у меня есть.

— Точно? А то полетели со мной, я же всё равно сначала к родителям, заодно провожу тебя.

— Нет, останусь пока, — твёрдо ответила я.

Через день я провожала Макара в аэропорту. У нас обоих опять начиналась новая жизнь, пока друг без друга.
Глава тринадцатая
До конца февраля я жила и работала в Москве, а потом поехала в Екатеринбург, навестить родителей и брата.

Папа к тому времени уже занимал должность директора на своём предприятии, а мама стала домохозяйкой. Родители с нетерпением ждали внуков, которыми до сих пор их не радовали ни я, ни Славка.

Брат Слава, выбравший профессию архитектора, работал в отделе архитектуры и градостроительства администрации одного из районов. Давно жил отдельно от родителей, но собственной семьёй обзаводиться не спешил, несмотря на то, что ему уже исполнилось двадцать восемь лет.

Баба Галя и дед Саша вышли на заслуженный отдых и круглый год жили в большом загородном доме.

Поскольку я гостила у родителей в начале марта, оказалась на праздновании Международного женского дня в доме бабушки и деда.

— Я так и не понял, Ксюша, ты собираешься получать высшее образование или нет? — протирая и без того идеально чистые очки, спросил у меня дедушка назидательным тоном. — Кроме тебя, в нашей семье все с высшим, а ты...

«А я как вечная заноза в пятой точке».

А ведь дедушка, как и все остальные, ещё не в курсе, что у меня в данный момент ни кола, ни двора... Интересно, что бы он тогда сказал?

— Спасибо за то, что всё же причисляете меня к своей семье, — с сарказмом ответила я и слегка поклонилась.

Я уже давным давно прекратила переживать то, что бабушка и дед, папины родители, никогда не любили меня и не умели, не считали нужным это скрывать, но при общении с ними во мне внезапно просыпался подросток, весь состоящий из острых углов и шипов.

— Тогда вам наверняка известно, — продолжала я, — что меня зовут не Ксения, а Оксана.

Мама умоляюще посмотрела на меня, а отец, как мне удалось заметить, прятал улыбку. Славка, который сначала был на празднике, уехал на свидание.

— Не ёрничай, Оксана, —  бабушка поджала губы. — Это частности. А дедушка задал тебе конкретный и вполне справедливый вопрос.

— Хорошо, тогда я дам конкретный ответ, — кивнула я. — Высшее образование я буду получать тогда, когда сочту нужным его получить, и когда определюсь со специальностью. А в данный момент меня всё полностью устраивает.

— А если ты будешь ещё тридцать лет определяться? — снова вступил дед. — Так и будешь «утки» убирать до старости?

— Вообще-то я по образованию медицинская сестра, однако даже если бы я работала санитаркой, ничего зазорного в этом не вижу. Кстати, я полгода отработала санитаркой в Москве.

— Пора задуматься о чём-то более серьёзном, — продолжал настаивать дед.

— Обязательно, — кивнула я и обвела взглядом гостиную, в которой мы сидели. — Кстати, прекрасный дом, респект! Я ведь впервые тут у вас.

Бабушка и дед не нашлись с ответом, мама сидела красная, как помидор, и только папа загадочно улыбался.

На следующий день я покинула Екатеринбург и решила ехать сразу в наш областной центр, ведь возвращаться в родной городок не было смысла. Сняла на оставшиеся деньги однокомнатную хрущевку на окраине, заплатив за два месяца, а через пару дней нашла работу медсестры в одной из частных клиник.

Человек я по жизни неприхотливый, и меня как-то всегда всё устраивает, потому я в очередной раз считала бы себя счастливой... Если бы не волнение и не переживания за Макара.

Умом я полностью понимала и принимала правоту любимого, знала наверняка, что он чувствует. Он не мог уйти проигравшим, с опущенной головой и потухшим взглядом.

Поступи он так, и он перестал бы быть тем самым Макаром Яхонтовым, которого я любила на протяжении всех этих лет.

