ДОМ ТАМ ГДЕ...

Ваня.
Сразу же после звонка на урок, в класс вошла немолодая сухощавая женщина в сером брючном костюме - учитель русского языка и литературы. В руках она держала указку, классный журнал и стопку тетрадей.
- Здравствуйте, дети.
Восьмой «Б» затих, вытянувшись у своих парт. Ни у кого и в мыслях не возникло, кого-то толкнуть, пошутить, пошалить или ещё как-то нарушить тишину: «русачка» - Нина Евгеньевна, ребята знали не понаслышке, дама строгая и весьма скорая на расправу.
Учительница обвела притихших детей строгим взглядом серых глаз из под очков, и сказала:
- Садитесь.
Дети расселись по своим местам, и не было слышно привычного гомона, шушуканья, перелистывания страниц - в классе стояла Мёртвая тишина.
 Нина Евгеньевна расположилась за учительским столом, открыла классный журнал и обратившись к девочке, сидящей за первой партой, сказала:
- Волкова, ты сейчас соберёшь все дневники, и сложишь их у меня на столе. А я раздам ваши сочинения.
В руках у учительницы вновь появилась стопка тетрадей: она брала верхнюю, называла фамилию и объявляла результат:
- Сергеенков - 4/3. Что ж, Саша, достаточно хорошо.
Высокий, крепкий парнишка поднялся со своего места и не скрывая улыбки подошел к учительнице за тетрадью.
- Охлебинина – 5/5. Молодец Танюша!
Классная отличница, с достоинством проследовала к преподавателю.
- Войтенко – 3/3. Неплохо. Для тебя весьма неплохо.
Хмурый второгодник Стас Войтенко, не спеша, вразвалочку подошёл и забрал и свою тетрадку.
- Герасименко - 2/2. Наташа, ты вообще о чём думала когда писала это сочинение?
Самая маленькая и незаметная из всего класса, светловолосая девчушка поднялась и уставилась на учительницу.
Ваня со своего места видел, как у неё задрожали губы и на глазах показались слёзы
 - Новиков – 2/2. Не ожидала, Иван, от тебя такого результата. Честно – не ожидала!
Услышав свою фамилию, Ваня оторвался от созерцания одноклассницы, буркнул себе под нос: «Ожидаемо» и, с видом полнейшей покорности судьбе, забрал свою тетрадь.
Учительница продолжала называть фамилии учеников, давать краткие характеристики и оглашать оценки.
 Ваня, тем временем открыл свою тетрадь: сочинение всё было исчеркано красным, на полях стояли какие-то палочки, крючочки и галочки. А внизу, под сочинением были размашисто выведены, через дробь, две двойки.
«Ожидаемо - опять подумал он. - Чего же она ещё хотела?»
Какой чёрт дёрнул учительницу русского языка и литературы, под конец второй четверти, в восьмом классе, заставить прочесть и написать сочинение по «Преступление и наказание» Достоевского, которое проходят, как минимум в десятом классе? Ваня читал и перечитывал это произведение, и так, и эдак. Пытался вникнуть в суть, пытался понять мысль автора, его задумку. Но у него ничего не получалось. Ваня обратился к хрестоматии, чего раньше никогда не делал, но, через некоторое время, с отвращением отбросил книгу – нет ничего хуже чем разжёванные, красиво сервированные и  правильно поданые чужие мысли о произведении. Нельзя сказать, что Ваня не любил читать. Он обожал чтение! Дома была огромнейшая библиотека, он мог бы написать неплохое сочинение по Вальтеру Скотту, по Стивенсону, по Дюма, по Беляеву, да по множеству авторов!
«Даже про Карлсона написал бы», - грустно подумал Ваня. Но Достоевский с его «Преступлениями и наказаниями», ему так и не давался. Ваня обратился к отцу за советом. Папа, как всегда внимательно выслушал, немножко пожевал губами, подумал и сказал:
- Понимаешь, сынок, Достоевский - это достаточно сложный автор, и не каждый с первого раза его воспринимает, понимает и принимает. Со временем, читающий человек, до него дорастает. Ты просто ещё не дорос до уровня Фёдора Михайловича. Поэтому - не волнуйся. Прочитал – молодец. Сочинение? Напиши то, что ты увидел. Ты же ведь это всё умеешь. А как выйдет, так и выйдет. Только умоляю: давай без грамматических и прочих ошибок.
Ваня улыбнулся:
- Я постараюсь.
Вот и постарался.
Урок шёл своим чередом: кого-то вызывали, кто-то что-то отвечал, кто-то что-то писал на доске.
 Прозвенел звонок. Даже несмотря на то, что урок был последним, никто из учеников не двинулся с места. Все терпеливо дожидались пока, цокая каблучками, Нина Евгеньевна не выйдет из кабинета. Только тогда стали с шумом, гоготом, хихиканьями и криками собираться по домам.
- Стулья! - закричал Ваня. Он сегодня был дежурный по классу. Дежурство, само по себе, дело не особо сложное и хитрое: поднять стулья на парты, за теми хитрецами или ленивцами, что не смогли или не захотели сделать это несложное действие, вымыть доску, сходить к техничке за ведром и шваброй, протереть пол, вынести мусор, закрыть кабинет и сдать ключ на вахту. Обычно Ваня дежурил вместе со своей соседкой по парте – Леночкой Змушко, но сегодня Лена приболела, и Ване приходилось отдуваться за двоих.
Он сходил за инвентарём, к добрейшей тёте Зине, а когда вернулся,  заметил в опустевшем классе одинокую фигурку: у окна стояла Наташка Герасименко.
- Ты чего здесь? - спросил Ваня.
- Просто стою, - глухо ответила Наташка.
- Ну стой, тогда, - сказал Ваня и приступил к уборке. Нельзя сказать, что уж очень качественно и чисто он мыл полы, но выполнял свою работу, явно старательно. Закончив уборку, и отдав обратно уборочный инвентарь техничке, Ваня вернулся в класс за своей сумкой, и увидел всё так же стоящую у окна Наташку.
- Наташ, пойдём. Мне кабинет закрывать надо.
 Наташа ничего не ответила. Ваня подошёл к ней поближе - девочка стояла у окна и глядела сквозь стекло ничего не видящим взглядом, по щекам её катились слёзы.
- Наташ, ты чего? Из-за двойки?
Наташа молча кивнула.
- Да не переживай ты так! Иди домой. Дома спокойно сядешь, посмотришь, разберёшься, что не так сделано. Если что не поймёшь, родители подскажут, помогут.
- Домой?  - тихо прошептала Наташа. - Я не хочу домой!
- Из-за двойки? Да? - опять спросил Ваня. - Что заругают?
- Если бы так, - так же тихо сказала девочка.
- А что ещё? - удивлённо спросил Ваня.
Девочка посмотрела на него мокрыми от слёз глазами, и тут, что называется, её прорвало:
- Отец опять ремнём будет пороть, по чём попало! Мать будет кричать и ругаться! До вечера в угол поставят! Хорошо хоть не на гречку или горох, как раньше.
- Ты шутишь? - Ваня изумлённо посмотрел на неё. - Из-за двойки? Ремнём? Вообще, как это?
- Тебя, что никогда ремнём не пороли?
- Нет, - покачал головой Ваня.
Он и в мыслях не мог себе представить, что Дома, мама или папа смогут его, из-за такого пустяка, как двойка не то, что ударить, а даже заругать. Конечно, после каждой нехорошей оценки, был «разбор полётов», но он проходил в достаточно спокойной, дружеской обстановке. А, чтобы его или его сестрёнку, кто-то ударил так, чтобы он после школы боялся, идти домой - такого быть не могло, просто не могло быть!  Ведь дом, это там где защита, там где спокойствие, там где тебя никогда не обидят, там где тебя всегда поддержат и поймут.
