Жил-был я. Кн1. ч3. гл8. Третья петля времени

          Курган Марьямяги – позади. Мимо Певческого поля, через Кадриорг, к памятнику броненосцу «Русалка».
          Но по пути, я примечаю древние дубы Екатериненталя и опускаюсь на их узловатые ветви. Облокотившись на вековой ствол, под неторопливую беседу зеленых патриархов, вспоминаю и думаю о своём.
          «Что такое «время»? В чём его физическое? А в чём - иллюзорное? Что это за стрела такая, нацеленная в будущее?» - «Почему будущее?» - «Потому что накопление энергий и знаний происходит по направлению вперед, в будущее».
Четвертое измерение. В юности я мечтал о машине времени, грезил путешествиями в прошлое и в будущее.
          - «Для чего?» - «Да, всё для того же. Через любопытство и желание открытий к образованию и совершенству. У людей есть поразительная и полезная черта – любознательность, любопытство, жажда знаний, жажда изучения мира. До основания, до руды, до хронома. Возможен ли возврат в прошлое? В то, что прошло. Или скачок в будущее, в то, чего еще нет?» - «В одну реку дважды не входят». – «И то верно. Но думается, что в большей степени, это касается нашего, трехмерного мира. В многомерном мире памяти, мире иллюзий, мире фантазии, мире мечты все по - другому. Там, бродишь, где хочешь, летаешь себе, над чем хочешь, чувствуешь, вплоть до вкуса и запаха».
         - Послушай, я хочу тебя предупредить - обратился ко мне старый дуб. - Ты, конечно, волен бродить по дорогам памяти, минуя законы пространства - времени. Но не забывай, что ты тоже ограничен рубежами своего «Я». Особенно, при прогулках в прошлое. В будущем - ограничений нет, но и достоверности тоже нет.
        - Сложно спорить. Да и не к чему. - Я могу подсказать еще один способ. Но предупреждаю  жизнеопасный. Готов?
        - Конечно, готов.
        - Представь себе, что по зову души, ты посещаешь место, где давно не был. Ну, скажем, лет десять, пятнадцать. Представил?
        - Да.
        - Ладно. Каждый участок пространства имеет свой фон. Фон, который не меняется, даже, если место переделали. Ощути место своим сознанием. Пусть душа прислушается и отличит его первородный фон от привнесенного. Дай волю чувствам. И ты получишь не передаваемое ощущение присутствия. Но не «здесь и сейчас», а «здесь и тогда». Чем неизменнее вид места, тем сильнее разгораются чувства. Ты сможешь, даже, услышать те же звуки и голоса. Это похоже на дежавю, но это не дежавю, это сложнее и опасней.
         - Почему?
         - Во – первых, это раздваивает личность. Не каждая психика без последствий выдержит такое. Второе. Опасность пропорциональна времени физического возбуждения и предельной вибрации собственной ауры. Особенно, это опасно в дорогих твоему сердцу местах. Просто сердце может не выдержать.
 
           Представь, ты в ««своем»» дворе, ну, «похоже – не похоже», ты видишь окна ««своей» квартиры, «свой» балкон, ты входишь в «свой подъезд и входная дверь скрипит так же, как всегда, запах – тот же, и ноги уже знают, как подниматься по тем своим ступеням, они сами несут тебя. Стены! Стены со знакомыми выщерблинами, отколотый кусочек стекла в окне на площадке между третьим и четвертым этажами, и вот! Заметь, ничего не поменялось, а твоя сущность уже настроилась на фон былого, она уже в Прошлом.
          Вот дверь твоей квартиры, та дверь, звонок, тот звонок (вначале шуршание, а потом - трель).
          Шаркающие шаги и голос издалека: «Иду, иду. Кто там?» - «Это я, мама». Замок также поспешно проворачивается, дверь открывается и через цепочку, недоуменно: «Вам кого?». Ты смотришь туда, через плечо, а там чужая жизнь. Ты извиняешься и, пошатываясь, делаешь шаг назад. А знаешь, почему, пошатываясь?
          - Почему?
          - Потому что делаешь шаг из Прошлого в Настоящее. Мгновенный возврат.
          - Но какой "кайф"!
          - Не каждая психика уцелеет, не каждое сердце вынесет.
          - Я подумаю.
          - Думай. Но на сегодня, это единственный путь для путешествия в прошлое.
          - На сегодня? - подначил я.
          Мне показалось, что дуб покачал головой, прошу прощения, кроной. - На сегодня, на сегодня. «Кто знает, какое за пологом время?». Так, кажется, писал один мой знакомый поэт?
          Я был польщен и улыбнулся в ответ.
          Редкая белка прошуршит по стволу, редкая птица выпорхнет из густой листвы.
          «Белка!», - я посмотрел на неё. Белая отметина на лбу показалась мне знакомой.
          - Шусь*, - прошептал я и позвал: - Шусь!
          Белка вздрогнула, повернулась на зов, и мне показалось, что улыбнулась.
          - Шусь, дружок, - я потянулся к белке. Но она отпрыгнула и, застрекотав, исчезла в листве. Я, потеряв равновесие, сорвался с ветки и упал бы, если бы не был духом.
          Поднявшись над деревьями, я огляделся вокруг.
Стены дворца еще золотились в лучах заходящего солнца, но сумрак уже окутал зеленую крышу, и положил на аллеи парка глубокие тени сумерек. Кадриорг засыпал.
          - Спасибо, Ваше Величество, Парк. Спасибо вам, мудрые мои друзья. И прощайте.
          Шусь! А ведь это был ты! Негодник! Давай, до встречи, - я крикнул маленькому брату и махнул рукой.
          Солнце. В моем мире Солнце не торопится. Оно замерло в небе, а вместе с ним остановилось и время….
          Да. Вот, именно, так мне захотелось.
                -------------------------------------
          Покинув Парк Кадриорг, я перелетел к ангелу, держащему православный крест, памятнику погибшему русскому броненосцу «Русалка» и его экипажу. Надпись на постаменте гласит: «Россияне не забывают своих героев-мучеников».
          «Какое точное имя народу России, - подумалось мне. - На все времена. Оно устраивало и царей, и коммунистов, и демократов, и националистов, и всех остальных».
           Что за таинственный люди, эти россияне? Самоотверженные до самопожертвования, гостеприимные до ущемления своих свобод. Простодушные до одури, жестокие к своим, а к чужому горю отзывчивые и сердобольные. Головы кладущий «за други своя», непобедимые воины и старательные пахари, мятущиеся богоискатели и богоборцы.
           Не признавая Бога, но не взирая на запреты и дыбу, хранящие в своем сердце дорогу к Храму. Милосердные без меры и прощающие повинившихся без разбору. И повинную голову мечом не секущие!
           Но вчитайтесь в надпись. Здесь великий гражданин России, мой земляк, палдичанин, Амандус Адамсон упоминул о памяти россиян. Она крепка, и россияне могут припомнить то, что иные забыли, а потом, еще и «дать леща», а после пожалеть «заблудшую сироту».
           Россияне не забывают. Ничего. Никому. Никогда. Знайте об этом и… помните.

* Шусь - персонаж Второй книги.