Фамилия. Глава 26

В том  же 1956 году на большой перемене нас выстроили в коридоре. Так всегда делали раз в неделю, когда перед строем школьников директор Николай Фокеевич  Шмаков  подводил итоги недели, сообщал  результаты успеваемости по классам,  говорил о нарушениях дисциплины, если они были, на его взгляд, довольно значительными, рассказывал о предстоящих школьных делах.
 
Но в этот раз нас собрали во внеурочное время, – большая перемена никогда для этих случаев не предназначалась.  Значит, случилось что-то неординарное.
Как всегда, перед строем учеников  собрались все учителя. Директор вышел вперед и сообщил неслыханную, неожиданную новость. Помню долгое молчание всех – и детей, и взрослых: переварить услышанное было просто невозможно. Всеми боготворимый Сталин оказался тираном, которого обвиняли в культе личности. Что такое культ личности, нам,  малолеткам,  было трудно уразуметь, но мы поняли одно – Сталин оказался врагом нашего советского народа.

Я отчётливо помню фотографии на первых полосах центральных газет в марте 1953 года:  над гробом отца народов плачет пионерка. Я знала, что у него есть дочь, и мне тогда казалось, что над гробом именно она, Светлана.  В некоторых домах  этот газетный снимок  вырезали и поместили вместе со своими семейными фотографиями в рамке на стене.  Прошло всего-то три года, и кумир превратился в супостата.

Дома эту новость не обсуждали. А если и обсуждали, то не в нашем присутствии.Только папа, получавший газету «Известия»,  прочитал маме сногсшибательную новость. Как известно,  Хрущёв выступил с  докладом на закрытом заседании Политбюро.  Потом «смягчённый» вариант доклада был опубликован в форме постановления Президиума ЦК КПСС от 30 июня 1956 года под названием «О преодолении культа личности и его последствий». В нём  помимо главного содержания говорилось, и о том,  что,  несмотря на свои недостатки, Сталин был верным сторонником Ленина,   выдающимся марксистом,  и что культ личности не повлиял на стремление нашего  общества  построить коммунизм.

Но большинству  советского народа в этот раз, пожалуй, не было дела до построения коммунизма, он поверил в то, что, наконец, проблеск правды коснулся всех репрессированных и расстрелянных, без вины сгинувших в сталинских лагерях. И теперь, наверное, уже  можно, наконец, узнать о судьбе своих неизвестно  где пропавших родственниках.

Когда началась реабилитация, Тамара вдруг подняла вопрос о поисках Якова.  Где он пропал, может, где-то есть какие-то данные о его пленении или гибели? Папа махнул рукой – ничего не выйдет. Тем не менее,  он был вынужден отвечать на настойчивые вопросы Тамары. Откуда он пошёл в армию? – из Магнитогорска, ответствовал отец. О том, что он был офицером, говорила фотография Якова с лейтенантскими петлицами, которая попала к нам неизвестно от кого, поскольку была подписана им: «Сестре Тае от брата Яши, г. Омск». Надпись была датирована 15 марта 1941 г. Кто такая  Тая и чья она дочь, я так и не узнала, как и то, как оказалась у нас эта фотография.

Папа считал, что Яков попал в плен с армией предателя генерала Власова. Откуда он взял такие сведения, мы тоже не могли допроситься у него. Он махал рукой, и отмалчивался, и мне казалось, что он что-то знает. И только сейчас, когда я изучила документы Министерства обороны о своих родичах для написания этой книги, могу с достоверностью сказать, что Яков не служил в армии генерала Власова. Он пропал в 1941 году,  а Власова взяли в плен в 1942-ом. Да и те сведения, что Власов якобы сдал  целую  армию немцам, раздули до мифа. Только в те годы об этом ещё никто не ведал.

Ни родители, ни Тамара толком не знали, кому и куда послать своё письмо. Возник лишь один вариант:  написать в «Известия», любимую папину газету, которой он верил. Сочинив  прошение со скудными сведениями о пропавшем брате,  отправив его, стали ждать ответа. Но так никогда и не дождались.

Вторая такая «внеурочная» линейка на большой перемене состоялась через пять лет – 12 апреля 1961 года. Я помню, что Николай Фокеевич тогда плакал, вытирал слёзы, скатившиеся по щекам, он не стеснялся их ни перед учениками, ни перед учителями. Слёзы радости – кто ж их стесняется? А мы прыгали и во всё горло кричали от той же неимоверной радости, обнимались с одноклассниками, а учителя смотрели на нас счастливыми глазами и никого не одёргивали, не успокаивали. Гагарин! Наш!  Ура!  Мы – первые!
 
Какие уж тут уроки после такого взлёта! Нас отпустили домой. По-моему, в этот день мы не шли, а тоже «летели» домой поделиться своим восторгом со всеми домочадцами.
 
Мы бегали на почту за открытками с портретами Юрия Гагарина,  открытки эти красовались на стенах в каждом доме. Как и последующие с портретами Германа Титова и Валентины Терешковой. После их полетов  всё новые космонавты выходили на орбиту, и среди населения уже не наблюдалось такого ажиотажа. Кроме отдельных случаев, когда полёт становился чем-то выдающимся, как например, первый выход в открытый космос Алексея Леонова. Тогда раскупались  комплекты открыток с его рисунками  космоса, они просто завораживали красотой и необычностью, влекущей неизведанностью.

Больше таких значимых линеек в школе не проводилось, по крайней мере, в мою бытность.

Зато в нашей  семье однажды случилось знаменательное событие. Благодаря ему, я смогла совершить своё второе путешествие в жизни. После третьего или после четвертого класса, уже не помню, я отправилась с мамой на Урал. Тот самый Урал, где наши родители отбывали   ссылку, где навсегда  оставили родных,  любимых людей.

А началось это путешествие с  приезда к нам неожиданной гостьи. Хотя, наверное, еще раньше, – с приезда шестнадцатилетнего мальчика в нашу семью, которого никто никогда не видел ранее, но слышал о его существовании. Это отдельная, любопытная и, не побоюсь сказать, даже поучительная история, о которой я расскажу в следующих главах. А сейчас  скажу лишь, что неожиданная и, на первый взгляд, нежеланная гостья была мамой этого мальчика.
 
После его первого приезда к нам последовал второй, третий, приезжал он к нам летом и с большим удовольствием, потому что здесь его полюбили и всегда с радостью встречали и писали ему письма весь год  от встречи до встречи.  Вот поэтому и его мама решилась нас навестить.