Даже в том, первом доме, где они с сестрёнкой жили, никто и никогда их не обижал. Ну мог, иногда, Михалыч шлёпнуть по мягкому месту, но за какую-то очень уж серьёзную шалость: за разбитое окно, за вырванные с корнем цветы, во время игры в футбол, и то шлепки были чисто символические, скорее любящие, чем наказующие.
Да. Строгая Екатерина Владимировна, могла прочитать получасовую, а то и часовую нотацию. Но не более того.
Что уж говорить о дяде Юре, который всегда разбирался досконально и практически всегда вставал на сторону детей. И о добрейшей Татьяне Анатольевне, которая никогда не то что руку не подняла, никогда даже голос не повысила.
А тут мама и папа!
Он с изумлением смотрел на Наташку и не знал, что сказать.
Наташа закрыла лицо руками, манжеты рукавов её платья сползли вниз, и Ваня увидел на тоненьких запястьях девочки следы синяков.
- А это что? - спросил он и осторожно коснулся огромных следов багрового цвета.
- А это, я вчера чашку разбила, - глухо произнесла Наташа, не отрывая рук от лица.
Ваня сделал круглые глаза:
- Чашку разбила? Да это же пустяк. И вообще - посуда бьётся к счастью!
Наташа молчала, её худенькие плечи вздрагивали от рыданий.
Ваня прошёл в угол где был кран и стояла стопочка пластиковых стаканчиков, набрал водички и принёс девочке.
- Вот, попей, - сказала он.
Наташа сделала несколько глотков.
Ваня внезапно вспомнил, что на уроки физкультуры, Наташка никогда не приходила в шортах или в майке с коротким рукавом, даже в майскую жару предпочитала полностью закрытые наряды.
- Я не пойду сейчас домой, - чуть успокоившись сказала она. - Отец сегодня в ночную, приду когда он уйдёт. Мама только покричит, драться не будет. А папа… лучше уж завтра.
- И куда ты пойдёшь?
- Не знаю, буду по городу бродить.
- А знаешь, что, - вдруг сказал Ваня. - Пойдём ко мне, чего по городу таскаться. Пойдём.
- А у тебя кто дома?
- Мама, сестрёнка. Папа попозже придёт - часиков в пять или шесть.
- Нет, я не пойду!
- Пойдём-пойдём! Мама будет рада, вот увидишь.
И ничего больше не слушая, он подхватил её сумку с учебниками,  взял девочку под руку, и направился к выходу.
Наташка
- А тебя дома за двойку не накажут? - спросила Наташка, когда они шли по заснеженным улицам зимнего города.
-  Меня? – переспросил Ваня, и пожал плечами. - Да нет. Так, вечерком будет «разбор полётов», это вроде работы над ошибками - так Папа называет. Посмотрим, что да как, проанализируем. Я перепишу заново. И всё.
-  Перепишешь и, что, понесёшь Нине Евгеньевне, оценку исправлять?
-  Да нет, -  Ваня снова пожал плечами. – Зачем? Это так - для себя, узнать какие ошибки, чтобы их потом не повторять в будущем.
За такими разговорами они и подошли к дому Вани. Перед подъездом мальчик остановился, очистить налипший на ботинки снег. А Наташа сказала:
- Ваня, может не стоит?
- Пошли-пошли, - сказал Ваня и открыл скрипучую дверь подъезда.
Поднявшись по лестнице на третий этаж, он позвонил в дверь обитую коричневым дерматином. Им открыла невысокая русоволосая женщина одетая в домашний спортивный костюм, и улыбнувшись спросила:
- Что, шалопай, опять ключи позабыл?
- А зачем мне ключи, раз ты дома - в отпуске. Мама, познакомься, это Наташа, моя одноклассница.
- Очень приятно, - сказала женщина и протянула ей руку. – Я, Ксения Андреевна, можно - тетя Ксюша. Проходите-проходите, - она слегка посторонилась, пропуская детей в квартиру.
 Ваня помог девочке снять курточку, сказал:
- Разувайся, вот тапочки.
 Наташа огляделась - небольшая прихожая: слева вешалка с верхней одеждой, снизу - разномастная зимняя обувь, справа платяной шкаф, чуть дальше – трельяж: огромное трёхстворчатое зеркало, с маленьким столиком на котором стояли разнообразные парфюмерные принадлежности, как женские, так и мужские.
Двери, очевидно ведущие в спальни и гостиную. Коридор, за которым находятся «удобства» и кухня. Стандартное планировка, стандартных «панелек».
 Ближайшая дверь открылась, и оттуда вышла слегка уменьшенная и более женственная копия Вани: те же русые волосы, то же чуть удлинённое лицо, острый прямой нос, серые глаза и та же обаятельная улыбка, что практически никогда не сходила с губ Вани.
- Наташка, познакомься - это моя сестрёнка Валя. Валя, это Наташа - моя одноклассница, - Ваня  представил друг другу девочек.
- Ой как приятно! - воскликнула Валя. - А я тебя знаю.
- Откуда? - удивилась Наташа.
- Ну мы, всё-таки в одной школе учимся, только я на класс младше. Да и Ваня очень много о тебе рассказывал.
 Наташка посмотрела на Ваню. Ваня стоял потупившись и слегка покраснев.
Валя схватила Наташку за руку и потащила её за собой:
- Пойдём ко мне, я покажу тебе свою комнату!
- Валентина! - Ксения Андреевна укоризненно покачала головой. - сначала мыть руки и обедать, а игры и всё остальное потом.
- Ну, мам, - заканючила Валя.
 - Ксения Андреевна, вы знаете, я не голодна, - начала было Наташка.
- Возражения не принимаются, - с улыбкой сказала Ванина мама. – Кстати, Иван Алексеевич, а что там у тебя по Достоевскому?
- 2/2, - с притворной грустью ответил Ваня.
- Ну что ж - ожидаемо. Ладно, потом с папой «разбор полётов» проведём. А сейчас – мыть руки и обедать!
После обеда, на котором были: настоящий украинский борщ и пампушки с чесноком; картофельное пюре с котлетой «по-Киевски»;  и компот с удивительно вкусным яблочным пирогом, Наташа почувствовала спокойствие, умиротворённость и лёгкую сонливость.
- Спасибо, Ксения Андреевна, - с чувством поблагодарила она. – Было очень вкусно! Вы настоящая мастерица!
А Валя затащила её в свою комнату, и начала показывать свои богатства: кое-какие украшения, игрушки, коллекцию засушенных цветов. Чуть сбоку от окна стоял настоящий мольберт с палитрой и настоящими красками в тюбиках. На холсте было изображено двухэтажное здание, стоящее в окружении цветущих деревьев.
Наташа подошла к картине и долго рассматривала.
- Что это? - спросила она Валю.
- Это наш дом, мы там жили когда-то. Ваня помнишь?
- Ну конечно помню! – Ваня подошел поближе, вгляделся в картину и сказал. – Очень точно получился.
А потом нагнувшись к Наташе и прошептал ей в самое ухо:
- Хорошо, что ты пришла, а не то эта злюка, - он кивнул в сторону сестры. – Долго бы ещё посмотреть на картину не разрешала бы.
- О чем это вы шепчетесь? – подозрительно прищурившись спросила Валя.
 - Я говорю, что там ещё аллейка была, из маленьких деревьев, которые дядя Юра откуда ты привёз.
- Ну да! Точно! А мы их посадили и дали им имена.
- А все не верили, что они смогут прижиться. Даже Михалыч.
- А дядя Юра верил! И они прижились, и расцвели вот такими вот цветами.
- А помнишь, как мы с тобой по ягоды ходили?
