Трек 8. Бэби, ты можешь повести мою машину

                БЭБИ, ТЫ МОЖЕШЬ ПОВЕСТИ МОЮ МАШИНУ

                BABY, YOU CAN DRIVE MY CAR            


 
    Прошло довольно много времени, но водки Леннону не подавали. Заказ словно растворился в клубах табачного дыма и гомоне выпивающих байкеров. Видимо, желание клиента в  этом вертепе ровным счетом ничего не значило. Как ни в чем не бывало Механик Фрэнк и Президент Бергер продолжали неслышно переговариваться и лишь изредка поглядывали на заезжую знаменитость. Джон обескураженно взглянул на Мэла Эванса. Тот лишь повел плечами и ободряюще  подмигнул. Его бывший работодатель докурил сигарету и, не спеша, затушил окурок. Наконец, бармен снизошел до своих обязанностей  и направился к главному посетителю. Однако вместо вожделенной водки  стал наполнять шейкер  теми же ингредиентами. На недоуменный взгляд заказчика  равнодушно ответил:

    —  Когда здесь кто-то блюет, то  убирает за собой сам..  Если ты сейчас хлебнешь водки, наблюешь обязательно, уж поверь... А теперь спроси себя, хотелось бы тебе вылизать собственную блевотину?

     — Нет. — Подумав, согласился Джон. — Тогда добавь двойную порцию бренди, ведь это возможно?

     — Добавить-то можно... — Примирительно вздохнул Фрэнк и плеснул янтарной жидкости больше обычного.
 
      — Но тебе ведь не этого надо…

      Невымытый бокал медленно наполнился коктейлем, и бармен, перегнувшись через стойку,  елейным голосом прошептал:

     — Тебе ведь нужны старая грязная дорога, сияние спиц в свете луны и до блеска надраенная мощь между ногами... Что думаешь насчет хорошего байка?
 
     —  Да как тебе сказать... — Пришел в замешательство Леннон. — Как можно заметить, у меня никудышнее зрение.

     — Да? — Резко выпрямился бармен.

— А твой  соглядатай все таки приобрел два колеса на раме, хотя, как и ты, тоже четырехглазый — И ткнул узловатым пальцем в очки Эванса. — Правда, как упертый островитянин, предпочел английский  «Триумф», — не ахти какой выбор, но тоже ничего, — кобылка мощная…

     — Ему нужна тачка. — Громко и уверенно произнес Мэл.— Не дорогая, но классная…

     И на удивленный взгляд Джона, уточнил:

     — У Мэй Пэнг есть водительская лицензия, правда, нью-йоркская, но это ерунда, какое-то время в Калифорнии она действительна, я узнавал… Обернувшиеся на возглас байкеры одобрительно загудели.


      "...скоро у Фанг Йи день рождения  ...можно будет ускользать от Линца ... дразня Йоко    ...это идея"


        — Да, пожалуй, мне нужна тачка. — Решил подыграть Джон. — Но, разумеется, не развалюха, какая- нибудь, а Т-А-Ч-Ч-К-А, понимаешь?

     Механик Фрэнк недовольно сощурился.

     — Надо подумать.

Отойдя в конец стойки, он вновь зашептался с Бергером.

     — Будь на стреме. — Не оборачиваясь, предупредил Эванс. — Кажется, начинается кидалово…

     Джон с полупьяной улыбкой отмахнулся.

     — Мэл, у меня нет наличных, только несколько дорожных чеков.

     — Лучше помалкивай и почаще поглядывай на меня…

     Леннон безмятежно кивнул и с удовольствием присосался к соломке, — коктейль казался все слаще и слаще.

Внезапно вернувшийся  Бергер ободряюще подмигнул Леннону, но обратился почему-то  к Эвансу.

     — Ты, наконец, решился на Посвящение?

     — Конечно, Президент. — Закивал тот. — Прикупил пару новеньких «Левайсов» и куртку в придачу. Фрэнк обещал довести до ума…

     — Рукава ампутированы.  — Отозвался бармен. — Штанами протираю верстак…

     — А у меня припасено ведерко отменного говнеца! — Радостно вставил Бэби Боб.

