Столичные штучки в Сан Диего

     – Ну что, хорошего понемножку, теперь поехали в нашу конуру? – неизменно шутил Миша, как только они садились в машину, чтобы ехать домой после очередной вечеринки у друзей. Сегодня собирались у Анжелы и Кости, отмечали конец ремонта в их новом большом доме.
     – Почему «конуру»! У нас замечательная квартира! – неизменно вскидывалась Маша.– Я никогда не хотела бы иметь такой огромный дом как у Калинько (Фридманов, Одинцовых, Ижевских.) Эти бесконечные анфилады комнат: ливинг-руум, гест-руум, фэмэли-руум. Пока дойдешь от входа до кухни, устанешь!
     – Да ладно, не кипятись! Ты просто им завидуешь!
     – Я? Чему? Да никогда! А этот огромный бэк-ярд, который надо вечно поливать, стричь, пропалывать – нафиг он нам сдался? У меня укроп на подоконнике и тот не растет. А у нас в кондо прекрасный общий сад и замечательно, что не моя головная боль что там сажать, а что выдергивать. Вышел, погулял и вернулся домой, забыв о нем. А Ольга говорит, что она выходит в свой бэк-ярд отдохнуть, садится на скамейку и тут же вскакивает, вспомнив очередное срочное дело в саду. Тебе это нужно?
     – Ладно-ладно, успокойся! – пытался остановить муж поток Машиных контраргументов. – Хорошо, не завидуешь, просто ты уезжаешь из гостей всегда с некоторым чувством… досады. Что у них большой дом, а у нас квартира. Ну не зарабатываем мы на дом!
     – А кому этот дом убирать? Уборщица на такой дом знаешь сколько стоит? Значит, или я буду целый день по дому ходить убираться, или смотреть на грязь и думать «надо все бросить и заняться уборкой». Мне это нужно? – продолжала кипятиться Маша.
      – Эх, а мне вот только гаража не хватает… Какой гараж на три машины у Кости и Анжелки, видела? Но я не завидую. Врачи говорят, зависть вредна для здоровья, от нее запоры случаются.

     – Слушай, что я высчитала… – вышла из глубокой задумчивости Таня, когда они, наконец, выехали на фривей. Сегодня она была за рулем, Толя на новоселье Кости и Анжелы перепил положенные 0.08% мг в крови и так рвался сесть за руль «с ветерком прокатить», что Тане пришлось его отстранить от занимаемой должности водителя.
     – Сколько будет стоить при 30%-ой скидке? Не-е-е, все-равно в этом месяце на твои туфли не хватает! Будешь, старуха, ходить в старых туфлях до конца жизни! – веселился Толя.
     – Да нет, я не о туфлях. Мы же приехали в Америку раньше всех, верно? В 91ом…Ну хорошо, ты жил в Нью Йорке один сначала, я с ребенком прилетела в 92-ом. Маша c Мишей приехали в 98-ом. А Анжелка с Костей в 2 000-ом, верно?
     – Ну вроде того…
     – И вот у Анжелки уже второй собственный дом в Сан Диего, Маша с Мишей квартиру купили, а мы с тобой всё по съемным квартирам мотаемся. Может и нам пора начать платить лоан и купить что-то?
     – Танька, не лей мне чай на спину! Я же уже три раза работу терял, и мы с тобой переезжали в другой штат. Зачем нам покупать жилье?! Мы с тобой перелетные птицы, не привязанные к Сан Диего.
     – Нет, ну не дом, но хотя бы квартиру. Тут в Сан Диего мы уже десять лет живем! Посчитать сколько за ренту за это время заплатили – это ж уже половина стоимости собственной квартиры!
     – Из этих десяти лет в Сан Диего, пять я иду на работу и жду, что сегодня меня не пустят к моему рабочему столу, а прям на входе вручат бумаги об увольнении. Не дадут даже личные вещи собрать в кабинете. Это тут такая примочка, чтобы не травмировать психику остальных сотрудников истерикой уволенного, его не пускают дальше порога. Я три раза это проходил, и опять моя компания в плохой ситуации, деньги на проект кончаются. Какая тут покупка жилья!
– Всё так… Но как хочется у себя дома вбить гвоздь в стену, не боясь штраф платить. Или бра у кровати повесить. Нет, мне не надо полный ремоделинг дома, но… мечтаю повесить на кухне… знаешь, такие в ИКЕЯ видела, кронштейн для рюмок, чтобы они висели вниз, к кухонному шкафу привинчивается.
     – Ну мечтай! Мечтать не вредно.

