ОЛА. Военная драма

                ***

Из воспоминаний выживших:      
«…Эсэсовцы пришли на рассвете, стреляли по окнам автоматными очередями… Мужчин расстреливали группами по 6-7 человек. Женщин сожгли живыми.  Многих детей загрызли собаки…»
               
                ИЮНЬ 1941 года

     Даша с Олесей подошли к мосту и, разувшись, с наслаждением продолжили путь босиком вдоль неширокой, извилистой речушки. Сочная, шелковистая трава приятно охлаждала затёкшие в сандалиях ноги выпускниц Антоновской школы. Две вчерашние школьницы успешно сдали сегодня последний экзамен за курс средней школы, и на носу замаячил выпускной бал, назначенный на двадцать первое июня. А дальше девчонок ждала непростая полоса препятствий, связанная уже со вступительными испытаниями.
 
     Платья для выпускного вечера были сшиты ещё зимой местной портнихой Аполлинарией Марковной. Подружки понимали, что ближе к лету придётся потомиться в очереди. А зимой, отнеся мастерице по отрезу ткани, десятиклассницы уже через пару дней получили чудесные ситцевые наряды для своего выпускного.

— И нужна тебе, Дашка, эта история! Мне она ещё в школе надоела до ужаса. Вот сдала я её сегодня и благополучно забуду. Спроси у меня что-нибудь! Я уже ничего не помню, хотя мне сегодня пятёрку поставили, — щебетала Олеся, распуская по дороге пшеничную косу.
— Скажешь тоже!.. Без знания истории страны мы не сумеем построить будущее! Да и вообще, ведь интересно узнавать, что было  до нас… Вот только боюсь, что могу не поступить: уж слишком много желающих стать историками. Да и мальчишек на истфак охотнее берут, нежели девчат. Нам только право рожать отвели да косу носить… Несправедливо это как-то, — окончив свою тираду, вздохнула Дарья.
— Кто-кто, а ты, зубрилка, точно поступишь! Это я могу пролететь с Таврическим*. Туда, говорят, берут коренных ленинградцев с хорошей подготовкой, а самоучки, вроде меня, попадают уже по остаточному принципу. Но я просто так не сдамся, пусть не надеются! Олесю Грушевскую голыми руками им не взять!
— Ты самый настоящий самородок, Леська! Таврическое училище просто не видело, как ты нашу школу оформила! Это им у тебя нужно будет поучиться, — подбадривала подружку Дарья.
— Да ладно тебе, — моментально покраснев, смутилась Олеся, а затем задорно рассмеялась. — Школьные стены разукрасить несложно. Я же хочу расписывать посуду. Помнишь, какие тарелки с молочниками мы видели в музее? Я мечтаю, чтобы все советские граждане ели из такой красивой посуды, а не из обшарпанных алюминиевых плошек! 

                ***

     Вероломное нападение фашистской Германии на СССР прервало мирное детство советских школьников, а также не позволило вчерашним выпускникам осуществить свои планы и мечты.

     Олеся с братом Иваном с первых дней войны присоединились к партизанскому движению. На протяжении четырёх лет их партизанский отряд осуществлял разного рода диверсии против гитлеровцев на Западе Белоруссии.
 
     Даша Висловская осталась в родной Антоновке и почти каждый день бегала в соседнюю Олу, чтобы обучать грамоте сельских ребятишек, которые остались без учителя.

     Жители соседних деревень прятались в деревне Ола, спасаясь от фашистов. Сама деревушка находилась в глухом лесу, поэтому данный населённый пункт поначалу не вызвал особого интереса у гитлеровцев. В период оккупации численность населения упомянутой деревни значительно возросла. Сюда в поисках надёжного убежища целыми семьями стали переезжать жители окрестных сёл. На протяжении длительного периода по данной территории пролегала линия фронта.

                ***

     Молодой лейтенант Кирилл Лагвинович был тяжело ранен ещё в начале июля 1941 года при Обороне Брестской крепости. По выходу из госпиталя стало очевидным, что для фронта молодой человек является уже непригодным.

     Зато по своей основной специальности ему быстро нашлось применение. Председатель колхоза Олы пригласил к себе молодого специалиста на работу. До нападения фашистской Германии на СССР Кирилл успел окончить Витебский ветеринарный институт. Парень был рад хоть таким способом помогать фронту: бойцов нужно было кормить и желательно хорошо. Поголовье скота нельзя было сокращать.
 
     Комнату для проживания молодому человеку любезно предоставила одна из местных жительниц Степанида Павловна Меркулова. Женщина проживала одна, и ей хотелось хоть частично заполучить помощника по хозяйству: дрова, сено, забор починить… Степанида Павловна с радостью принялась готовить на двоих.
 
