Дети и звери

                Маша.

Конец октября. Маше всего два года и она пошла в старшую группу детских яслей. В один из дней я прихожу забрать её домой и узнаю от воспитательницы, что на праздник 7 ноября Маша будет читать стихотворение. «Вы с ней позанимайтесь, - говорит мне строго воспитательница, - а то она слова произносит неправильно».
Мы идём домой. Как же так? – думаю я по дороге, - ведь ребёнок в свои два года и один месяц говорит совершенно правильно… 
- Маша, а прочти мне стихотворение – прошу я дочку. И Маша читает, прекрасно выговаривая все буквы, в том числе и «р»:

День седьмого ноября
Красный день календаря
Посмотри в своё окно
Всё на улице прасно!

- Маша, говорю я ей, не «прасно», а «красно». Понимаешь?
- Да, - говорит  дочь.
И я беспечно забываю про весь этот разговор и такую пустяшную проблему.
Назавтра ясли украшены, на стенах плакаты, дети нарядно одеты, словом – праздник.
Хор поёт песню, после чего выступает Маша и  читает  своё стихотворение:

День седьмого ноября
Красный день календаря
Посмотри в своё окно
Всё на улице - прасно!

Да. Недооценила я детскую неколебимую логику. Прасно – проснулось! А не красно…


                Аня и снег.

Ане года три и мы идём с ней к метро. Ноябрь, подморозило, и маленькие лужи затянуты льдом. Я предлагаю прокатиться по льду, а сама держу её за руку и бегу рядом. Одна ледяная дорожка, за ней другая…  а впереди  еще не совсем застывшая лужа, и в ней и вода и лёд.
- А почему здесь вода?  - спрашивает дочь.
- Потому что лужа большая и не успела вся застыть.
-А откуда на улице берётся вода?
-Посмотри на небо, - говорю я, - видишь? Падает снег. Потом он тает и превращается в воду. А потом от холода вода замерзает и превращается в лёд.
Аня смотрит вверх и видит снежинки, которые, неспешно кружась, падают вниз, на землю, на головы прохожих, на мою протянутую ладонь. На ладони она тают.

- Лёд тает, - говорит Аня, - а снег - летает…



                ТОМ

Мы с Аней в гостях. У хозяйки дома, Нины  потрясающий пёс – огромный  чёрный ньюфаундленд. Его зовут Том. Он добрейший, преданнейший и умнейший, такой и мухи не обидит.  Аня, нагнув голову, может свободно пройти под ним, что она и проделывает. Мы с Ниной уходим на кухню пить чай. Оттуда нам слышно, что Аня совсем осмелела и начинает командовать псом. Тащит его за собой на кухню и  кричит: Дом! Дом!  Оказывается, так она зовёт собаку.
- Почему Дом, Аня? – спрашиваю я, ответа не получаю, и наставительно говорю: Аня, собаку зовут Том. Это такое имя, английское. Ты – Аня, а он – Том. Аня соглашается. Но через некоторое время мы опять слышим: Дом!
Переубедить её у нас не получается. Наверное потому, что Том такой большой ... как дом.

В том году мы ещё не раз бывали у Нины и всегда Том - Дом - вёл себя с ребёнком просто превосходно. Умный, понимающий и великодушный друг. Очень преданный. Преданность и благородство его и погубили.

Как-то раз - это было осенью того же года - Нина возвращалась с дачи. Выйдя из поезда на перрон Финлянского вокзала, она обнаружила там одиноко сидевшего фокстерьера. Пёсик был с тусклой шерстью, очень грустный, явно голодный. Он смиренно сидел, смотрел на прибывающие поезда и никуда не уходил. Поговорив с людьми, Нина узнала, что собака сидит так уже третий день, видимо, ждёт хозяина, а того всё нет и нет. Она решила забрать собаку и дать объявление – а вдруг владелец найдётся? Взяла пса на руки, а тот и не сопротивлялся. Прижался к ней, и так они и поехали домой.
 
Дома их встретил Том.

Нет, он не порвал бродяжку на куски и даже не зарычал. Он просто очень опечалился.
Прошла неделя, другая, фокстерьер заметно оживился, нагло ел из миски Тома и ходил за Ниной по пятам. Хозяин фокса на объявления не отзывался, и Нина не знала, что ей с ним дальше делать, а тем временем привязывалась к найдёнышу всё сильнее.
Том не просто ревновал, он был потрясён таким предательством. Хмурый и печальный, он даже стал отказываться от еды. Нина пыталась с ним поговорить, уговорить, но как-то всё это не получалось.
И в один прекрасный день Том слёг. Поняли, что пёс заболел. Подняться на ноги он сам не смог, и ветеринара вызвали на дом. Тот пришёл, послушал сердце Тома, развёл руками и горестно сказал: инфаркт.

Через неделю Тома не стало.