     Каждый эмигрант, приехав в Америку, прежде всего выбирает, где и как ему поселиться. Цена, как известно, определяется не столько квадратными футами, сколько локэйшеном, районом. За те же примерно деньги можно поселиться в элитном районе в старых апартаментах с запахом канализации, а можно выбрать дешевый район, но жить в отдельном приличном доме. В разных районах города, прежде всего, очень разный уровень школ для детей. Русские эмигранты обычно выбирают район с лучшими школами, а значит дорогой. Ну а дальше выбор жилья зависит от того, какой глубины долговую яму вы готовы себе выкопать, т.е. какой кредит вы готовы взвалить на себя в первые (возможно и последние) 30 лет своей жизни.  Если у вас есть работа и стабильный заработок, банк с удовольствием даст вам «лопату» – копай себе яму любой глубины.
     Три подружки, Маша, Анжела и Таня, прожив первые несколько лет в съемной квартире в Сан Диего, сделали этот выбор каждая по-своему. Таня с мужем так и продолжали снимать квартиру, и планов покупать собственное жилье у них не было, Маша с мужем купили двухбедренную квартиру в красивом комплексе с садом, а Анжела с мужем сразу купили небольшой дом. И сейчас уже купили второй дом, а старый сдавали за хорошие деньги, оплачивая ими кредит.

     Свою маленькую компанию трех подруг они в шутку назвали «столичные штучки». Одна приехала в Америку из Питера, вторая из Москвы, третья из Киева – три столицы. Шутка была в том, что никакие они не «штучки», а простые замотанные проблемами тетки во второй половине среднего возраста, живущие на другом краю Земли от родины и скучающие по родному городу.
     Сейчас стаж жизни в Америке перевалил у всех за 20 лет, и на встречах они иногда с ужасом вспоминали тяжелые первые годы. Перелет с детьми на другую планету, непонятный язык, непонятные правила жизни, непонятная реакция людей на твое поведение. В начале не столько жили, сколько выживали. Домой приходишь всегда с посттравматическим синдромом – по дороге заглядываешь в почтовый ящик, а там «сюрприз», инвойсы для оплаты самых неожиданных вещей: налог на дороги, повышение оплаты за газ, штраф за задержанную оплату страховки и т.п. и т.д.
     Но теперь всё как-то обустроилось, и проблемы стали как у всех людей: ситуация на работе, что новенького почитать, какой хороший фильм посмотреть, куда интересно съездить отдохнуть, где найти честного ремонтного мастера и неравнодушного врача. На регулярных встречах столичные штучки обсуждали отношения со взрослыми детьми, мужа дочки, жену сына – это всегда сложно. Но самой частой темой разговора с возрастом стал их собственный муж, единственный человек, который остался рядом, и который был их главной заботой и тревогой.
     Встречались столичные штучки раз в месяц во французском кафе на ближайшей плазе. Заказывали кофе и пирожные. Веселье начиналось с дежурного номера – Маша заказывала у продавца чашку кофе:
     – A cup of coffee with milk please.
     – What?
     – Coffee please.
     – Sorry, I do not understand.
    Тогда слово «coffee» они начинали произносить громко и хором, стараясь изобразить американское произношение. Продавец разводил руками и не понимал, чего от него хотят. Как можно продавать кофе и не понимать, когда, пусть и с акцентом, у тебя спрашивают кофе – загадка! Наконец, его напряженное лицо распрямлялось, и он восклицал «A! A! Would you like some coffee? Which one? Americano?»
     Потом столичные штучки садились за стол и начиналось бурное обсуждение личной жизни:
     – Девочки, нам надо все силы бросить на то, чтобы мужья не уходили на пенсию и не засели дома! Нельзя им без работы! Мой в феврале потерял работу, компания в следующем месяце заканчивает платить «отступные» (он отвоевал полную зарплату на полгода!), а он всё не ищет работу! Вяло ищет, говорит «на пенсию хочу!»
     – Ох, я даже не представляю, как это будет – муж на пенсии… Я так привыкла одна быть днем. Мне для работы дома так нужно одиночество, углубление в себя… А тут муж будет шаркать тапками по дому, бррр…
     – А мой, когда уйдет на пенсию, будет целыми днями спать… И, вроде, тогда не сильно мешаться будет, но сам факт, что я тут кручусь по дому и параллельно работаю, а он дрыхнет и выползает из своей комнаты только к завтраку, обеду и ужину… Это так депрессивно!
     –  Нет! Ладно мы, но мужикам НУЖНО какое-то занятие! Они начинают разлагаться, болеть, если у них нет работы! Твой хоть аквариумом занимается, а твой фоткает с дрона. А у моего никакого хобби нет!
     – Да… Мы тётки, как-то стареем на бегу, в заботах… А мой, вы только представьте!, в выходные играет в танки в телефоне с детворой. Лежит на кровати, дрыгает в ажитации ногами, вроде педали нажимает, лицо искажается гримасами усилия. Смотреть страшно. Если его не трогать, то может играть по 6-8 часов. И потом ходит по дому возбуждённый, злой, что вернулся в реальность.
     – Девчонки, а как здорово, что мы каждый месяц встречаемся и всё-всё обсуждаем! После встречи все проблемы кажутся такими несерьезными, ведь правда?