- Ага! И нас тогда чуть дикие собаки не разорвали!
- А тогда нас ещё тигр спас!
- А ещё никто не верил!
- Только дядя Юра верил, но он сказал никому об этом не рассказывать.
- Поэтому и ты никому не говори, - Валя обратилась к Наташке. - Пусть это будет нашей тайной.
И она заговорщицки прижала палец губам.
Наташка слушала, ничего толком не понимала, но её было жутко приятно и интересно находиться в этом доме, пропитанном теплотой и любовью.
Затем, Валя сказала, что ей нужно закончить картину и они прошли в гостиную. На стенах были развешаны несколько картин, изображающих различные пейзажи: горный склон, берег моря, лес, озеро… все было написано столь реалистично, что казалось фотографическими снимками.
- Валины картины? - спросила Наташка.
- Ага, - кивнул Ваня.
- Красиво.
Ещё в гостиной, вдоль одной из стен, стояла обычная стенка, но только, вместо привычного хрусталя и сервизов, в ней были книги - множество книг. Наташа вспомнила гостиную и стенку в её доме: забитую хрусталём, какими-то супер модными сервизами, серебряной посудой, а книгам была отдана лишь одна полочка. Полное собрание сочинений русских классиков в унылых строгих обложках, с позолоченными корешками, которые строго на строго запрещалась брать в руки. Это была дань моде то-ли ещё чему-то.
А здесь книг было множество, и видно было, что они пользовались спросом: их не единожды брали, открывали, читали, что-то выискивали (многие книги пестрели обилием закладок). Наташа остановилась разглядывая книги, и читая на корешках их авторов: Фенимор Купер и Лев Толстой, Пушкин и Беляев, Стругацкие и Лермонтов, Зигмунд Фрейд и Булычев, Макаренко и Хайнлайн, Выготский и Конан Дойл – всё вперемешку, без какой либо системы.
Наташа хотела спросить у Вани, как они разбираются в таком хаосе, но из освещенного солнцем угла раздалось хлопанье крыльев, щебет и писк. Девочка обернулась: на маленьком столике у окна стояла клетка. В клетке были две маленькие птички – голубая и зеленая. Зленая прыгала с жердочки на жердочку, не переставая непрерывно, что-то верещать на своём языке, а голубая сидела на проволочной качельке, прикрепленной к крыше клетки, мерно раскачивалась и, склонив голову набок рассматривала Наташку маленькими черными бусинками глаз.
- Ой! У вас – птички!
- Это, волнистые попугайчики, - объяснил Ваня. – Зеленую зовут Буся, а синего – Кузя. Хотя папа зовет его Фофа – уж очень он, на его коллегу похож. А дядя Юра, когда приезжает, говорит, что Кузя – вылитый Фрунзик Мкртчян. Я тоже так считаю.
Наташа рассмеялась – действительно, имелось определенное сходство между профилем Кузи и профилем знаменитого народного артиста СССР.
- Идём еще, что покажу, - сказал Ваня и подвел её к стулу занавешенному покрывалом. – Смотри, только тихонько.
Наташка нагнулась, Ваня приподнял покрывало, и девочка увидела: в полутьме, на мягкой подстилке, лежала сиамская кошка, и глядела на ребят широко раскрытыми голубыми глазищами. Рядом, упираясь мордочками в её пушистое пузико и ритмично двигая лапками, лежали пять беленьких комочков.
- Ой! Какая прелесть! – воскликнула Наташка. – У вас кошка! С котятами! А погладить можно?
- Пока лучше не надо. Котята только позавчера родились. Потом ещё придешь, тогда и посмотришь поближе. А захочешь себе одного возьмешь.
Девочка помрачнела.
- Я бы с радостью, но папа не позволит, да и мама против будет.
Они помолчали некоторое время разглядывая, как котята неуклюже суетятся и отталкивают друг друга, пытаясь выбрать для себя местечко получше.
- А, как зовут вашу кошку? – спросила Наташка.
- Брунгильда, - тут же ответил Ваня.
- Как!? – удивленно спросила девочка.
- Ну, вообще-то её зовут Мурка, - замялся Ваня. – Но я её зову – Брунгильда. Она на скандинавскую валькирию похожа. Да и ей самой нравится.
Наташка рассмеялась:
- Ну ты и выдумщик, Ванька! Фантазёр!
Напротив стенки находились два кресла и стоящий между ними столик, на котором была шахматная доска.
- Ты играешь в шахматы? - спросила Наташа
- Ну да, меня когда-то дядя Юра научил. А ты играешь?
- Нет, никогда не пробовала.
- А хочешь я тебе научу?
- Ну давай, попытаемся.
 Пару часов Наташа постигала такую с первого взгляда лёгкую, но тем не менее премудрую науку этой интересной игры. Скоро, она уже сносно могла сносно играть, просчитывать ходы, и под конец, даже поставила Ване мат.
- Ты хорошо играешь, - похвалил он девочку. - Тебе побольше тренироваться надо, тогда будет всё хорошо.
Ваня
Раздалась трель дверного звонка.
- О, это папка пришёл. Пойдём я вас познакомлю, - затараторил Владик.
 В прихожей стоял высокий худощавый мужчина, со светлыми коротко стриженными волосами, серыми глазами и несколько длинноватым носом. Мужчина улыбался.
- А ключами вы не могли открыть дверь, уважаемый Алексей Анатольевич? - притворно хмуря брови спросила Ксения Андреевна.
- А зачем мне ключи, если ты в отпуске? – последовал ответ.
- Ну правильно: что сын, что папа, -  она бросила многозначительный взгляд в сторону сына.
- Пап, познакомься, - сказал Ваня. – Это, Наташка - моя одноклассница.
- Очень приятно, - сказал папа протягивая Наташе руку. – Алексей.
Он уселся на стул и принялся расшнуровывать ботинки.
- Ну, что новенького за день произошло? - спросил он не прерывая занятия.
- А я картину закончила, - похвасталась высунувшаяся из своей комнаты Валя.
- Правда? – заинтересованно спросил папа. - Это ту, которая с домом?
- Да.
- Прекрасно, я сейчас зайду – покажешь.
- Юрий Алексеевич открытку прислал. С Новым годом нас поздравляет. Приглашает к себе на праздник, - сказала мама.
- А что, неплохая идея, - Алексей Анатольевич задумался. – Семейство, как вы смотрите на это предложение?
- Положительно! - хором произнесли Ваня и Валя.
- Ну тогда обдумаем этот вариант. А мне он сегодня звонил. У них сегодня событие - у Олюшки вышел первый сборник её стихов.
- Ух ты! - воскликнул Ваня.
- Молодец какая! - вторила ему сестра.
- Юрий Алексеевич обещал нам экземпляр прислать.
- Вот это здорово!
- Надеюсь, прекрасная гостья останется с нами на ужин? - спросил папа, обращаясь к Наташке.  - Что там у нас после ужина запланировано? Коллективное чтение?
- Нет, папа, - сказал Ваня, - Сегодня у нас среда, значит просмотр кинокомедии. А коллективное чтение у нас по четвергам. Значит завтра.
- Ну что ж комедия, так комедия. Что ты подобрал?
- Вот! - Ваня с гордостью продемонстрировал видеокассету, на обложке которой был изображён улыбающийся Луи де Фюнес, самолёт и несколько человек в немецкой форме. По верху кассеты шла надпись: «Большая прогулка»
- Ух ты! - воскликнул папа. - Дай-ка взгляну? Старина-то какая!
- Что значит – старина!? - чуть обиделся Владик. - Ты же сам просил - хорошую французскую комедию. Вот я и нашёл. С трудом, между прочим: три проката обойти пришлось.
