Последний царь 4

                Из Дневника Государя. 1918 год.
«17 апреля. Вторник.
    Прибыли в Екатеринбург, проехали по пустынным улицам в приготовленный для нас дом-Ипатьева. Нам был и отведены  четыре  комнаты: спальня угловая, уборная, рядом столовая с окнами в садик  и с видом  на низменную часть  города и, наконец, просторная зала с аркой без дверей. Вокруг дома построен высокий забор, стояла  цепь часовых.
19 апреля. Четверток Великий.
     При звуке колоколов грустно становилось при мысли, что теперь  страстная  и мы лишены возможности быть на этих чудных службах и, кроме того, даже не можем поститься. Вечером собрались в зале, где Боткин  я  прочли 12 Евангелий.
1 мая- Передали через Боткина, что в день гулять разрешается  только час; на вопрос «почему?» «Чтобы было похоже на тюремный режим».
2 мая. Применение тюремного режима продолжалось и выразилось тем, что утром старый маляр закрасил все окна  во всех комнатах  известью. Стало похоже на туман, который смотрится в окно.
6 мая - Дожил до 50-лет, даже самому странно. Батюшка с дьяконом отслужили молебен, что было очень хорошо.
9 мая. И я  и Мария зачитываемся «Войной и миром». Все еще не знаем, где находятся дети и когда они прибудут. Скучная неизвестность.»
                Из писем Детей.
                Мария.
           Брату и сестре из Екатеринбурга в Тобольск.
«Скучаем  по тихой и спокойной жизни в Тобольске. Здесь почти ежедневные сюрпризы. Только что были члены областного комитета и спросили каждого из нас, сколько кто имеет денег. Мы должны были расписаться, т.к. вы знаете, что  у Папы с Мамой с собой нет ни копейки, то они подписали ничего, а я 16 руб 75 коп., которые Анастасия  мне дала в дорогу. У остальных все деньги взяли в комитет на хранение, выдали расписки. Предупреждают, что мы не гарантированы от новых обысков
 Благослови Господь Ваш путь и да сохранит Он вас ото  всякого  зла .»   
                Анастасия в Екатеринбург.
                «Воистину Воскрес !
      Моя хорошая Машка душка. Ужас как мы были рады получить вести! Извиняюсь, что пишу криво, но это просто по глупости. Завтракаем с Алексеем по очереди и заставляем его есть, хотя бывают дни, когда он  и без понуканий ест.. Я продолжаю рисовать, говорят — не дурно, очень приятно. Качались на качелях, вот когда я падала, такое было замечательное падение!.. да уж! Я столько раз вчера рассказывала сестрам, что им уже надоело, но я могу еще массу раз рассказывать, хотя уже некому. Мой «Джимми» проснулся и кашляет, поэтому сидит дома,  Вот погода! Прямо кричать можно было от приятности. Я больше всех загорела, как ни странно, прямо акробатка!? Только что пили чай и Алексей  с  нами, и мы столько сожрали  Пасхи, что собираюсь лопнуть.
Желаю Вам  счастья, постоянно молимся за Вас. Христос с Вами, золотыми. Обнимаю очень крепко Вас… и целую»
                Из Дневника  Государя.
«10 мая. Огромная радость была увидеть детей снова и обнять  после долгой  разлуки  и неопределенности. Много они, бедные, перетерпели  нравственного страдания и в Тобольске и в  течение трехдневного пути.
18 мая. Начал читать  второй том Салтыкова « Господа  Головлевы».
25 мая. День рождения Аликс провел в кровати с  сильными болями в ногах.
28 мая.В сарае,где находятся наши сундуки, постоянно открывают ящики и вынимают разные предметы и провизию из Тобольска. Понравившиеся вещи  очень легко могут увозиться по домам, и, стало быть, пропасть для нас! Омерзительно! Внешние отношения тоже за последнее время  изменились: тюремщики  стараются не говорить с нами,  как будто им не по себе, и чувствуется как бы тревога, или опасение  чего-то у них. Непонятно!
29 мая. Дорогой Татьяне минул 21 год.
31 мая. Вознесение. Утром долго, но напрасно ожидали священника для свершения службы: все были заняты по церквам.
