Терские казаки духовного звания

В терском казачьем войске, пожалуй, в каждой станице можно было найти представителей духовенства. Многие терские казаки становились диаконами, монахами, протоиереями и даже епископами. Все они относились к Православной Церкви, за исключением некоторых уроженцев гребенских станиц, где были сильны позиции старообрядчества. Но так случилось, что самым известным представителем терского духовенства стал уроженец старообрядческой станицы Червленной епископ Иов (Рогожин). О нем отдельная статья.
К началу XX века в приходах Владикавказской и Моздокской епархии служили священники из терских казаков – Иоанн и Александр Жускаевы, Александр Грушевский, Виссарион Бабиев, Капитон Александров, Алексей Кардашевский, Василий Бичерахов, Владимир Бибилуров (благочинный III округа Владикавказской епархии, клирик Вознесенского собора г. Георгиевска. - obrazok), Владимир Скачедуб и многие другие. Сыном диакона станицы Галюгаевской Терской области был протоиерей Евфимий Лавров, скончавшийся во Владикавказе и погребенный в ограде собора Александра Невского.

За время существования Ардонской духовной семинарии ее окончили более 60 терцев: Владимир Денисов (ст. Новопавловской), Сергей Пирогов (ст. Ардонской), Иван Левкин (ст. Червленной), Василий Жидков (ст. Петропавловской), Василий Савченко (ст. Ардонской), Николай Титкин (ст. Червленной), Владимир Гей (ст. Прохладной), Михаил Ермолов (ст. Наурской), Яков Маштаков (ст. Червленной), Федот Майба (ст. Ардонской), Иван Ткачев (ст. Щедринской), Леонид Белоусов (ст. Михайловской), Дмитрий Ильич (ст. Червленной), Мемнон Иничкин (ст. Червленной), Виктор и Флегонт Рогожины (ст. Червленной), Михаил Гапоненко (ст. Павлодольской), Павел Жадин (ст. Павлодольской), Тимофей Загиев (ст. Черноярской), Иван Кононов (ст. Павлодольской), Евгений Бабков (ст. Георгиевской), Николай Шибинской (ст. Георгиевской), Аверьян Гулаев (ст. Червленной), Зиновий Левкин (ст. Червленной), Иван Савченко (ст. Ардонской), Пантелеймон Севрюк (ст. Ардонской), Иван Савицкий (ст. Ардонской), Александр Агоев (ст. Новоосетинской), Михаил Диков (ст. Калиновской) и многие другие. В большинстве это были дети представителей духовенства. Не все они в дальнейшем стали священниками, некоторые остались псаломщиками и диаконами, а иные предпочли военную или гражданскую службу.

Когда в России началась Великая Смута, священников-терцев преследовали и как имеющих духовный сан, и как представителей казачьего сословия. Многие из них подверглись гонениям и репрессиям.

Несмотря на воздвигнутые на них невзгоды, представители духовенства оставались со своей паствой до конца. По этой причине в обширной среде русской эмиграции, покинувшей родину в годы Гражданской войны, было очень мало священников.

В 1920 году в эмиграции оказался казак станицы Черноярской Михаил Александрович Арапов. Участник Первой мировой войны и Белого движения, он покинул родину в составе Терско-Астраханского казачьего полка. В середине 20-х годов он принял сан священника и жил и служил в Югославии.

Несмотря на всевозможные гонения, и в Советском Союзе терцы становились священниками. В нынешнем составе духовенства Русской Православной Церкви к терским казакам принадлежит профессор Московской духовной академии, регент хора Троице-Сергиевой лавры архимандрит Матфей (Мормыль).

Лев Мормыль родился в станице Архонской в благочестивой, православной, певческой семье. Среди его предков есть монашествующие. Например, дедушкина сестра (по линии матери) – матушка София – была монахиней в монастыре Св. великомученика Георгия на Куре, около города Георгиевска. В своем роду он представляет уже четвертое поколение певчих. Его мама до преклонных лет пела на клиросе. А дедушка Максим начинал в местном станичном церковном хоре, затем оказался в конвое наместника Кавказа графа Воронцова-Дашкова, при котором состояли конвой и хор. Это был знаменитый мужской хор, которым руководил сунженский казак Михаил Колотилин. Дедушка отца Матфея был его помощником. Потом он окончил Тифлисскую консерваторию и стал оперным певцом. В 1913 году, как раз в год 300-летия Дома Романовых, он пел партию Ивана Сусанина в “Жизни за царя” Глинки на сцене тифлисской оперы. После революционных событий Максим Мормыль оказался в Белой армии Деникина и управлял хором в Пятигорске (этот коллектив состоял из 120 человек). С разгромом добровольческой армии многие уехали, а дедушка попал в ссылку, в Сибирь. Вернувшись, стал церковным регентом. А в 1937 году в возрасте 49 лет деда отца Матфея расстреляли на второй день праздника Рождества Богородицы. По отцовской линии в роду Мормылей тоже были монашествующие.

В 1945 году семи лет Лев Мормыль пришёл в храм, в алтарь и на клирос. Стал приобщаться к пению, подсказывал и помогал слепым певцам. В станице Архонской были две слепые певчие: Анна Михайловна Калашникова и Елена Сергеевна Касьянова – уже совсем старенькие, обеим за 80, но прекрасно пели. В церковном хоре пели мама Льва Мормыля и те, которых учил его дедушка. Настоятелем храма служил иеромонах Иоасаф (Бунделев). В молодости он был монахом обители Святой Троицы во Владикавказе. Отец Иоасаф и направил Льва сначала в Ставропольскую семинарию, а потом в Московскую духовную академию.

Лев Мормыль очень хотел стать священником, но любил клирос. После окончания семинарии Владыка Антоний (Романовский) послал его в Ессентуки. Там он был псаломщиком и регентом на левом клиросе. Затем поступил в Духовную академию и первые два года пел в хоре. Но не оставляло желание уйти в монастырь. Это произошло 21 июня 1961 года, а 1 августа началась его регентская жизнь в Троице-Сергиевой лавре.

«Знаете, меня больше привлекали не сама система дирижирования, не техника и прочее, а необыкновенная церковная распевность, – рассказывает архимандрит Матфей. – Более всего меня захватывал стиль монастырского пения – пение слепых певчих, в 20-е годы певших с монахинями бывшего Владикавказского монастыря, и отца Иоасафа (он был монахом). Много дала мне двоюродная сестра моего дедушки Максима Васильевича матушка Ирина Руденко (она умерла 14 сентября 1972 года схимонахиней Иерофией), одна из главных певчих Покровского монастыря во Владикавказе. На все праздники она приезжала к нам в церковь, при отце Иоасафе немного даже псаломществовала (в 1949 году ее арестовали и сослали в Сибирь, а в 1955-м она вернулась во Владикавказ). Молитвенное пение, распевность — какой это необыкновенный мир, запечатлевшийся в моей памяти с самого детства»...

Можно еще долго перечислять благочестивые имена терских казаков, которые свою жизнь посвятили служению Господу Богу. Все они доказали, что казаки могут отличаться не только на военном поприще, но и на ниве Православия, ибо казачество немыслимо без веры во Христа, только она воспитывает в них небрежение к земным благам и жертвенное служение народу христианскому.