- А я и не сказал, что фильм плохой. Фильм – великолепнейший! Массу впечатлений получит тот, кто смотрит его впервые. Наташка, - папа снова обратился к девочке. – Если ты останешься с нами, обещаю незабываемые впечатления.
- Нет-нет, - Наташа взглянула на часы. - Мне уже пора. Родители наверное волнуются. Я и так очень задержалась.
- Ну давай я им позвоню, скажу что ты у нас.
- Нет, не стоит. Мне правда пора.
- Ну что ж, тогда не смею задерживать. Было очень приятно познакомиться, - и он опять протянул ей руку.
- Приходи к нам ещё, мы всегда будем тебе рады, - сказала Ванина мама и тоже протянула ей руку.
Валя просто обняла её и прошептала на ухо:
- Приходи, ты мне очень понравилась.
- Иван, ты ведь проводишь даму? - сказал папа.
- Ну конечно! - ответил Ваня.
- Да, кстати, студент, - поинтересовался папа, когда Ваня уже натягивал курточку. - Что там по Достоевскому?
- 2/2, - с лёгкой грустью в голосе ответил Ваня.
- Ну что ж, ожидаемо. Хотя вот одного не могу понять: почему ты, столько читая, продолжаешь писать с ошибками? Может есть смысл сегодня комедию отменить и провести «разбор полётов»
- Не-не, папа, ты сам сказал: «Правила - есть Правила».
- Да? Ну тогда ладно – «разбор полётов» откладывается, но не отменяется
Наташка
- А кем твои родители работают? - спросила Наташка, когда они шли по заснеженным тротуарам.
- Родители? - переспросил Ваня. – Мама, медсестра в детской больнице, а папа - социальный педагог.
- Социальный педагог? А что это за профессия такая?
- Это даже не столько профессия, хотя этому и обучают в институтах, но это скорее призвание. Призвание помогать людям оказавшимся в трудной жизненной ситуации.
- И что, ему нравится этим заниматься?
- Да, -  просто ответил Ваня. – Понимаешь, до того как они нас усыновили, у папы был свой частный бизнес, свой магазинчик автозапчастей…
- Что они сделали?  Усыновили? – Наташка от удивления остановилась. -  Так вы что, все не родные?
- Нет-нет, Валя - моя родная сестра. Наши родные родители, погибли в аварии, когда мы были совсем маленькими, - Ваня помолчал. -  Несколько лет мы с ней жили в детском доме, в Чайкино. А потом, папа Лёша и мама Ксюша, нас усыновили. А ты что не знала? Я думал об этом все знают.
- Нет, - Наташка покачала головой.
- Так вот, до того, как они нас усыновили, у папы был свой маленький автомагазинчик. Все было достаточно хорошо, но потом, у него приключились какие-то проблемы. То ли кто-то наехал, то ли ещё что-то. В общем он остался должен очень много денег. А тут, как раз, приехал дядя Юра - это директор детского дома где мы с Валей жили. Он должен был периодически навещать нас некоторое время после усыновления. Папа рассказал ему про свои проблемы. И дядя Юра ему помог. Я не знаю как, но помог: папа никому ничего не стал должен, от него отвязались и бизнес продолжился. Но папа после этого решил с бизнесом покончить. По совету дяди Юры, он заочно получил образование, и сейчас работает социальным педагогом в городском социальном центре.
- Дядя Юра? Юрий Алексеевич? – задумчиво протянула Наташка. - Я сегодня очень много слышала об этом человеке. Кто он? Расскажи мне о нём.
- О, это замечательнейший человек: добрый, отзывчивый, чуткий! Он был директором детского дома где мы с Валей прожили несколько лет. Дядя Юра всем всегда помогал, и помогает сейчас. Мы переписываемся с ним, и с его дочкой. Дружим. Вот скорее всего, на Новый год к ним поедем. Вот он - настоящий социальный педагог!
- Человек, который оказывает помощь людям попавшим в трудную жизненную ситуацию? - задумчиво проговорила Наташка.
- Да-да! Он именно такой! – с жаром воскликнул Ваня.
Дальше они шли молча. Каждый думал о своём, не замечая зимнюю сказку, что происходила вокруг. Снег большими хлопьями мягко опускался на землю. В ранних зимних сумерках, в свете зажегшихся фонарей, он казался сияющим всеми оттенками солнечного спектра.
Мальчик и девочка подошли к небольшому трёхэтажному домишке. Наташа подошла к дверям подъезда, взялась за дверную ручку, замерла на мгновенье и обернувшись к Ване сказала:
- Спасибо тебе, Ваня! За всё спасибо: за прекрасно проведённый день, за чудесные знакомства. Мне было очень-очень хорошо. Дальше провожать меня не нужно, дальше я сама.
Она опять взялась за дверную ручку, но потом подошла к Ване, обняла его за шею и поцеловала в щёку. Потом развернулась и скрылась в подъезде. Некоторое время были слышны её шаги. Ваня ещё постоял, задумчиво потирая щёку, а потом медленно отправился домой.
Наташка.
Наташка стояла у подъездного окна третьего этажа и смотрела на удаляющуюся мальчишескую фигурку, которая постепенно исчезала из виду за пеленой падающего снега.
Сверху хлопнула дверь, раздались шаркающие шаги и старческий голос сказал:
- Ты кто? Ты что здесь делаешь? Куришь? На стенах рисуешь? Аль газеты будешь жечь в ящиках почтовых?
 Наташа обернулась и увидела седого сгорбленного старичка, который внимательно смотрел на неё маленькими глазками, из-под кустистых бровей.
- Нет-нет, дедушка! Что вы! Я просто так зашла – погреться. Я сейчас ухожу.
И подхватив сумку, опрометью бросилась вниз по лестнице.
Зачем она привела Ваню сюда, почему не показала дом в котором живёт? Она и сама не знала. Наверное Наташка не хотела, чтобы кто-то из соседей видел её в сопровождение мальчика, а потом это всё передавали маме с папой, и возникли ненужные вопросы, и ненужные наказания.
Наташа опять посмотрела на часики: выходило, что папа уже ушёл на смену, а мама ещё не пришла.
«У меня есть 20-30 минут, чтобы сделать то, что задумано», - подумала она.
«Трудная жизненная ситуация. Дядя Юра. Чайкино», - вертелось у неё в голове на протяжении всей дороги до дому.
Войдя в квартиру, Наташа, не разуваясь, прошла в свою комнату. Нашла спортивную сумку, наскоро покидала туда кое-какие вещи, взяла с полочки розовую в цветочках свинку-копилку, засунула её туда же.
Огляделась по сторонам: всё чисто, всё красиво, всё хорошо, все выдержано в самом модном стиле: обилие картин, на которых не разбери что нарисовано; хрусталь, из которого никто никогда не ел и не пил; зеркала в которые порой и смотреться не хочется. Но нет того уюта, что был в простенькой квартире Вани.
«Музей, а не квартира», - и Наташа без сожаления вышла из дома.
Захлопнув входную дверь, Наташа отправилась в путь: она быстро спустилась по лестнице и направилась на железнодорожный вокзал.
Изучив расписание поездов, и найдя нужный, Наташа подошла к окошечку билетной кассы:
- Мне пожалуйста один плацкарт, до Чайкино на 569-й на 22:16.
Молодая кассирша окинула её оценивающим взглядом и уставшим голосом спросила:
- Сколько тебе лет, девочка?
- Тринадцать. А что?
- А ничего. Ты одна едешь?
- Да. А в чём дело?
- Дело в том, девочка - мы билеты несовершеннолетним не продаём, - Наташе показалось, что кассир злорадно ухмыльнулась.
- То есть как не продаёте?
