Кризис Патриархата. Кн. 2. Главы 6-7-8

           Глава 7. Ещё удар...

     Алёнка, привыкая с мамой к новому месту жительства, немного "погуляла а по по квартире", с интересом оглядывая всё вокруг, не беспокоясь ни о чём на 
 руках у матери. После осмотра начала было позёвывать.
     - Вот хорошо!- обрадовалась Люба.- Понимаешь, что у мамы много работы. Ты приучайся мне не мешать. Одену тебя, в коляску положу, покачаю, песенку спою и спи на здоровье. Говорят, что дети во сне растут. Вот и подрастай маме на радость! Других у меня радостей нет и быть не может. Узнать бы, кто наговаривает мужу про неё! Или у него это - особенность характера? Или больное воображение?
     Как только дочка заснула под открытым окном, Люба принялась разбирать свой
 свой чемодан. Что-то ей не понравилось... Что-то было не так в чемодане, как она укладывала, собираясь надолго в больницу. Она вынимала вещи, добираясь до дна. Она хорошо помнила, что на самое дно положила газету, потом в старый журнал вложила комсомольский и профсоюзный билет, а её трудовая книжка была, как и положено, в отделе кадров на работе. Вот теперь надо было написать заявление на увольнение, сообщить новый адрес и попросить выслать почтой документ и поручить Володе во время ближайшей поездки в Тапа оформить в бухгалтерии расчёт и получить социальное пособие на первого ребёнка.Она ещё раз перебрала чемодан, встряхнула всю одежду, бельё, носовые платки, полотенца. Всё было на месте кроме комсомольского билета!
Люба ещё и ещё раз она перебирала вещи, но билета не было... Чемодан она заперла на ключик. Он был в её связке, связка ключей была в сумочке, с которой она в больнице не расставалась. Там же был паспорт и Медицинские книжки, справки, направления, рецепты. Но комсомольского билета не было нигде.
     - Надо будет спросить у Володи, может быть, ему понадобилось что-то и он убрал её билет к своему...
     Люба вспомнила, как за неделю перед смертью мамы Таня и её вечная команда подружек и одноклассниц поехали в Высокую гору - районный центр, чтобы получить там в торжественной обстановке комсомольские билеты. Ноябрьские праздники прошли, им позвонили по телефону на почту и сообщили, что они должны приехать завтра на девятичасовом пригородном поезде. Девчонки Тома, Таня, Аля радовались: их в этот день освободили от уроков. Они впервые поехали одни, без сопровождения взрослых, уже почти комсомолки, не хватало только "Красных книжечек".
     Всё, действительно, было хорошо и торжественно организовано: сначала доклад секретаря о проделанной комсомольцами района работы; отметили их комсомольскую организацию зверосовхоза, которая посадила целую аллею саженцев берёзок от конторы и до мостика на железнодорожной станции "Бирюли". Отметили повышение успеваемости в целом по району, потом выступали ветераны двух войн (финской и Великой Отечественной).
    А затем выступали команды пионеров и комсомольцев райцентра, показав им  специально подготовленный концерт с песнями, со стихами и сценками о комсомольцах, о Героях СССР. Наконец, их вызывали на сцену по одному и вручали комсомольский билет и подарочную книгу с памятной надписью. Всем нашим девчонкам досталась книга в жёстком переплёте, с фотографиями: Николай Островский "Как закалялась сталь". Свою книгу с билетом внутри Таня держала в руках, как величайшую ценность. Сумочки своей у неё ещё не было.
     Она положила в поезде книгу за пазуху и всё время не забывала придерживать её рукой. Время от времени им всем хотелось снова взглянуть на билеты. Они рассматривали свои взрослые фотографии, подписи, печати и страницы об уплате членских взносов и не могли наглядеться. Но вот и надпись: "Бирюли". Они вышли на перрон, дождались, когда поезд отправился дальше, в старинный город Арск, и   стали переходить железнодорожное полотно,ныряя под вагонами. Было уже скользко. Подморозило.  Всё время кто-нибудь падал. Со смехом они чистили одежду, куртки и пальтишки, отряхивали друг друга и шли дальше и дальше мимо посаженных ими же стройных берёзок.
- Таня, ты тоже падала, посмотри, не выронила ли что-нибудь.
- Книжка на месте.
- А билет? - спросила Аля.- Посмотри.
     Они остановились. Таня достала книгу, быстро перелистала, комсомольского билета там не было. Таня горько заплакала. Тома обняла её, погладила.
     -Успокойся, найдётся!
     Рядом с ними остановились две женщины из деревни Бимери, спешащие на станцию. -  Мы на поезд Арский, будем искать по дороге. Завтра сообщим. Что потеряли?