3 июня. Окончил  историю « Императора Павла 1» Шильдера. Очень интересно.
5 июня. Дорогой Анастасии минуло уже 17 лет. Со вчерашнего дня Харитонов готовит нам еду, дочери  учатся  у  него готовить и по вечерам  месят муку, а по утрам  пекут и хлеб! Недурно! Аромат от всех садов удивительный.
10 июня. Троицын день. Была отслужена настоящая обедня и вечерня.
14 июня. Нашей дорогой Марии минуло 19 лет. Провели тревожную ночь и бодрствовали  одетые..
21 июня. Сегодня произошла смена комендантов: вместо Авдеева  назначается Юровский. Жаль Авдеева, но он виноват в том, что не  удержал своих людей от воровства из сундуков в сарае.
23. Вчера комендант  Юровский принес ящичек  со всеми взятыми  драгоценностями, просил проверить содержимое и, при нас запечатал, оставив у нас на хранение.
28 июня/последняя запись Государя/
Утром  к открытому окну подошло трое рабочих, подняли тяжелую  решетку   и прикрепили ее снаружи рамы - без предупреждения со стороны Юровского. Этот тип нам нравится все менее.»
                Из судебных документов.
    «Уборная в доме Ипатьева, в этой последней тюрьме Царской Семьи, была размалевана порнографическими картинками. К картинкам, водившие узников солдаты, добавляли свою словесную нечистоту. Государыня и Великие Княжны находили утешение в пении духовных песнопений. Молитва помогала Им глубже уходить в себя и не замечать ужасной действительности. Часто доносились из нижнего этажа голоса, горланившие непристойные куплеты, а сверху, из комнат Царской Семьи слышались дивная Херувимская Песнь и другие божественные напевы».
                Документы следствия          
« 14 июля.1918г.Утро. Показания протоиерея Свято-Вознесенской церкви Иоанна Сторожева.
  « Когда мы вошли в комендантскую комнату, то нашли  здесь такой же беспорядок, пыль и запустение, как и раньше; Юровский сидел за столом, пил чай и  ел хлеб с маслом. Какой-то  другой человек спал, одетый на кровати.   Войдя в комнату, я сказал Юровскому: «Сюда приглашали духовенство, мы явились, что мы должны делать?» Юровский, не здороваясь и в упор  рассматривая меня, сказал: «Обождите здесь, а потом будете служить обедницу. « Я переспросил: «Обедню? или  Обедницу?»- « Он написал Обедницу.»- сказал Юровский. Мы с дьяконом стали готовить  книги, ризы и прочее.,  а Юровский, распивая чай, молча рассматривал нас, и, наконец, спросил: « Ведь Ваша фамилия ССС,» «Моя фамилия Сторожев»-«Ну,да-подхватил Юровский, -ведь вы уже служили здесь?» «Да,-отвечаю-служил.» « Ну, так  вот и еще раз послужите».
 «Когда мы облачились и было принесено кадило, Юровский пригласил  нас  в зал для богослужения. Одновременно  из двери, ведущей во внутренние комнаты, вышел Николай Александрович с двумя дочерьми.  Одет Он был в гимнастерке защитного цвета, таких же брюках при высоких сапогах. На груди был офицерский Георгиевский Крест. Погон не было.
«Что, у вас все собрались?- спросил Юровский.
«Да, все.»
Впереди за аркой уже находилась Александра Федоровна с двумя дочерьми и с Алексеем Николаевичем, который сидел в кресле - каталке, одетый в куртку, как мне показалось, с матросским воротником, он был бледен, но уже не так, как при первом  моем служении, вообще глядел бодрее. Более  бодрый вид имела Александра Федоровна, одетая, помнится, в  свободное темно - сиреневое платье. Никаких драгоценных украшений на Александре Федоровне, а ровно  и на дочерях, я не заметил. Обращал внимание высокий рост Александры Федоровны, манера держаться, манера, которую иначе нельзя назвать, как «величественной».  Она сидела в кресле, но вставала каждый раз/ бодро и твердо/ по ходу богослужения. Все дочери, помнится, были в черных юбочках и простеньких беленьких кофточках. Мне показалось, что как Николай Александрович, так и все его дочери   на этот раз были - я не скажу: в угнетении духа, но все же производили  впечатление как бы утомленных. За аркой в зале стояли  доктор Боткин, девушка и трое слуг, один из них молодой мальчик. В зале у окна стоял Юровский.