- Билеты продаются только взрослым, или же, в случае сомнения – по предъявлению паспорта. У тебя паспорт есть?
Наташа отрицательно покачала головой:
- Но мне очень надо! Пожалуйста!
- Девочка, мы билеты несовершеннолетним не продаём.
- Что же мне делать?
Кассир вздохнула:
- Пойми, даже если мне придет в голову, такая шальная мысль – продать тебе билет, всё равно проводница одну тебя в вагон не пустит - это пассажирский поезд. Вот если бы это был дизель-поезд или электричка, тогда другое дело.
- А дизель-поезда, до Чайкино идут? – Наташа с надеждой посмотрела на кассира.
- Нет. Не идут, - последовал ответ.
Наташа невидяще уставилась перед собой: все её планы шли прахом.
«Трудная жизненная ситуация. Дядя Юра. Чайкино. Что делать?», - вертелось у неё в голове. - «Что делать? Чайкино. Дядя Юра. Трудная жизненная ситуация.»
 - Девочка ты берёшь? Или где? - раздался сзади возмущённый голос.
 Наташа оглянулась - за ней уже собралась приличная очередь.
- Извините, - прошептала она и отошла в сторонку.
«Трудная жизненная ситуация. Дядя Юра. Чайкино. Что делать?», - мысль не отпускала её.
 «Так, будем рассуждать логически, как говорил Ваня, и просчитывать всё на ход, а то и на два вперёд»
На стене, в помещении билетных касс, висела огромная карта страны, вся пронизанная железнодорожными путями. Наташа без труда отыскала Князевск – свой родной город, потом нашла Чайкино, внимательно изучила все близлежащие крупные железнодорожные узлы, и подошла к терминалу.
Разобравшись с нехитрой техникой и убив на это дело около часа, она составила маршрут. Итак: через два часа из Князевска отправляется дизель-поезд до станции Петровск, дизель - жутко медлительный, но тем не менее в шесть утра она в Петровске; в девять, из Петровска в Быков, отправляется электричка - в 14: 00 она в Быкове; в 14: 52 из Быкова в Чайкино, следует опять же дизель-поезд, который прибывает в 19: 06 на нужную ей станцию. Ура! Она сделала это! Маршрут очень длительный и утомительный: двести пятьдесят километров за сутки, но с минимальными затратами. И, главное - билеты продаются не через кассы, а из автомата. А спешить ей особо некуда.
«Мама, папа, - вдруг подумала Наташка. – А как же они? Они ведь волноваться будут, переживать».
Но тут жуткая обида захлестнула её.
«А пусть! Пускай помучаются! А я поеду в Чайкино, к доброму дяде Юре. Он сможет помочь. Он сделает так, чтобы всё было хорошо. Чтобы родители её любили и никогда, никогда больше не обижали!».
Далёкий, абсолютно незнакомый человек, виделся девочке добрым волшебником, который сможет выполнить её самое заветное желание, как в детской книжке. Наташка представляла себя девочкой Элли, идущей вместе со своим верным пёсиком, по дороге из жёлтого кирпича. Только вот, Тотошки не было, и вместо кирпичиков дорога была выстлана рельсами и шпалами.
Ваня.
На следующий день Наташка не пришла в школу. Все уроки Ваня посматривал, то на её парту, то на входную дверь, ожидая, что та вот-вот откроется и войдет Наташка, со словами: «Извините, я опоздала»
 Зря ждал – этого не произошло: уроки закончились, а Наташка так и не появилась.
После уроков Ваня отправился к Наташе домой. Он подошёл к подъезду, у которого они вчера расстались, открыл скрипучую дверь, прошёлся по этажам, и понял, что совершенно не знает в какой квартире живёт Наташа.
Ваня остановился в нерешительности у окна на третьем этаже и стал смотреть на улицу.
- Ты что здесь делаешь? - раздался старческий голос.
Ваня обернулся: на него из под лохматых бровей, смотрел дед в серой душегрейке.
- Ты что, здесь курить задумал? Али стены обрисовывать? А может ты газеты в ящиках жечь собрался?
- Нет-нет, дедушка, что вы, - Ваня обезоруживающе улыбнулся. -Здравствуйте. Я ищу одну девочку, свою одноклассницу. Она сегодня не пришла в школу и я боюсь не заболела ли она. Её зовут Наташа. Наташа Герасименко. Вы не подскажете в какой квартире она живёт?
- Герасименко? - дед слегка оттаял. Задумчиво поскрёб подбородок размышляя. - На первом этаже живут: Степаненко и Шавловские. На втором – Окулич и Фельдман. На третьем - я и баба Дуся, шут знает, как её фамилия, но дети к ней точно не заходят. Нет тут таких - я тут всех знаю!
- Дедушка, а вы не ошибаетесь?
- Я-то старый. Но из ума не выживший. Нет тут таких, я тебе точно говорю.
Ваня вышел на улицу.
«Что же такое получается? Наташа здесь не живёт! Может он подъездом ошибся?»
 Ваня огляделся. – «Да нет. Вот здесь они стояли. Вот лавочка с обломанной спинкой. Вот урна в виде пушки с отломанным колесом».
«Интересные дела творятся в нашем королевстве!», - подумал он и направился домой.
Дома он стал обзванивать одноклассников, пытаясь узнать адрес или хотя бы номер телефона Наташи, но к сожалению никто не знал этих её данных.
 Завтра Наташка в школу не пришла опять.
На последнем уроке дверь класса открылась и в аудиторию вошли, человек в милицейской форме и широкоплечий мужчина огромного роста с жёстким взглядом исподлобья.
- Я прошу прощения, - сказал милиционер обращаясь к старенькому учителю физики Борису Ефимовичу. – За то, что прерываю ваш урок. Но у нас произошло Чрезвычайное происшествие. В вашем классе учится Наталья Герасименко. Это её папа, - он указал на гороподобного мужчину. - Наталья уже два дня не появляются и не ночует дома. Где она сейчас – неизвестно. Возможно, кто-нибудь из вас, что-нибудь знает о её местонахождении. Пожалуйста, расскажите. Её родители очень переживают и волнуются.
Все зашушукались, зашептались, стали переговариваться. Небывалое происшествие всколыхнуло весь класс.
- Тише-тише, успокойтесь, - сказал Борис Ефимович. - Если кто-то что-то знает – говорите.
- Я знаю!- неожиданно для себя Ваня услышал свой голос.
- Как тебя зовут, мальчик? - спросил милиционер, внимательно разглядывая Ваню.
- Новиков Иван.
- Пойдём-ка, Ваня, в коридор выйдем– поговорим.
Они отошли к окну. Милиционер оперся локтем о подоконник, сдвинул на затылок фуражку и сказал:
- Ну, рассказывай, что ты знаешь?
- Позавчера, после школы, мы с Наташей пошли ко мне домой. Пробыли до часов шести. Потом я проводил её. И больше ничего не знаю.
- Моя дочь весь день была у тебя дома? Чем вы там занимались? – взревел Наташин папа и серой громадой двинулся на него. - Куда ты её дел? А ну отвечай?
И мужчина ухватил мальчика за плечо.
- Эй-эй! Полегче! – поддал голос милиционер.
Мужчина его не слышал. Он все крепче сжимал плечо мальчика.
Ваня вывернулся, отскочил в сторону и крикнул:
- Я больше вам ничего не скажу! Мне отец велел, ни в коем случае не разговаривать с незнакомыми людьми и представителями власти без его либо без маминого присутствия.
 - Успокойся, - сказал милиционер, примиряюще подняв руки. - Мы просто хотим узнать правду. Расскажи нам. Что произошло позавчера? Вы поссорились? Ты её обидел? Ударил? Может еще что-то? Где ты её спрятал?
Ваня опешил. Такого поворота событий он не ожидал.
