Идеология гражданской войны

Почему гражданские войны неизмеримо более жестоки и бесчеловечны, чем войны меж-государственные? Почему многие люди удивительно быстро превращаются в нелюдей, мучая и истребляя своих соотечественников, единоверцев?
Войны между странами более прагматичны, – за территории и ресурсы, в том числе и людские. В этих войнах идеологии играют вспомогательную роль, – для самооправдания агрессоров и вдохновения защитников. Гражданская же война – это по преимуществу война идей и ценностей: с одной стороны защитники вековечного жизненного уклада, с другой – ослеплённые идеологической манией («кипит наш разум возмущённый… наш разум – кратер раскалённый»), ради которой подлежит уничтожению существующий об-раз жизни вместе с его носителями («весь мир насилья мы разрушим до основанья…»). Интернационал (гимн коммунистов, социалистов и анархистов) формулирует алгоритм гражданской войны: указывает на исполнителя, порядок действий и результат. Войны между странами заканчиваются договорами, в которых делятся те или иные преференции. Войны гражданские идут до физического истребления «противника».
Идеологические мании – это род духовных (информационных) заболеваний, заражение и ход которых зависят от культурно-цивилизационного иммунитета и крепости общественного организма. Смысл истории в медленном драматическом возрастании уровня вочеловечения в результате окультуривания религией, цивилизацией, государственно-стью.
В каждом народе можно определить соотношение человеческих типов, выражающих уровень нравственно-духовного просветления: по совести, по стыду, по принуждению. Во все времена во всяком обществе в меньшинстве люди духовно ориентированные, подлинно совестливые, нравственные, способные мотивировать своё поведение и отношение к окружающим совестью как повелевающей силой. Со-весть – это голос Божий в человеческой душе. Самоопределение духовно пробужденной личности проявляется в любви, доброте, милосердии, долге, которые можно искоренить только с уничтожением самого человека. Подвижники и праведники являются маяками, светом которых подпитывается нравственное чувство общества. Малая часть духовных и нравственных пассионариев медленно прирастает в человечестве.
Некоторая часть человеческого сообщества в обыденных ситуациях руководствуется тяготением к добру. При этом чувство стыда, в котором выражается ощущение своего несоответствия нравственным нормам, является более сильным нравственным императивом, чем голос совести. Для таких людей жизненно важно наличие традиций и духовных авторитетов, которые являются носителями идеалов и ценностей. Рост и свободное самоопределение человеческой личности нуждается в защите общественными институтами.
Многие люди руководствуются чувством благоговения перед авторитетом либо страхом наказания больше, чем голосом совести или чувством стыда. Поэтому в обыденной ситуации они ведут себя порядочно, но в периоды цивилизационного хаоса склонны к эгоизму и агрессии. Авторитетные традиции повелевают гипнозом сакральности, государственный авторитет устанавливает и охраняет границы дозволенного, репрессивно сковывая хаос и агрессию. Поэтому для сохранения нормальных взаимоотношений и выживания большинство людей нуждается во внешнем повелении со стороны признанного авторитета, общественного мнения либо закона. Многие люди не творят зла потому, что боятся наказания – на небе или на земле.
Малочисленную часть общества, склонную к патологически агрессивному самоутверждению, не способна обуздать угроза наказания, чем объясняется неуничтожимость преступности. Для защиты общество нуждается в принуждении чёрного осадка человечества насилием.
Таким образом, при разрушении традиционного жизненного порядка и государственных устоев многие вполне добропорядочные люди быстро звереют, становятся ворами, садистами и убийцами. Поэтому самая свирепая диктатура (насилие, ограниченное во времени и пространстве) оказывается меньшим злом, чем социальный хаос (безграничное насилие и война всех против всех).