Чужой среди своих

Седая немолодая женщина с милым усталым лицом и высокий, коротко стриженый мужчина, чья прямая спина выдавала в нем военного, прошли мимо, странно посмотрев на меня.  Я и сама обратила на них внимание, что-то знакомое почудилось, однако рассматривать, а тем более выяснять что-то не стала. Прошла мимо.

Если я и знала этих людей, было это давно. В другой жизни, когда я еще работала, когда могла что-то сделать для них. Сегодня меня ничто не связывает с моим прошлым... Ни жизни той давно нет, ни меня. Правда, лапками еще молочу, судорожно глотаю воздух, но жить в таком режиме нельзя. И я это знаю.
Пара, привлекшая мое внимание, останавливается. Мужчина окликает меня по имени отчеству. И я узнаю его голос. Это разведчик-спецназовец Николай. 


«Чужой» среди своих

В ночь с 13 на 14 апреля 1995 года, когда основные силы 21 бригады особого назначения готовились штурмовать высокогорное селение Бомут, сводному отряду из 34 спецназовцев была поставлена задача: любой ценой удержать высоту, обозначенную на картах как Лысая гора. Более 4-х часов софринцы сдерживали бешеный натиск бандитов. Численность боевиков в несколько раз превышала численность наших бойцов.

Когда между софринцами и бандитами осталось не более 15-20 метров, а боеприпасов уже не было, командир группы – капитан Олег Казаков – вызвал огонь бригадных минометов на себя.

В тот момент у них оставалось у каждого по одной гранате, на тот, самый крайний случай...

Бой на Лысой горе вошел в историю Внутренних войск, как пример мужества и самоотверженности воинов Софринской бригады. Старший лейтенант Николай Сущук в том памятном бою на Лысой получил тяжелое проникающее ранение. Случилось то, чего не бывает: две пули вошли в него одна за другой, подводя итог недолгой его жизни. Но Николай выжил, и тогда, в апреле 95-го, он даже представить себе не мог, бой на Лысой горе не станет самым главным сражением его жизни, что основные «бои» для него развернутся значительно позже, на подмосковной земле, в родной воинской части.

«Если Родина в опасности, значит, все ушли на фронт»...

Окончив школу в Ташкенте, уже в ноябре того же 1990 года, Николай Сущук был призван на службу в Советскую Армию. Вчерашнего школьника сразу зачислили в так называемую «команду 6275». Для непосвященных нужно пояснить, что брали туда самых подготовленных. Команда набиралась как резерв спецназа ГРУ ГШ. Николай отличался от своих сверстников целеустремленностью, упорством. Он с детства занимался единоборствами, прыгал с парашютом. Когда их команду в полном составе передали для усиления Московского погранотряда на Таджико - Афганскую границу, Николай был даже рад. Окончив школу сержантского состава в Термезе, он добился зачисления в десантно-штурмовую, маневренную группу (ДШМГ) погранотряда. Нередко ДШМГ участвовала в рейдах по задержанию нарушителей Государственной границы.
Очередной вылет ДШМГ по тревоге 28 января 1992 года, когда на участке между 11 и 12 заставами Московского погранотряда, были замечены 6 нарушителей, едва не закончился трагедией.

На операцию напросились журналисты, которых сопровождал начальник штаба погранотряда. Это создало дополнительные сложности при проведении операции. Нарушителей задержали, однако на обратном пути вертолеты были обстреляны, получили серьезные пробоины и вынуждены были совершить аварийную посадку. Все закончилось благополучно, и, по словам командира, все участники операции были представлены к медали «За отличие в охране государственной границы».
Правда, после развала страны эти «представления» так и затерялись где-то в столах чиновников.
Граница на стыке Пянджского и Московского погранотрядов никогда не отличалась тишиной, однако в открытый бой с пограничниками душманы до определенного времени не вступали. Первое крупное боестолкновение дозора Пянджского погранотряда с бандитами произошло 30 июня 1992 года. Бандиты хорошо знали местность, каждая щель, каждый камень в горах становились укрытием, да и готовились заранее,  огневые позиции, боезапас…
Нелегко пришлось нашим ребятам. Правда,  стрельбу на заставе услышали еще до того, как дозор на связь вышел. Заставу в ружье подняли, связались с соседями, информацию по связи в штаб передали. Из Московского отряда на помощь соседям тут же вертушка с десантно-штурмовой группой вылетела, во главе с майором Петром Армизоновым. Десантники уравняли силы пограничников и боевиков, обработав ущелье из АГС-17 (автоматического гранатомета станкового).

