Букет 3. Глава 33. 2030. Олеся

Китти выглядела довольной, как слон; она стала более мягкой, спокойной. И все же я не могла побороть чувство некоей обидной недосказанности. Я всей собой ощущала, как она жаждет признания, живого интереса и восхищения всем произошедшим, ждет благодарности за подаренные зонтик, свитер и шоколад.  Она была абсолютно права в своих ожиданиях, но не могла я дать ей того, чего не было! Теперь она окончательно убедится, что сестра ее жениха - или уже мужа? - странное, черствое, сухое существо, не способное на искренние человеческие эмоции. Или решит, что я ревную к ней брата. Боже ты мой, да я рада больше кого бы то ни было, что Стас повзрослел, полюбил; что у него будет женщина, более близкая, чем я, а я, в свою очередь,  вздохну спокойно. Ну, почти. Но мне было очень обидно, что ни он, ни она и не подозревают о моей роли в произошедшем. Да знала бы Китти! Нет, я не ждала какой-то платы, которую потребовал бы любой маг за исполнение мечты. И подарки мне понравились, надо признать. Понравились, но - не впечатлили так, как хотелось бы Китти. А рассказать ей о своей роли нельзя, невозможно. Это причинит боль. Когда человек еще столь недолго счастлив, он очень уязвим. Счастье легко разрушить неосторожным словом. Хотя, по сути, моя тайна не скрывает каких-то ужасных для Китти вещей, чувства Стаса вполне натуральные. Она и так нравилась ему - насколько он вообще мог увлечься женщиной на тот момент. Привязался душевно, привык, столько времени вместе провели. А то, что друиды провели два ритуала - и в результате одного выдали ему расположение древнего артефакта, чуть не угробив Китти, и повенчав ее со Стасом, а в результате второго - отпустили обоих с миром и внушили Стасу, что некоторые человеческие ценности важнее стремления к бесконечному могуществу, а использование древнего артефакта - не слишком благородно, и может, даже, не стоит он того, - все это - очень важные знания, но не нужны они сейчас Китти.
Пусть она думает, что все свершилось само собой (как, собственно, оно и свершилось) - но без моей помощи. Не стоит смущать девушку, чтобы она не чувствовала себя навеки обязанной мне, и униженной этим фактом.
Может быть, когда-нибудь, потом. Может, Мила намекнет. Просто для того, чтобы Китти тоже что-то знала. А может, это и не потребуется.
Конечно, очень глупо с моей стороны испытывать такие чувства, но все-таки я пока еще не древняя и мудрая, как Гвендолин, не просветленная, которой чуждо все человеческое. Видеть, как эти двое считают себя героями дня и взахлёб рассказывают о своих приключениях - словно мы тут не следили почти за каждым их шагом, - несколько раздражало.
Впрочем, я знала не все подробности, и с интересом послушала рассказ брата о том, что происходило во время ритуала с его стороны.
- Ты в Москву собираешься? - спросила я. - И так опоздал. Выгонят тебя.
- Не выгонят. Я сообщил, что задержусь по семейным обстоятельствам. Отработаю все пропуски, выучу и сдам. Не хочу я так сразу покидать Китти.
- Возьми ее с собой, - хмуро посоветовала я.
- Да что ты! Хотя - почему бы и нет? Олеська, ты - гений. Может, она и согласится. Что ее здесь держит? Работу и там найдет.
- Отсутствие жилья в Москве. Не в общежитии же она жить будет.
- Посмотрим. Ты помнишь, у меня висит одно большое дело.
- Ты не нашел то, что искал?
- Считай, что нашел, но не захотел брать. Думаю, я смогу справиться и без старых манускриптов. Или что я там спрятал тысячу лет назад.
- Поражаюсь я тебе. Хоть бы взглянул на сокровища, раз уж почти добрался. - Я недоуменно пожала плечами. - Я бы так и сделала.
- Наверное, я побоялся разочароваться, увидев ворох истлевших бумаг, - задумчиво произнёс брат. - Не знаю. Мне показалось, недостойно пользоваться чужими наработками. Ведь я - уже не он, все-таки. Мало ли, что задумал тот великий маг, в то время. Тогда были иные времена, иные нравы и смыслы.
Я придирчиво вглядывалась в лицо Стаса, наблюдая за ним исподтишка, когда он, повинуясь своей привычке, начинал смотреть в сторону, сосредоточившись на чем-то внутреннем, рассуждая о магии. Я искала в нем какие-либо изменения, но не находила их. Ничего не изменилось, ни синева глаз, ни изящный вырез губ, ни манера речи. Разве что он казался чуть серьёзнее, ну так это потому что говорил о серьёзных вещах. Вроде бы, искренен. Сканировать его я не могла - во всяком случае, сейчас, - чтобы не вызвать лишних вопросов.
- Я думаю, - продолжал Стас, - что справлюсь с этой работой без дополнительной подпитки. Само пребывание внутри кромлеха, сам разговор с ними... Я побывал в месте силы. Моем, личном месте силы. Справлюсь. А если нет - значит, не судьба.
- Только не забывай об одной важной вещи, братик, - внезапно я испытала прилив нежности к этому самоуверенному юноше. - Ты теперь - не один. Не стоит излишне рисковать, понимаешь? И насчет силы. Да, возможно, камни Стоунхенджа напитали тебя. Но - любовь делает человека мягче, а значит, слабее. Не забывай. Не бери на себя больше, чем то, в чем уверен наверняка.
Внял ли брат моим предостережениям? Трудно сказать. Только, пару дней спустя, Мила, трезвая и злая, позвонила мне и попросила прийти. Я в это время как раз занималась подготовкой оздоровительного комплекта из Глафириных свечей, камней и трав. Повидать Милу, посмотрев заодно ее энергетику, выходило как раз кстати.