     Леннон с интересом прислушивался.

     — Значит пора! — Решил Бергер. — Бэби, тащи это добро на стоянку, а ты, Фрэнки, принеси  шмотки... Если, конечно, не трудно.

     – Боб может сделать все сам. — Владелец исподлобья взглянул на округлого Ангела. — Думаешь я не нашел в углу мастерской твоё поганое ведро?

     — Надеюсь, ты не развязывал узел на пластиковом мешке? Не заглядывал внутрь?— Участливо осведомился толстяк.

     Механик стал злобно осматриваться по сторонам в поисках чего-то тяжелого...
 
     — Уже иду! — Заспешил Бэби Боб, ехидно подергивая кольцом в носу.

     Усмехнувшись, Папа Бергер пригласил Леннона на улицу. Там под щадящим утренним солнцем уже собиралась вся шайка. Разместившись по периметру на бетонных блоках, Ангелы Ада в предвкушении зрелища неторопливо потягивали пивко. Цепной Пес и Кувалда суетились, разматывая шнуры и подсоединяя мощные  колонки «Маршалл».

     — Сейчас этот город окончательно продерет глаза. — Весело предостерег президент. — Механик Фрэнк повернут на двух вещах — мотоциклах и качественном звучании.

     В подтверждение динамики изрыгнули скрежет иглы в бороздке. Бармен, видимо, продолжал злиться на Леннона. На стоянке вновь раздался голос Маккартни. Теперь Джон  стал внимательно вникать в каждое слово, но быстро понял: здесь скрытых намеков не будет.

      После нарочито легкомысленного вступления Пол скороговоркой выдал мелодичный речитатив:

                Среди джунглей разбив палатку,
                Некому платить за аренду,
                Можно ко времени и к деньгам
                Относиться индифферентно.

     И тут же грянул удалой разбойничий припев:

                Хо! Хей-хо! Хо! Хей-хо! 
                Хо! Хей-хо! Хо! Хей-хо!      
               
     На площадке показался Бэби Боб. Одной рукой он волочил по земле новенький джинсовый костюм, а в другой нес полное ведро дерьма. Осторожно приплясывая, чтобы не расплескать содержимое, толстяк вышел на середину и, опустив ношу, швырнул куртку-жилет  прямо на движок ближайшего мотоцикла. Под всеобщий гогот два Ангела  бросились драить ею металл, покрытый маслянистой пленкой... Сам же Боб, аккуратно расстелив штаны, торжественно вступил на них и с нарочитым тщанием протер подошвы. Последовала драматическая пауза, после которой Ангел проказливо  подпрыгнул и принялся отплясывать  ирландскую джигу. Удерживая руки по швам, он на удивление легко и пружинисто  заскакал на новеньких джинсах, быстро превращая их в тряпку. Во время прыжков короткие толстые ножки успевали виртуозно выписывать в воздухе загадочные кельтские письмена. Тяжелые мотоциклетные сапоги вздымали фонтаны пыли, жгучей охрой припорашивая островок цвета индиго. Кованые подошвы безжалостно вбивали материю в окаменевший южнокалифорнийский краснозем. А из динамиков  измывался  Макка:

           Когда зажигалка некстати откажет,
           Ты ведь не вздумаешь психовать,
           Какой толк волноваться?

           Когда нужный автобус лишь хвост покажет,
           Тебе незачем рвать и метать,
           Какой  толк трепыхаться?

           Отвали, миссис Вандербилт,
           У меня куча времени. Мое все оно,
           Какой толк волноваться?
           Какой толк трепыхаться?
           Какой в этом толк, если всем все равно?

     И снова раздавалось залихватское:

            Хо! Хей-хо! Хо! Хей-хо!
            Хо! Хей-хо! Хо! Хей-хо!