В декабре 1992 года Николай демобилизуется, но тут же идет служить инструктором по спец подготовке в восьмой оперативный батальон спецназа «Барс», где довольно скоро становится старшим инструктором по вооружениям и подрывному делу.

Отбор был жесточайший. Спарринг тогда проходил без шлемов и перчаток, а после рукопашного боя, в довершение этого испытания, проводилось тестирование интеллектуального потенциала... Конкретно: проверялась быстрота реакции специалиста, и способность принятия правильного решения в экстремальных условиях.
Время было смутное, «огромная» и «могучая» страна, рассыпалась на глазах.

Из далекого, солнечного Ташкента легендарные русские подразделения «Витязь», «Русь» и «Вымпел» казались мечтой. Крутой и несбыточной. А служба русского солдата вне России становилась бессмысленной. Ребята, один за другим, уезжали в Россию. Устроившись, звали за собой сослуживцев.

В августе 1994 года Николай увольняется и едет служить по контракту под Москву. Опыта ему не занимать. Специальных знаний и боевого опыта достаточно. Его зачисляют во взвод спец разведки 21-й отдельной бригады оперативного назначения. К этому времени здесь уже служили несколько его товарищей из «Барса»,  и взвод уже представлял собой высокопрофессиональное спец подразделение.
Комбригом 21-й был в это время полковник Новиков.

Далее, все что происходит с 21-й бригадой, становится строками биографии ее бойцов.
В сентябре- октябре 1994 года Николай был откомандирован в Северную Осетию. В результате операций, проведенных в поселках Дачное, Старый Батакоюрт и Курта было изъято у населения полных два вертолета оружия.

Отдельной строкой в истории Софринской бригады стала первая Чеченская война, названная в генеральских отчетах «компанией по восстановлению конституционного строя в Чеченской республике».

21-ю бригаду особого назначения Внутренних Войск ввели в Чечню в середине января, и в феврале 1995 года они были в Грозном. Группа разведки, где служил Николай, выполняла поисково-разведывательные рейды, участвовала в боях.

Аргун, Гудермес, Ачхой-Мартан бригада прошла без потерь.
В Самашках переговоры с местными положительных результатов не дали. Формально предлогом выдвигалось, казалось бы, естественное желание сохранить село, однако причины были гораздо серьезнее. К приходу федеральных сил бандиты хорошо подготовились. Укрепили и замаскировали огневые позиции, пристреляли основные пути наступления федеральных сил.

В наступлении на Самашки участвовали два батальона 21-й бригады и приданный бригаде Московский ОМОН.  Штурм закончился только утром, когда бригада закрепилась на завоеванных позициях. ВВ понесли под Самашками большие потери, а бой под Самашками стал еще одной строкой биографии Николая и его сослуживцев.
Многое, из происходившего там в горах объяснить с точки зрения з дравого смысла практически не возможно.
За свой «гуманизм» Россия платила высокую цену. Нередко командование жертвовало своими бойцами, чтобы не раздражать общественное мнение...

Артподготовка не проводилась! Горели заживо наши танки, горели БТРы, было много убитых и раненых.

А еще был страшный бой на элеваторе под Ачхой-Мартаном... Там наши - разведка и ГСН 21-й - обнаружили бандитов Басаева, затаившихся вблизи от места временной дислокации подразделения. наши вышли без потерь, а боевики потеряли около 20 человек убитыми...

А потом был Бамут, и гора Лысая...

Лысая гора, расположенная близ Бамута – высота стратегическая. Удерживая Лысую, можно было контролировать и прикрывать наступление основных сил бригады, штурмующей высокогорное село.
В ночь с 13 на 14 апреля 1995 года отряд из 34 человек, в который вошли бойцы роты разведки и группы специального назначения, получил приказ: выдвинуться на Лысую гору, закрепиться, и любой ценой удержать ее...
 
Легко сказать: удержать. Прежде чем удержать, гору нужно взять.
Минное поле группа прошла без потерь. К рассвету, софринцы успели окопаться... Они были почти готовы к бою, когда на прилегающем к Лысой горе склоне появились боевики. Сначала увидели головной дозор, потом - основной отряд.

Завязался бой. Силы были неравные. Более сотни отъявленных головорезов противостояли горстке наших спецназовцев. А боевики наседали. Воевать пришлось в полном окружении.
Очень скоро двое разведчиков были убиты, многие получили ранения. Две пули калибра 5,45 одна за другой вошли в Николая, подводя итог его недолгой, не простой жизни.

Сколько еще часов длился этот бой, Николай не помнит. Сознание то уходило, то возвращалось, но, приходя в себя, Николай продолжал стрелять. Когда весь боекомплект группы был израсходован, и у разведчиков осталось по одной гранате для себя, до бандитов оставалось не более 15-20 метров.