     И, узнав,что комсомольский билет выпал где-то, пообещали:
     - Найдётся! У нас народ хороший. Кто-нито нашёл, может, в кассу сдал. Всех расспросим и на перроне, и на вокзале, и в кассе, и по дороге искать будем, пока не занесло... Бывает...
     Таня вошла в дом, отряхнулась от снега, погрела руки у тёплой печки, потом вошла за ширму к матери.
     - Не спишь?
     - Нет, не мучайся, возьми! - мама протянула красную книжечку дочери, понимая всем сердцем по покрасневшим глазам средней дочери, что Таня пережила, прочувствовала, обнаружив потерю и как горько плакала.
     - Мама, откуда?- заплакала уже от радости дочка.- Кто и где нашёл?   
     - С кроличьей фермы шли женщины, их даже кто-то подвёз. Ты, когда спрыгнула со ступеньки, не заметила, что билет выпал, его тут же подобрали, даже снег не успел испортить. Вот смотри, как новенький!
     - Я на всю жизнь запомню, какие же у нас хорошие люди! Я не знаю, смогла ли я вообще  бы жить, если бы он не нашёлся.
     - Они фамилию посмотрели, сказали: "Знаем, рядом живут, занесём, чтоб не долго не волновались. И так война всем здоровье испортила!"
     Таня взяла билет в руки, поднесла к губам.
     -  Мама надо мне научиться его прятать. Кармашек что ли пришить? Мама, поможешь?

     ...Люба вспомнила, как Танюшка много раз рассказывала ей, какое горе она испытала от потери, и как счастлива была, когда всё окончилось благополучно. У самой Любы всё сложнее, помочь ей некому, она занята малышкой, а муж всё считает, что его Любины ПРОБЛЕМЫ недолжны касаться. Они могут ПОМЕШАТЬ ЕМУ отдохнуть  перед сложной новой работой. Вот почему Люба АБСОЛЮТНО ОДИНОКА...Родных и друзей нет, работу пришлось оставить, посвятить себя дочке. Даже в их новом доме ни одного  ЗНАКОМОГО ЧЕЛОВЕКА НЕТ.
        Надо было держаться изо всех оставшихся после крайне трудных родов силёнок. Слёзы все она уже давно выплакала: сначала в зверосовхозе, убегая в лес А в лес, ПОСЛЕ ТОГО, как  по приезду домой на каникулы, сообщили "как старшей в сев семье", что мать умирает и спасти её нельзя- неизлечимое заболевание печени?
         А сейчас не уходит  мысль:"Неужели это месть Зельмы за то, что НАКАЗАЛИ ВЫГОВОРОМ её мужа " за плохое воспитание молодой жены-студентки в условиях особой военной части?" Парт-полит-работники... Эх,вы, воспитатели...   Скорее всего  это-она! Ведь МОЙ грудной ребёнок ЯКОБЫ  помешал ей спать по её словам в двенадцатом часу дня.  А она, КАК ФАШИСТ, сначала засунула крашеную шерстяную варежку с мёдом или с сахаром  в рот грудному ребёнку, а затем выкрала комсомольский билет, чтобы исключили из комсомола кормящую мать? Чтобы пропало грудное молоко? Кажется, сама Зельма не кормила ребёнка грудью, брала искусственное питание в детской кухне. У неё там Рига, молочная кухня, аптеки.
там  Латвия, там у неё и мама, и тётушки, бабушки, соседки на даче... Позавидовать можно, а я её пожалела, уступила, пока не дадут квартиру, свою маленькую комнатку. Ведь скучали молодожёны, вот к чему привела моя доброта и сочувствие... Не зная, брода, не суЙся в воду!... Подумала, что врач рядом, под боком, можно будет поучиться всему, а вышло совсем наоборот... Я даже 
 подумать не могла, что рядом со мной  злобный враг, настоящий ТАЙНЫЙ фашист,
озлобленный, готовый к мщению не известно за что...