     К танцующему присоединился Цепной Пес. Примостившись рядком, он так же запрыгал козлом, синхронно выделывая те же  замысловатые коленца.  Гремящую музыку почти заглушил гул всеобщего одобрения. Косичка, сосулькой свисающая с подбородка, ритмично хлестала грудь Ангела. Кайзеровский шлем коротышки Боба сполз на нос и держался лишь благодаря ремешку, зацепившемуся за непролазную бороду. С окаменевшими рожами  парочка  самозабвенно отплясывала на некогда светящихся благородной лазурью джинсах. Еще мгновение, и рядом оказалась жилетка. Озорная мелодия и зажигательный танец подняли остальных Ангелов. Окружив ведро и положив руки друг другу на плечи, они дружно принялись втаптывать вещи в пыль под неугомонного Макку: 

             Когда промотал состояние,
             Не пожалуешься на грабеж,
             Просто пошлешь
             Все на далекое расстояние…

             Какой толк волноваться?
             Какой толк трепыхаться?
             Какой в этом толк, я в толк не возьму?

             Хо! Хей-хо! Хо! Хей-хо!
             Хо! Хей-хо! Хо! Хей-хо!

     Леннон взглянул на Мэла Эванса. Крупное лицо в затемненных очках с диоптрией застыло в невозмутимой улыбке. Однако подлинные чувства выдавало едва заметное подрагивание губ. Сидевший рядом Бергер с ухмылкой наблюдал за происходящим.

     — И что все это означает? — Хмельно полюбопытствовал  Леннон.

     Бергер развернул новенькую цветную нашивку. На красном фоне, отливая серебром, красовался профиль черепа с крыльями.

     — Такую икону праведный Ангел может присобачить на спину только после того, как роба пройдет Посвящение. Потом он должен, не снимая, прожить в ней месяц. Так сказано в  кодексе.

     — Так сказал Заратустра... — В некоторой задумчивости промолвил Леннон, но тут же встрепенулся. — У вас и кодекс есть?

     — Ты думаешь у одного процента отщепенцев не может быть законов, по которым они живут?

     — Обычно законы придумывают для того, чтобы их нарушать.

     — Ты прав! — Рассмеялся Президент Ангелов.
 
     — А что означает один процент?

     — Ну, это Моторное бюро всея Америки  некогда объявило: среди владельцев мотоциклов таких, как мы, «вне закона», всего лишь один процент. Прикинь, против собственного желания власти выделили нас из остальной массы никчемных цивилов на двух колесах...

     — Значит, Ангелы Ада —  это байкерская аристократия?  Аристократы духа?

     — Скорее, аристократы духмана! — Воскликнул  Бергер и в притворной стыдливости отвернул лицо.

     На площадке под одобрительный стон толпы Бэби Боб погружал многострадальные джинсы в светло-коричневую субстанцию.  Брезгливо зажав нос,  он несколько раз обмакнул и вытащил на белый свет по колено изгаженные штаны. По стоянке разнеслась упругая волна знакомого с детства запаха. От брызг стекающего  дерьмопада Ангелы с улюлюканьем бросились врассыпную.

     — Не дрейфь! — Похлопал Эванса Президент. — Согласно кодексу одежонку стирать нельзя. Но, как верно говорит Битл Джон, законы придумали для того, чтобы их преступать... За мзду проводящий Посвящение  может окатить шмотки брандспойтом. Дерьмо смоется, но машинное масло останется навсегда... Или ты передумал?

    Замешкавшись с ответом Мэл, промычал что-то невразумительное.

    К счастью в этот момент на стоянку вместе с облаком пыли от крутого виража ворвался сверкающий лаком  байк. В седле красовался Перекати Поле — щеголеватого вида Ангел, некогда действительно побывавший вместе с Кувалдой в лондонской штаб-квартире Битлз и поэтому давеча подтвердивший личность Леннона. В отличии от брутального крушителя челюстей Джон совсем не помнил его. Обменявшись многозначительными взглядами с Президентом, байкер направился  в бар. Бергер, передав эмблему Бэби Бобу, поспешил следом.

     — Тебе нашли машину. — Не отрывая взора от того,  что когда-то было джинсами «Ливайс», возвестил  Мэл Эванс.

