День кукушки

           Бывают такие дни, выкатятся как яйцо из гнезда – хлоп и треснула скорлупка. Хорошо если птенчик, худо-бедно, успел опериться, и готов высунуть свою слабую головку на белый свет. Тогда ещё день можно спасти. С годами Сашка стал замечать, что хилых дней-птенчиков у него становится всё больше. Он не знал, чем «кормить» регулярно сваливающихся ему на голову «птенчиков». Томление и тоска поселились в Сашкиной душе. А потом Сашка нашёл применение пустым дням, он стал подкидывать их другим, как нерадивая кукушка подкидывает свои яйца в гнёзда разных птиц. Сашка, Сашка, что с тобой стало?! Почему так?! В детстве за ним такое не водилось. Бывало, проснётся с утра и полетел по родным улицам. Все детские заботы казались в радость. Весь день до первой звезды расписан. Как же давно это было. Даже после того, как их бросил отец, Сашке не было так одиноко и муторно жить. Нет, он тогда очень переживал и даже плакал, оставаясь один, но это всё же не то, что-то другое. Отец, конечно, предал их с матерью, но свои дни он уж точно никому не подкидывал. В голову ему такое не приходило. Каждое утро из лона ночи выкатывался новый день и Сашка не понимал, как его прожить. Он умывался, включал чайник и пил чай с бутербродом. На этом все разумные действия для него заканчивались. Дальше, самым простым было бы включить телевизор или компьютер, тогда можно больше не беспокоиться, что делать с этим новым днём. Есть ещё один верный способ – звонок к другу. Но после того, как Сашка приобрёл привычку подкидывать свои дни в чужие семейные гнёзда, друзей у него не осталось. У отца друзья были всегда. А ведь в отличии от отца, Сашка никого не предавал. В мире взрослых предательство жены и детей давно не считается за предательство. Говорят, так получилось. Почешут затылок и добавят с умным видом: «Сложная штука – жизнь!». Прошло много лет, но Сашка по-прежнему не понимал, почему люди придумывают себе оправдание, когда всё просто и понятно. Отец – предатель и точка. Ведь женился он по любви, так почему потом ушёл к другой женщине. Случилась новая любовь!? Сашка боялся, что с ним произойдёт такое же и потому не женился. Хотя в отличии от отца, у Сашки не было дурных привычек, впрочем, душевных привязанностей он так же старательно избегал. Проще всего тратить дни на работе, только и с работой не всё гладко получалось. Нигде подолгу он не задерживался. Сам не понимал: «Как так-то?!». Хлоп и треснет скорлупка, а там дохлый птенчик, вместо бодрого рабочего дня. Всё из рук валится. Ноги сами несут его в отдел кадров, бросит заявление на стол и привет. Дольше всего Сашка задержался в школе. Сначала учеником, потом учителем. Тогда его звали Александр Николаевич. Снова лопнула скорлупка нового дня, учеником оказалось быть гораздо интереснее и проще. Александр Николаевич написал заявление об увольнении за месяц до конца учебного года. Разразился скандал, его не хотели отпускать и пригрозили, что обратно ни за что не возьмут. Сашка иногда жалел, что бросил работу учителя, потому что Александром Николаевичем его уже нигде не называли. Он не был перекати-полем. Жил в квартире с матерью и очень старался быть как все, но ничего у него не получалось. Мать часто попрекала сына: «Весь в отца!». А он точно знал, что на отца своего совсем не похож. И никогда не хотел походить на своего отца. Одно время ему нравился дядя Коля. Механик из автомастерской по соседству. Сашка заходил к нему поболтать. Дядя Коля умудрялся к концу рабочего дня оставаться в чистой робе. «Вот это мастер своего дела!» – восхищался Сашка. Механик никогда не садился на грязные стулья, а всегда подстилал газетку. Часто вытирал руки, прежде чем приступить к ремонту, неспеша и подолгу смотрел под капот. Но однажды Сашка был свидетелем, как мужик, стоявший рядом с дядей Колей, возмущённо заорал:

              – Ты чего это творишь!