Переживала я из-за того, что считала Макара ещё недостаточно окрепшим для серьёзной борьбы. Однако Макар звонил мне каждый день, уверяя меня в том, что у него всё хорошо, он действует по плану, и голос его звучал бодро.

Теперь наши разговоры были другими, не такими, как в Москве. Мы просто делились друг с другом новостями, рассказывали о том, как прошёл день. Макар больше не говорил о том, что скучает (так, как говорил это раньше, в Москве), а сама я стеснялась спрашивать о сокровенном.

Так пролетели три месяца, и вновь настал июнь. Я боролась с тоской, вспоминая июнь прошлого года, нашу с Макаром встречу, ностальгировала... А сама постепенно готовила себя к тому, как в один совсем не прекрасный день Макар позвонит мне и сообщит о том, что принял решение не возвращаться.

Я стала с опаской брать трубку, когда звонил Макар, и начала ждать решения своей участи.

* * * * * * *

Была уже середина июня, когда мне позвонили из нотариальной конторы, расположенной в моём родном городе, и пригласили меня приехать для подписания договора дарения.

Я попыталась убедить звонившего в том, что произошла ошибка, досадное недоразумение, и мне никто не может ничего подарить, однако сотрудник конторы настаивал, и мне пришлось повиноваться.

Взяв на работе отгул, я отправилась подписывать договор. Даритель задерживался, а я сидела в приёмной, беседовала с секретарём и пила предложенный мне кофе.

Вскоре двери в офис распахнулись, и моя рука, держащая чашку, застыла: в приёмную вошёл Макар, и нас тут же пригласили к нотариусу.

— Не вздумай устроить какой-нибудь фокус, — сжав мою руку, тихо сказал Макар.

Я лишь молча кивнула — слов у меня не было, я только смотрела на Макара, вбирая в себя и жадно впитывая каждую чёрточку его лица и фигуры.

Макар был почти таким, как раньше. Таким, каким я увидела его в Новосибирске на его свадьбе почти три года назад, разве что чуть-чуть бледнее.

В голове моей вихрем проносились мысль за мыслью, и в конце концов сформировалась главная: Макар здесь, он был почти рядом, и явно уже не один день и не два...

Предметом дарения оказался... дом, который я продала почти год назад.
Глава четырнадцатая
Я не помню, что говорил нотариус. Не помню, что и как подписывала. Раньше я всегда смеялась над героями многочисленных фильмов и романов, подписывающими в каком-то странном состоянии важные документы не в свою пользу.

Я подписала в свою пользу, однако как — не помню. Я смотрела только на Макара и видела только его.

У Макара были невозмутимый вид, бесстрастное лицо и холодный взгляд. Глядя на любимого, я даже примерно не могла предположить, что меня ждёт, и с какой целью он подарил мне дом. Версий было множество, и не все приятные.

Когда мы вышли из нотариальной конторы, Макар опять крепко взял меня за руку (как будто я захочу убежать от него, как будто смогу это сделать!) и повёл к большой чёрной машине.

— Почему машина обязательно должна быть большой и чёрной? — пробормотала я, лишь бы что-то сказать. 

— Потому что это круто, — пожал плечами Макар. — Если честно, я не задумывался. До этого у меня была тоже большая и чёрная машина, я вернул её себе, но продал, как и всё остальное, напоминающее о прошлой жизни, — квартиру, бизнес.

Макар открыл передо мной дверцу автомобиля и помог забраться на высокое сиденье.

— Говори адрес, — приказал он, как только машина тронулась с места. — Поедем смотреть, где ты обитаешь вот уже три месяца.

— Это не здесь...

— Я в курсе, что не здесь. Говори.

Я послушно назвала адрес и уставилась в окно. Макар включил какое-то ненавязчивое радио, и до трассы мы доехали в молчании.

А потом до меня постепенно стал доходить смысл происходящего, и начало отпускать напряжение прошедших трёх месяцев. Да что там... Напряжение всего прошедшего года!