     — Неужели этот пижон в кожаной косухе? — поинтересовался Джон.

     — Это адвокат из Фриско, кстати, с действующей лицензией. Улаживает дела Ангелов с копами и судейскими,  — залог, подлог и все такое…

     — Да, ну! Как же он докатился?

     Мэл пожал плечами.

     — Это свободная страна, каждый выбирает то, что по нраву. К тому же по его словам он и в адвокаты подался потому, что в душе всегда был не в ладах с законом. Ангелы Ада — это призвание не жить так, как все.  Для них байки и ветер под мышками, как некогда рок-н-ролл для четырех ребятишек из «Пещеры». Помнишь таких?

     — А на что живут эти ангелочки? — Ушел от ответа Леннон с потемневшим лицом.

     Усмехнувшись, Эванс стал объяснять:

     — Кто как... По слухам Бергер когда-то был докером. Ему повезло, — однажды срослась крупная сделка с контрабандой, он не попался и впоследствии приобрел припортовый склад. Теперь его семья живет за счет аренды, а сам он, как видишь, заправляет здешними делами. Цепной Пес и Бэби Боб пристроились к кабельному ТВ. Нет, они не снимаются в сериалах, просто в конце  года их нанимают для выбивания долгов с абонентов... Получают неплохие проценты... Почти все вынуждены подрабатывать. И не на самых престижных местах, как ты понимаешь... Главное держаться вместе и время от времени отрываться в пробег. Как когда-то вы на гастроли... В конечном итоге каждый волен коротать жизнь по-своему. Выбор свобод или свобода выбора.

      — Ты, случаем, не оканчивал университет по специальности всемирная философия?
      
          — Нет, по специальности я инженер-связист.

         — Тогда свяжись с небесами. Иначе останешься без штанов! — Леннон кивнул на растерзанные джинсы и вслед за Бергером заскрипел подошвами по свалявшимся глиняным крошкам.

      Малкольм Эванс  обиженно  пробурчал:

       — Только небеса нам теперь и помогут…

      В это время заиграл следующий трек пластинки. Мощно вступил электро-орган вместе с ударными и басом. После нескольких тактов царапающая соло-гитара вспорола тягучее  звучание короткой  блюзовой фразой и стала ритмично резать его на части. Скрип под ногами затих. Наконец, словно из гигантской кастрюли, зазвучал голос Маккартни.

          "...саунд! ...он спер у меня саунд…"

     Никогда Джону не нравился собственный голос в записи. Никогда! В микрофон пел настоящий Леннон, которого он отчетливо слышал в себе. А из динамиков, гнусаво передразнивая, всегда звучал кто-то другой. Как он ни умолял, иногда просто требовал от Джорджа Мартина что-то поменять в аппаратуре, но все было тщетно, ––  собственный голос при прослушивании оставался чужим. Только со Спектором после долгих мытарств с использованием эффекта эха и колдовства с различными тембрами удалось добиться более-менее  приемлемого результата. И вот теперь Макка легко воспроизвел это фирменное звучание, которое он так долго искал, чтобы отличаться от звучания в “Битлз"!

 
            "...а припев!  ...разреши мне подкатиться  ...что за текст   ...это же...  ...неужели?  ...вот гад  ...и это вспомнил ...РАЗРЕШИ МНЕ ПОДКАТИТЬСЯ..."


 
       Кто-то плеснул в лицо чернилом. Стекла очков заволокла темная жижа. В висках глухо застучали литавры. Воздух стремительно превращался в вакуум. Шатаясь, Джон беспомощно оглянулся. Мэл Эванс неожиданно увеличился в размерах и почему-то испуганно глядел сверху вниз. Через мгновение пропал вовсе. Прошлое,  как всегда, настигло некстати. “Для тебя мы день сделаем  ночью!” –– вспомнились напоследок слова Бергера.


