Черная икра, красное вино, белый шоколад. Глава 6

С появлением синтезатора жизнь круто переменилась.
Теперь был подработок, соответственно, были и деньги.
Вика безумно радовалась этому обстоятельству, ведь все время что-то было нужно: джинсы, куртку, туфли на осень, новый купальник на лето…
Пожалуй, и все чувства теперь отдавались этому новому обитателю квартиры на Ждановской.
«Zimmermann» был отправлен  в отставку. Его ждал заслуженный отдых после многолетней изнурительной работы.
-Он тебе не раз еще службу сослужит, -говорил Митя, которому, одному из первых была сообщена радостная новость. - Не торопись променять его на свою Ямаху. Старый друг лучше новых двух.
И Вике слышался в его словах укор, словно речь шла о самом Мите.
Нет, Вика вовсе не была неблагодарной, но появление Ямахи так изменило ее жизнь, что это ощущалось каждодневно.
Летом было море и к осени вполне  отдохнувшая от учебы Вика, проводив Пашку на службу, вышла в училище с предчувствием, что те ощущения счастья, к которым она стремилась всеми силами молодого организма, совсем рядом.
               
-Мам, ты никогда не думала о сцене? - как-то в минуты редкого душевного перемирия спросила Вика.- У тебя ведь такой голос красивый, редкого тембра!
Эти моменты все реже случались между матерью и взрослой дочерью.
Та ответила: -После войны о сцене мало думали. Мы все зависели от авторитета родителей. Из меня хотели непременно сделать педагога или врача. Это  ценилось всего превыше!
- А кто хотел?
- Мать моя хотела, бабушка твоя. Ей казалось, что все, кто на сцене, легкомысленные вертихвостки! У бабушки слово «вертихвостка» ассоциировалось с самой ужасной характеристикой для женщины.
- Выходит, ты пошла у нее на поводу?
- А что мне было делать? Отец на фронте погиб, мать нас троих еле тянула. Зарплата учителя грошовая была. Голодно, пережито много… Ну и порешили, что пойду в медицину. Там точно не пропасть! Крепкая профессия. Так и вышло. Мать - учительница, дочь - врач. Почет и уважение!
- Это все так. Но ты ведь не любишь свою работу, а петь всегда хотела!
-Не всегда, доченька, люди могут заниматься любимым делом. Вот, у тебя есть такая возможность, мы с отцом с раннего детства все для этого сделали! Цени!
Вика помрачнела. Упоминание об отце горько царапнуло внутри и уют семейной гармонии мигом улетучился.
-Я ценю, я помню, за все вам спасибо! - пробурчала Вика, а про себя подумала: - Если б ты была с ним помягче, мы все были бы вместе и он бы не ушел!
               
Слава богу, ненавистный Володька больше не объявлялся.
Он как-то незаметно исчез из их жизни.
Найдя себе других, более  восторженных почитательниц своего таланта и неотразимого мужского обаяния.
Вика все отчетливей видела, как мать хандрит и пытается найти ему преемника и это делало их жизнь абсолютно разобщенной.
Вика с головой ушла в профессию, оставаясь после занятий слушать консерваторских музыкантов и понимая, что практика - лучший учитель в любом деле.
 -Вика, - заводила мать повторяемый из раза в раз разговор, - замуж не пора ли? Какого принца тебе надобно? Ищи себе напарника, а с ним уж и семью можно строить!
-Да не готова я, мам! - взбрыкивала Вика. - Ты сама говорила: учеба на первом месте, шашни потом!
- Я не про шашни! - серчала мать. - Я про перспективу! Тебе нужен музыкант, ты это понимаешь? Раз ты жизнь свою с музыкой связала! Вместе легче общим делом заниматься!
- Я б, может, не связала, да ты с детских лет настаивала!
- А что, плохо все сложилось?
- А по- моему, ты во мне пытаешься увидеть все то, что осталось нереализованным у тебя! Я б, может, другое выбрала!
- Например, что?
-Что теперь говорить, когда, как ты сказала, у меня все сложилось!
- Ви-ка! Бога не гневи! Чего тебе не хватает?
Вика усмехнулась, вспомнив про вспышку ослепительного света, что должна была озарить появление неслыханного долгожданного момента счастья.
               