Сначала слёзы просто капали на мою толстовку, — одна, ещё одна... Однако вскоре я уже рыдала, комкая в руках носовой платок, который мне дал Макар, и даже чуть-чуть подвывая. Мне не было стыдно, и я не заботилась о том, как выгляжу со стороны. Мне казалось, что во мне больше на осталось чувств, они кончились, и я никогда ничего больше не почувствую. Даже если захочу почувствовать, — не смогу.

Макар наконец не выдержал, и автомобиль свернул на обочину. Обняв меня, Макар целовал моё мокрое и вспухшее от слёз лицо.

— Ты при мне последний раз плакала  тогда, в походе, когда мы со Славкой окончили школу, — тихо сказал он в мои волосы.

— Ты был здесь, а я ничего не знала! — я собиралась выкрикнуть это, но в итоге просипела. — Я ведь всерьёз думала, что ты не вернёшься из Новосибирска, останешься там, понимаешь?! А ты был здесь!

— Да, был почти целый месяц. Терпеливо ждал, пока закончится сделка по покупке дома, хотя безумно соскучился. Я говорил тебе, что обязательно приеду?

— Говорил, но...

— Тогда с какой стати я не должен был вернуться?

— А как ты так быстро разобрался в Новосибирске? — я решила сменить тему.

— Я там за неделю разобрался, всё остальное время продавал имущество и бизнес. Алина, видимо, не допускала даже мысли о том, что я могу вылечиться, потому они с её сердечным другом действовали нагло и топорно. Самое интересное то, что она пыталась переобуться, выполняя сальто, и предложила мне начать всё сначала.

— Я не буду спрашивать, что ты ей ответил.

— Правильно, потому что я ничего не ответил. Уверен, что пускаться в объяснения в такой ситуации — это уже унизительно. Успокоилась немного?

— Угу, — кивнула я, уткнувшись лицом в плечо Макара.

— Тогда поехали, договорим у тебя дома.

* * * * * * *

...— Я ведь всегда был уверен в том, что вижу тебя насквозь, — улыбнулся Макар.

Мы лежали на тесном диване в квартире, которую я снимала, и я была сейчас счастлива как никогда.

— В том, что я всегда опережаю тебя на два шага. И тут... в феврале отец меня встретил в аэропорту, мы подъезжаем к дому, а у твоих ворот какая-то незнакомая тачка стои;т! Представляешь моё состояние? Мама с папой были уверены, что я в курсе продажи дома, потому ничего и не говорили мне. Больше всего мне хотелось вернуться в Москву и устроить тебе грандиозные разборки, но в Новосибирске меня уже ждали юристы. А потом я немного поостыл.

— Но всё же не до конца поостыл, — улыбнулась я, прижимаясь щекой к плечу Макара.

— Конечно. Ты должна была в полной мере прочувствовать то, что чувствовал я в течение всех этих месяцев.

— Зачем?

— Чтобы у тебя пропало желание впредь поступать подобным образом. Получается, я тебе доверял, ничего от тебя не скрывал, а ты всё это время действовала за моей спиной.

— Но если бы я сказала правду, ты никогда бы не согласился принять от меня помощь, поставил бы мне ультиматум так же, как родителям.

— Скорее всего, — задумчиво кивнул Макар.

— Вооот, а я не могла допустить ничего подобного! Понимаешь? Слишком серьёзные вещи были на кону, не до ультиматумов!

— Знаю, — Макар прикрыл глаза. — Всего, чего мы достигли, мы достигли вдвоём, Оксанка, и сказать тебе, что я очень благодарен,  — это значит ничего не сказать. Ты стала для меня всем. Если нет тебя, то и меня нет. Но теперь ты будешь учиться доверять мне безоговорочно. Ты как ёжик, мелкая!  Бац — и вместо милого зверька в руке колючий шарик. Можешь с другими оставаться таким ёжиком, но только не со мной!

— Почему?

— Потому что дальше мы пойдём по жизни только вместе и только держась за руки.

— Яхонтов, ты мне делаешь предложение? Я точно не сплю?