- Звоните папе на работу! Пусть он приходит сюда, и только тогда мы продолжим наш разговор.
Гороподобный отец Наташи сжал кулаки и двинулся в сторону Вани. 
Ваня сузил глаза и тоже сжал кулаки.
- Не смейте меня трогать! – звенящим шёпотом произнёс он. - Я не беззащитная девочка, которую можно безнаказанно бить. Я могу ударить в ответ.
Наташин отец остановился.
- Что ты сказал, щенок?
- Ещё шаг и я закричу. Закричу громко. – Ваня смотрел ему прямо в глаза. И видел, что там появился, если не страх, то растерянность.
- Достаточно, - раздался голос старенького учителя физики. – Сережа, - он обратился к милиционеру. – Как представитель власти, ты обязан прекратить это безумие! А тебе, Игорь, - палец учителя уперся в широкую грудь Наташиного папы. – Тебе должно быть стыдно! Выясняешь отношения с ребенком! Как не хорошо.
Двое взрослых мужчин потупившись молчали.
- Я сам позвоню Ваниному папе. А вы пойдете к мальчику домой, там его и расспросите, в присутствии родителей. Понятно?
- Да, Борис Ефимович, - в один голос ответили мужчины.
- Вот и хорошо, - улыбнулся учитель. И повернулся к Ване. – Чего ждёшь. Иди в класс. Урок никто не отменял.
- Да, Борис Ефимович, - ответил Ваня.
Сопровождаемый заинтересованными взглядами одноклассников он вернулся в класс, уселся на своё место и стал думать: «Наташа сбежала из дома! Что же делать? Наташа сбежала из дома! Что же делать?».
Алексей
Дома Ваню уже ждал отец. Прямо в прихожей он обнял сына и сказал:
- Я всё знаю, мне позвонил Борис Ефимович. Пойдём. У нас есть полчаса.
 Усадил его в кресло в гостиной:
- Рассказывай.
И Ваня всё рассказал. Всё с самого начала. О злополучном сочинении, слезах Наташки, синяках на её руках, её рассказе об отношении родителей, рассказал, как он провёл Наташу домой. Рассказал, как весь следующий день пытался её найти. Рассказал о разговоре в школьном коридоре.
На протяжении его рассказа, Валя смотрела на брата широко открытыми глазами. Мама несколько раз вздыхала и шёпотом говорила:
- Какой кошмар!
Отец слушал молча. Лишь хмурил брови и изредка потирал переносицу. Выслушав он ничего не успел сказать - в дверь позвонили.
- Это её родители и участковый, - сказал папа и пошёл открывать.
На пороге стояли, всё тот же милиционер, гороподобный Наташин отец и маленькая женщина с заплаканными глазами: Наташина мама.
- Где он? - раздался громоподобный голос. - Дайте мне сюда этого ублюдка и я его разорву.
- Выбирайте выражения, когда говорите о моём сыне, - тихо сказал Алексей. - Иван может спокойно побеседовать с представителем власти в присутствии моей жены. А я хотел бы побеседовать с вами и вашей супругой.
Он провёл Наташиных родителей в кухню, усадил их на табуреты, сам устроился рядом и несколько минут слушал, как Наташин отец, бегая по комнате и натыкаясь на мебель, ругался, кричал и высказывал, что, по его мнению, нужно делать с малолетними преступниками.
Алексей слушал его не перебивая.
- Пороть! Пороть! И ещё раз пороть! – выдохнул Игорь и в изнеможении опустился на табурет.
- Вы всё сказали, что хотели? - спокойным  голосом спросил Алексей. -и не дожидаясь ответа, продолжил. - А теперь, уважаемые, послушайте меня. Сейчас я разговариваю с вами не, как отец Вани, а как официальное лицо - представитель социальной службы. Будем считать, что мне поступил сигнал о жестоком обращении с ребёнком. Да-да с вашим ребёнком. О вашем жестоком обращении с вашим ребёнком. Спокойно!
 Он поднял руку, предупреждая попытку Наташиного отца, что-то сказать.
- Я повторюсь: сейчас вы говорите с представителем власти, и всё что вы скажете будет зафиксировано. Ситуация очень плохая. Очень. Вы взрослые самодостаточные люди. Имеете образование, работаете, скорее всего пользуетесь каким-то уважением и авторитетом среди коллег.
Он окинул взглядом притихших мужчину и женщину, на которых подействовали его уверенный тон и спокойный голос.
- Но то, что, по некоторым данным, вы вытворяете со своей дочерью, переходит все границы. То, что Наталья сейчас не с вами – полностью ваша вина. Своим отношением  к ней, своими немотивированными наказаниями, вы теряете ребёнка, если уже не потеряли, - он помолчал. - Не потеряли её навсегда.
Наташина мама вскрикнула, а Игорь до хруста сжал кулаки.
- Я не хочу вас пугать, но даже в нашем городе, даже в нашей достаточно спокойной стране, с маленькой девочкой может произойти всё что угодно. Поэтому будьте готовы ко всему. Будем конечно надеяться на лучшее, на то что всё будет хорошо.
Алексей помолчал.
- И хочу предупредить вас ещё об одном: когда Наташа найдётся, я буду очень внимательно следить за вашей семьёй. И если, не дай Бог, я узнаю, что вы её каким-то образом обижаете - вас лишат родительских прав, а девочку заберут детский дом. Вам это понятно?
- Вы не сделаете этого! - воскликнула Наташина мама. - Вы не посмеете!
- Посмею. Ещё как посмею. Будьте уверены. За мной Закон, а Закон чётко и недвусмысленно говорит, что в нашей стране, совершать жестокость по отношению к детям – запрещено. Я надеюсь вы меня услышали.
- Её найдут? - тихо спросил Наташин отец.
- Найдут! Обязательно найдут! Я уверен в этом. Сейчас работает милиция, работаем мы – соцслужба. Во направлениях ведутся поиски. И мы её непременно найдём.
Когда за гостями закрылась дверь, Алексей некоторое время стоял у кухонного окна и смотрел, как чета Герасименко усаживается в свой шикарный Mercedes, как включаются фары, как светят сквозь пелену снега. Проводив глазами отъезжающую машину, он вздохнул и направился к телефону.
Игорь
 Игорь и Светлана Герасименко всю дорогу до дома ехали молча. Она смотрела в боковое окно, на приносящиеся мимо дома, редких пешеходов бредущих по заснеженным улицам. Он не отрываясь смотрел вперёд, на дорогу, крепко сжимая руль своими большими руками.
 Когда подъехали к дому, он погасил фары и заглушил мотор.
Они не спешили выходить из машины. Всё так же сидели и молчали. Наконец Светлана повернулась к мужу и сказала:
- Послушай меня, Игорь. Если Наташа найдётся, и ты хоть раз её обидишь, и посмеешь хоть пальцем к ней прикоснуться. Я клянусь! Клянусь чем хочешь - я тебя посажу!
- Когда найдётся, - глухо пророкотал Игорь. - Не «Если», Света, а «Когда» Наташка найдётся.
Она взглянула на него, и увидела, как по его щекам катятся слёзы. В едином порыве они обнялись: горе сближает людей. Ещё долго Игорь и Света сидели в заносимой снегом в машине, в объятиях друг друга и плакали.
Наташка
Путешествие действительно получилось очень долгим и утомительным, но весьма и весьма интересным и увлекательным: множество новых лиц, лёгких ни к чему не обязывающих разговоров с попутчиками.
Какая-то сердобольная старушка угостила её домашними пирожками.
Веселая компания юношей девушек полдороги распевали песни под гитару. И пытались угостить её пивом - она отказалась, впрочем они не настаивали, видя её мелкий возраст.