И тогда командир группы, Олег Казаков принял единственно-возможное решение: он вызвал на себя огонь бригадных минометов, и приказал группе отходить.

Раненого Гену Романова тащил на себе прапорщик Сергей Мухин. Кто вытащил из под огня самого Николая, он не помнит, правда даже потеряв сознание, он продолжал сжимать в руке ту последнюю свою гранату, которая для себя...

Отобрать у него ту гранату у удалось с трудом, только в госпитале, куда бойцов доставили подоспевшие на помощь БТРы.

Об этом не без юмора потом рассказывали Николаю в госпитале немногочисленные свидетели...

Впоследствии Лысая возьмет еще много человеческих жизней.

Не раз она будет переходить из рук в руки, но тогда, в апреле 1995 года они ушли с минимальными потерями.

Впрочем, как определить этот минимум, если для матери, для жены, каждый из этих ребят был родным, единственным и неповторимым?

Даже если в бою потерян один человек, - потеря невосполнима...

Николай вышел из боя на Лысой горе с тяжелым ранением, но живой. Советом Краповых беретов, всем участникам этого боя, как знак высочайшего отличия, будут, вскоре, вручены краповые береты.
 
Впрочем, "краповики" были, пожалуй, тогда единственными, кто оценил по достоинству мужество солдат и офицеров участвовавших в бою на Лысой.

Только раненые и убитые защитники Лысой получили награды за эту операцию, хотя все участники этого неравного боя сражались героически, не щадя своей жизни...

Николаю был вручен орден «Мужества». Но с момента выхода из боя на Лысой, началась для Николая совсем другая жизнь.

Совсем другая жизнь, или вас здесь не стояло…

Николая, и еще 5-х тяжело раненых, вертолетами отправили в окружной военный госпиталь во Владикавказе. В выписном эпикризе, в частности, сказано, что находился Николай на излечении с диагнозом: «огнестрельное пулевое слепое проникающее ранение левого плечевого сустава, огнестрельный оскольчатый перелом головки плечевой кости, дырчатый перелом суставного отростка левой лопатки». Позже, в свидетельстве о болезни за № 584, в разделе «Анамнез» будет сказано, что в ОВГ г. Владикавказа Николаю «произведена первичная хирургическая обработка раны плечевого сустава, частичное удаление инородных тел (осколки оболочки пули), проводились противошоковые мероприятия, переливания крови и кровезаменителей, антибактериальная терапия, иммобилизация левой верхней конечности.

В апреле же 1995 года Николая переведут в Екатеринбург, где в середине мая будет «произведено удаление инородного тела (сердечник пули) в области левой лопатки.

Еще месяц спустя, уже в другом госпитале его снова оперируют, и снова будет выполнено удаление «инородных тел задней поверхности грудной клетки». После всех этих операций еще не один раз Николай будет проходить курс восстановительного лечения в различных госпиталях России, пока, наконец, ни вернется в родную воинскую часть № 3641, где и начнут разворачиваться основные события. Правда, сначала он получит звание лейтенанта, станет командиром роты спецразведки, не раз побывает в командировке на Юге, и все это время, вплоть до октября 1998 года, лейтенант Николай Сущук проживал в общежитии, хотя в соответствии с заключенным с в/ч 3641 контрактом, имел статус военнослужащего, со всеми вытекающими последствиями.

После возвращения из госпиталя, прежнее командование воинской части, и командование ВВ обещали Николаю квартиру в Пушкино, но из списков очередников его выбросили одним из первых. Формальным предлогом для этого послужило отсутствие семьи.

Впрочем, не только Николая вычеркнули тогда из очереди. Еще несколько раненых офицеров остались без обещанного жилья. Только семьям погибших выделили квартиры, да еще тем, кто до больших звезд дослужился. Получалось, чтобы получить жилье, нужно было либо погибнуть, либо иметь на погонах большие звезды.

Когда в 1998 году Николаю отказали во второй раз по причине отсутствия семьи, он, решив, что съездить в округ, к зам. командующего по тылу, никак не страшнее, чем пройти рейдом по тылам боевиков, или бой на Лысой выдержать, отправился в Москву. Впрочем, больших надежд не питал.

Когда генерал-майор Одринский услышал историю раненого разведчика, он разрешил ситуацию самым лучшим способом: в течение 24-х часов Николаю была выделена однокомнатная квартира в доме на территории воинской части.
В качестве компенсации морального ущерба генерал-майор пообещал со временем, выдать на квартиру ордер. Чтобы хорошо воевать, нужно иметь то, за что ты воюешь: дом, близких людей.