      В то время Джон и Йоко жили у Пола. В старом доме остались Синтия с Джулианом, а из арендованной квартиры, где полиция  накрыла с марихуаной, просто пришлось сбежать - от репортеров и прочей любопытной шушары. И тогда они  пришли на постой к Макке, ведь для этого и существуют закадычные друзья, не правда ли? Нет, само собой, все это время свора  риэлторов сбились с ног, спотыкаясь о непредсказуемые и часто меняющиеся требования Дитя Океана. И вот пришлось застрять у Пола подольше.

      Как-то под утро стало совсем плохо. Герыч... Он уже несколько раз обращался к нему.  В неведомом ранее блаженстве сознание играло с воображением, как кошка с мышкой. Это было одновременно и страшно, и чертовски  притягательно. Как в путешествии.  Пройденное уже известно, а за поворотом…
 
      После выкидыша Йоко не выходила из депрессии, и тот вечер он уговорил ее отправиться в трип вместе. Кстати, Синтия (черт бы ее побрал) почти никогда не соглашалась на эксперименты с наркотиками… Путешествие прошло великолепно. Но в этот раз по возвращению ему стало худо. Обстоятельно проблевавшись, он спустился на кухню в поисках спасительного питья. Однако после первого же глотка едва успел добежать до ближайшей ванны. Снова застрял. Чувство времени покинуло начисто. Спустя вечность, еле переставляя ноги и держась за стену, заковылял обратно. Только бы добраться до постели! Однако перед  спальней  неведомая сила, как током, отбросила назад и  принудила застыть.
 
      На своей половине в одной пижаме полулежала Йоко, а с его стороны у кровати стоял Пол. У обоих был вид, будто  только что встретились.
 
         — Разреши мне подкатиться... — И мерзавец прилег на его место!

       Йоко быстро вытянула руку с открытой ладошкой, устанавливая невидимую дистанцию. Затем изящно послала воздушный поцелуй. Пол поймал его двумя раскрытыми ладонями с жадно растопыренными пальцами.
 
             — Твои руки похожи на ветви пальмы. — Шепотом произнесла Йоко.

             — О, как они хотели бы укрыть тебя тенью в знойный день…

             — Я уже дала тебе нечто… —  и второй поцелуй застыл в  воздухе. 
 
       Наступила опасная пауза, как  перед последним прыжком в пропасть. В помутневшем мозгу всплыла строчка из собственного юношеского стихотворения:

            "…дыханье затая, и замереть не смею...”

        Тут, словно почувствовав его присутствие, Пол резко встал. Одернутые лацканы пиджака привели силуэт в порядок. На выходе взгляды закадычных друзей даже не пересеклись. Маккартни  лишь  приостановился и подмигнул как бы  самому себе…

      Через два часа они с Йоко навсегда уходили из этого дома. Джону попался на глаза некогда подаренный другу автопортрет ––  озорной шарж на самого себя. Пол поместил его под стекло, в дорогую раму и повесил на самом видном месте. Локоть молотком врезался в собственный нос. Осколок с душераздирающим визгом изрезал все остальное. Все. Баста! Нет автопортрета! Как нет больше и оригинала.
 
   Они еще встречались, разговаривали, даже  играли вместе. Пол полагал, все прошло, как проходило со времен Гамбурга, после мелких стычек по поводу шлюх. Но это был уже далеко не Гамбург. Как-то незаметно наступила эпоха двух равноправных властителей битловской империи. А в одной империи два императора сосуществуют недолго. Особенно когда у одного появилась супруга с новой религией... Дальше –– невидимая гражданская война до полного распада. И все из-за дурацкой фразы: "Разреши мне подкатиться..." Конечно, не только из-за неё. Но лучше бы он ее не произносил.  Тут же вспомнилась тайная покупка Полом полутора процентов акций фирмы, которой принадлежали права на их песни, а ведь когда-то пацанами договорились делить все поровну… Чуть позже Пол замутил  со своим будущим тестем, навязывая его, как замену Эпштейну... А как он привечал Йоко на репетициях, будто и вправду хотел, чтобы она влилась в группу… За этим притворством  маячил призрак  Стю Сатклиффа...  С какой снисходительностью Пол выказывал при Йоко требования к его партиям гитары… При ней! Ему! Который взял этого сопляка в группу! А теперь, пародируя его, он поет эту фразу в своей песне! Ведь с этой фразы все и началось! Нет, нет! Пожалуй, с  нее  все и кончилось... 