Проходящий по вагонам милицейский патруль, изредка интересовался у одинокой девочки, куда она едет без сопровождения родителей?
На, что она, без запинки называла конечную остановку и говорила, что едет к бабушке, на зимние каникулы. Этого было достаточно.
Наташка смотрела на пробегающий за окном пейзаж, слушала перестук колес, дремала прислонившись к окошку. И думала: «Трудная жизненная ситуация. Юрий Алексеевич. Чайкино».
И вот теперь, спустя почти суток дороги и ожиданий, она  в Чайкино, стоит у калитки детского дома и смотрит на сияющий огнями, стоящий в глубине сада дом.
«Вот я и у цели», - подумала Наташка и толкнув калитку зашла во двор. Она не спеша прошла вдоль облепленных белым деревьев, по усыпанной снегом дорожке к сияющими огнями двухэтажному зданию.
На крыльце дома, пожилой человек в стёганой телогрейке, широченных галифе, валенках и солдатской шапке-ушанке, сметал со ступенек снег. Увидев девочку, он прервал своё занятие и сказал:
- Здравствуй девица, ты откуда такая, и куда?
- Мне нужен Юрий Алексеевич. Мне очень срочно нужно его увидеть. Я из Князевска, от Новиковых.
- Юрий Алексеевич? – задумчиво переспросил человек в ушанке. - Юрий Алексеевич уже лет пять, как здесь не работает. Перевели его в Батов. Директором тамошней школы.
- В Батов! - воскликнула Наташа. - Так это же на севере, на другом конце страны!
- Ну да. Повышение такое ему вышло. Правда, он долго отказывался, не соглашался. Но приказ, есть приказ - пришлось ехать. Вот с доченькой своей и уехали.
- Ой! Да что ж это мы с тобой стоим на пороге. Ты заходи-заходи, - спохватился старик. - Я сейчас Екатерину Владимировну кликну, это старшая наша. Может она тебе чем-нибудь поможет. Пойдём-пойдём.
И старик затопав валенками и приговаривая:
- Ты не бойся,  не бойся - у нас здесь всё по-простому. - Скрылся за дверью.
 Наташа постояла ещё некоторое время, разглядывая высокие двери и огромную вывеску, гласившую: «Детский дом имени Юрия Алексеевича Гагарина», потом развернулась и быстро пошла по дорожке к калитке.
- Ну и где она? - на пороге стоял давешний старик и высокая немолодая женщина кутающаяся в наброшенное на плечи пальто. – Михалыч, где она?
- Да вот только что здесь была. Юрия Алексеевича спрашивала. говорила из Князевска, от Новиковых.
- Михалыч, - женщина укоризненно посмотрела на старика. - Ну и где теперь её искать прикажешь?
- Ушла, - Михалыч указал на две цепочки следов на заснеженной дорожке.
Ваня
Папы не было дома ни ночью, ни  весь следующий день. Весь день Ваня не находил себе места: ни любимые книги, ни любимые игрушки его сейчас не интересовали. Он пытался читать, смотрел на напечатанные буквы, переворачивал страницы, но через несколько минут понимал, что абсолютно не помнит того, о чём прочёл. Ваня откладывал книгу, подходил к телефону, снимал трубку вслушивался в длинный гудок, задумчиво крутил диск. Потом возвращался к себе в комнату, опять брал книгу, и всё повторялось сначала.
Папа пришёл домой вечером: небритый, голодный и уставший, но страшно довольный. На невысказанный вопрос он сразу же, с порога ответил:
- Звонил Юрий Алексеевич: какая-то девочка, в Чайкино, в детском доме искала его. По описанию - это Наташа. Михалыч не смог её задержать. А когда об этом узнала Екатерина Владимировна, то был уже поздно - она ушла. Ваня, она ничего не говорила о Чайкино, о Юрии Алексеевиче? – обратился он к сыну.
- Ну да, - сказал Ваня. - Наташка очень заинтересовалась дядей Юрой.
- Понятно, - протянул Алексей. - А ещё я общался с Наташиными родителями - Игорем Петровичем и Светланой Ивановной. И по телефону и лично.
- И что? - насупившись спросил Ваня.
- И ничего. Они достаточно хорошие люди. На данный момент, взгляды свои пересмотрели и очень раскаиваются. Горе открыло им глаза. Это как в поговорке: «Что имеем не храним, потерявши плачем». Надеюсь что все хорошо будет.
Он потянулся:
 - Ну что, семейство, отца кормить будете?
-  Будем-будем! - сказала Валя.
Наташка
Батов.
Наконец она в этом городе. Путь опять выдался не близкий, и не легкий. Всё по той же схеме: дизеля, электрички. Двое суток пути, семь пересадок. Залы ожидания. Вокзальные буфеты. Страшное желание спать и просто помыться.
Но вот она в Батове: конец её мытарствам.
Наташка стояла у дверей средней школы города Батов. Она очень опасалась, что в городе школ будет несколько. И в какой из них директором работает Юрий Алексеевич, будет сложно узнать. Но, к её удивлению, в этом городке была всего лишь одна средняя школа.
Однако радость была преждевременной: двери школы оказались закрыты.
Что ж, ничего странного: семь часов вечера, 30 декабря. Только дурак будет в это время находиться в школе.
Наташка присела на лавочку, достала купленную булочку и стала потихоньку есть, запивая молоком прямо из пакета.
Наташа кушала. И постепенно тепло разливалось по её телу, она стала чувствовать себя уютно и спокойно, сидя на этой лавочке.
Дом. Ведь дом, там где тебе спокойно и уютно. Домом может быть всё что угодно: кресло в зале ожидания, реечное сиденье в вагоне электрички, даже вот такая лавочка.
Закончив свой нехитрый ужин, Наташка стала смотреть по сторонам. Вокруг был зимний пейзаж небольшого города: трёх-четырёхэтажные здания, небольшие магазинчики, всё украшено, всё сияет предновогодними огнями. Снующие туда-сюда люди, некоторые несут ёлки и пакеты с подарками. Что ж - это естественно. Новый год. Новый век. Миллениум. Интересно где она встретит Новое тысячелетие?
«Как там мама, папа» - думала девочка. Глаза стали наполняться слезами и в носу противно защипало. Все чаще и чаще она вспоминала родителей, дом, школу. Наташа скучала. Хоть и не хотела признаваться себе в этом, но она скучала.
- Наташа? - услышала она чей-то голос.
Девочка подняла глаза и увидела перед собой немолодого мужчину, среднего роста, в очках, вязанной шапочке и коричневой кожаной куртке.
Он стоял, и смотрел на неё.
 - Наташа? - повторил он. - Наташа Герасименко? Меня зовут Юрий Алексеевич Гагарин. Мне сказали, что ты меня искала.
- Да, искала, - шёпотом произнесла Наташка. - А это и правда вы?
- Ну, наверное я, это я, - улыбнулся мужчина. - Могу паспорт показать.
- Как хорошо, что я вас нашла!
- Ну тогда пойдём, нечего мёрзнуть. Морозик, всё-таки: градусов 10-12. Он подхватил её спортивную сумку и жестом позвал за собой.
- А куда мы идём, - обеспокоенно спросила Наташа. - В милицию?
- Нет. Зачем нам милиция? - рассмеялся Юрий Алексеевич. - Мы идём ко мне домой. Ужинать, отдыхать, разговаривать. Не бойся, тут недалеко.
Поднявшись по скрипучей деревянной лестницы, старого двухэтажного дома, на второй этаж, Юрий Алексеевич открыл дверь и пропустив её вперёд, зашёл в квартиру.
Из комнаты с криком:
- Папка! Папка пришёл! - выскочила слегка растрёпанная девчонка, и повисла на шее у мужчины.