Однажды на улице встретилась случайно одноклассница Ленка Кашина.
Она налетела на выходившую со двора Вику, долго вертела ее, разглядывая и треща без умолку.
-Как дела, давай рассказывай?
-Да хорошо, нормально. Учебу заканчиваю. В училище при консерватории. Куда потом, пока не решила. Еще время есть.
-Ну да, ты ж всегда на пианино бренчала, как же, помню! Молодец, себе не изменяешь!
-А ты?
-Я во ВГИКе, на экономическом!
- Ух ты, ВГИК! Ничего себе! Здорово! А откуда там экономический? Там же актеров и режиссеров готовят!
- А еще директоров съемочных групп! Видела, в титрах пишут - директор картины такой-то?
-Ах, вот оно что, понятно! А что входит в обязанности директора?
-Он руководит вместе с режиссером процессом съемки, только режиссер фигура творческая, а директор решает все финансовые  вопросы и проблемы, могущие возникнуть при съемках!
- Интересно это?
-Еще как! Каждый день знаменитостей вижу! Прикинь, прихожу в буфет! А там Тамара Макарова и Сергей Герасимов обедают…За соседним столом. Они ведут актерскую мастерскую. Или подымаюсь в библиотеку, она у нас на четвертом этаже... А там сидит в читальном зале Сергей Бондарчук и журнал листает, представляешь? Он тоже мастер на своем курсе.
-Ого, надо же! А как ты туда попала-то? Там же конкурс огромный! Как тебя туда занесло?
Ленка хитренько сморщила нос: -Папенькины связи, подруга!
Вика вспомнила холеного Ленкиного отца с пижонскими  бакенбардами и синевой на бритом подбородке, пластического хирурга и поняла, что тут нечему особо удивляться: все так и должно было быть.
- А ты молодцом, Кашина, времени зря не теряешь!
- А я теперь не Кашина, я теперь Ведищева! Я замуж вышла зимой!
-Ух ты, сколько новостей разом! - Вика всплеснула руками. - Похоже, ты из класса первая замуж выскочила? Ну, поздравляю! Больше, вроде, ни о ком не слышно было!
-Да, я об этом не знаю! А ты не собираешься?
- Что? Замуж?
- Ну да!
- Пока не планирую.
-Ну, а есть кто?
Вика отчетливо представила себе душную от вечерних лучей солнца квартиру в Ростовском переулке  и Пашкину готовность расписаться немедленно: -Есть. У меня парень в армии.
-В увольнение приходит? Или далеко служит, письма тебе пишет?
- Далеко. Не дойти. Пишет.
-Ой, ну ладно, ну хорошо! На свадьбу пригласи! Телефон не забыла? Звони, на просмотр к себе позову!
- Что за просмотр такой?
-У нас во ВГИКе показы закрытые бывают. Такие фильмы - с ума сойти! Их в прокате нет!
- Звучит заманчиво! Ладно. Как-нибудь объявлюсь.
- Только обязательно!
Кашина махнула рукой и унеслась, оставив за собой шлейф легких духов. Вика пожала плечами, улыбнулась себе под нос воспоминаниям о Пашкиных проводах и пошла своей дорогой.
Она слукавила. Пашка не писал. Не написал ни разу.
               
Мысль о том, что Пашка не пишет, не мешала жить. Он  особо и не вспоминался.
Вика так и не смогла решить, считать ли его своим. Его отсутствие  не ощущалось.
Вот синтезатор, пожалуй, сильно изменил все привычки.
-Ты моя золотая антилопа! - думала она, слегка поглаживая податливые пластиковые клавиши Ямахи.
В сторону выразительно молчащего «Zimmermann»а Вика старалась не смотреть. Теперь он пылился без дела.
Однажды ночью раздался хлесткий, как удар плетью, звук и в комнатах зазвенело гулко.
Обитательницы квартиры подскочили, разбуженные шумом.
-Что случилось, Вика? - допытывалась напуганная звуком  мать, возникая на пороге. - Что за звон? Упало что-то?
-Понятия не имею, сплю я!- отвечала та спросонья, жутко перепугавшись от резкого звука. - Похоже, с пианино что-то…
- Свет включить?
- Не надо, я завтра посмотрю!
-Что бы это могло быть?
- Не знаю. Спокойной ночи.
- Какая уж тут спокойная ночь после такого шума!
- Мам, ты сама не шуми, а?  Давай спать.
               