     Итак, сегодня был прием у Анжелы в новом доме в расширенном составе: столичные штучки с мужьями. Сначала была экскурсия по дому с подробными объяснениями, где какую стену перенесли, где надстроили за счет бэк-ярда веранду, где пробили в крыше скайлайты и как решался вопрос ремонта многочисленных ванных комнат. Потом был красивый ужин в красивой столовой.
      Следуя американской традиции, гости ушли не поздно, около 10 вечера. И сейчас Анжела заканчивала убираться в столовой, а Костя домывал посуду, не уместившуюся в посудомойку. Он устал от гостей и искал тему для «поворчать». Конечно, именно большие пластиковые тарелки цвета золота, которые Анжела только сегодня купила, чтобы для красоты подложить под фарфоровые тарелки для еды, мужу казались лишенными всякого смысла, и он предлагал их выбросить в мусор, чтобы сократить себе мытье посуды.
     На самом деле он видел, что Анжела расстроена. И догадывался чем – гости не выразили сильный восторг их новому дому. После экскурсии, они сели за стол и к теме нового дома больше не вернулись, обсуждали все что угодно, но не их новый дом. Обидно за жену, она так старалась, продумала каждый уголок, навела марафет во всех спальнях и ванных комнатах (туда тоже водила на экскурсию), а он весь день под ее руководством бегал с молотком по дому, развешивал картины и зеркала.
     – Ветер сменился, опять гарью запахло. –  пошмыгал носом Костя.
     – Найди последние новости, может пожар уже перекинулся через 15-ую?
     – Да бог с тобой, горят далекие окраины! Уж чего-чего, а пожарники не допустят, чтобы загорелся наш район, тут дома богатеньких.
     – А как ты думаешь, ну чисто теоретически, огонь может переметнуться через наш фривей?
     – Двенадцать полос асфальта? Нет, это невозможно! Раве что какой-нибудь олимпийский чемпион с факелом перенесет огонь с одной стороны фривея на другую. Но редкая птица долетит до середины Днепра, и редкий чемпион побежит до середины фривея! – сострил Костя и включил новости на новом большой экране.
     В новостях с самого утра были только брейк-ньюз о пожарах в Сан Диего. Пылало сразу в нескольких местах вокруг города, и нос Косте правильно подсказал – ветер сменился. Огонь кое-где уже вплотную подошел к 15-ой фривей.
     Анжела сначала села с мужем смотреть новости, но тут же встала, чтобы еще раз обойти все комнаты первого этажа: кухню, столовую, ливинг-руум, гест-руум и фэмэли-руум, чтобы еще раз полюбоваться на результаты двухлетнего ремонта дома. Ее новый интерьер был прекрасен! Улыбнулась себе в зеркало – это зеркало только утром Костя повесил, и оно было финальной точкой, о которой мечталось так долго. Отражение ей тоже понравилось, и она пошла к мужу на софу смотреть новости. Это был второй большой пожар за их жизнь в Сан Диего (мелкие случались каждый год.) В прошлый большой пожар так же на несколько дней город погрузился в запах гари, но, конечно, пожарники были настороже и не подпустили огонь к жилым районам.