        –– Не валяй дурака, Джон! Очнись!

  Физиономия Пола, стоявшая перед глазами, медленно превращалась в собственное отражение, а потом в очертания лица Мэла Эванса… Легкий ветерок приятно освежал лицо, –– это Кувалда участливо встряхивал смоченный носовой платок. Бэби Боб осторожно, но умело растирал виски. Чуткий нос уловил        запах бурбона…

          — ВИски в вискИ это кощунство — возмутился Леннон. — Зачем же переводить благородный напиток?

           — Оклемался пациент. —  Сверкнул зубами Бэби Боб и помог приподняться.
 
                — Кажется, я отключился… — Как бы извинился Джон. — Все таки не надо было женить Кровавую Мэри с Бренди Александер…

                — А ещё не следует опрометчиво смешивать семенную жидкость с влагалищной секрецией… — добавил Кувалда, невинно глядя в потолок.

                Леннон задержался  на изуродованном лице байкера.

                — Кажется, я здесь один без университетского образования…  — Проворчал он и неуверенно встал на ноги.

                Они находились в мастерской Механика Фрэнка. В прохладном помещении царил армейский порядок. Каждый предмет находился на своем месте. Сверкая никелем, гаечные ключи висели на стенах строго по размерам — от самого большого до самого маленького, разноцветные бутылки с техническими жидкостями так же были выставлены по ранжиру, верстак поражал девственной чистотой.

                — Не пора ли нам в банк? — невинно полюбопытствовал Бэби Боб. — Мы устроим тебя, как младенца в люльке и показал на давешний мотоцикл с коляской.

             —  А чтобы  не напекло темечко оденем вот это. — Кувалда заботливо накинул влажный платок на голову Джону и ловко завязал на затылке  пиратской банданой.

                Мэл Эванс утвердительно сомкнул веки и пояснил:

                — Нашли вчерашнего водилу на золотом кадиллаке. Он оказался владельцем салона подержанных автомобилей неподалеку. Тебе обещают  тачку почти  даром…

              — А при чем здесь банк? Или я непременно должен поучаствовать в ограблении? — Язвительно спросил Леннон.

                — Разве что захочешь сам ограбить банк. — Раздался голос вошедшего Бергера. — А мы таким безобразием не занимаемся. Просто обменяй именные чеки на кэш…

                Джон недобро оглядел всех присутствующих. Веки Эванса вновь утвердительно сомкнулись. Никто даже не понял, как бандана оказалась на бетонном полу, а подошвы  джоновых туфель превратили ее в тряпку. Леннон,  взвился и, как будто стал выше ростом. Всклокоченная голова и дугообразная линия носа сделали его похожим на петуха, готового клюнуть всякого. 

                — Никто никуда не поедет! В банк я войду сам! А свозит меня туда и обратно Перекати Поле. И пусть ждет только снаружи!

                — Да я так и хотел предложить... — Почти не раздумывая, согласился Бергер и, дружески приобняв гостя за плечи, повел его  на улицу.

                Опешившие байкеры могли только слышать удаляющийся голос предводителя.
 
                — Поверь, никто не хочет тебя кинуть, нам только надо знать, на какую сумму ты рассчитываешь, чтобы начать торговаться... Выбирать будешь самостоятельно… А какие тачки, вообще, ты предпочитаешь… Может, как Элвис, возьмешь тот самый золотой Кадиллак? 

