Линн Эмануэль. Туристы

В Тунисе мы пытаемся обсуждать развод
и умираем, но отказываемся от отдыха.

В компании торговцев коврами под сливовым
деревом в углу мы видим отрубленную голову
ягнёнка.

Наблюдаем, как мухи выпивают из его глаз,
а жир его исчезнет в огне.

Солнечный свет скользит по краю твоей сандалии,
две осы украшают размытое окно с сеткой.

Моя бабушка была бы в восторге от такой ночи.
Сквозь перезвон колокольчиков я слышу,

как её тележка с чаем, нагруженная фарфором,
катится по улице Кук.

Однажды летом в Стоуни-ярде, когда мне постоянно
хотелось пить, она, как часовой механизм,

передвигаясь от моего садового кресла к тележке,
или протирала меня спиртом, или стригла мои волосы
опасной бритвой.

Через неделю меня выписали из больницы.
Под моей грудью был разрез, пересекаемый хирургическими
нитками.

Скальпел прошёл так близко, что у меня защемило сердце.
Я чуть не умерла.

Годы спустя я всё ещё вижу, как трепещет кожа
на внутренней стороне моей левой груди,

а моё сердце сжимается, как у двоюродного деда,
которого казаки тащили через степи,

потому что он был еврей и хромал.
Он стал другом, попросивший об одолжении

лошадь, которая бежала так быстро, так идеально
быстро, что зелёная трава поднялась ему навстречу.