- Ну-ну, стрекоза, - улыбаясь сказал Юрий Алексеевич. - Повалишь ещё. Вон какая вымахала.
Девочка чмокнула отца в щёку и сказала:
- У-у, какой колючий, - и наконец отпустила его.
- Олюшка, познакомься, - сказал Юрий Алексеевич. - Это Наташа, одноклассница Вани из Князевска.
-Ух ты! Привет! Меня Оля зовут! Ты правда Ванина одноклассница? Как он там? Я так давно его не видела! А! Это же тебя ищут по всей стране? Ну пойдём-пойдём, расскажешь мне о своих приключениях. - и девочка ухватила Наташу за руку и попыталась куда-то утащить.
- Эй, стрекоза, - остановил дочку Юрий Алексеевич. – Ты, что не знаешь что с гостями делать надо? Ты её сначала в баньке попарь. Накорми, напои, да спать уложи, а потом уже расспрашивай.
- Я тебе, что Баба-Яга? - фыркнула Олюшка.
 Юрий Алексеевич рассмеялся:
- Ну до полноценной Бабы Яги, тебе ещё далеко, но верной дорогой идёшь – вон какая растрёпанная.
Слушая шутливую перепалку отца с дочерью, Наташка рассматривала девочку.
«Вот ты какая, знаменитая Олюшка», - с теплотой думала она.
Выше ее ростом, но явно помладше на год или два, каштановые волосы, собранные в небрежный хвост на затылке, россыпь веснушек на носу и по щекам, и ярко-зелёные глаза, озорно сияющие из-под длинной чёлки.
- Всё, переболтала отца, - вздохнул Юрий Алексеевич. -  Идите-идите. Покажи ей ванную, а я что-нибудь на ужин сейчас приготовлю.
- Папаша! – с притворным возмущением воскликнула Оля. - Вы за кого меня принимаете: ужин давно на столе. И ждёт вас неоднократно гретый и перегретый.
- Ну, раз так, беру свои слова обратно: ты не Баба Яга, ты – Марья Искусница!
Олюшка фыркнула и потащила Наташку в ванную.
А Юрий Алексеевич сел на стул у телефонной полочки, поднял трубку и начал крутить диск. Некоторое время он вслушивался в длинные гудки, доносящиеся из трубки, затем на том конце провода ответили и Юрий Алексеевич сказал:
- Здравствуйте, девушка. Скажите ближайший до Князевска? … Да вы что! Как замечательно! А прибывает во сколько?.. В 19: 46?... Чудесно! Забронируйте, пожалуйста три купейных места… Да-да… На имя - Гагарин Юрий Алексеевич… Нет девушка - я не смеюсь и не издеваюсь. Я вполне серьёзно: Гагарин Юрий Алексеевич, три билета… Да купе… Спасибо. И вас с Наступающим.
Он положил трубку и некоторое время смотрел на своё отражение. Из зеркала на него глядел уже далеко немолодой человек: седой ёжик волос, морщины вокруг глаз, складка у губ. Да и вообще, вид какой-то нездоровый: мешки под глазами, красные воспаленные глаза, цвет лица какой-то непонятный. А в последнее время, и сердце начало давать о себе знать.
«Хоть бы еще немного, хотя бы еще лет пять-семь, - думал он, глядя в глаза своего зеркального двойника. – Чтобы Олюшка опять одна не осталась.»   
Юрий Алексеевич встряхнулся, отогнал плохие мысли прочь и снова взял трубку. Набрал несколько цифр.
- Девушка, добрый вечер. С Наступающим. Абонент 18-81. Примите пожалуйста молнию: «Наташа нашлась. Выезжаем. Встречайте 31-го. 19: 46. Гагарин.»
Ваня
Погода стояла безветренная, снег большими хлопьями мягко опускался на землю, отсвечивал в свете фонарей и покрывал небольшими сугробами плечи и головы стоящих людей.
На заснеженной платформе железнодорожного вокзала города Князевска стояли пятеро: Ваня и его сестра Валя, их папа и родители Наташки.
Переминаясь  от морозца с ноги на ногу, они ожидали прибытие поезда Батов-Князевск, в вагоне номер три, которого, ехала возвращающаяся домой Наташка.
Ждали долго. На вокзал приехали за час до прибытия поезда. И всё это время стояли на платформе, ожидая дорогую пропажу.
Наконец, женский голос из громкоговорителей произнёс:
- Будьте внимательны и осторожны: на третий путь, ко второй платформе прибывает поезд номер 963, Батов-Князевск.
Вдали, сквозь падающий снег, показались яркие огни, послышался гудок и несколько минут спустя, пыхтя и скрипя тормозами, поезд остановился у платформы. Двери вагонов открылись, проводники привычными жестами протёрли поручни, спустили лесенки и вышли на перрон.
 Из вагонов стали выходить пассажиры
 Из вагона номер три, вслед за пожилым усатым проводником в серой шинели, вышел немолодой мужчина, среднего роста в вязаной шапочке и коричневой кожаной куртке. В руках он держал две большие дорожные сумки.  Поставив их на перрон, он начал помогать спуститься девочкам.
Первая на перрон, игнорируя руку отца, соскочила Олюшка. Увидев стоящую невдалеке группу встречающих, с криком:
- Ванька! Валька! - кинулась к ним обниматься.
- Ох и Егоза, ох и Непоседа! - усмехнулся в усы проводник. - Ох кого-то это счастье ждёт! Позавидовать можно!
 Следом из вагона вышла Наташка.
 Игорь и Светлана сразу бросились к ней.
- Доченька! Доченька! Милая доченька! - в один голос говорили они. - Боже мой! Как ты нас напугала! Доченька, с тобой всё хорошо?
- Мама, папа, простите. Мама, папа, как же я вас люблю! – заливаясь слезами  и обнимая родителей говорила Наташка.
Вот так, обнявшись, они и стояли некоторое время. А потом крепко держась за руки отправились к выходу в город.
Ваня, задумчиво смотрел им вслед. Наташка обернулась, улыбнулась ему и слегка кивнула. Ваня поднял руку и помахал ей.
 Юрий Алексеевич подошёл к Алексею они обменялись рукопожатиями и обнялись.
- Как думаешь, что их дальше ждёт? - спросил Юрий Алексеевич, кивнув в сторону уходящей семьи.
- Всё хорошо будет, не сомневайтесь. Я прослежу.
- Ну тогда хорошо. Я в тебя верю.
 - А может… - Ваня всё так же смотрел вслед Наташке.
Алексей без слов понял сына.
- Нет, сынок, - он положил руку на плечо мальчика. - Им нужно побыть одним. Завтра. Завтра навестим их, и к себе пригласим.
Юрий Алексеевич задумчиво кивнул.
- Ну что же мы стоим, - всполошился Алексей. - Новый год на носу! Миллениум! Давайте-давайте, быстро! Ксюша уже всех заждалась! Уже стол накрыт! Ёлка огнями сияет!
- Ну что ж. Поехали! - сказал Юрий Алексеевич. - Такси?
 - О нет! К вашим услугам, чудо современной техники - безлошадный экипаж, с огромным количеством лошадиных сил.
Они подошли к старенькой «Девятке». Алексей гостеприимно распахнул дверцы, усадил у гостей, сам уселся за руль, завёл мотор, включил фары и мигая задними огнями «Девятка» двинулась домой.
 Немного погодя, со стоянки отъехал роскошный Mercedes семьи Герасименко и сквозь падающий снег, через сияющий предновогодними огнями город, тоже отправился домой.
Ведь дом, это там где тебя любят. Там где тебя ждут. Там где тебе  всегда рады. Там где спокойно, уютно и безопасно. И куда всегда, так хочется возвращаться.