                Джона Леннона тошнило не от денег, а  от методов их добывания. В молодости вместо привычных для всех операций  мелких покупок он предпочитал операции мелких краж. Да, да, — та самая губная гармошка из Love Me Do была стянута по дороге в Гамбург в придорожной нидерландской лавчонке! А сколько  шалостей было раньше? Не счесть. Когда, он купил супермаркет другу детства Питу Шоттону, они отметились совместным воровским рейдом по собственному заведению. От искушения безнаказанно что-нибудь стибрить устоять было невозможно. За ближайшим углом друзья дико хохотали, показывая друг другу трофеи, украденные у самих себя… В то же время Джон всегда покупал понравившуюся книгу или пластинку в трех экземплярах — первый для себя, чтоб зачитать до дыр или запилить до шипения, второй для полки, третий для подарка первому же человеку, которому они тоже  пришлись по душе. Дарить всегда было легче, чем покупать.

               В банке Джону все же пришлось прибегнуть к помощи Перекати Поле, — он не знал, как заполнять эти чертовы бланки. Чеков оказалось пять по двести долларов. Байкер-адвокат посоветовал взять взять восемь сотенных банкнот и десять двадцаток.

               На встречу с продавцом выдвинулись всей колонной. Грохот мотоциклов вздымал стаи ворон к стратосфере, а колибри заставлял падать замертво. В полуобморочном состоянии пребывал и хозяин автосалона, когда гремящая вереница окружила трейлер, служивший, видимо, и жильем, и офисом. Байкеры, не выключая движки  и поигрывая перегазовкой, угрюмо рассматривали жертву. Грохот и десятки сверлящих глаз в две минуты сделали свое дело. Ладони несчастного торговца панически закрыли уши, а голова обреченно склонилась на милость победителей.  Вскинутая рука Бергера враз заглушила моторы. Мертвая тишина зловеще зашелестела гравием спешившихся Бэби Боба, Кувалды и Цепного Пса. Возле трейлера стоял  тот самый золотой Кадиллак, но уже без зеркал заднего вида. Элегантные линии кузова, крылатое оперение кормы, белоснежная кожа салона — мечта во плоти любого автомобилиста. А двухъярусный капот красавца размерами напоминал палубу авианосца, на которую тут же приземлился тяжелый зад Бэби Боба. Капот жалобно скрипнул.

                — Нам нужна тачка! — Без предисловий начал Цепной Пес и выразительно поправил свой грозный пояс. —  Что ты можешь  предложить?
 
                — Все, что угодно, джентльмены! Все, что угодно! — Заголосил автодилер, не отрывая взгляда от тяжелой цепи на талии байкера.

                Ангелы ада рассыпались по территории на мелкие группы, в одной из которых Леннон оказался вместе с Бергером, Механиком Фрэнком и Перекати Поле. Свою машину Джон увидел почти сразу.

                — «Херши!» — Воскликнул Леннон, уставившись на светло коричневое купе. Автомобиль цветом и клетчатым принтом по бортам напомнил любимый молочный шоколад.

                —  Плимут «Барракуда».—   Объявил Механик Фрэнк и деловито открыл капот.

                Авто оказалось базовой моделью, но с неожиданно малым пробегом. Фрэнк после осмотра еще раз тщательно проверил спидометр и огласил вердикт:

                —  Похоже не скручен. Такая тачка стоит три двести, сейчас реальная цена   —  две четыреста баксов.

                Бергер вопросительно приподнял подбородок:

                —  Нравится?

                Джон повторно оглядел машину. Стремительным силуэтом и хищными ноздрями посреди капота она, действительно, привлекала взгляд. Он лишь спросил о наличии радио и согласился.

               — Правда, мне не хватает…

                — Это тебя не должно волновать. Ребята умеют торговаться…

                Как и предсказал Механик Фрэнк, торговец назвал цену в две тысячи четыреста. Кувалда с чувством ударил сапогом по колесу  Кадиллака.

     — Однако в знак нашего знакомства я сразу же готов уступить, ну, скажем, четыреста долларов, — тут же добавил дилер.

      —  Сразу? — вступил Бэби Боб, — Подразумевается будет и потом? Скажи лучше, сколько ты собираешься содрать с нас в конечном итоге?  — и недовольно заерзал на капоте. Железо под  задом байкера жалобно застонало.

        Испуганный продавец состроил умоляющую гримасу.