 — Кирилл Данилович, я вам сегодня «Бабку» со шкварками и луком жареным приготовлю. Как вы на это смотрите? — с утра интересовалась обычно хозяйка у своего постояльца относительно ужина. — А если хотите, то могу и «Клёцек» навертеть! Мне не сложно, только в радость.
— Степанида Павловна, вы настоящая кудесница! Мне безумно нравится, как вы готовите! Всё на ваше усмотрение: я всеяден, — демонстрируя белоснежную улыбку и подхватывая свою трость, перед выходом из дома щедро делился комплиментами молодой ветврач.
— Какой же вы культурный, Кирилл Данилович… Просто до безобразия! — смущалась в ответ и Степанида Павловна.

                ***

     Знакомство Кирилла Лагвиновича и молодого сельского педагога Дарьи Висловской состоялось совершенно случайно.

     По мере приближения линии фронта к данной местности, ветврачу Лагвиновичу часто приходилось оказывать помощь в гарнизонных ветеринарных лазаретах, которые специально были предусмотрены для предохранения конного состава от инфекционных и инвазионных болезней. Лошадей, поступивших из колхозов и других хозяйств для формирования кавалерийских дивизий Красной Армии, первое время в обязательном порядке выдерживали на карантине. В ходе его животных подвергали тщательному клиническому осмотру и соответствующей профилактической обработке.

     Однажды Кириллу пришлось провести весь день в полевом лазарете и заниматься там газоокуриванием лошадей против чесотки. Возвращаясь вечером домой, мужчина попал под сильный ливень. Пришлось радоваться тому, что совсем неподалёку находилась сельская школа. Уверенно опираясь на свою трость, молодой мужчина направился в сторону учебного заведения.

     Зайдя в небольшой вестибюль, пропитанный сыростью и запахом старых газет, Кирилл прислушался к звукам, доносившимся из-за голубой двери.
Дарья Ивановна, по всей видимости, объясняла геометрию. Мужчина глянул в щель, образованную между неплотно закрытой дверью и дверной коробкой, и понял, что не ошибся: девушка при помощи пары листков бумаги пыталась наглядно продемонстрировать трём подросткам, как выглядят смежные и вертикальные углы. Это сразу вызвало улыбку у притаившегося в вестибюле ветврача.

     Когда Даша увидела промокшего гостя, девушка тут же предложила всем вместе согреться. Дети с радостью сбегали за лучиной для буржуйки, после чего все вместе пили чай и ждали, когда закончится дождь.

     Вскоре детишки разбежались по домам. Кирилл, поблагодарив юную учительницу за радушный приём, отправился на квартиру, где его ждал вкусный ужин из печи.

     А сама Дарья  в тот день не решилась идти к себе в Антоновку: в любой момент мог возобновиться дождь, а преодолеть ей предстояло не менее семи километров.

     С того дня Даша и Кирилл вежливо здоровались при встрече, одаривали друг друга улыбкой, изредка могли перекинуться словцом.  Так прошла осень, затем первый зимний месяц…

     Деревушка Ола была своеобразным островком спокойствия и надёжным тылом, пока в конце декабря 1943 года на мосту через речку Олу кто-то не убил немецкого солдата. Местные жители решили спрятаться в лесу, поскольку по не писаной традиции немцы жгли сёла в отместку за своих убитых солдат. Не увидев никакой реакции со стороны оккупантов, люди приняли решение обратно вернуться в свои дома.
               
                13 ЯНВАРЯ 1944 года

     Зимой Дарья Ивановна проводила занятия лишь два раза в неделю. Темнело рано и педагогу приходилось часто укладываться на ночлег прямо у печки в школе. Там имелся небольшой диван, который как раз был впору хрупкой девушке.

     В тот день уроков не было. Со дня на день у Висловских должна была отелиться корова. Днём бурёнка вела себя обычно и предсказуемо для будущей матери. А вот ближе к вечеру с домашним животным начало происходить что-то невероятное. Громкое мычание, чередующееся с жуткими хрипами, попытки снести ограждение, отказ от воды и заготовленного ещё летом сена — всё это вынуждало родителей Даши нервничать и тревожиться.
— Дашенька, ты у нас шустрая, как синичка, сбегай за Лагвиновичем, — запричитала мама девушки Тамара Васильевна. — Мы с отцом будем возле Рябинки. Вроде не первый отёл, но с ней явно что-то нехорошее творится. Первые два раза она тихо-мирно без посторонней помощи родила, чистенько вылизала своих телят… А сейчас что-то странное с коровой происходит… Так что, беги, доченька!

                ***

     Дверь открыла Степанида Павловна.

