Экзамен по биологии

.
    Взяв зачетную книжку и прихватив, на всякий случай, свой «труд» по биологии, я отправился на биофак. И сразу «облом». Прикрепленный к философскому факультету преподаватель был в отпуске. Оно и понятно – только начало августа. Но не зря говорят: наглость - второе счастье. Я зашел в кабинет к профессору Мокроносову – заведующему кафедрой на биофаке. Я вспомнил: о нем очень хорошо отзывался боец моего студенческого строительного отряда – студент биологического факультета.
    Сидевший за столом профессор писал, чуть склонив голову. На столе стопка книг - парочка, открытых. «Возможно, пишет статью в биологический журнал», - подумал я. Волка ноги кормят. Во время учебы на физфаке (он в одном корпусе с биофаком) я, вероятно, не однажды встречался с профессором в коридорах университета, но не припомнил его. На звук открываемой двери он поднял голову. Сухощавое благородное лицо - и вопросительный взгляд на меня. Глаза мудрого человека.
    Я молчал чуть дольше положенного, и хозяин кабинета, все поняв, показал рукой на стул перед собой. Он задумчиво вглядывался в меня, будто пытаясь что-то вспомнить. Я был краток. Сказал о философском факультете, о командировках, - мол,  постоянно загружен.
  - Я где-то вас видел, - сказал профессор, протягивая руку за зачеткой.
 - Как же, - ответил я. – Я учился на физфаке и отвечал за трудсектор в комитете ВЛКСМ. Также был создателем и командиром студенческого отряда «Оптимист». Так несколько лет.
 - Точно, - сказал профессор. – На днях я видел телевизионный фильм про ваш отряд. В самом конце было ваше лицо крупным планом, оно постепенно удалялось. И на этом фильм закончился.
    Документальный фильм про лучший в области студенческий отряд был снят на целине, в Гурьевской области. Его не один год  крутили по областному телевидению, должно, в пропагандистских целях. Должно, его видели все, кроме меня. И часто напоминали о нем. Я помню: в самом конце съемок оператор, снимая меня, присел и, почти корточках, пятился назад, крутя свою «шарманку».
- Ладно! Рассказывай, что знаешь, - сказал профессор. Он, конечно, был наслышан о низком уровне знаний по биологии у студентов моего факультета. И сделал мне послабление – дал возможность отвечать без экзаменационного билета. Должно, в память о моем славном  прошлом в студенческой «Планета Целина».
 - Но это продлится слишком долго, - резонно ответил я.
 - Ничего, у меня время есть, - сказал профессор и уткнулся в свои книги. И почти сразу вновь начал писать, будто отгородившись от меня.
    Рассматривая надписи на корешках книг в стопке, я начал речь. Сначала вроде нехотя, потом оживленнее. Я физик, но отдал биологии первенство среди всех наук и вполне искренне (надо сказать, математики среди рассматриваемых не было - она вне конкурса и, по моему мнению, выше всех - как мать, среди детей).
Увлекся так, что сам был удивлен своей велеречивости. Известно: красноречие создает иллюзию убедительности. Пример: шмель бьется о стекло – жужжит: «Непременно улечу!» И ему веришь…
    Профессор, надеюсь, тоже верил. Но никак не показывал этого – писал что-то свое. И, кажется, даже подзабыл, кто я такой.
 - Вы биолог? – спросил он, не прерывая письма.
 - Нет, философ, – ответил я и продолжил речь.
    За студента биофака, забывшись, он принял меня после того, как  я легко, без запинки произнес слова: «дезоксирибонуклеиновая кислота» (то есть ДНК). Видимо, по его мнению, на это способны только студенты-биологи. Но вскоре он перестал писать и уставился взглядом в открытую книгу. К этому времени я в краткой форме успел рассказать о многом. В том числе о строении клетки и расшифровке структуры ДНК Френсисом Криком и Джеймсом Уотсоном. (Как ни обидно, Розалинду Франклин задвинули на задворки - Нобелевскую премию получили лишь мужчины).
    Рассказал и о разновидностях деления клетки – мейозе и митозе. Конечно, вначале без своих измышлений. Но не удержался и рискнул высказать кое-что из своей общей тетради. Все в сжатом виде. Вскоре профессор смотрел уже прямо мне в лицо.
    Дальше я сказал по пунктам:
    1. В клетке все ее части, все процессы взаимосвязаны и имеется обратная связь. Все так сбалансировано, что клетка кажется одушевленной.
    2. Множество генов (геном) человека содержит информацию о внешности и чертах его характера. Если упрощенно, геном - это список инструкций. Но геном можно представить и в виде рояля с многими тысячами клавиш, где каждая клавиша – отдельный различный ген. У каждого человека свой неповторимый рояль с участками клавиш от отца и матери в различных комбинациях.
    3. Воздействия, сигналы на клавишу-ген или на все их множество, через синтез белков, управляют химическими реакциями в организме. Именно гены в итоге определяют строение и функции нашего тела.
