Мое перерождение в свиток. Глава 12

Великан, кстати, решил, что с него недостаточно повреждений, пополз именно за моей подругой, но не очень быстро, повреждения чувствовал. И если отпавшие ступни и изуродованная ладонь — это ещё полбеды, то вот травма мозга серьезно сказывалась. Существо совсем живое, наверняка, не скоро очнулась после подобного. Лишь бы до леса добраться, а там скрыться проще. Из хороших новостей, ноги людоеда продолжали медленно разрушаться, оставляя обломки. Изот тут оказалось, что мы охотников сильно недооценили, как и уровень их мстительности. Собрались с духом и вернулись врага добивать, начали с того, что принялись в него из арбалетов постреливать. Болты бы камня не пробили, но антимагические наконечники разрушали чары, поддерживавшие псевдожизнь. Здоровяк опять повернулся, схватил несколько обломков ног и отправил в полёт, смел сразу троих. Пополз к недругам, а те принялись обстреливать голову, раненый рукой закрылся. Новый бросок камня, и вот уже двое сбиты с ног.


Принялись отступать уцелевшие, гигант ускорился, поднял здоровую руку и накрыл оставшихся, после чего и замер. Не знаю, помер или нет, скорей всего, выживет, возможно, сумеет и прирастить камни обратно, если после не скончается от голода, ведь охотиться в таком состоянии невозможно или затруднительно. Мы же, вернее, моя героиня полногрудая, могла похвастаться тем, что выжили и избавились от изрядной части врагов, а то и ото всех. Просто, на таком расстоянии, не могли сосчитать, сколько их там было. Да и кого-то до боя могли оставить в лесу, дабы было кому сообщить гильдии о случившемся. Или нас преследовать. Вдруг расслабимся, решим, что победили, потеряем бдительность, а тут раз и подловят, да порежут или пристрелят, благополучно. Оттого и расслабляться не стоит, мягко говоря.


— Могу поздравить, самоубийственная акция оказалась успешной, — я улыбнулся, — полагаю, ты знала, что мозг имеет именно такую структуру?


— Очень настолько надеялась, — кивнула головой собеседница, — не мог же он быть каменным, а иначе как бы великан думал и чем отличался от обычного голема? Просто придумала интересную теорию, и она оказалась верной.


— А имеем ли мы право так рисковать существованием этого мира? — уточнил я. — Представь, что погибнешь, а другого героя не успеют подыскать.


— Ой, да что ты такое говоришь? — подруга фыркнула. — Неужели забыл о покойном принце? Героев, вроде нас, наверняка, десятки, сотни и тысячи, берут всех, кого могут, просто и силы зла не дремлют, да и сами претенденты или разочаровывают, или делают ошибки, или оказываются далеко от возможного места схватки. До финала дойдут лучшие и именно им выпадет честь мир спасать. Уверена, подобное происходит всегда и везде, просто легенды и сказания сочиняют лишь о победителях, о проигравших или кому судьба не позволила поучаствовать, просто никто не знает. Потому, ответственность наша ничуть не больше, чем у остальных, да и откровенно говоря, разве сами кого-то победим? Скорее помощники, подручные, последний удар нанести, когда основная группа храбрецов окажется не в лучшей форме, мягко говоря. А на подобную роль кто угодно сойдёт. А вот чуть-чуть очистить мир от плохих людей и чудовищ, вполне по силам. Этим и займёмся. Посмотри, как лихо отправили в ад с полсотни отъявленных негодяев. Но, одного не добились, эмоций ты так и не испытал, почему-то, ни одной.