— Дарья, ты в своём уме-то? Какая ещё корова на ночь глядя! Кирилл Данилович с температурой лежит. Весь день ветки малинника ему только и запаривала. Хочешь угробить специалиста?! Колхоз спасибо тебе не скажет. Ты будешь свиней от чумы лечить? — сердилась вышедшая во двор в одной ночной сорочке Меркулова.
— Тёть Степанида, Рябинку жалко: умрёт ведь кормилица наша без надлежащей помощи. Нам бы её спасти. Без Кирилла Даниловича мы не справимся! Позовите его, пожалуйста.
— Я сказала — нет! Ты глухая, что ль? — закручивая распущенные косы в клубочек, настойчиво стояла на своём квартирная хозяйка ветеринара.
— Степанида Павловна, кто-то ко мне пришёл? — из-за шторы, свисающей в дверном проёме, послышался вопрос квартиранта с последующим сухим кашлем.
— Да вот, у коровы Висловских какие-то осложнения, — сердито зыркнув на ночную посетительницу, ответила Степанида.

     Как ни хотелось простуженному и температурящему Кириллу Лагвиновичу оставаться в тёплой постели у печи, не сумел он отказать Даше, прибежавшей через тёмный лес за его помощью. С трудом и полным отсутствием желания куда-то идти мужчина оделся, взял с собой ветеринарный чемодан, после чего пара быстро направилась в сторону Антоновки.

                ***

     Всё закончилось благополучно как для самой Рябины, так и для её малышки. На свет появился чёрно-белый телёнок, который изо всех сил пытался устоять рядом с мамой на тонких, ослабленных ножках. Когда ветврачу удалось нормализовать состояние самой коровы и её новорождённой дочери к обеду следующего дня, все сели за стол.

— Я заметила, что вы уже и кашлять перестали, — устало произнесла Даша, накладывая ветеринару вторую миску пшённой каши. — Вот бы ещё и температуры не было!
— А её вроде как и нет, — с аппетитом уминая свой обед, подытожил ветеринар. — А Степанида Павловна не хотела ещё меня отпускать! Так что спасибо вашей Рябине, что подняла на ноги!

     Через несколько минут раздался громкий стук в окно.

— Кого там ещё нечистый принёс! Чего барабанить как на пожар! Не хватало ещё зимой без стекла в окне остаться! — сердито пробурчала уставшая от ночной возни с коровой Тамара Васильевна.

     У порога, шатаясь, стоял житель деревни Ола, дальний родственник Висловских Матвей Бородин. На ногах у мужчины болтались обгоревшие лапти и остатки онуч, распространяющие жуткий запах гари, который также исходил от обгоревшей кожи и волос прибежавшего родственника.

— Олу немцы сегодня сожгли, — упав прямо у порога на колени, зарыдал Бородин.
— Не поняла: что значит сожгли? Всю деревню? Кто? Немцы? — не понимала сути происходящего хозяйка дома.
— Да, они, душегубы! Прямо на рассвете сегодня деревню окружили и начали истреблять нас.  Всех из хат повытаскивали… Тех, кто не мог идти, изверги расстреливали сразу. Пленников конвоировали в дома и хозпостройки, запирали внутри и поджигали.  Мне повезло, что заперли в собственной хате. А у меня погреб с секретом, вы же знаете. Вот я и выбрался из огня. И сразу к вам через Минину канаву…
— А Степанида Павловна? Её тоже?.. — с трудом шевеля побелевшими губами, едва слышно спросил ветврач.
— Степаниду твою потащили в большой сарай на окраине с остальными бабами и детьми, — также тихо ответил Матвей и попросил воды.

                ***

— Это не я вашу корову спас, а Рябина сохранила мне жизнь, — всё ещё пытаясь прийти в себя после чудовищных новостей, произнёс Кирилл Лагвинович. — Правы индусы… Корова — поистине священное животное.
— Выходит, что так, — убитым голосом ответила Дарья, не отпуская тяжёлые мысли о  своих маленьких учениках из Олы…

                ***

* Таврическое училище — неофициальное название Ленинградского художественно-педагогического техникума в 1930-1950 годах.


ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА:

В самом начале войны Ола насчитывала тридцать четыре дома и сто шестьдесят восемь жителей. Там имелись свои колхоз и начальная школа, которую в 1941 году окончили тридцать пять учеников. В январе 1944 года в глухой, отдалённой Оле (на тот момент Паричский район) собрались жители более десяти окрестных деревень. На рассвете 14 января деревню окружил немецкий карательный отряд. Чудовищная тактика уже была отработана на множестве других белорусских деревень. Позже было установлено, что в тот день было убито 1758 человек, 950 из которых — дети. Речь идёт об одном из самых массовых уничтожений мирного населения на территории Беларуси за годы войны. Спастись удалось лишь восьми жителям. Деревня Ола после войны так и не восстановилась. Труднодоступная местность сыграла свою роль.


При работе использовался материал из открытых источников, а также архив периодических изданий «ЗВЯЗДА», «СБ Беларусь сегодня», инф. ресурс strada.by