Деревня

Деревня - от слова деревья – рождается и растет долго, но помирает стремительно.

Еще совсем недавно, мы с полным ощущением городских господ, прибывающих в родовое имение, каждую весну мимо пошитней, дубенцов и прочих дятлов, гордо минуя покосившийся дорожный знак «для тупых  тупик», заезжали в нашу Деревню, где слева Сашка, то ли приветливо размахивал нам культями, то ли отбивался от наседавшей на него мамки Лидии Николаевны.
Что от них осталось? Два небольших холмика на сельском кладбище, да вечная Сашкина поговорка – «Под баранинку» - это когда выпивая залпом поднесенную ему рюмку, Сашка горделиво отказывался от закуски и занюхивал водку засаленным рукавом, приговаривая «под баранинку…».
Да, Сашки больше не живут.

Чуть позже и чуть далее интеллигентный бомж Анатолий с томиком Пушкина в руках томно просвечивая наш багаж на предмет наличия водки, сразу начинал обещать нам скоротечно выделать скамью на манер онегинской, но непременно надо было уплатить ему водкой вперед, что мы ошибочно и делали.
Что от него осталось? Вторично и окончательно сгоревший остов дома, недоразвалившийся после прежних хозяев. Да оставшаяся в памяти картина заснувшего в пьяном угаре Анатолия с томиком Пушкина и котиком на груди.
Они так и сгорели все вместе – Анатолий, Пушкин и котик.

Еще намного раньше, но немного далее, напротив нас, еще в памяти некая пожилая усердная пара, Михал Иваныч да Марья Иванна. Помнится, давным –давно мой приятель Торстен (реально из Германии) буквально из рук обалдевшего Михал Иваныча выхватил толстый лист алюминия, на котором тот ежедневно (и много лет) возил навоз из хлева на огород и который (лист алюминия) оказался рариретным куском крыла Мессершмитта.
Что от них осталось?
Только то, что я тут написал.

По соседству с нами, издавна и долго жили какие-то люди.
Что от них осталось?
Где-то в глубинах памяти имеется какая-то заброшенная пасека, вокруг которой мы с Жуковым долго ходили кругами, поцокивая языками от желания проникнуть в покрытые мхом ульи, а моя супруга по-женски быстро и не раздумывая сковырнула с них крыши и помнится к вечеру все мы трое уже обсасывали засахаренные соты. Более ничего нет.
Ни дома, ни сада, ни ульев.

А вот некие городские пижоны, которым залетная бригада несколько лет назад стремительно возвела каменный теремок в два этажа под ондулиновой крышей, не успели Деревне себя показать, т.к. сгорел теремок быстро и не заметно для всех, но весомо для страховой компании. Мы недолго таращились на сгоревший остов трубы, окрестили его «Хатынью» и скоро позабыли о нем.
Что от них осталось?
Кирпичная печь, которую деревенским не взять даже кувалдой. «Хатынь» стремительно покрывается травой.

Далее слева синий дом мальчика Коли. Коля славится радушием и гостеприимством. Настолько, что, когда ему стукнуло 80, выстроил возле бани сарайчик, который назвал гостевым домиком, но заглянув в который и несмотря на заманчиво приготовленную лежанку, хотелось бежать прочь от полчищ завывающих комаров.
Коля он здесь. И будет здесь с Деревней до конца.
До своего конца.

Немного тому, некий местный лесничий попытался по-крупному обосноваться в нашей Деревне – понагнал самосвалов и тракторов с экскаватором, зачистил поляну, быстро возвел нарядный щитовой коттедж, вырыл пруд и….так же быстро испарился. Что от него осталось?
Зарастающая травой яма-пруд, раскиданные обрезки древесины, потихоньку растаскиваемые Деревней на дрова, да загородивший нам вид на речку ветшающий щитовой коттедж.

Деревня очень придирчива.
Она берет и принимает далеко не всех. И не так важно, как долго ты здесь бываешь реально, важно, как ты ее видишь и понимаешь.  Деревня это чувствует. И ценит. И это взаимно.

Иногда я думаю, Деревня это навсегда. Нет уже Сашки. Нет Володьки «красивые глазки», Анатолия, Александра первого, Александра второго, разбрелись кто-куда цыганки-доярки и разбежались псы, упала водонапорная башня и улетели аисты, нет коня Мальчика, но есть Дубенец и его загаженная, но непотопляемая ферма, пришел в Деревню Серега, а значит Деревня без воды не будет, Рита все также неистово коротает года в своем большом доме и все также орут по ночам соловьи и дачники порою наведываются на край деревни, гордо именуя это местом своих предков.

А значит и мы все также каждую весну будем ехать в Деревню даже если будет там только наш дом, пусть даже и не дом, а просто место, развалины и земля…. И все также где-то на горизонте будут видны невысокие холмы, гордо именуемые Пушкинские Горы...

И на въезде в Деревню всегда будет лаять Рекс (Малыш или как там еще зовут деревенских псов) и нетрезвый Серега всегда будет приветствовать нас - сначала «Дядя Женя», а потом «Дед Женя»….

И никогда Деревня без воды не будет…..


Май 2024
Котов