Кстати, получив квартиру, Николай вскоре решил и свои семейные проблемы: он женился и вскоре уже у него появилась  дочь, а потом и сын... Жена Катя тогда работала в библиотеке все той же в/ч 3641.

В августе 1999 года ранения напомнили о себе: у Николая резко ухудшилось здоровье. Об этом свидетельствовало заключение ВВК.

17 августа 1999 года Военно-врачебная комиссия признала его «ограниченно годным к военной службе»

Но  разведчик «огразничено-годным»  быть не может. Николай пишет рапорт об увольнении из рядов ВВ по собственному желанию и его просьбу удовлетворяют, а 28 октября 1999 года в выписке из приказа командира войсковой части № 3641, Николая Сущука совсем исключают из списков личного состава части.
За добросовестное исполнение служебных обязанностей денежное вознаграждение ему выдают полностью, а общую выслугу лет в ВС РФ И ВВ МВД РФ на 1 ноября 1999года считают равной 11 годам, 6 месяцам и 18 дням, о чем сказано в выписке из приказа за № 216 с/ч.

Казалось бы, Николай свой служебный долг перед Родиной выполнил, и можно ожидать, что Родина, в лице войсковой части, посылавшей его на войну, обязана выполнить свои обязательства. Однако тут-то  и начался театр абсурда.

Дело в том, что, придя в армию со школьной скамьи, и покинув ее, по причине утраты здоровья, вследствие ранения, все на той же войне, Николай, по-факту, оказывается,  не приобрел ни каких прав, и никаких льгот. Как выяснилось, он даже не  является участником военных конфликтов в горячих точках. Официально, израненный в результате боев разведчик официально  не является инвалидом!!! Мало того, он даже статус военнослужащего не обрел, потому что его календарная выслуга оказалась меньше 10 лет!!! Естественно, что и обещанный Николаю ордер на его  однокомнатную квартиру, он тоже не получил.
Руководство бригады сменилось в очередной раз и теперь новое командование старалось  всеми правдами и неправдами, даже  через суд выселить бывшего своего бойца, ставшего ненужным бригаде.

Мало того, новый юрист войсковой части, с усердием, достойным лучшего применения, убеждал суд, что раненого разведчика, кавалера ордена «Мужества» с 4-х месячным сыном, дочерью и женой, работающей в той же самой части, нужно выселить без предоставления иного жилья!!!

Можно ли было после всего этого убедить молодого солдата, что слова: честь, мужество, Родина, в конце концов, хоть что-то еще значат в нашей стране? Что героическая защита Отечества, -долг каждого гражданина.
А ведь после всех этих неправых чеченских войн дело, бывало,  доходило  до абсурда! Зачастую, солдаты и офицеры, получив ранения,   даже в самых тяжелых случаях, старались не оформлять инвалидность, только, чтобы не остаться вне армии, без работы, без поддержки, без лечения.

Известен случай, когда военнослужащий, лишившийся руки, в результате боевых действий на Кавказе, продолжал служить, не имея ни льгот, ни дополнительных прав, ни даже статуса инвалида войны. То есть, случай Николая Сущука, был, к сожалению, не единичен.

Иначе не выжить...

– Там на Лысой все было ясно: вот свои, вот чужие, рядом товарищи и все друг за друга в ответе, иначе не выжить. А здесь? С кем воевать? С теми, кто отдавал мне приказы и ставил боевые задачи? Как можно идти в бой, зная, что воевать тебе не за что? – говорит Николай.

Я не знаю ответа. Но ответ обязательно должен быть. Я вполне допускаю, что юрист войсковой части, найдет аргументы в пользу командования. Наверное, если подходить к делу формально, он прав.

Только что будет с нашей страной дальше, если ордена будут выдавать только раненым или мертвым, если из армии будут уходить профессионалы, а раненых героев с грудными младенцами будут выбрасывать из служебных помещений на улицу.

В справке военным комиссаром Пушкинского района Виктором Чудновым 5 апреля 2001 года сказано, что, в соответствии с постановлением Губернатора Московской области за № 341 от 28 ноября 1999 года и дополнения № 5-ПГ от 13 января 2000 года Николай С имеет право на льготы, установленные этим постановлением.

Однако уже 10 апреля того же года начальник КЭС в/ч 3641 майор Герасимов сообщил  бывшему военнослужащему, что права на льготы по оплате жилья у разведчика – нет. Вот так.

Получается, что в бой нас ведут одни, а льготы и награды в глубоком тылу распределяют совсем другие люди.

Очередное, 17-е  заседание Пушкинского районного суда было назначено на 25-е декабря 2001 года.

Написано в ноябре 2001 года