— Полагаю, дело в том, что я не очень-то и живой, на самом деле, — я вздохнул, — потому, бояться практически нечего, к преследователям настоящей ненависти не испытываю, к счастью, потому как, напрямую, не сталкивались, значит, и радоваться их смерти не в состоянии, как и сочувствовать, такие дела. И вообще, не слишком-то эмоционален. Вспомни, до того эмоции проявлялись от каких-то очень-очень-очень ярких событий, а нынешняя схватка, к ним уже привык, и довольно быстро, как и от видов трупов не воротит столь сильно, как прежде. Люди ведь ко всему привыкают, на самом деле, а в моем мире, по телевизору, и не такое показывали, скажу по секрету, молчу уже об интернете. Так что придётся, слушай, ещё одна скала впереди, похожа на небольшого человека в позе эмбриона. Давай стороной обойдём.


— Да я знаю, что это такое, — возразила спутница, — наоборот, хочу рассмотреть поближе. И не трусь, оно уже не живое.


При более близком рассмотрении, убедились в правоте очкастой. Лишь издали фигура казалась целой, полагаю, перед нами как раз тот самый труп сына великана, развалившийся на части, частично, ставший уже песком и галькой. С одной стороны, жалко, совсем мальчишка ещё, с другой, опасный хищник, который бы точно стал людоедом. Из-за таких смешанных чувств, эмоция не появлялась. Но, жаль нашего великана, представляете, подобное воспоминание на глазах постоянно, можно и с ума сойти от подобного. Разумеется, гиганты своих не хоронят.


— Ты будешь против, разумеется, но мне хочется глянуть, остался ли мозг у мертвеца, или губчатая структура разлагается, — выдала Анна, — довольно интересный эксперимент.


— А это вообще этично? — я нахмурился. — Будь я покойником, решительно возражал против подобного, а то ещё какой-нибудь злой дух прицепится. К тому же, и ухо маловато, не протиснешься, собираешься камни долбить?


— Скорее, разбрасывать, — соратница приблизилась и отвалила один от туловища, — видишь, перед нами уже не целый объект, а просто гора обломков. И не самых прочных. Ты куда-то спешишь вообще?


— Между прочим, эмоция, связанная с отвращением, у меня в коллекции уже есть, — напомнил я, — можно не показывать разные мерзости.


— Да кому ты нужен, я свои знания пополняю, — спорщица полезла вверх, — если не будешь отвлекать пустой болтовней, быстрее закончу.


Спутница долезла до головы и начала камешки разбрасывать, когда вдали послышался чей-то стон. Повернулись и увидели великана, который полз сюда, оставляя обломки своего тела. Вероятно, все же, умирал и хотел попрощаться с сыном, а мы тут в его останках копошились, на манер червей.


— Давай ка свалим отсюда, — предложил я, — потому как если приметит, потратит оставшиеся ему мгновения чтобы прихлопнуть и ещё прав будет.


— Ну, почему нам так феноменально не везёт? — простонала Анна. — Оставалось всего-ничего до великого открытия. Наверное, твоя плохая карма влияет.


Девушка буквально скатилась вниз, отбежала подальше и скрылась за небольшим холмиком. Меж тем, здоровяк добрался, опустил головы, вытянул здоровую руку и положил ладонь на труп, полежал так несколько мгновений, я даже ощутил нечто, вроде посочувствовал, уж больно трагичная сцена, в кино видел ни раз, но там не такие ощущения, уж больно трогательно. А великан продолжал действо, убрал руку, начертал в воздухе невидимые символы, после чего, принялся себя в грудь бить кулаком, сильно, до такой степени, что трещины побежали, потом посыпались обломки и вот, добрался до чего-то, двумя пальцами вырвал и мы разглядели блестевший на солнце кристалл, размером с мою голову.


—Ого, энергетический кристалл, да какой большой, редкая вещь, — носительница моя присвистнула, — значит, именно он и поддерживал псевдожизнь в гиганте. Интересно, чего задумал этот тип, неужели...