      Климат и рельеф местности Сан Диего очень способствуют пожарам. Город располагается на холмах, сверху жилые районы, а в каньонах между холмами дикие кустарники или, в лучшем случае, парки для прогулок. В жаркие годы, когда дует Санта Анна (сухой жаркий ветер из пустыни, русские этот ветер называют «взвейтесь кострами синие ночи»), начинаются пожары вокруг города, а иногда и в городских каньонах. Если в каньоне кто-то бросит непотушенную сигарету, загораются сухие кусты, и огонь быстро поднимается по склону к жилому району. Пожарники стоят у домов и стерегут огонь, давая выгореть кустарникам, но не перекинуться на дома.
      Вину очередного пожара журналисты обычно сваливают на незаконно перешедших границу мексиканцев, которые в каньонах прячутся по ночам, чтобы днем выйти на обочину дороги и предложить свои услуги рабочего. Но следы расследования причин пожара частенько приводят к компании сандиеговских подростков, которые в кустах курили марихуанку.
      В общем, пожары в Сан Диего дело обычное, и запах гари дело привычное. Опытные жители уже хорошо знают, что в очередной пожар надо быть на низком старте: мобильники держать в руках и с готовыми сумками ждать объявление эвакуации. Если к твоему району приближается огонь, твой телефон заверещит и появится текст с инструкцией куда надо ехать. Инструкции бывают двух типов: может быть объявлена «обязательная эвакуация», когда ты обязан уехать из дома или «эвакуация в добровольном порядке», когда советуют уехать на всякий случай.

      В то время как Анжела с нарастающей тревогой смотрела новости, где мужественные журналисты вели репортаж о мужественных пожарниках, Костя быстро соскучился от повторений одних и тех же кадров, и со словами «Будем гореть – не буди!», ушел в спальню. Анжела осталась с мобильником в руках следить за новостями. Потом все-таки встала и пошла собирать сумку с документами и пр. Что именно по минимуму взять из дома в случае временной эвакуации вопрос продуманный: какая-то одежда, драгоценности, документы и семейные альбомы эпохи печатных фотографий – его уже ни за какие деньги опять не купишь.
      Анжела позвонила Маше. У той все было спокойно, запах гари только.
     – Если что, у нас море рядом, будем в воде отсиживаться. – пошутила Маша.
     Потом позвонила встревоженная Таня. У них в районе уже объявили «обязательную эвакуацию», и они сейчас едут в машине к их общей подруге, которая живет в северной части города далеко от пожаров. Все русские, оказавшиеся в зоне эвакуации, ехали обычно к друзьям. А американцы, у которых как-то по-другому были построены дружеские отношения, ехали на какой-нибудь спортивный стадион, где были организованы пункты сбора эвакуированных с едой и кроватями.
     – У тебя как в районе? – спросила Таня Анжелу.
     – Да у нас огонь подошел к 15-ой и встал. Я бы начала собирать вещи в машины, мы, если что, на двух поедем. Но Костя завалился спать.
     – Да ладно, ты уж не волнуйся, у вас такой район шикарный, я думаю, всех пожарников города поставили по периметру, и они заливают водой все вокруг.

