Глава четвёртая. Поэты не рождаются случайно

Книга четвёртая. В объятиях рынка.
Глава четвёртая. "Поэты не рождаются случайно...".


 Девяносто первый год для Сергея, как и для всех заводчан, оказался полной неожиданностью и просто каким-то даже чудовищным сном. Он вызвал у него изумление, ужас и даже какую-то определённую растерянность. 
 Да и не только у него одного, но и у многих других простых людей советской страны. Ведь никто ничего народу не мог подсказать и объяснить что происходит? Никто из знакомых Сергею людей, а малознакомых он начинал опасаться, не мог этого сделать, потому что и сами они не понимали, не соображали, что происходит в Крутом Яру и в самой столице. 
 Но все были уверены в одном, что всё это временно, что всё пройдёт и успокоится, никто в то время даже и не думал, не предполагал о возможности гибели Советской власти. Думали, что все эти прорабы и архитекторы перестройки перебесятся, поиграются в демократию и митинги, что всё пройдёт и войдёт в свою колею. Но не вошло. 
 Ведь мы же все с детства привыкли верить в силу и незыблемость советского строя, в страну Советов!  Все её граждане считали Советский Союз самым справедливым обществом на свете и мечту человечества.
 Да оно так, по большому счёту, и было! Потому-то статья преподавателя столичного Вуза Нины Андреевой «Не могу поступиться принципами» встревожила и взволновала не одного Сергея. Он остро почувствовал гибельность взятого партийным руководством курса на экономические преобразования в стране, с введением частной собственности и смену идеологической основы социализма - принадлежности народному государству природных богатств и средств производства.
 Статья Андреевой читалась всеми жадно и вселяла некую надежду в людях, в том числе и в Сергея, на восстановление нормальной жизни, но вскоре и она, эта зыбкая надежда в нём тоже испарилась. И ему стало нехорошо и тоскливо.
 Особенно после сегодняшнего выступления Литвинова на общей профсоюзной конференции комбината, где директор сообщил о приватизации и акционировании предприятия.
 Сергея даже не успокоили слова Литвинова о том, что " комбинат станет собственностью всех работников коллектива и каждого в нём, в зависимости от количества акций, что комбинат не будет продан кому-то "в чужие руки". А разве он не станет частной собственностью тех заводчан, у кого окажется большая часть этих акций? Несомненно.
 Об этом Литвинов не говорил на конференции, но у Сергей мелькнула такая мысль, что предприятие достанется, прежде всего, тем у кого власть и деньги. То есть руководству комбината! И в этом он совершенно не сомневался: тут уже позаботится не столько комиссия, избранная на конференции,  сколько само государство условиями приватизации.
 Как говорил незабвенный Остап Бендер: "Если в стране ходят денежные знаки, то  у кого-то их очень много". И не всегда честно заработанные. Именно, эти дельцы и постараются скупить при случае акции у работников предприятия, особенно в трудные для них времена. А они уже наступили. 
  Страна, как сказала в последнем своём стихотворении поэтесса Юлия Друнина, неудержимо катилась под откос. И в справедливости этого Сергей убеждался на примере каждого дня в жизни Крутого Яра и комбината. Каждодневно и ежечасно, не видя какой-то силы, способной противостоять этому.    
 Сергея сильно и больно ударила весть о трагической гибели поэтессы и турбулентность положения страны, ощутимой Друниной с такой силой, что на не выдержала и не устояла. Вот они эти её отчаянные строки:
 
 Покрывается сердце инеем —
 Очень холодно в судный час…
 А у вас глаза как у инока —
 Я таких не встречала глаз.
 Ухожу, нету сил.
 Лишь издали
(Все ж крещеная!)
 Помолюсь
 За таких вот, как вы, —
 За избранных
 Удержать над обрывом Русь.
 Но боюсь, что и вы бессильны.
 Потому выбираю смерть.
 Как летит под откос Россия,
 Не могу, не хочу смотреть.
 
Но такой вот её выход Сергея не устраивал. Он с горечью думал о том, что не ожидал такого малодушия от великой поэтессы-фронтовички, стихами которой он зачитывался в ранней юности, человека много и страшного испытавшей на фронте.  Стихи же её были всегда мужественны, светлые и чистые, оптимистичны. Особенно в послевоенные. Подобные недавней мирной жизни в стране, где она была такой в каждом городе, селе и посёлке. В том числе и в Крутом Яру. И в памяти Сергей тут же всплыли её жизнерадостные строки:
 
