Тени-29. Странная картина Гольбейна

ПИГРАФ: "Картиной этою как будто именно выражается это понятие о темной, наглой и бессмысленно-вечной силе, которой все подчинено, и передается вам невольно".
Федор Достоевский. "Идиот"

Имя великого немецкого художника эпохи Реформации, лютеровского современника ГАНСА ГОЛЬБЕЙНА МЛАДШЕГО (1497–1543) и русского писателя ФЕДОРА ДОСТОЕВСКОГО весьма далеко отстоят друг от друга. Но случилось так, что им, разделенным временем и пространством, различиями культур и конфессий, однажды довелось не только оказаться рядом, но и включиться в беспримерный диалог.

«Встреча двух» произошла во второй половине XIX века в Базельском музее, куда однажды зашел Федор Михайлович Достоевский, и где была выставлена КАРТИНА ГОЛЬБЕЙНА «МЕРТВЫЙ ХРИСТОС». На ней был изображен Сын человеческий, лежащий после снятия с креста в могильной пещере. Таким-то образом швейцарский музей и стал местом возникновения неожиданной дискурсивной площадки с общим для ГОЛЬБЕЙНА и ДОСТОЕВСКОГО проблемным пространством тео-морта.

Эта площадка стала эпицентром спора, который продолжается по сей день. Спора О СВОЙСТВАХ ВЕРЫ И БЕЗВЕРИЯ, О ИХ ОПРЕДЕЛЯЮЩЕМ ВЛИЯНИИ НА ЖИЗНЬ И СУДЬБУ КАЖДОГО ЧЕЛОВЕКА И ЧЕЛОВЕЧЕСТВА В ЦЕЛОМ.

Картина "Мёртвый Христос" — одно из самых страшных, а, может быть, и самое страшное произведение Гольбейна-младшего из серии многочисленных полотен разных художников на эту тему. Обычно мёртвый Христос изображался величественным и спокойным, нетронутым тлением, а у Гольбейна Сын Человеческий изображён как обычный труп: на его теле видны кровоподтёки, раны, следы от побоев, полуоткрытые глаза остекленели, а, рот так и застыл в судорожном крике.

Налицо было снижение пафоса. Покушение на сакральность. Чистый бунт против установленного порядка. Дерзкая мысль о том, что поклоняться мёртвому – абсурд. И эта контрверза была развернута самим художником, который, изверившись в Боге, запечатлел его в каменном гробу мертвым и сраженным более мощным врагом. Таким-то образом Гольбейн первым и заявил на весь мир и до Достоевского и до Ницше, что «Бог-то умер! Бога-то убили!».

А что, собственно, произошло? Почему речь зашла о покушение на «святое». Что вообще имеют в виду, когда говорят о "сакральном"? Понятно, что РЕЧЬ ИДЕТ О ВЕРЕ. ЛИБО О ЕЕ УКРЕПЛЕНИИ, ЛИБО, НАОБОРОТ, ОБ ОБРУШЕНИИ. А если брать второй случай, гольбейновский, то придется честно сказать, что вопрос стоит остро - о настоящем погроме веры. О кризисе веры в Иисуса Христа и, вообще, в Бога, как источника жизни - источника всего доброго и чистого.

Эту конрверзу с налету схватил Достоевский, увидевший картину Гольбейна в Базельском музее. Тот самый Достоевский для которого вопрос веры всегда был наиглавнейшим.

В его романе "Идиот" гольбейновское полотно стало тем "ружьем, висящем на стене", которое выстрелило в романе не один раз. Рядом с этой картиной, под которой можно было бы повесить табличку "Конец веры", произошли все самые страшные события романа. После ее созерцания юноша Иполлит, больной чахоткой, пустил себе пулю в лоб, затем погибла от ножа Настасья Филипповна, потерял разум князь Мышкин и впал в белую горячку Рогожин, зарезавший Настасью Филипповну. А еще раньше умер от удара отец Рогожина, а мать его сошла с ума. И все по той же причине несоответствия их ВЕРЫ ВО ХРИСТА тому, что происходит в ЗЛОЙ РЕАЛЬНОСТИ, в которой давно уже не видно было ни присутствия Бога, ни его следов, ни его порядка.

Картину Гольбейна князь Мышкин увидел в мрачном и темном, похожем на склеп, доме купца Парфёна Рогожина. А тот, ревнуя князя к Настасье Филипповне, с некоторого времени замышлял убить его, повсюду следовал за ним по пятам и даже прикупил для этого душегубства садовый ножик. Дело оставалось за малым - пырнуть блаженного "христосика" этим ножом.

Зазвав Мышкина в дом, Рогожин показал ему длинную картину Гольбейна - копию с базельской в натуральную величину - на которой был изображен мертвый, абсолютно мертвый человек, чем-то странно похожий на князя.

- Я люблю смотреть на эту картину, - мрачно произнес Рогожин.
- На эту картину! – вскричал вдруг князь, под впечатлением внезапной мысли, – на эту картину! Да от этой картины у иного еще вера может пропасть!

- Пропадает и то, – неожиданно подтвердил Рогожин. Они дошли до самой выходной двери.