- Китти в отчаянии, - хмуро заявила она. - Не прошло и полгода... Вот скажи, куда исчез твой брат, и какого лешего не отвечает на звонки?
- А он исчез? Мил, я ж за ним не слежу. Они подали заявление?
- Да. И он сейчас же испарился. Исчез с радаров. Лично я уверена, что он опять творит какую-то хрень, но Китти волнуется, как бы с ним не случилось беды какой. Ну и самая страшная беда - вдруг разлюбил? "Не переживай, доченька, может, он просто попал под поезд" - здесь не прокатит. Что за мерзкая привычка - исчезать, не сообщая?
- Вообще-то эта мерзкая привычка есть у всех магов, - уточнила я. - Возьми Анжелу, например. Но выяснить стоит.
Я набрала номер брата. Телефон, естественно, был "выключен или вне зоны доступа". На душе тотчас же сделалось тоскливо, гадко и тревожно. Только меня тревожило вовсе не то, о чем думали Китти с Милой.
- Успокой ее, - хмуро проговорила я. - От нее, - (с ударением на "нее"), - Стас никуда не денется. Он ее любит. И он, кстати, вообще меньше склонен к гульбе, чем другие, несмотря на внешность. Ему нет нужды самоутверждаться за счет многочисленных связей, его другое интересует куда больше. Она знала, что он маг. Пусть принимает таким, как есть. Со своими тараканами. Скажи ей, что я, мол, знаю, где он, и что все в порядке.
- А ты сама не можешь? Это было бы более... весомо.
- Нет, прости. Мне бы тобой заняться. В свободное от работы время. К тому же, мне придется солгать, а я не хочу.
Опять меня накрыло раздражением - я представила, как утешаю бьющуюся в истерике Китти, повторяя одно и то же: "Нет, не бросил, нет, не разлюбил, не нашел другую" и так далее. Как пытаюсь объяснить необъяснимое, отвечая на абсолютно справедливые вопросы и упрёки (но я-то при чем?): "Все равно он должен был мне сказать, предупредить, не исчезать внезапно!" Объяснять то, что я лишь чувствовала - он надеялся, что закончит свои дела быстрее, чем рассказывать о них, сочиняя какую-нибудь выдуманную историю. Я понимала эмоции Китти, но не могла сочувствовать ей - ибо не о том она нервничает, не о том. Пусть лучше Мила. А мне надо работать, и для этого - находиться в спокойном состоянии духа! "Я подумаю об этом завтра"... Вдох-выдох.
- Дай, я посмотрю тебя. Да нет, руки и ноги будешь своему неврологу показывать, мне все равно не понять в этом ничего. Меньше, движений, больше, - я не разбираюсь. Сядь спокойно, смотри на меня.
Два огромных зелёных глаза на прозрачном лице, расширившиеся зрачки. Кривоватая, дергающаяся полуулыбка, поднимающая правый уголок рта - недоверчивая. Заломы мелких морщинок возле губ, истонченная, сухая кожа.
- Закрой глаза. Читай про себя какое-нибудь стихотворение, или песню. Просто вспоминай слова, не думая. Или считай в уме.
Мне не нужно было сканировать ее душу, я ее знала и так. Страхов в ней прибавилось, а больше - ничего нового. Я считывала энергетику физического тела, насколько она повреждена, насколько болезнь овладела ею, чтобы узнать, с какой скоростью можно производить восстановление, насколько, в каких пределах оно возможно, и реально ли устранить, вывести из организма причину теперешнего ухудшения.
- Не уходи, - просила Мила. - Еще только семь! Давай, я чайник поставлю. Мне спокойно, когда ты рядом.
- Тебе и дальше будет спокойно. Инга с тобой, и скоро придет Сержик. Китти позвони, - я улыбнулась, обняла пугающе хрупкие плечи Милы. - Мне нужно идти. Иначе я не помогу... никому.
По дороге я еще несколько раз набрала номер брата. С тем же результатом.
Дома, отстранившись от разговоров с Дэви и попыток усадить меня за стол ("Я не голодна, поужинали с Милой"), я включила ноутбук. "Люди. Судьбы. Настоящее время". На линии Стаса мигал огонёк тревоги, а попытка разглядеть конкретику происходящего практически не удалась. Брат включил защитную непроницаемость. Он не делал этого в Англии во время ритуала! Или, возможно, делал, ведь я видела не их с Китти, а жрецов, к тому же, тогда я сама совершала обряд. Сквозь пелену дождя я видела внедорожник Стаса и еще пару чёрных машин. Господи, Стас, черт бы тебя побрал,  где ты находишься? Во что ты вляпался, почему не рассказал мне?!
Сообщения от Гвендолин. От Анжелы же, как всегда, ни слуху ни духу. Ладно, переживём, хоть и обидно. Что пишет Гвен?
"Привет, дорогая. Как и обещала, скоро буду у вас. Ребята вернулись, гости заждались, пора действовать. Привезу все необходимое, постарались с Глафирой. Ты у меня молодец. Вижу неприятности у Стаса, но я им не занимаюсь, ты помнишь. Что там у Анжелы? Она молчит, но она тоже понадобится. Дело срочное, нашему миру может грозить опасность. Надеюсь, мы сумеем справиться."
Мне захотелось застонать и провалиться куда-нибудь... к Феофану в избушку, например. В безвременье.
"Здравствуй, Гвендолин. Жду с нетерпением. Анжела молчит, Стас исчез, я ничего не понимаю и очень боюсь. Там что-то случилось. Мне нужно срочно заниматься здоровьем Милы, проблемами отца и Руслана, и еще работать, и быть хорошей женой. Я устала, Гвен...".