Пряжа

Многие расстраиваются, когда летом на смену теплу внезапно приходит похолодание. Только не я. Нужно просто впустить холод в комнату, накрыться пледом и закрыть глаза.
 
***
Сегодня именно тот день. Летний. Пасмурный. Просыпаюсь от порывистого ветра, пытающегося выдуть кофе из моей чашки. Я сижу на стуле на берегу штормящего свинцового моря среди выжженой солнцем травы. Напротив меня сидит блондинка в сером сарафане и, вторя бушующим на море волнам, играет на скрипке. Блондинку зовут Эрика. Возможно, это имя дала ей я. Другое имя ей не подходит. А рыжая пусть зовется Катариной. Она танцует под музыку Эрики среди взлохмаченной неутомимым ветром линялой травы.

Между собой они называют меня Ирмой. Мне нравится. Своего имени я не помню, поэтому, пожалуй, я им скажу, что согласна быть Ирмой.

Возле нас стоит небольшой столик с фруктами и свечами. Свечи ветер задул сразу, а кружевную скатерть все еще безуспешно пытается сорвать со стола. Еще он хочет стянуть занавески у стоящего неподалеку деревянного дома. Дом пустой. Окна в нем закрыты, но стекол нет. Ветру там просторно. У ветра с домом какая-то договоренность.

Кроме ветра, в дом идти никто не хочет. Ни Эрика, ни Катарина, ни я.
Мне кажется, мы что-то празднуем. Ветер создает хаос, несет свежесть, и как ни странно уют и ощущение безвременья. Точно. Время остановилось. Мы никуда не спешим, потому что нам никуда не нужно идти.

Эрика сменила энергичную мелодию на лирическую. Катарина стала напевать грустную песню на незнакомом мне языке, а я взяла стеклянную банку и пошла собирать в нее светлячков.

Наполнив банку светлячками, я несу ее на маяк, расположенный неподалеку. По пути я вспоминаю, зачем я туда иду. Ветер и грустная мелодия Эрики сопровождают меня.
 Мне нужно подняться на маяк и выпустить светлячков, чтобы Грегор нашел путь. Взобравшись на маяк, я открываю банку и освобождаю светящихся насекомых. Среди бушующих волн появляется лодка Грегора.

Грегор – это лодочник, который привозит нам кудель. Его лодка без весел, но она безошибочно идет на свет нашего маяка. Грегор нас побаивается. Он старается не смотреть нам в глаза, когда отдает волокно. Он думает, что когда-нибудь он отдаст нам и свою кудель, и это его страшит. Вот и сейчас, не поднимая глаз, Грегор протянул нам кудель и постарался быстрее вернуться в лодку. Случайно взгляд лодочника падает на серебряные ножницы, висящие у меня на поясе. Грегор вздрагивает и бледнеет. Я бы хотела ему сказать, что срок его еще не пришел, но наверняка я этого не знаю, поэтому молчу.

Лодка Грегора скрывается среди тревожных волн, а Эрика, Катарина и я направляемся в дом. Нас ждет работа.

Катарина крепит кудель на гребень прялки и, постепенно выдёргивая ее, скручивает в нить. Эрика садится рядом и молча наматывает нить на веретено. Я разжигаю камин и начинаю точить и без того острые ножницы. Мы работаем молча. Мы никуда не спешим. Ветер уже не бесится. Наступает оглушающая тишина, нарушаемая внезапным тонким звоном ножниц. Значит пришла пора.

Я подношу ножницы к нити и легким движением разрезаю ее. Работа завершена. Чья-то судьба определилась. Остатки кудели Катарина бросает в огонь камина. Мы смотрим, как догорает волокно. В неостекленные окна врывается ветер и гасит огонь. Можно возвращаться на берег.

Эрика снова берет скрипку, я зажигаю свечи, а Катарина начинает танцевать.

***
Ветер врывается в комнату. Я открываю глаза и встаю, чтобы закрыть окно. На комоде лежат острые серебряные ножницы. Я их прячу в шкатулку. Скоро приедет Грегор, и я снова их достану, чтобы перерезать чью-то нить.

(Картина Андреа Коуч)