      —  Я предлагаю сразу сбросить цену с двух тысяч вдвое, а мы же, в свою очередь,  вдвое уменьшим первую скидку. По-моему, это будет справедливо! Или ты так не считаешь?  — сделал предложение Цепной Пёс и снова поправил цепь на поясе.

      Торговец открыл было рот, но так и застыл, пытаясь перевести предложение в цифры. Бэби Боб, уперевшись пятками в бампер, угрожающей привстал. Стало понятно, если необъятный зад обрушиться на многострадальный капот, тому не избежать замены…

    — Восемьсот! Восемьсот долларов, джентльмены! — успел, наконец, вычислить продавец и с облегчением вздохнул, когда толстяк спрыгнул на землю.

       — Принимается! — объявил Бергер и кивнул Перекати Поле, — Оформляй бумаги! Ждём вас у Фрэнка!

           Закрывать сделку остались те, кто торговались,  — Бэби Боб, Кувалда, Цепной Пёс, а также Мэл Эванс, на которого и записали красавицу «Барракуду».


         Когда Ангелы Ада благополучно пригнали машину к «Электрическому стулу», там вновь загремел макковский  «Оркестр в бегах». Байкеры с воодушевлением бросились  допивать пиво и подпевать  Маккартни о девушке Аде, которая по жизни была адом на колесах. Посреди песни Пол без всякой связи с текстом, отчетливо спел: «Моряк Сэм, порт приписки Бирмингем, не найден никем, пропал насовсем». И дальше снова о девушке Аде — сущем аде на колесах. Это было  слишком.

              "… дважды … он напомнил дважды …"

       Джон вновь помрачнел. Но погоревать толком не успел. Вернулись байкеры, оформлявшие купчую. Вид у них был победоносный. Перекати Поле в открытую  передал Бергеру свернутые в рулон купюры, а тот в свою очередь так же демонстративно отдал их Механику Фрэнку. Тот  взглянул на Леннона и, не считая,  положил деньги в карман. Джон готов был поклясться, это были  те самые восемьсот долларов,  недавно принадлежавшие ему.
       — Да, да, ты прав! — с обезоруживающей улыбкой подошел  Бергер. — Это твои восемь сотен. Мы задолжали Фрэнку за постой…
               — Выбили из того бедолаги? — недобро спросил Леннон.

           — Неужели ты такого мнения о нас? Не ожидал! Перекати Поле, расскажи…
 
             Но тот только хмыкнул и пожал плечами.

             — Перекати Поле не только проследил за копами и пижоном на золотом Кадиллаке, но и подобрал с фривея зеркала заднего вида, срезанные Цепным Псом. — принялся объяснять Бергер.

          — Нет улик, нет  преступления, — изрек байкер-адвокат.

                —  И мы лишь предложили преступнику выкупить эти улики… — невинно улыбнулся Цепной Пес.

                — Ты бы видел, как он обрадовался родным зеркалам! — со смехом воскликнул Бэби Боб.

                — И радостно выложил восемьсот баксов? — ехидно полюбопытствовал Леннон.

                — Попробовал бы он огорчиться, — угрюмо бросил Кувалда и взглянул на Цепного Пса. Байкеры загоготали в  две глотки.

        — Мы даже отдельную купчую составили, чтобы все было  по закону… — серьезно добавил Перекати Поле и, наконец, улыбнулся.


                — Суду все ясно! — заключил Джон и тоже рассмеялся. Вопрос с покупкой машины был закрыт окончательно.


                «Выпей за меня! Выпей за мое здоровье!
                Ты знаешь, пить мне больше нельзя…» — красиво запел Маккартни из динамиков о последних словах Пикассо.

      "…умеет сукин сын … всегда умел …надо признать..." 

         Леннон посмотрел в зал и понял, размякшим байкером песня тоже нравилась.  Стало и грустно, и радостно одновременно. Грустно от того, что мелодия и текст пришли не ему, а радостно от того, что песня удалась. Все таки это он взял паршивца в группу, черт побери! Все таки он!


https://www.youtube.com/watch?v=aIh6UdXTBFs