     В тот переломный момент, разделивший жизнь «до» и «после», Анжела сидела на втором этаже, в спальне на кровати, уже переодевшись в ночнушку. При тусклом свете ночника, чтобы не мешать мужу спать, она вынимала по очереди старые альбомы с бумажными фотками, перелистывала их, вспоминала их жизнь, когда девочки были маленькие, и отбирала какие кинуть в сумку. Отметила про себя, что фотки уже состарились, выгорели, стали цвета сепии, как старинные фотографии. Но расстроится не успела, потому что подняла глаза и поняла, что оранжевые не только фотографии, но и вся комната. Стены, потолок и мебель были цвета сепия! Свет шел из окна. Анжела встала, подошла к окну и…  увидела огонь прямо на своём бэк-ярде! Несколько мгновений она стояла, завороженно глядя как горят деревянная беседка и недавно посаженные ею лимоновые деревья. Потом набрала воздуху в легкие и заорала «Мы горим!»
     Костя проснулся, увидел залитую оранжевым цветом комнату и быстро подключился к реальности:
     – Бегом в гараж, в машину!
      Схватив сумку с документами и первым попавшимся под руку фотоальбомом, Анжела зачем-то бросила в нее еще русскую тарелку со стены и сбежала за мужем вниз. Но на нижней ступеньке она вдруг резко развернулась и побежала опять на второй этаж.
     – Я возьму свою шкатулку!
     Костя ее догнал уже на середине лестницы, мертвой хваткой схватил за талию, перебросил через плечо как персидскую княжну и потащил вниз, к машине.
     – Я быстро! Там мои драгоценности! Там бриллиантовое кольцо! – кричала Анжела и стучала кулаком по заднице Костю.
     –  Дура, сгоришь вместе с бриллиантами! Надо успеть уехать! Если наша дорога горит, мы не сможем спуститься с холма! Сгорим в машине! – кричал Костя, упихивая извивающееся тело Анжелы в машину.
     Костя оказался прав. Их узкая дорога была уже забита машинами, которые медленно ехали вниз, а по бокам дороги горели дома. Горели дома странно – один был весь в пламени, три-четыре рядом не горели, и лишь окна сверкали отраженным огнем. Потом еще один пылающий дом. На крыше одного дома они увидели своего друга Билла, тот поливал из садового шланга свой дом сверху, не желая отдавать его огню. Его соседи уже горели. Пожарных машин видно не было.
     У Анжелы началась истерика. Она ревела, хваталась за руль и умоляла Костю вернуться. То, чтобы взять оставшиеся ценные вещи с собой, то собиралась сама подняться на крышу и поливать дом из садового шланга. Костя в ответ лишь заблокировал двери, чтобы жена не выскочила из машины. Ехали очень медленно, потом встали совсем – впереди один водитель вышел из машины, чтобы что-то проорать соседям, и заблокировал проезд. Слышно было только слово «idiot», но можно догадаться, что он пытается втолковать им, что не надо спасать дом, а надо прыгать в машину и быстро эвакуироваться. Тут водители других машин, как по команде, нажали на гудки и устроили такой рев клаксонов, что мужик махнул рукой на спасение соседей, сел в машину и улица опять поехала. Гудок водители больше не выключали, это создало чувство паники и заставило некоторых людей прекратить поливать водой свой дом и спасать уже не дом, а себя.

      – Ты как? – позвонила на следующий день Маша Тане.
      – Ты представляешь, нам уже дали вернуться домой! Воздух тут чистый, как будто ничего и не было. Но засыпано пеплом всё! Всё черное! Стены дома, балкон, лестница к нашей двери – разуваться пришлось, чтобы войти в квартиру. А во дворе что делается! Вода в бассейне покрыта черным пеплом! Ужас! А ты как?
    - Да у нас все тихо, эвакуации не было, пахло гарью и все. А ты Анжеле не звонила, как у них?
    – Нет, не звонила. – ответила Таня. –  Да что за них волноваться. Богатеньким, небось, столько пожарников нагнали. Только их и заливали. А по городу, новости говорят, сгорело несколько сотен домов!