              – Подшипник прикипел, выбить не могу.

              – Башка у тебя прикипела не к тому месту видать!

              – Не нравится, делай в другом месте.

              – И сделаю. Спускай машину.

              Дядя Коля, недовольно бурчал себе под нос, стал опускать подъёмник, на котором висела «BMW» чёрного цвета. Клиент выругался, сел за руль и уехал. Механик посмотрел на Сашку и сказал:

              – Тоже фрукт. Видал номера какие? Типа крутой. Нервные все стали. А мне дочери квартиру покупать надо.

              Сашка понял, что дядя Коля делает свою работу очень плохо. Деньги он брать любил, а вот ручки пачкать не очень. Отремонтированные таким мастером автомобили часто загоняют в другие СТО, где ругают прежнего «умельца» на чём свет стоит. В мастерской пахло мазутом, бензином и железом. Эти запахи казались Сашке настоящими. Автомобиля у него не было и наблюдать за тем, как дядя Коля запросто роется в утробе чужого транспортного средства Сашке нравилось до мурашек. Он надеялся, что когда-нибудь механик снизойдёт и возьмёт его к себе в помощники. Теперь стало понятно, что дядя Коля не спешил брать его в подмастерья, потому что сам плохо разбирался во всём. Разочаровавшись в дяде Коле, Сашка перестал заходить к нему на чай, хотя этот способ убить время ему очень нравился.

               Несколько дней Сашка не выходил из дома. Ночью что-то мешало ему заснуть. Он поднялся с кровати и увидел за окном новый рекламный щит. На нём молодой человек в военной форме призывал подписать контракт и стать своим. Сашка не успел дочитать текст, рекламный щит переключился на зимнюю резину. Потом продавались путёвки в Таиланд и другие райские места. Он ждал, когда на экране снова появится военный в камуфляже. Взял ручку и приготовился записывать телефонный номер. Утром не говоря ни слова матери отправился по адресу. Решил не звонить, а пойти прямо в офис. Добровольцев в рекрутинговой компании было немного. Сашка занял очередь и сел на стул. Долго ждать не пришлось. Когда Сашка зашёл в кабинет, майор кивнул ему в знак приветствия и стал задавать вопросы. Потом предложил заполнить анкету и зайти в кабинет без очереди. Пока Сашка заполнял бумаги, народу в коридоре больше не стало, и он зашёл обратно в кабинет к тому же майору. Офицер был ещё более доброжелателен, взял анкету, пробежал глазами. Данные идеально подходили для службы в армии:

              – Просто отлично! Пока идите домой, в ближайшее время вам позвонят. Вы нам подходите.

              Похвала немного смутила Сашку, но только самую малость. В автобусе он стал думать, что скажет матери. Обрадуется она или наоборот расстроится. Правильно сделал, что ничего не сказал ей утром. Война на Донбассе шла второй год, когда объявили мобилизацию Сашка, работал в школе учителем географии. Директор вызвала его в свой кабинет:

              – Александр Николаевич, вы можете не волноваться, вас не загребут. Мужчин в школе и так мало.

              – Я и не волнуюсь.

              – Потом, насколько мне известно, вы же в армии не служили.

              – Нет.

              – Значит военно-учётной специальности не имеете. Такие как вы там без надобности. Работайте спокойно.