    4. Весь микро и макромир непрерывно подает бесчисленное количество сигналов. Часть полезных сигналов, а порой и вредных (с возрастом их больше) доходит и воздействует на клавиши. Играется симфония жизни. У каждого она своя.
    Профессор улыбнулся. Я вспомнил мединститут, гипноз, поэтому добавил:
 - Человек внушаем. Сигналы мозга тоже доходят до клавиш и вливаются в общую симфонию, возможно, с простенькой мелодией типа «В саду ли, в огороде…»
 - Что-то ты принижаешь возможности мозга, – прервал меня профессор. Возможно, переход на «ты», было проявлением доброжелательности.
    Я быстро, не успев придумать ничего путного, ответил:
 - Не очень давно, после экзамена в мединституте, экзаменатор провел со мной сеанс гипноза – отучал от курения. Но внушение действовало недолго. Значит…
 - У тебя прекрасный баритон - тебе бы в дикторы. А еще лучше – петь. Возможно, ты учишься и в консерватории, - снова прервал меня профессор, явно иронизируя.
    Надо же было ляпнуть про мединститут! Ума нет – считай калека. Поделом мне.
 - Извините, в мединституте  я сдал лишь один экзамен - так, по случаю. А в консерваторию не гожусь. Слабоват музыкальный слух. За четыре года службы на флоте растерял зачатки. Но очень люблю гитару и учусь играть по нотам, по самоучителю.
 - Ладно! Не обижайся, - сказал профессор. – Скажи, где ты вычитал про безразмерный рояль. Что-то новенькое - никогда такого не слышал.
    Я протянул ему свою общую тетрадь, которую до того мял в руке:
  - Здесь мои фантазии более чем за два года. Сочинял по методу «мозгового штурма», когда допустимы самые невероятные предположения. Цель единственна: поддержать и сохранить интерес к изучению биологии. Когда в поиске, облегчается и усвоение предмета.
    Пролистав мой труд за 15-20 секунд, задерживая взгляд на мгновенье на каждой пятой-десятой странице, профессор положил тетрадь на стол и подошел к высоченному окну. Включил реверсный механизм и раздвинул шторы. На столике (у окна) стоял штатив на четырех ножках с колбой (или ретортой – точно не помню) на нем. Свежезалитая вода от спиртовки вскипела быстро. Вскоре мы сидели за столиком друг против друга, и пили чай, который я предпочел кофе. Он был очень хорош. Я спросил, в чем секрет. Профессор объяснил, что чай, перед тем как заварить, надо подсушить, а в заварник добавить немного сахара. Но главное, это качество самого чая и его количество в заварнике.
    Настроение приподнятое, когда до тебя нисходит действительно умный человек. Я никогда ни под кого не подстраиваюсь и часто это создает трудности. Но здесь другое. Если правомерно сказать - «Обваляться в грязи тупых мыслей», то здесь все в точности  наоборот. Беседовали мы не меньше часа. Вечность – это примерно столько времени общения с таким, как он, дотоле незнакомым человеком.
    Свою тетрадь я оставил у него. Профессор улыбнулся, когда я предложил зачитывать некоторые «перлы» из нее студентам во время лекций. Вместо анекдотов, которыми преподаватели изредка прочищают мозги студентам.
- Метод «мозгового штурма», возможно, добавит студентам смелости в суждениях, - сказал я.
    Профессор улыбнулся но, скорее иронически, так как мои высказывания он воспринял не как критическое отношение к своей работе, но, возможно, как рисовку и кокетство.
    Я же был растерян после того, как профессор совершенно неожиданно предложил мне перейти на работу к нему на кафедру. Это когда мы «галопом по Европам» пробежались по моему сочинению. Я даже отшутился, сказав, что уже числился на биофаке стеклодувом, при ускоренном завершении обучения на физфаке.
  Профессор улыбнулся и сказал, что как физик я буду более полезен. Мол, физики в биологии – как оптический прицел для снайпера!
   Даже предложил тему для кандидатской диссертации, и свою помощь в ее написании. В то время кандидату наук прибавляли к месячной зарплате 100 рублей - тогда это была  сумма, равная заработку многих по всей стране.
   На прощанье профессор подарил мне брошюру со статьей об аутогенной тренировке, которая равна самогипнозу. Чтобы я сам смог бросить курить. И, должно, вспомнив фильм «Карнавальная ночь», сказал:
 - Бабу-ягу лучше воспитать у себя дома, чем побираться на стороне в поиске услуг, - и добавил: - Если аутотренинг освоишь успешно, то, на мысленные команды, клавиши твоего рояля, будут реагировать так, как будто ты бьешься о них головой.
    Я понял: с чувством юмора у профессора все в порядке. После встречи с ним я чувствовал, как бы, восторг души. Возможно, подобное испытывает нищий абориген, нашедший крупный алмаз в песках южной Африки. Бывают же такие чудесные люди!