      Позвонила Маша Анжеле только через неделю. И узнала, что их дом сгорел. Сгорел дотла! Анжела говорила как робот, без чувств, и поэтому Маша какое-то время не верила своим ушам:
     –  … мы едва успели запрыгнуть в машину, причем в старую, которая не в гараже, а на улице стояла… прямо в пижамах… пожар подошел к дому так быстро! Когда нам дали вернуться и мы поднялись по нашей улице к себе… На месте нашего дома увидели пустое место… я долго не верила, думала ошиблась улицей – всё такое неузнаваемое… но наши кипарисы на нашем драйвее были на месте, не сгорели…
     – Какой ужас, Анжела, в это трудно поверить. Но… хоть что-то осталось?
     – Мы каждый день туда ездим, ходим по пожарищу, ищем хоть какие-то остатки наших вещей… ничего не нашли…. Я так надеялась, что хоть золото и камни из моей шкатулки не сгорели… Фотоальбомы, компьютеры со всей информацией… сгорело всё…. Муж нашел чугунную раму от моего рояля – она оплавилась, но ее можно было узнать… и это пока единственное… Но там такая гора углей, всё не…
      Анжела не договорила и положила трубку.
      Маша попыталась осознать, как это может быть? Был дом, они в тот вечер ходили экскурсией по всем комнатам и восхищались дизайном Анжелы, потом вместе сидели за столом и вот… в ту же ночь пустое место и одна рама от рояля. Почему-то вспомнились пластиковые тарелки цвета золота, которые Анжела зачем-то подложила под фарфоровые тарелки. Воображение рисовало как они плавились и превращались в вонючий дым… Какой ужас! Бедные Анжела и Костя!
     Позвонила еще раз Анжеле, чтобы предложить помощь, но та не подняла трубку. Позвонила Тане:
     – Какой ужас! Бедные Анжела и Костя! – повторила за Машей Таня. – В это так трудно поверить, что Анжела осталась без дома…
     – А ты не знаешь, где они теперь живут?
     Таня сказала, что всех погорельцев поселили в специальном шелторе, и сегодня в новостях она слышала, что их посетил сам Президент Америки.
     – Наверное, не уютно им там в шелторе. Может, их позвать к нам? Хотя у нас только две комнаты, моя и мужа. Муж так храпит, я с ним не смогу спать…
Тане тем более некуда было звать Анжелу и Костю. Она их и в гости-то не приглашала никогда, неудобно было за убожество их съемной квартиры по сравнению с хоромами Анжелы.
–  Да не волнуйся, они скоро переедут в свой старый дом. По закону они имеют право в таком исключительном случае разорвать контракт со съемщиками их старого дома и сами там поселиться.

     Еще через неделю Маша с мужем ехали по 15-ой к себе домой и с грустью смотрели на неузнаваемые обочины фривея. Маша и раньше любила посетовать, что холмы Сан Диего лишь на две недели в году зеленые, а весь год покрыты сухой травой и серым кустарником, а теперь склоны вокруг дороги были просто черными: из черной земли кое где торчали черные стволы обгоревших деревьев и черные заросли кустов.
     – Давай свернем к Анжеле? – неожиданно попросила Маша мужа.
     – Зачем? Там же дома нет!
     – Ну… как-то не верится. Посмотреть, что на их улице делается…
     Свернули. Ехали по улице вверх и рассматривали фантастическую картину из фильма ужасов: через несколько нетронутых пожаром дома было пустое место – участок с обгоревшими остатками строений. Из земли торчали лишь черная каминная труба и кое-где обугленная часть стены. Потом опять абсолютно целый дом. Как будто пожар осознанно выбирал, кого пожалеть, а кого лишить дома и всего, что в нем было. На участках сгоревших домов иногда копошились люди – погорельцев обязали ликвидировать остатки своих домов, так как от ветра пепел летит на соседние участки, а это уже чужое проперти (собственность). Не имеют они право мешать своим пеплом соседям!
     Наконец, доехали до кипарисов и начали подниматься на вершину холма. Чуда не произошло. Вместо дома Анжелы и Кости было пустое место. Точнее – синее небо Калифорнии. Вдруг Миша резко затормозил! Он увидел, как по пепелищу бродят две склоненные фигуры в сапогах, похожие на грибников: у каждого в руках палка, которой они разгребают и что-то ищут. Не сразу Маша и Миша узнали Анжелу и Костю, уж очень несвойственно им было ходить так согнувшись.
     – Давай подойдем к ним? Поможем? – предложила Маша. –  Они, наверное, ищут что-то не сгоревшее. Наверное, драгоценности, у Анжелы были очень дорогие украшения. Неужели и ее камни сгорели?
     – Да как-то неудобно сейчас к ним подходить…
     Миша тихо дал задний ход, и они уехали незамеченными. Было стыдно, что специально завернули сюда, зная, что дома нет, приехали просто из любопытства, посмотреть на сгоревший дом. Дом, в котором они накануне ели-пили и с завистью рассматривали шикарный интерьер. Можно подумать, что приехали, чтобы убедиться, что завидовать больше нечему.
     Затаив дыхание, незамеченными они выехали обратно на дорогу, и поехали мимо сгоревших и уцелевших домов к себе. Миша грустно пошутил:
     – Ну что, хорошего понемножку, теперь поехали в нашу конуру? Ты удовлетворила свое любопытство?
     – …стыдно сознаться, но голове есть дурная мысль, что они поплатились за то, что выбрали дом на вершине холма, красивых видов захотелось. А наша «конура» внизу не могла сгореть.
     - Да это просто закон распространения огня – он вверх всегда движется и его потушить гораздо труднее на склоне. А мы с тобой живем низенько-низенько.