Утром Вика подняла лаковую крышку пианино и заглянула под нее. Пробежалась рукой по клавишам. Они по-прежнему издавали хрустально-чистый звук. Клавиша до-диез второй октавы молча утонула в красном бархате, а последующие клавиши вновь зазвучали родниковой трелью.
Вика вернулась к молчащей клавише.
-Значит, до-диез приказал долго жить… - с грустью подумала  она.
Нагнулась под клавиатуру и аккуратно сняла деревянную тяжелую панель корпуса, сдвинув деревянный распор, что держал панель, словно щит перед струнами.
Открылся механизм. Анатомия  инструмента была мудреной.
Под клавишами крест - накрест в два ряда сплетались серые и желтые струны, зажатые тяжелыми тисками металлических рам.
Басовые толстые струны в медной оплетке пересекали тонкие, натянутые до предела серые. Одна из них свернулась серпантином и бессильно свисала меж частокола басовых струн.
Вика посидела на корточках перед пианино, потрогала спираль лопнувшей ночью струны. Приладила панель обратно. Бережно прикрыла крышкой клавиши, словно накрыла спящего больного пледом.
               
-Вика, ты собираешься  продолжать учебу? Что-то ты помалкиваешь, не говоришь ничего? - спрашивала мать.
-Мам, я не решила еще! - отвечала она.
- А когда ж ты решать собираешься? Время не ждет!
-Разберусь, мам.
-Тебя, что, зря всю жизнь музыке учили? Неужто не понимаешь ответственности?
- Ой, да все я помню, знаю и понимаю! Вот сейчас, в данную минуту не готова ответить. Чуть позже - пожалуйста!
Она не решалась сказать матери вот так, запросто, что попса, исполняемая на корпоративах, настолько плотно засела в ней, что настоящей музыке внутри просто не осталось места.
-Не хочу, не могу, смысла не вижу! - говорила она Мите. - Это кабала какая-то, сил моих нет!
-Да, но как же? - недоумевал Митя.- А что взамен?
-Не знаю, Мить, запуталась! - честно отвечала Вика.
-Ты? Ты запуталась? По-моему, ты всегда знала, чего  хочешь!
- И чего же я хочу? Вот, скажи мне, я сама себе затрудняюсь объяснить! Может, действительно, со стороны виднее?
-Ты боялась быть в ответе за тех, кого приручила, - печально сказал Митя. - Музыке не дала себя приручить, остаешься независимой и свободной. Ой, хорошо ли это?
- При чем тут музыка-то, Митя? Ты говоришь о себе!
- Я говорю обо всем. И о музыке в первую очередь.
               
Выбор был сделан. Вика помахала консерватории рукой.
В порыве принятого решения Вика позвонила Кашиной и они назначили встречу на закрытом просмотре.
Кашина легко нашла время для свидания, встретила Вику у входа в институт и провела ее внутрь через заслон строгого вахтера, недоверчиво поглядывавшего из застеколья проходной.
-Это абитуриентка. Она в деканат, узнать насчет дня открытых дверей! - бросила Кашина молчаливо разглядывающему их вахтеру.
-Зачем ты ему это сказала? - удивилась Вика.- Какая я абитуриентка, Лен?
-Это чтоб не было лишних вопросов! - деловито пояснила на ходу Кашина, волоча Вику по широким коридорам с поскрипывающим под ногами паркетом.- Тут строго, мамочки мои!
Они добрались попеременно сумрачными  коридорам и широкими лестницами в просмотровый зал, в котором уже был притушен свет и группками сбились присутствующие.
-Ничего не бойся, - покровительственно сказала Кашина. - Тут все свои!
-Чего мне бояться? - пожала плечами Вика, подумав, что после той публики, что приходит отдыхать на корпоративы, можно вообще никого не бояться.
-Я имела в виду, что стесняться тут некого, - пояснила Ленка. - Всегда ж неловко себя чувствуешь, когда в новом месте появляешься!
-Ну, это да.
- Не будешь возражать, если я тебя оставлю? К концу фильма приду за тобой.
-Давай! - кивнула Вика, соображая, что если ветреная Кашина и не вернется к ней, то выход она найдет без труда.
Ленка в темноте, уже под титры начавшегося фильма и бравурные звуки джаза перебралась вперед к компании громко болтающих студентов, а Вика с интересом уставилась на экран, где под звуки оркестра Глена Миллера разворачивалась история любви героев на горном курорте с названием «Солнечная долина».
               
Это было так непохоже на посещение обычного кинотеатра с привычным широким экраном и яркими красками цветных фильмов!
Маленький почти альковный зальчик. Маленький экран, на котором старая кинопленка с дефектами в виде точек и черточек разворачивала красивую и легкомысленную историю чуждой жизни, непохожего на привычный быта с нарядными, манекенно - красивыми людьми, завораживал.
Пахло старым бархатом экранного обрамления, черно-белое изображение расцветало волшебной музыкой чудесного джаз-оркестра и звуки  мелодий уносили далеко-далеко; казалось, крылья вырастали от этих звуков и несли туда, где открывались ослепительно-снежные просторы гор, так похожие на однажды придуманное Викой счастье.
               