- Я и прежде хотел спросить, - снова заговорил Рогожин. - МНОГИЕ ВЕДЬ НОНЕ НЕ ВЕРУЮТ? Мне вон один с пьяных глаз говорил, что у нас по России больше, чем во всех других землях в Бога вовсе не веруют. Вы ведь были за границей? «Нам, говорит, в этом намного легче, чем им, потому что мы дальше их [в страдании] пошли…».

Князь, зная решимость Рогожина, каждую секунду ждал удара. А Рогожин, мучаясь теми же самыми чувствами, какие переживал Иуда, замышлявший убийство своего учителя, сказал: "Не бойся, князь, мы ведь поменялись крестами". Но в словах его по-прежнему оставались сомнения, перебарываемые решимостью замысла.

Чуть позже, уже шагая по городу, князь, вспоминая свой разговор с Рогожиным, оправдывал его в обычной своей ангельской манере видеть в каждом людоеде "доброго человека, который много выстрадал". Зная, что Рогожин хочет его убить именно из-за переживания КРУШЕНИЯ СВОЕЙ ВЕРЫ, князь все-таки пытался объяснить его злое стремление той зияющей пустотой в его душе, которая осталась на месте пропавшей веры.

Эта пустота не была отказом от веры - это было ее исчезновение. На ее месте и появился бунт против всего, что причиняло боль. Поскольку князь причинял Рогожину боль - постольку тот собирался убить его. Хотя понимал, что убийство "блаженного князя" будет равносильно убийству Христа. Убийству Бога. Такой бунт мог родиться только в самых глубоких глубинах страдающего человеческого существа, которое не знает, как унять, мучающую его, боль.

Тогда-то и РОЖДАЕТСЯ ТЯГА К ТЬМЕ. Тяга к концу. К какому-нибудь - к любому. И это вынуждает страдальца окончательно похоронить свою веру. Ровно точно так же, как в пароксизме своей боли сделал это Гольбейн, написав картину МЁРТВОГО БОГА, ОСТАВИВШЕГО СВОЮ ВСЕЛЕННУЮ НА РАСТЕРЗАНИЕ СИЛАМ ЗЛА.

Так бывает в жизни человека, когда он уж больше ни во что не верит. И тогда всякое добро кажется ему нарочитым и фальшивым. Тогда, ставя последнюю точку в себе самом, он произносит: "Христа распяли и он умер!" А мир остался без Бога. Мир, в котором отныне МОЖНО ВСЁ.

Именно этот момент в романе ДОСТОЕВСКОГО страшно поразил НИЦШЕ, которому мученическая тема была близка, поскольку он и сам был страдальцем. А мысль Достоевского о приближении обезбоженного существования заставили прокричать его на весь мир: "Бог-то умер! Бога-то убили!" После этого, заглядывая в будущее, он и предсказал приход тех «ЗЛЫХ И СИЛЬНЫХ», «КОТОРЫМ ВСЁ МОЖНО». Они-то, переступивши черту, и свернут реальность без Бога в бараний рог.

А ВСЁ ИЗ-ЗА ТОГО, ЧТО В ЧЕЛОВЕКЕ ВДРУГ УМРЕТ ВЕРА В ДОБРО.

- Как мрачно сказал давеча Рогожин, что у него «пропадает вера»! - думал князь. - Этот человек должен сильно страдать. Он говорит, что «любит смотреть на эту картину»;

НЕ ЛЮБИТ, А ЗНАЧИТ ОЩУЩАЕТ ПОТРЕБНОСТЬ.

Рогожин не одна только страстная душа; это все-таки боец: ОН ХОЧЕТ СИЛОЙ ВОРОТИТЬ СВОЮ ПОТЕРЯННУЮ ВЕРУ. ЕМУ ОНА ДО МУЧЕНИЯ ТЕПЕРЬ НУЖНА…

Да! ВО ЧТО-НИБУДЬ ВЕРИТЬ! В КОГО-НИБУДЬ ВЕРИТЬ! А какая, однако же, странная эта картина Гольбейна…".

Конец цитаты

Что же получается в сухом остатке?

А получается, что КАРТИНА ГОЛЬБЕЙНА по сути СТАЛА НЕ СТОЛЬКО ЗНАКОМ И СИМВОЛОМ ТОЙ ВЕЛИКОЙ ДУХОВНОЙ, ПЯТИВЕКОВОЙ БОРЬБЫ между АПОЛОГЕТАМИ ВЕРЫ В ХРИСТА КАК СПАСИТЕЛЯ, и ЗАЩИТНИКАМИ ФАУСТОВСКОГО ДЕМОНИЗМА, приветствующими победу зла и смерти над Иисусом, который никогда не мог воскреснуть, сколько предсказанием ПРИХОДА АНТИХРИСТА В РЕЗУЛЬТАТЕ ОБРУШЕНИЯ ВЕРЫ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА В ДОБРО.

В сущности, художник выполнил заказ неверующего рассудка, не признававшего в Сыне человеческом Бога и соглашавшегося терпеть Христа только лишь как смертного человека. И это грубое попрание осуществилось изобретательно, талантливо, убедительно. Потому что картина эта не только угашает дух, но и разрушает веру с жесткой непреклонностью.
======================================
ИСТОЧНИК: БУСТИ. МАГИЯ ВЛАСТИ
https://boosty.to/debove

ВК.СООБЩЕСТВО "МАГИЯ ВЛАСТИ" https://vk.com/club225713327