Меж тем, людоед буквально уронил волшебный предмет на тело сына и рассыпался сам. Камень чудесный засветился, обломки маленького великана взмыли в воздух и, как часто случалось, в последнее время, свистнул болт, ударил в него. Анна чудом успела вжаться в землю, когда грянул мощный взрыв. Холм просто срезало начисто и спасибо, что удар на себя принял, нас отбросило довольно далеко, подруга корчилась на земле, стонала от боли. Медленно и с трудом, извлекла бутылочку из сумки, зубами выдернула пробку, вылила содержимое в рот и лишь после этого смогла сесть.


— Проклятые охотники, — напарница скрипнула зубами, — чего же они так любят стрелять во всех подряд?


— Ну, в данном случае, все сделали правильно, — возразил я, — понятно стремление умирающего великана отдать свою жизнь и воскресить сына, но зачем нужен новый людоед, спрашивается? Кстати, а что за зелье такое волшебное, повреждения залечивает?


— Нет, просто обезболивающее, — подруга вздохнула, — но, может хоть мозг обнажился и смогу чего-то рассмотреть?


К сожалению, маленького великана так разворотило, что понять где у него что было решительно невозможно, единственный, чьи мозги могли разглядеть, оказался охотник, его никакой холм не защищал, потому обломком голову и снесло. Значит, как и опасались, не все и не сразу вернулись здоровяка добивать. И сколько их, таких, по лесу бегает, неведомо, трупы же не считали. Да и заключения об успехах дроу могли быть ложными вполне. В общем, махнув рукой, Анна побрела дальше, прихрамывая. Страшно подумать, что с ней будет, когда действие зелья закончится.


— А ведь не пострадала бы так сильно, коли не занималась всякой там ерундой, — не удержался от замечания я, — на мозги ей посмотреть захотелось. А конец света лицезреть желания нет, случайно?


— Давай без этого, мне и так плохо, — отмахнулась носительница, — скоро действие лекарство пройдёт и боль вернётся. Но, будучи человеком науки, разве имею права упускать возможность узнать нечто новенькое? Как минимум, ещё ни разу не видела лично, как, с помощью кристалла, пытаются оживить нечто мертвое. Да и взрываются они не каждый раз, между прочим.


— Кстати, разверни мой свиток, пожалуйста, — я кашлянул, — не совсем уверен, но, кажется, могла появиться эмоция, возможно.


Соратница послушалась и присвистнула, покачала головой.


— Умеешь удивлять, «теплёх», сочувствие, ты чего вправду становишься человечным? — пояснила она. — Подумать только, когда принц свою историю рассказывал, ничего не шелохнулось в душе, а тут увидел парочку псевдоживых людоедов и сработало, и как, после этого, понимать прикажешь?


— История, это другое, — я смутился, — к тому же, появление новых эмоций подобно снежному кому, катящемуся по горе, чем больше их, тем чувствительнее становлюсь. К тому же, убийство чудовища, это довольно банально, такой «Аленький цветочек», но вывернутый наизнанку, версия в которой Бель предпочла Гастона, потому как он симпатичнее. Тем паче, из монстра принца не вышло, а рожать пришлось от него и невесть что, с высокой вероятностью умереть при родах, потому как без кесарева сечения рогатого из утробы не извлечь, порвал бы все к такой-то бабушке, а медицина у вас тут не ахти как развита, и не факт, что волшебника, способного спасти, смогли найти, плюс, куча всяких врагов опасных. Короче, не то впечатление, а здесь наглядно. Короче, проникся. Но, хоть все оказалось не зряшным, уже приятно.


— Видишь, какая я у тебя умница, — носительница надулась, — даже свои редкие слабости превращаю в огромные достоинства, а ты, неблагодарный, ещё критикуешь, вместо того, чтобы восхищаться.


— Да восхищаюсь я, восхищаюсь, — я вздохнул, — просто хотелось бы, чтобы победы достигались не столь дорогой ценой. Все же дорога мне, и когда страдаешь, мне тоже больно, хоть и фантомно, и в душе. Итак, каковы ваши дальнейшие наполеоновские планы, леди фельдмаршал? Наверняка, ещё немало народов придётся посетить, какие ближе всего находятся к нам?