-Ну, как? - спросила Кашина по окончании, вернувшись из первых рядов назад к Вике. - Ничего себе картинка?
-Что ты называешь картинкой? Фильм? - изумилась Вика.
- И фильм тоже! Все вместе! Твои впечатления, как оно тебе?
Вика пожала плечами: -Все так непривычно! Совсем не похоже на то, что мы обычно видим в кино!
-Ну, ты не жалеешь, что вырвалась?
- Да что ты, Лен! Спасибо, что вытащила!
- Да хоть каждую неделю приезжай! На каждом этаже просмотровые залы, всего не пересмотреть!
- А ты часто смотришь?
- А у нас это вообще учебная дисциплина. Нам просмотры положены!
-Что за дисциплина?
- История кино.
- Хорошая дисциплина, вот бы всем такие!
Они вышли из тишины обшитого звукоизоляционными панелями зала и сразу окунулись в свет и шум института, гудящего, словно улей.
Откуда-то сверху доносились звуки польки и потолок слегка содрогался.
-Откуда  музыка? - навострила уши Вика.
-Сцендвижение над нами идет. Актеры занимаются! - пояснила Кашина, взглянув на  потолок.
-Это как? Я слышу, там рояль играет, судя по звуку?
-А, да!  Ты ж у нас спец по роялям! Рояль играет, точно!
- А глянуть можно?
-А чего ж, пошли, глянем! - кивнула самодовольно Кашина и потащила Вику вверх по лестнице.
Этажом выше глазам открывалась отрадная картина.
Огромный, словно кит, рояль с поднятой крышкой, в котором отражались движущиеся силуэты, звучал сочно, как целый оркестр.
На лакированном паркете двигались пары, исполняя сложный рисунок  стремительной по темпу музыки.
Юноши, одетые в черные трико, облегающие стройные ноги и такие же облегающие торс черные футболки лихо подхватывали на руки  девушек в гимнастических купальниках.
Командовала происходящим  пожилая женщина с царственной осанкой в узких брючках и свитере, на котором поблескивало крупными самоцветами тяжелое ожерелье.
Другая пожилая дама едва была видна на табурете за поднятой крышкой рояля. Но при этом умудрялась извлекать из него такие мощные аккорды, что инструмент звенел, словно церковный набат.
- Знаешь, сколько ей лет? - шепнула Кашина, кивнув Вике на преподавательницу сценического движения.
Вика попыталась определить возраст: -Э-э-э…Сорок семь? Пятьдесят?
- Семьдесят шесть!
- Не может быть? Ты шутишь?
- И не думала! Они тут все, как девочки! На диетах сидят!
- А аккомпаниаторша?
- Пианистка? Не знаю, тоже, небось, прошлый век!
- Ты чего такая жестокая? Ты знаешь, что она играет, эта пианистка? Это Штраус. Полька «Трик-трак». Она написана для симфонического оркестра, а эта, как ты говоришь, прошлый век, нажаривает ее в одиночку и ниже этажом слышно. Словно ты в двух шагах от нее! Сила!
Вика уставилась на двигающиеся пары. Что-то не понравилось педагогу, она властно захлопала в ладоши и студенты остановились.
Аккомпаниатор мигом прервала польку.
Движением руки педагог подозвала к себе пару: -Назарова, Ходжаев, ко мне! Остальным пять минут перерыва!
Вика и Кашина были не единственными зрителями урока сцендвижения.
На лестницах вокруг танцевального пространства тесно лепились студенты, положив на коленки портфели и листая тетради с конспектами, некоторые опирались на балетные станки, что были приварены к стене между подоконниками, наблюдая за танцорами.
Пока что-то не так сделавшая пара выслушивала замечания, остальные партнеры разбрелись. Кто-то неустанно приседал в течение пятиминутного перерыва, кто -то, напротив, устало прислонился к стене, кто-то жадно пил воду из бутылки и отирал пот.
Вика с нескрываемым интересом разглядывала все вокруг. Задирала голову на высоченный потолок, с которого свисала люстра, состоящая сплошь из светильников в виде старинных свечей, оглядывала колонны и пристроившуюся к ним  отдыхающую молодежь в черных костюмах.
На нее тоже поглядывали.
-Ну, идем? - нетерпеливо спросила Кашина, которая видела это великолепие каждый день.
-А зачем они польку танцуют? - спросила Вика. - Они ж не танцоры!
- Они к зачету готовятся. Ты думаешь, им не надо уметь двигаться? А вдруг будет предложение сняться в какой-нибудь исторической картине? Как скажем, «Война и мир», которую Бондарчук снимал! А там сцена бала, помнишь, первый бал Наташи Ростовой? Как же взять на такую роль актрису, что не умеет танцевать?
- Ой, Лен, как же здорово на это глядеть!
- А я что тебе говорила? А ты, чудачка, все не ехала, да не ехала!
- Ну да, правда, много потеряла! Пора мне, Лен, спасибо за такую приятную экскурсию!
- Ой, не стоит! К своим полькам торопишься? Идем, провожу!
-Да, поеду. Кстати, Лен… А аккомпаниаторы у актеров откуда берутся?
- Почем я знаю? Это в отделе кадров спрашивать надо. Их у нас много, они ведь еще и на вокале аккомпанируют. У актеров вокал тоже преподается!
- Узнай, может, есть вакансия? Ты ведь можешь?
- В принципе могу. Ты для кого хотела?
- Для себя. Мне у вас понравилось.
-Слушай, - загорелась Кашина, - а ведь это идея! Пошли, в кадры зайдем!
-Не, Лен, - запротивилась Вика. - Это я так, как-нибудь на будущее…Я не готова что-то менять  сейчас. Да и в кадры надо с дипломом идти, а у меня с собой нету…Не за работой же ехала!
-Ну да, - согласилась Кашина. - Правильно, надо с дипломом идти! И узнать все сперва  получше. Знаешь, что? Я сама узнаю и позвоню тебе, а?
- Хорошо, узнай, пожалуйста.
               