 По улице Горького — что за походка! —
 Красотка плывёт, как под парусом лодка.
 Причёска — что надо!
 И свитер — что надо!
 С лиловым оттенком губная помада!
 Идёт не стиляжка — девчонка с завода,
 Девчонка рожденья военного года,
 Со смены идёт (не судите по виду) —
 Подружку ханжам не дадим мы в обиду!
 Пусть любит
 с «крамольным» оттенком помаду.
 Пусть стрижка — что надо,
 И свитер — что надо,
 Пусть туфли на «шпильках».
 Пусть сумка «модерн»,
 Пусть юбка едва достигает колен.
 Ну что здесь плохого? В цеху на заводе
 Станки перед нею на цыпочках ходят!
 По улице Горького — что за походка! —
 Красотка плывёт, как под парусом лодка,
 А в сумке «модерной» впритирку лежат
 Пельмени, Есенин, рабочий халат.
 А дома — братишка, смешной оголец,
 Ротастый галчонок, крикливый птенец.
 Мать… в траурной рамке глядит со стены.
 Отец проживает у новой жены.
 Любимый? Любимого нету пока…
 Болит обожжённая в цехе рука…
 Устала? Крепись, не показывай виду, —
 Тебя никому не дадим мы в обиду!
 По улице Горького — что за походка! —
 Красотка плывёт, как под парусом лодка,
 Девчонка рожденья военного года,
 Рабочая косточка, дочка завода.
 Причёска — что надо!
 И свитер — что надо!
 С «крамольным» оттенком губная помада!
 Со смены идёт (не судите по виду) —
 Её никому не дадим мы в обиду!
 Мы сами пижонками слыли когда-то,
 А время пришло — уходили в солдаты!
 
Сколько же в ней было чистоты и света! Веры в добро и радости жизни, несмотря ни на что! И такая вот смерь?! Неужели же она подумала о том, что жизнь её оказалась напрасной. В том числе и фронтовая. Не выдержала и сдалась. Но выдержать ли катаклизмы сегодняшней жизни самому Сергею? И его поколению! Гибель самого государства? На этот вопрос Сергей не мог себе ответить.
  "Получается,- думал он,- что каждому времени являются свои пророки и поэты?!" Друнина не выдержала сегодняшней жизни, основанной на предательстве и лжи, на забвении всего того, ради чего она воевала на фронте и в своих стихах.  Не выдержала крушениия не только своих идеалов, но и миллионов людей не только в её стране, но и во всём мире.
 Поэзия -это ведь тоже идеология. "Поэты не рождаются случайно...",- как верно подметил в своей песне Игорь Тальков. И он тоже явление нынешнего времени. Порождение его, как и его поэзия и песни.
 Сергей относился к нему двояко. С одной стороны он не мог не видеть его таланта, как поэта и композитора, певца и музыканта. Даже актёра. И не только потому, что он снялся в нескольких фильмах, он был актёром и на сцене. Его харизма привлекала и притягивала к себе не только глаз зрителя, но и их души. Он выглядел на сцене мужественно и бесстрашно, словно пророк нового времени, глашатай его, призывавшим к каким-то неясным переменам, когда Россия станет не страной "дураков, а гениев":

 Я пророчить не берусь
 Но точно знаю, что вернусь
 Пусть даже через сто веков
 В страну не дураков, а гениев
 И, поверженный в бою
 Я воскресну и спою
 На первом дне рождения страны
 вернувшейся с войны.
 