     Прошло несколько лет. Анжела и Костя получили по страховке большие деньги и построили на месте старого новый дом, еще больше прежнего. Общаться подруги стали гораздо реже. В последнюю встречу столичных штучек Анжела водила Машу и Таню по своему новому двухэтажному дому во время отделочных работ: въезд на машине в арку в свой собственный итальянский дворик («Я тут лимоновые деревья посажу!»), огромная стеклянная входная дверь («Я давно мечтала входную дверь сделать из стекла! От кого прятаться, если двор твой собственный?»), бесконечные комнаты по периметру дворика («Ужас, как подумаю – сколько же ванных комнат у нас будет! Но хочу, чтобы при каждой комнате была своя ванна»), и, конечно, огромная мастер-бедрум с джакузи. 
     Наконец, Анжела, хитро подмигнув, привела подруг к лестнице, ведущей со второго этажа дальше вверх – это оказалась башенка внутри дома. В башенке была всего одна комната, но большая, с большими окнами по кругу. В окнах открывался во все стороны прекрасный вид на город Сан Диего: в одну сторону море, в другую жилые районы и дома с бассейнами, в третью была вдалеке видна стройка нового жилого района, в четвертую – дикие, еще не застроенные холмы, покрытые кустарником.
      – А здесь будет моя студия! – объяснила Анжела. – Я давно мечтаю заняться живописью. Наконец, смогу начать брать уроки живописи! В студии должно быть хорошее солнечное освещение, а тут свет будет весь день!
      У Маши тоже есть «студия для живописи» – уголок в спальне у окна… У Тани спальня такая маленькая, что кровать придвинута прямо к окну, иначе письменный стол мужа не влезает, поэтому она живописью и не думает заниматься.
     Маша и Таня ходили по дому и думали примерно о том же: «Анжела и Костя, конечно, молодцы, не сдались после пожара, а решились на новую стройку. Но… господи, как найти силы искренне восторгаться их новым еще более шикарным домом?! Как с улыбкой рассматривать их будущую огромную спальню с джакузи, как радоваться Анжелиной будущей студии «на случай, если она займется живописью», если, черт возьми, внутри тебя грызет… что?»

     С тех пор столичные штучки больше не собирались. И даже как-то перестали созваниваться. Толя потерял работу в Сан Диего, и они с Таней уехали в другой штат, обустраивали жизнь на новом месте. А у Маши… ну просто, наверное, кончились точки соприкосновения с Анжелой, схожие заботы. Да и кому приятно уличать себя в…  нет-нет, не в зависти! А просто испытывать досаду, что у тебя никогда не будет такого дома и такой студии.