По чину обедницы положено в определенном месте прочесть молитву «Со святыми упокой». Почему-то на этот раз диакон вместо прочтения запел эту молитву, стал петь и я, несколько смущенный отступлением от Устава, но едва мы запели, как я услышал, что стоявшие позади меня члены Семьи Романовых опустились на колени. Когда я выходил и шел, очень близко от  бывших Великих  Княжон, мне  послышалось едва уловимое слово «Благодарю».
  Когда мы вышли, дьякон вдруг сказал мне: « Знаете, отец  протоиерей, у них там что-то случилось -…Они все какие-то  другие точно. даже и не поет никто .»
А надо сказать, что прежде подпевали:   думается Татьяна Николаевна  и  еще кто-то из них, подпевал  низким басом и Николай Александрович « Отче Наш» и другие молитвы. Но за богослужением 14 июля впервые никто из Романовых не пел вместе с нами» 
1.« Мебиус  посмотрел пристально на доктора…
«Мы вам ничего не можем поставить в упрек, мы только считаем  своим долгом предупредить Вас о Вашей личной гибели…..
Доктор Боткин сидел несколько минут молча. Его взор был устремлен в пол.  Комиссары уже верили, что он передумает. Но вдруг облик доктора изменился. Он приподнялся и сказал: « Меня радует,  что  есть еще люди,  которые озабоченны  моей личной судьбой. Я  вас благодарю за  то, что вы мне идете навстречу… Но помогите  этой несчастной семье! Вы сделаете хорошее дело. Там, в том доме,  цветут великие души России, которые облиты грязью политиков. Я  благодарю Вас, господа, но я остаюсь с Царем!- сказал Боткин и встал. Его рост превышал всех…»
 2. Я/ генерал Илья Леонидович Татищев/ знаю, что не выйду из этого дома живым. Я молю только об одном- чтобы меня не разлучали с  Государем и дали умереть вместе с Ним!».
3. « Графиню Гендрикову перед расстрелом допрашивали: добровольно ли она последовала  за Романовыми. Она сказала, что добровольно.
-« Ну раз  вы так преданы им, скажите нам: если бы мы Вас теперь отпустили, Вы бы опять вернулись к ним  и опять продолжали бы служить им?
- Да, до последнего дня моей жизни.- ответила графиня.
  Последняя запись в Дневнике, сделанная рукой  Государыни.
« 16 июля. Вторник. Серое утро. Вышло позднее мирное солнышко. Все ушли на полчаса на прогулку. Остались Ольга и я. Готовили лекарства. Татьяна читала  духовное чтение, книгу пророка Амоса и книгу пророка Авдия. Как обычно, комиссар пришел в наши комнаты. Внезапно вызвали Седнева повидаться с его дядей, и он исчез. Очень удивляюсь, что это  правда, и мы  увидим его вновь….В 10 с половиной пошли спать…»
 Молитва, найденная в доме Ипатьева после расстрела, переписанная  рукою В.К. Ольги Николаевны, старшей дочери Государя.
Сергей  Бехтеев.
Пошли нам, Господи, терпенье
В годину буйных, мрачных дней
Сносить народное гоненье
И пытки наших палачей.
  Дай крепость нам, о Боже правый,
Злодейства ближнего прощать
И крест тяжелый и кровавый
С Твоею кротостью встречать.
И в дни мятежного волненья,
Когда ограбят нас враги,
Терпеть позор и униженья,
Христос, Спаситель, помоги!
Владыка мира, Бог вселенной!
Благослови молитвой нас
И дай покой душе смиренной
В невыносимый, смертный час.
И у преддверия могилы
Вдохни в уста Твоих рабов
Нечеловеческие силы
Молиться кротко за врагов!

Проект Народной артистки России   Тамары Ворониной     1990год.

Из книги Николая Александровича Соколова « Убийство Царской Семьи»
 Письма царской семьи  из заточения. Свято-Троицкий монастырь  Джорданвиль.
 « Царские коронации на Руси»

 Восстановлено
16 мая 2024г.
 Г. Екатеринбург.