— Именно. Ещё год назад, когда ты загораживала меня собой от твоего возмущённого бывшего, я понял вдруг, что буду жить, и что буду теперь только с тобой, больше ни с кем. Ты согласна?

— Да!

— Тогда рассказывай все свои тайны, потому что мне нечего рассказывать, ты знаешь обо всём, а потом клянись, что это были последние тайны между нами.

Я признавала справедливость  требований Макара, потому сообщила, хоть и закрыла глаза от страха:

— Я была в Новосибирске в тот день, когда ты женился. Специально приезжала. Видела, как ты выносил невесту на руках из дворца, как смотрел на неё.

Повисло молчание, и не выдержав, я открыла один глаз, а потом и второй.  Макар смотрел на меня с нежностью, очень серьёзно.

— Обещаю тебе, что сотру из твоей памяти эти воспоминания. У нас будут свои, твои и мои, общие. Ещё.

— Что «ещё»?

— Ещё есть тайна, я чувствую. Рассказывай.

— Тогда... год назад порядок действий был другой...

— Очень интересно, — Макар поцеловал меня в нос. — А можно поточнее?

— Когда я приехала якобы в отпуск, я уже знала о твоём диагнозе. Точнее, я потому и приехала, что узнала. В тот день, когда я ушла от Юры, отправилась ночевать к приятельнице, работающей в гематологии. Помогала и обнаружила твою карту. Я знала и про фонд, и про сбор. А дом решила продать ещё до того, как мы с тобой встретились.

— Значит, ты не узнала о болезни, потому что приехала, а приехала, потому что узнала о болезни? — тихо спросил Макар. — И ты тут же, не раздумывая, примчалась меня спасать?

Кажется, мне удалось удивить его.

— Нууу... да, — запираться больше не было смысла.

— Я люблю тебя.

Макар прижал меня к себе так, что я почти не могла дышать. В этот момент зазвонил его телефон.

— Кто же этот кто в такой момент? — проворчал Макар, принимая вызов. — Привет, Славян!

Славка? Я взяла со столика свой телефон, в котором был включён беззвучный режим, и обнаружила двадцать с лишним непринятых вызовов от брата.

Макар некоторое время молча слушал то, что говорил Слава, а потом тихо сказал мне:

— Этот бродяга всё-таки женится! На свадьбу приглашает.

— Мы приедем, конечно, — уже громче сказал Макар в трубку. — Как с кем? С невестой приеду.
Глава пятнадцатая
Наши дни

Радио, работающее в салоне автомобиля, бодро оповестило о том, что «местное время шесть часов».

Прозвучали позывные, и энергичный диджей сообщил о том, что сегодня первое сентября, День знаний.

Я сижу в большой чёрной машине, припаркованной у здания аэропорта в областном центре, и жду мужа. Сна ни в одном глазу, но я беру термос и наливаю себе немного кофе, — зря что ли я его тащила с собой?

Уже наступил хмурый рассвет. День обещает быть пасмурным и прохладным, но вроде, без дождя. Смотрю в окно на круглосуточную активную жизнь аэропорта и вспоминаю, вспоминаю...

Тогда, восемь лет назад, мы вместе приехали в Екатеринбург на машине Макара и заявились к Славке вдвоём.

— А где... — начал было брат и заглянул за наши с Макаром спины (видимо, в поисках невесты Макара и моего жениха, с которым я пообещала приехать на свадьбу к брату), а потом в его глазах появилось понимание.

Достаточно быстро, надо отдать ему должное. Направив один указательный палец на меня, а второй — на Макара, Славка с торжеством произнёс:

— И всё-таки! И всё-таки ты его окрутила, Ксюха! Сделала!

— Кто кого окрутил — это ещё вопрос, — усмехнулся Макар. — Ты нас в хоромы свои впустишь, или будем в дверях стоять?

Как только мы оказались в прихожей, Славка сначала сгрёб в охапку меня, а потом они обнялись с Макаром, хлопая друг друга по плечам и по спине.

