Не-кофемолочные мокания

Митохондрии Галет.
Хлебные старцы подготовленными кусочными палетами толпились у выхода с расскрытой пачки: все некрасивые, иссушенные, с запахом старого шкафа, найденного в хуторе, а самые давнеморщенные – ещё с какою-то еле-уловимой внешней белесою
- Ну и зачем они нам? – Молвите, мол.
- А надо! – скажу Я вам далёким возвышенным голосом, невидимым, но сильным, достаточно ощущаемым – изза своего присутсвия.
Митохондрии Галет – ваше всё. Они невзрачные, они пахнущие мором, старьём, они морщённые, но, увы – и самые мудрые, подготовлены к существованию в любых условиях, достаточно неприметные и отвратные для всяческих сластоежек или любителей жрать всякое без разбора, как копытное – лишь бы на месте не стояло.
Время Митохондрий Галет – бессрочное. И оно полу-стоит.
Кому-то их дают уже по-положенному, кому-то – хочется их преобретать отдельно. МиГалеты достаточно мудры и не крошат соль иль пудру с себя.
Помните, «Лембас» – эльфийский хлеб? – То-то же.
Вбрось Митохондрию Галеты в чай с асперином и ты
увидишь: как старец расскрывает свои митохондрии, медленно вращась, то направо-то налево, от своего центра и центра посуды в общем, чашки или кастрюльки или в чём-другом. Чудно это. Дивно. Будто Галет имеет свои псевдоподии, будто сладкий чай его молодит, а аспирин прибавляет плюс 10 к питательности.
 
Наполеоновые Седвичи и Марийные Тубы.
Самое пылкое состязание в первенстве обосновалось между их существованием.
Одни сладче, другие – пресней, часто в схожих упаковках.
Так уж случилось, что обе стороны, будучи созданы к конкуренции, обрели одинаково заслуженные насмешки самим предметом своего существования и примером употребления.
Наполеоны Сендвичей, поздние – стали взрослой потехой, а Марийные Тюбы, существующие подавно, в своей дешевизне
и силе питательного баланса – стали потехой для детей и собачек.
И где бы она взялась, сразу же, между этими двумя партиями Наполеоны и Мариев возникло противостояние: классовое, чайно-кофейное, какао-млеко церемониальное.
В случае Марий, они изначально завелись независимыми союзниками, которые носятся с ими по всюду, которым везде рады – птицы небесные.

Если тяга к вкусовщине есть – она твоя и навсегда.

Как оказалось, голуби и воробьи предпочитают Наполеонов,
Вклюнувшись в противостояние печеньицев в самом, что ни есть, прямом смысле
- Клюёшь Наполеон? – Аристократ! Илита!

Если каждого из них, то ли Седвич Наполеона или Марий из Тюба, мокнуть в напиток – не получится никакой красоты.
Словно треснувшая насквозь плитка торфа – так они поведут себя, вмокни их и вытянь: после некоего раздумия и попыток розбухнуть, похорошеть в весе, подойти, будто свежеиспечённое тесто – обе партии вдруг распадутся случайными, нелепыми куснями кто-куды, замарают пальцы, стол, полы, поднимут стихийные напиточные брызги, а уцелевшие сухие крошки множественно растеряются по паласу и другим укромным и явным местам. Одним словом – Дизастер / Катастрофа!
В принципе, на примеру этих противостояний печеньевых партий – испытана и очередной раз проверена Теория выживания и пристосабливания Видов, по Дарвину.
Старцы опять оказались первей.
Не внешние притязательные факторы оказываются
первичными в иерархии прочности видов к виживанию, а устойчивость их внутренного наполнения.

Не всякое красивое – безопасное,
А не-комплиментное с виду и на пробу – залог стойкости и терпения, будущности в целом.

Аристократичность в чём-либо– это пыль. В тусклые чаи не сыпят галет, да. Но Когда чаи стают прозрачными, возникает поиск ответа: А где все ваши, эти Наполеоны, Снигерсы, Бизе, популярные Марии?
- А? Что? Не смогли остаться? Не питательны? Употреблены в зажор? – Вот и ответ, в них самих.

Печениевые Эклеры
Мелкий народец, обитающий в мажорных упаковках, каждая штука ПЭ – в отдельной форме. Жёстко, жёстко шумит их целофан-обёртка.

2024-05-15

[Написано, когда чувствовал себя плохо - но не знал как разрядиться Ну вот, само понеслось...]
[Продолжение возможно]