Старик

Тихонько, едва переступая непослушными ногами старик пытался преодалеть небольшой участок пути. Буквально от одного дерева до другого. Это всего несколько шагов. Но каких!
Ещё вчера не было сил глаза открыть а сегодня уже шаги. Как переменчив мир и восприятие вместе с ним. Вчера голова шумела как водопровод.  Глаза не хотели поднимать веки. Болели бедра, в любом положении всё тело ломило. Старческий мозг понимал, что тело залежалось, мышцы отрафировались и отказываются функционировать. Эти старые кости обтянутые коричневой кожей когда то были мастером спорта. Делали рекорды и служили надеждой спорта. И наличие черного пояса не помогло на старости. А сейчас в таком состоянии, в забытье, в ненужности, в отчуждении. Уставшее тело вздохнуло. Ему видать долго ещё на этом свете страдать. В его пустой голове иногда всплывают старые картинки. Грехи. Они как дятел ищет в коре пропитание долбит старое, уставшее тело. Не отпускают ни на день, ни на час. Видимо не всё старик на этом свете сделал. Не успел. Или не знает что. Или не может. Эка напасть. Сам то он давно уже устал на этом свете волочь свои старые кости. И порой открыв глаза он долго моргал и приглядывался думая не умер ли, а нет ещё здесь. Да чё так долго, чё так муторно. Забрал бы уж...
Сны подсказки не запоминает старческий мозг. Много было их, а вспомнить не может.
Отдышался, сейчас ещё сделаю шаг, и ещё, и ещё. Как в детстве, на непослушных ногах. Но это мозг уже в памяти стер. Это и многое другое. Он что то не доделал, поэтому его оставляют довершить дела. Но что? Блуждая в потемках уставшего и уменьшегося с возрастом мозга пытается вспомнить свою жизнь. Что не так? Что опять с головой? Ничего не идёт на ум. Прямо пустота какая то. Провал. Надо больше двигаться, что бы мозги работали. А то пролежни стали появляться. А это уже страшно. Можно умереть долгой и мучительной смертью. Мысли, они перестают буравить мозг, и больше не беспокоят. Видимо после ухода мыслей входит деменция. И пока она не овладела полностью, надо предпренять какие то действия.
В голове память меняла картинки, быстро, как казалось старику. Но это был обман. Самообман. Сладкий самообман. Это всё что мог позволить себе старик. Жить самообманом. Или будет больно душе. Мучительно больно.
Мальчик Ваня был учеником, он не уходил из памяти старика. Ваня всё время был в голове. Он был какой то картинкой в памяти, как картина на стене. Иногда старик вспоминал про Ваню и тут же забывал. Память стала тонкой, легкой ниточкой, постоянно рвущейся. Но Ваня сам пришел к старику, пришел проведать. А застал жалкое состояние своего учителя. Был поражен переменой. Испуган и подавлен. Старик вспомнил, что хотел сделать. Он хотел оставить свою квартиру Ване. Ваня был сирота. Его ростила сестра матери.
Когда дарственная была оформлена, старик испытал удовольствие. Ему даже стало легче. Бедра перестали болеть. Он смог выйти и даже пройтись. Но это было облегчение временным. Через несколько дней старик ушел из жизни. Во сне. Самая хорошая смерть.