Так что же это за война идёт? С кем и за что? Юлия Друнина знала за что она воевала и потому, потеряв веру в сегодняшней действительности, ушла из жизни. И она, поэтесса-фронтовичка, никогда не считала свою страну "дураков", а людей честных и искренних, где-то даже и наивных, поверивших лидерам лже-коммунистам в их перестройку и в "социализм с человеческим лицом". А о какой войне говорит Тальков?
 И на фоне вот этакого вселенского обмана иуд, жизнь ей показалась беспросветной, ненужной и напрасно прожитой. Потому-то на место таких поэтов, как Друнина,  пришли иные пророки, как Тальков, призывавшим, как казалось народу, его на подвиг и на какие-то непонятные свершения ради величия России, обвиняя во всём коммунистов и Советскую власть. Другие же поэты-песенники писавшие и певшие про" комиссаров в пыльных шлемах" затаились или переобулись при непонятной перестройке. Им нечего было сказать своему народу. 
 Но за величие какой России ратовал тальков? Белогвардейской! Ему нравилась военная офицерская форма. Эпатаж. Атрибуты царской России. Особенно эпоха Екатерины Второй. Он романтизировал её, забыв о крепостничестве и "Путешествии из Петербурга в Москву" Радищева. О простом народе. Вряд ли это произведение ныне изучается в школе. Ныне в чести такие пророки с гитарами, как Тальков, собирающие стадионы. Но к чему они призывают?
 В июне девяносто первого года Сергей и Нина побывали с группой экскурсантов  комбината на его концерте в программе "Шире круг". Зрелище, действительно, запоминающееся. Тальков вышел на сцену в галифе, заправленные в яловых сапоги и в белой нательной рубашке, на плечи его был накинут офицерский китель старой русской армии. Ворот его рубашки был расстёгнут, а на груди был виден крест. Лоб и длинные волосы стягивала чёрная полоса-резинка.
 От природы он был красив и пользовался этим в своём имидже. По популярности в том году он обошёл даже Аллу Пугачёву. Программу вели популярные певцы Андрей Державин и Алёна Апина. Певица качалась на установленных в углу сцены качелях увитых цветами, Андрей её раскачивал.
 Зрелище было хорошо организовано и продумано. В первой части концерта Тальков пел свои лирические песни, во второй гражданские. Всё бы в нём нравилось Сергею, если бы ни ярый его антисоветизм и антикоммунизм. Люди стали привыкать к таким оскорбительным словам как "совок" и "коммуняка! Никто и здесь не возмущался.
  А почему? Да потому что звания коммуниста и советского человека унизили и  опозорили такие лже-коммунисты, как Горбачёв и Ельцин, подобные им деятели рангом ниже. Включая директоров предприятий, школ и высших учебных заведений. Никто из них не выражал протеста и своего возмущение. Кроме одной Нины Андреевой. Никто не возмущался и из рядовых коммунистов простых советских тружеников.
 Не было никаких возмущений и на том концерте. Даже Сергей с Ниной, хотя от этих слов их коробило. Никто не возмутился из их экскурсионной группы. Да ещё как они аплодировали! Такая вот была силы его харизмы и музыкального его таланта. Случалось, что Сергею приходилось порой ехать из Тулы с Тальковым в одном автобусе. Даже не зная кто он такой, на него нельзя было не обратить внимания.
 Держался он независимо и гордо, с достоинством, был безупречно одет и со вкусом, строен, с модной прической, красивый и молодой. В тесноте автобуса люди обтекали его стороной, как река утёс. Он был одного роста с Сергеем, но моложе. 
 Держась же с ним рядом в автобусе, Сергей помогал ему сдерживать натиск толпы. И Тальков это чувствовал, с любопытством бросая взгляды на Сергея. И когда тот  выходил на своей остановке в Крапивенке, то продолжал чувствовать на себе его взгляд. 
 Так за что же его тогда убили? Он же был ярым сторонником демократических преобразований в стране, как и Виктор Цой, требующий перемен, был не меньшим кумиром подрастающей молодёжи. Вот она где заложена идеология массового воздействия на народ: мощная, проникающая в души, бьющая в самое сердце и собирающая огромные стадионы.
 Но тогда Сергею, как и многим, казалось тогда всё это не существенным: "Подумаешь, игра и фиглярство на сцене. Всё это преходящее и со временем пройдёт...". Народ сам со временем отринет всё наносное и эпатаж в его творчестве, всё ошибочное и не существенное, оставит в нём основное - любовь к России, его неистовый патриотизм. И в этом таилась большая ошибка. Не так не безобидны были его выступления. 
 Патриотизм, но какой? Белогвардейский! Об этом тогда даже и не думалось. Гражданская война казалась в далёком прошлом. Людям нужно бы ощутить величие своей страны, откуда бы оно ни исходило. Пусть даже из прошлого, в котором было, действительно, немало хорошего. "Без прошлого не бывает будущего",- так повторяется и сегодня. Но какого прошлого и на что равняться?
 Известие о гибели Талькова Сергей с Ниной услышали с экрана телевизора поздно вечером шестого октября 1991 года. И оно поразило их, как удар грома. Когда они только-только вернулись из широкоформатного кинотеатра «Пламя» в их санаторий-профилакторий, что на самом краю Крутого Яра на опушке леса. Здесь они отдыхали вот уже несколько дней в прекрасном номере люкс со всеми удобствами и находились в крайне хорошем настроении после просмотра очень хорошего фильма.
 Уже они готовились ко сну, а Сергей собирался принять душ, как вдруг прозвучали  по телевизору невероятные слова женщины-диктора: "В Санкт-Петербургском Дворце спорта «Юбилейный» убит поэт и композитор Игорь Тальков".  От этих слов они застыли в жутком молчании, поражённые известием, так что несколько минут были в совершенно оглушённом состоянии.
 Потрясённые этим страшным сообщением, ворвавшимся в их комнату с экрана телевизора, они долго стояли в оцепенении, переводя взгляд с друг на друга, то на экран телевизора, где диктор, тем же спокойным, ровным и хорошо поставленным голосом, сообщал о других новостях.
 Но они-то их уже не слышали, находясь в сплошном ужасе и не смея даже пошевелиться. Публичное убийств при большом скоплении народа, входило в обиход повседневной жизни страны. Вот тогда-то и родились у Сергея печальные строки, под названием «Такая русская судьба!», отражающее тогдашнее горькое его душевное состояние:

 Такая русская судьба,
 Перед злом мы беззащитны,
 И вновь сжимается душа –
 Убит!.. Ещё один убитый!..
 Опять в гробу прекрасное лицо,
 И в горе, преклонив колени,
 Скорбим! Так сколько подлецов
 Святая Русь, в твоей великой тени?
 Дантес, Мартынов, кто ещё иной,
 Ударил в сердце со всего размаху?
 И вновь, поникнув гордой головой,
 Поэт принёс себя на плаху!
 Такая русская судьба,
 Перед злом мы беззащитны,
 И вновь сжимается душа –
 Убит!.. Ещё один убитый!..
 Россия! Звон колоколов
 Печаль несёт и весть ужасна!
 Так сколько ж ждать ещё гробов
 И жертв ты принесёшь напрасно?
 Вновь лучший из твоих сынов,
 Чьи песни о тебе прекрасны,
 Погиб Тальков, погиб Тальков,
 Теперь уста его безгласны.
 Стоим мы снова на краю,
 Живём без веры, на пределе,
 И в каждом дне я узнаю,
 Ту боль, что нервы его пели!

 Как-то недавно у Сергея зашёл спор с одним из бывших цеховых парторгов комбината, тоже побывавшим на той программе "Шире круг", который несколько иначе воспринимал личность Талькова:
 - Он вызывал у меня всегда острую неприязнь за свой прямо пещерный антикоммунизм и совершенно нелепую белогвардейщину. Поэтому, не скрою, когда его убили, я подумал - куда тебе дураку рыпаться было в эту свалку? Более того, тем самым обострив конфликт и забыв пословицу - не махай хвостом, если у тебя его нет. Имея лишь газовый пистолет, он вообразив себя хозяином положения. Именно поэтому его убийце вменяли лишь превышение пределов необходимой обороны. В связи с чем не был он взят под стражу, воспользовавшись чем и бежал в Израиль.
 С этим Сергей не согласился:
 - Что касается Талькова,- сказал он,- это фигура есть порождение нашего времени. Я согласен с вашей его оценкой, но не полностью. Это знаковая фигура, благодаря таким, как он, и плодится сегодня в сознании нашей молодёжи антисоветизм и антикоммунизм. Но как певец, музыкант и композитор он был неординарным. Ярким и талантливым, запоминающийся.
 Его собеседник со скрытой усмешкой смотрел на него. Сергей это заметил и с ещё большим пылом продолжил:
 - Да-да, тем самым он и войдёт в историю нашего времени, а не своим эпатажем. Лирические его песни замечательны. Это заблудившийся человек в трёх соснах, а его антикоммунизм рождён такими бывшими коммунистами, как горбачёвы и ельциноиды. Его песни, как "Метаморфоза" говорят уже о его пробуждении и сама жизнь вывела бы его на верную дорогу. Как и Высоцкого. Потому что он тоже искренен и честен. Послушай:
 Перестроились комсорги,
 В шоу-бизнес подались,
 И один из них свой орган
 Называет фирмой ЛИС'С.
 Стал капиталистом
 Коммунист из Госкино:
 Вместо фильмов о чекистах
 Рекламирует...
 Или вот:
 - Не уверен,- произнёс холодно бывший парторг и они разошлись каждый при своём мнении.  Да-да, не меньший шок, чем гибель Юлии Друниной, вызвало в Сергее вот это, показавшееся ему страшным, известие об убийстве их земляка-туляка, поэта и композитора Игоря Талькова.
 Вне зависимости от его политических взглядов и пристрастий ему было жаль его. Прежде всего, потому что человеческая жизнь теперь и отныне ничего не стоила. Кто бы ни был теперь человек, пусть даже самый известный или же неизвестный, он не находится в безопасности в самом людном месте.
 Ведь в доперестроечные времена такое публичное буйство было бы просто невозможным. Даже перочинный ножик считался тогда холодным оружием, а тут-то на концерте в самом большом и известном концертном зале страны, под телевизионными камерами, у одного и другого пистолеты.
 Позже это будет не редкость: и автоматическое оружие, и снайперские винтовки, и даже взрывные устройства. И убийц вряд ли будут находить. В этом Сергей тоже почти не сомневался. Передел собственности и сфер влияния всегда сопровождается бандитскими разборками и войнами.   
А.Бочаров.
2020