              После таких слов в школе Сашка долго не задержался. Директор школы хотела его поддержать, но вышло так, что унизила – лопнула скорлупка и каждый новый день был дохлым птенчиком. Хоть ты тресни! Своего сына директриса предусмотрительно отправила к родственникам мужа в Казахстан. Молодые люди призывного возраста бежали из страны скопом, как тараканы. Сашкин одногруппник умудрился остаться в Таиланде, где собралась целая компания таких же отказников от службы в армии. Родственники отправляли им переводы, чтобы те могли там тусить и маяться от безделья в сезон дождей. В новостях рассказывали, что кто-то запросил политического убежища в Южной Корее, Японии, Германии и других странах. Потом мать запретила включать телевизор. Смотреть про войну она не хотела. Через несколько месяцев всё как-то утихло. Необходимые двести тысяч мобилизованных нашлись, а сверх этого брать не имело смысла. Сбежавшие за границу потихоньку стали возвращаться домой, никто их не преследовал, но на работу бегунков брали с неохотой. У работодателя всегда найдётся повод отказать такому соискателю. Сашку в армию, как и предсказывала директор школы, не загребли. «Не призвали, значит не нужен.» – сказала мать и тоже успокоилась. «Может и сейчас не возьмут.» – думал Сашка. В кармане звякнул телефон, пришло сообщение. Сашка достал телефон, прочитал и глазам своим не поверил: «на Ваш счёт зачислено пятьсот пятьдесят тысяч рублей». Он снова и снова перечитывал текст, потом до него наконец-то дошло, что перевод означает то, что с этого момента он – контрактник. И обратной дороги для него нет. «Или есть?» – спрашивал себя Сашка. Нет! Сказал за него его внутренний голос. Что это за незнакомый ему голос, Сашка ещё не успел подумать. Он вспомнил Лёшку Самойленко. Лёха бывший одногруппник, красавец и спортсмен, недавно сам нашёл его в соцсетях и предложил встретиться, посидеть в пабе. Странно было получить от него сообщение, никогда они не были даже приятелями. Самойленко откровенно презирал Сашку. И вдруг, давай посидим. Ну встретились. Оказалось, Лёха тоже был одним из бегунков и стал рассказывать свою историю:

               – По-тихому отсиделся значит. Повезло. А у меня жена в слёзы, куда я одна с ребёнком. Повестки ждать не стали, родители купили путёвку в Таиланд, отправили меня срочно. Месяц прошёл, визу ещё продлил. Потом домой вернулся, в деревню уехали к родне. В школу там устроился, но с директором не сошлись. Сын, видите ли, у него офицер. А я тут при чём? За державу ему обидно. Старый пень. Живёт какими-то своими иллюзиями. У самого хибара вот-вот развалится. Посмотри вокруг. Вот она наша реальность. Дураков мало свою голову в пекло совать. Одни воюют, а другие по барам сидят. И ничего, нормально себя чувствуют.

             Сашка тянул пиво из литровой кружки и жевал солёный арахис. Ничего не оставалось, как слушать исповедь несчастного бегунка. И тут он вспомнил:

             – Слушай, Алексей! В нашей школе директриса возьмёт тебя с радостью на работу, она своего сына в Казахстан отправила.

             – А ты чего уволился. Принципиальный что ли? Сам-то тоже не в армии.

             – Меня не взяли. Повестки не было.

             Самойленко позеленел от злости или от унижения, которое вдруг испытал. Наверное, он вспомнил, что когда-то сам презирал хлюпика Сашку. Нельзя сказать, чтобы девочки не присматривались к Сашке, но Лёха, заметив эти взгляды, туту же начинал зло подтрунивать над одногруппником. Сашка сжимался и становился ещё меньше. Самойленко позвал его в бар, только потому что был уверен, что хлюпик Сашка испугался мобилизации не меньше, чем он и они поймут друг друга. Лёшка сжал до хруста кулаки, но ударить не решился. Опасался привлекать к себе внимание, но как же ему хотелось растереть в порошок этого заморыша. Высокий, статный и холёный Самойленко не хотел признаваться самому себе, что струсил и теперь искал оправдание своей трусости. «Напрасно он злится. Я тоже испугался тогда.» – думал Сашка. Он вспомнил, как мать пригрозила ему кулаком: «Только попробуй сбежать куда-нибудь. Только попробуй! Кто же нас защищать будет. Дожили. Бегут из страны, как крысы с корабля. Предки наши крепче вас были. Такую державу отстроили, а вы! Совести совсем нет. Защитники Родины! Тьфу! Смотреть противно». Было тревожно. Ждали повестку, но её так и не принесли. Не нужен оказался Сашка без воинской специальности. Теперь почему-то взяли. Как же он скажет об этом матери. Думай, Сашка, думай! Голова непривычно трещала от разных мыслей и воспоминаний. Он чуть не проехал свою остановку.


