Экипаж спасателей Три-Б и синхронный перевод

Мы состоим в поисково-спасательной службе. Наша бравая тройка называется «Три-Б», потому что все наши фамилии начинаются на «Б». Это спасатели Генка Бякин, психолог Кира Белкина и я. Моя фамилия Бодряков.

У каждого из нас своя специальность. Бякин обожает всё пластать болгаркой, выносить и ломать. Кира Белкина утешает пострадавших, которые выжили после нашествия Бякина. А я не люблю делать ничего, поэтому меня назначили старшим группы.

Сегодня в службу 112 позвонил какой-то забулдыга, который лыка не вязал. Диспетчер Снегирёва взяла трубку, а оттуда:

- Бы-вы вы-вы ду-ды? Кля!

- Что-что? – переспрашивает Снегирёва. – Говорите чётче, пожалуйста. Разговор записывается.

- Я бы-вы-бу, - неизвестный пустил пузыри в трубку. – У-у-у, шихомать! А вы ба-ба-бы? Ава-ва. У-у-у, кля!

Ничего не понимая, Снегирёва позвала нас.

- Ребята, - говорит. – Кто-нибудь умеет переводить с пьяного языка на общечеловеческий? Может, просто по ошибке звонят… а если ему и правда помощь нужна?

- Дай мне, - говорит Генка Бякин. – Насчёт пьяных диалектов я любого за пояс заткну. Как-то по синему делу с арабом в кальянной сидел. Он на своём тарабарском балакал, а я всё понял, прикиньте?

- И о чём тебе тёр этот араб?

- Уже не помню. Протрезвел и снова забыл.

Генка взял у диспетчера трубку:

- Аллё, хронометр? Колись, что там у тебя? Водка кончилась?

- У-у-у, шихомать! – отвечает алкаш. – А вы ба-ба-бы? Бам-бырла, кля!

- Произношение у тебя не очень, - говорит Бякин. – Хотя бы адрес назови?

- Гама-гыла, - бормочет пьяный. – Ава-ва-ба.

- Нет у нас такой улицы, - говорит Снегирёва. – Ни гама-гыла, ни авава-бы нет. Мужик, кончай дезинформировать!

- Ты главное скажи! – допытывается Генка. – Ты звонишь потрепаться или помощь нужна? Тебе хорошо или плохо?

- Аха пиха! – сказал алкаш. – Шихомать бру-тю-тю…

Наши мнения разделились. Мы с Генкой считали, что «бру-тю-тю» означает, что мужику хорошо, а Снегирёва и Белкина считали, что ему плохо. Ничья, два-два.

Еле шевеля языком, алкаш продолжал лопотать на своём бухарском наречии. Мы смотрели друг на друга и не знали, как быть.

- Патовая ситуёвина, - говорит сердобольная Кира. – Я волнуюсь за этого синяченко. Наше призвание – спасать всех, независимо от степени опьянения…

- Чьей степени опьянения? – уточнил Генка. – Нашей?

- Нет, ихней. Но и нашей тоже. Ладно, если окажется, что этот бич нажрался и дурака валяет. А вдруг он заблудился или под трамвай угодил?

- Позвоню на телефонную станцию, - решил я. – Пусть вычислят, откуда идёт мобильный звонок. Поболтайте с ним, повисите на проводе.

- Авав-ва, шихомать! – согласился хрон в трубке. – Бабалы ба-бама… кля!

Нельзя сказать, что эта ремарка нам чем-то помогла.

- Предлагаю действовать радикально, - говорит Бякин. – Пьяного поймёт только пьяный. Не ругайтесь, девки, таков суровый закон природы. Разреши, старшой, я нахлобучу соточку?

- Вообще-то на смене нельзя, но ради служебной необходимости разрешаю, - говорю. – Выпей, Гена. Может, и правда что-нибудь поймёшь у этого финдипупеля.

Выпил Бякин соточку, глаза заблестели. Рукавом утёрся и говорит в трубку:

- Ау, братан! Так что там у тебя стряслось? Будь добр – чётко и внятно.

- Ну дык… бама-шаша, - бурчит пьяница. - Гама-гыла вы-вы-вы…

Подмигнув, Генка заявил, что контакт с алкашом налаживается, он уже слышит отдельные интонации, однако суть белиберды уловить пока не в силах. Не хватает куража и кондиции. И скромно заявил, что ещё одна соточка исправит все лингвистические пробелы.

- Чёрт с тобой, пей вторую, - сказал я. – Только переведи как следует! 

Бякин грохнул второй стакан и сказал:

- Эй, мужик! Теперь то же самое, но раз-бор-чи-во! Я записываю. Понял?

- У-у-у, шихомать! – прогундосил алкаш. – А вы ба-ба-бы? Бам-бырла, кля!

- Сам ты кля! – сказал Генка, вытирая лоб. – Тебе всё-таки хорошо или плохо? Хотя бы адрес назови, скотина!

- Бру-тю-тю, - сообщил алкаш, и больше ничего добиться было нельзя.

Побагровев от переводческих усилий, Бякин запросил третий стакан, а затем четвёртый. Кажется, это помогало. Он действительно начал понимать пьянчугу.

- Авалы не авалы? – спрашивал Генка с глазами в кучу. – Откуда звонишь, портянка с незабудками? Мамадай бру-тю-тю кля?

- Шихомать! – соглашался алкаш. – Ба-ба-бы кля!

- Ур-ра, сработало! – заорал Бякин. – Шеф, я понял! Я всё понял, что чешет этот абортированный гамадрил, бру-тю-тю его за ногу! Он говорит…

И тут Бякина развезло прямо на глазах. Его повело влево, потом вправо, потом он налетел на Киру и мешком осел на пол.

- Что? Что он сказал? – трясли мы Генку.

- Я бы-вы-бу, - промычал Бякин. – У-у-у, шихомать! А вы ба-ба-бы? Ава-ва. У-у-у, кля!

Он всё понимал, но членораздельно произнести не мог: выпитая водка достигла цели.

- Песец толмачу! – резюмировала Кира Белкина. – Теперь и этому переводчика надо!

Пьяного Генку пришлось экстренно отправить домой, как пострадавшего при спасательной операции. А звонок алкаша мы всё-таки отследили. Этот кадр вторые сутки квасил в сауне, попутал все номера на свете и ему было чудо как хорошо.

Вот подонок, бру-тю-тю. Шихомать его кля.