— Как же я за вас рад, вы не представляете! — не переставал восклицать Славка.

В тот же вечер Славка, папа и Макар отправились в бар на мальчишник, а я угодила на девичник к невесте Славки, Кристине.

Мы отдыхали в каком-то дорогом ресторане, где в этот вечер как раз должен был выступать мужской шоу-балет, но лично я шоу так и не увидела (не могу сказать, кстати, что мне очень хотелось посмотреть).

Славка с отцом набрались достаточно быстро; непьющий Макар развёз их по домам и приехал за мной. Я видела, как смотрят на него подружки Кристины, но именно в тот момент я отчётлтво поняла, что в моей жизни и в моих чувствах больше нет места ревности.

Славка женился в июне, а наша с Макаром свадьба была в сентябре. Скоро у нас годовщина, восемь лет. А сегодня пойдёт в первый класс наш сын Даниил.

Мы как раз успеем проводить его вместе: мы с Макаром и родители Макара. Линейка в десять, а мы с Макаром приедем домой часов в восемь.

На месте старого дома бабы Зои мы построили коттедж и живём по соседству с Яхонтовыми-старшими. Ирина Ивановна и Алексей Николаевич души не чают во мне и во внуке. Данька — вылитый Макар в детстве, и по характеру уже даже сейчас типичный Яхонтов: самостоятельный, наблюдательный, дотошный.

Макар занимается тем же, чем занимался в Новосибирске, — поставками медицинского оборудования. Если верить ему, то дела у него здесь идут даже лучше, поскольку город маленький, и конкуренции практически нет.

Даже если появятся молодые и бойкие, фирма Макара без клиентов не останется, поскольку за восемь лет заработала очень хорошую устойчивую репутацию.

Я работаю в городской поликлинике, медсестрой на приёме у невролога. Высшее образование так и не получила, но упрекать меня в этом больше никто не смеет: Макар сумел всех поставить на место.

Мне очень нравится моя работа, и другой какой-то стези я для себя не вижу. Я слишком постоянный в своих чувствах и привязанностях человек.

Макар как никто другой умеет охранять пространство нашей семьи от постороннего вмешательства. Я по-настоящему ЗАмужем, чувствую себя полностью защищённой. Муж словно заряжает меня своими спокойствием, уверенностью и оптимизмом.

Бросаю взгляд на часы: шесть ноль восемь. Самолёт уже зашёл на посадку, а значит, ждать осталось не так уж долго.

На улице по-прежнему пасмурно, и кажется, всё же соберётся дождик. Конечно, хотелось бы, чтобы торжественная линейка у Дани прошла на улице, а не в помещении, но как получится, так получится.

Нет у меня претензий к погоде, и вообще ни к кому и ни к чему нет претензий. Главное, что мои самые любимые со мной, рядом. Для полного счастья мне сейчас нужно только увидеть высокую фигуру Макара в дверях здания аэропорта.

Я специально приехала встречать мужа из командировки на его машине, потому что он наверняка сейчас сядет за руль, а я просто обожаю ездить с ним, хоть и сама за рулём довольно давно.

Вот и Макар... Выскакиваю из машины и сразу оказываюсь в объятиях мужа. Долго целуемся, не обращая внимания на спешащих мимо нас людей, — мы не виделись целую неделю!

Потом Макар снимает куртку, бросает её на заднее сиденье и устраивается за рулём. Мой план сработал! Сижу рядом и наслаждаюсь, рассматривая красивый профиль мужа.

— Говори, — Макар бросает на меня быстрый насмешливый взгляд.

— Ничего-то от тебя не скроешь! — притворно вздыхаю я. — Я беременна, Макар. Семь недель.

— Наконец-то, — муж берёт мою руку и быстро подносит к губам. — Дома более подробно остановимся на этой теме. Супер! Ещё один Яхонтов!

— Может, Яхонтова? — улыбаюсь я.

— Скоро узнаем! — подмигивает мне в зеркале Макар и включает дворники.

Дождь всё-таки начался. Говорят, примета хорошая...

Конец.