             Выйдя из автобуса, Сашка решил зайти к дяде Коле, ему хотелось поделиться с кем-нибудь своими новостями. Механик обрадовался нежданному гостю. Он был, как всегда, в чистой робе, снял перчатки и протянул свою мягкую ладонь:

             – О! Санёк! Сколько лет, сколько зим. Здорово!

             – Здравствуй, дядя Коля! – улыбнулся ему в ответ Сашка.

             – Садись, чайку попьём! Давненько тебя не видно. Я уже, грешным делом, подумал, что и тебя загребли на войну.

             – Не загребли. Я сам контракт подписал сегодня.

             – Серьёзно?

             – Серьёзно!

             – Ты что совсем? Кукуха поехала!

             – Почему сразу кукуха? Кто-то же должен воевать. Война же идёт, дядя Коля!

             – Да я понимаю. Только была бы там война такая…

             – Какая?

             – Ну другая какая-то. Я бы сам тогда тоже пошёл.

             – Не понимаю. Какая же должна быть война, чтобы все пошли.

             – Как в сорок первом. Нормальная.

             – Нормальной войны не бывает.

             – Я хотел сказать, чтобы настоящая.

             – А эта чем же не настоящая. Там тоже людей убивают, дядя Коля. Детей в клочья.

             – Так я что, я ничего. Пошёл и пошёл. Ладно.

             – До свидания.

             – Подожди. Давай чай попьём.

             – Не хочу.

             Сашка развернулся и вышел из пахнущей мазутом и соляркой помещения автомастерской. Он понял, что дядя Коля совсем не его человек. На огромном рекламном щите ему улыбался молодой военный. Мать была дома. Последнее время они мало разговаривали, она даже не выглянула из своей комнаты, хотя он нарочито громко хлопнул входной дверью. Сашка прошёл на кухню и включил чайник. Когда чайник вскипел на кухню зашла мать. Она взяла свою кружку из тонкого китайского фарфора с изящным рисунком, бросила туда пакетик заварки и залила кипячёной водой. Сашка наблюдал за её движениями и только, когда мать поставила чашку на кухонный стол, сказал:

             – Смотри!

             Мать вскинула брови и прочитала сообщение на телефоне:

             – Что это?

             – А вот!

             Он кивнул в сторону окна, где с рекламного монитора приветливо улыбался всё тот же солдат, ставший своим. Мать мельком взглянула туда и испуганно прошептала:

             – Сашка! Ты?!

             – Да, мама, да!

             – Как же ты мог? Добровольно! Зачем? Ведь тебя же не взяли тогда. У тебя даже нет воинской специальности.

             – Не волнуйся так. Сейчас только на курсы. Всему научат и тогда.

             – Ты даже курить не научился.

             Почему-то сказала мать и заплакала. Этой фразой она, по всей видимости, хотела подчеркнуть, что её сын, дожив до двадцати восьми лет, так и не повзрослел. Если бы призвали, тогда другое дело, надо идти без разговоров. Это мать понимала, но повестку сыну не принесли, и она успокоилась. Теперь маленькая и несчастная женщина сидела на стуле, забыв про свой чай. Сашке хотелось сказать: «Ты ошибаешься, мама. Я взрослый. А вот ты так и не научилась доверять мне». Его новый незнакомый голос добавил: «Наверное, мать корила себя, что отец ушёл от неё, чувствовала себя виноватой. Это не так. Он бросил нас, и она ни в чём не виновата». Сашка уже начинал привыкать к этому внутреннему незнакомцу. Подошёл и впервые обнял мать. И ещё он подумал о том, что завтра из лона ночи выкатится новый день, но этого «птенчика» он уже не отдаст никому. Больше не будет в его жизни дней кукушки. Строгий внутренний голос подвёл черту: «Да будет так!».