На следующий день Кашина уже отзвонилась.
-Есть вакансия, - кричала она в трубку, возбужденная от мысли, что все так удачно устраивается. - Я про тебя спросила! Они заинтересовались, просят подъехать, как можно скорее. Сказали, что одна из старух на пенсию собирается, преемник нужен. А среди года не уйдешь, пока замены не будет. Вот и ищут! Давай, мать, приезжай со своими документами!
-Значит, судьба! - подумала Вика.
               
Она съездила в кадры, с ней потолковали и отправили на поиски аудитории с пианино, в которой занимались вокалом студенты.
Время было обеденное, коридоры пустовали, вся жизнь сосредоточилась у столовой и буфета и Вика без труда нашла указанную аудиторию, где в одиночестве сидела, перебирая ноты, та самая аккомпаниатор, что играла студентам польку Штрауса.
-Я к вам, - робко сказала Вика, постучав и получив в ответ приглашение войти. - Здравствуйте! Вы Елена Георгиевна?
Аккомпаниатор приподнялась из-за стола, заваленного нотами: - Да, это я. Чем могу?
-А меня из отдела кадров прислали, - доложила Вика. - По поводу работы…
Елена Георгиевна вышла из-за стола, подошла к Вике, наивно разглядывая ее снизу вверх.
-Вот, значит, какая смена у меня будет рослая да заметная! - сказала она и улыбнулась Вике.- Не бойтесь, дитя мое! Проходите к пианино. Я бы хотела вас послушать! Вас как зовут?
-Вика меня зовут.
- О, Виктория! Виктория-победительница! И внешность у вас соответствует…Садитесь, прошу вас! Табурет опустите пониже. Это мне с моим ростом надо, чтоб он был высоким! Знаете, до смешного доходит-то ноги до пола не достают, то руки до клавишей!
Вика улыбнулась смущенно. Щеки ее алели; она волновалась, представляя, как эта миниатюрная старая женщина со сморщенными руками легко исполняет самые сложнейшие музыкальные произведения. Да еще и в присутствии такого количества красавиц и красавцев.
-Не бойтесь, деточка, все будет хорошо! - подбодрила хозяйка кабинета Вику.- По нотам будете играть или так?
- Как хотите, могу по нотам. Могу без.
Елена Георгиевна кивнула, выудила из кипы нот тетрадку. Стала листать.
-Господи! - испуганно подумала Вика, - только бы не польку «Трик-трак»!
-Вот,- сказала Елена Георгиевна, ставя ноты перед Викой, - романс «Калитка» попробуйте!
Вика выдохнула, посмотрела на свои руки, села поудобнее и заиграла романс.
Достаточно, - кивнула головой старушка. - Переверните страничку!
Вика послушно перевернула: -Здесь романс «Средь шумного бала»… Играть?
-Да, пожалуйста! - кивнула Елена Георгиевна.- Только не волнуйтесь так! Я девочек не ем!
Вика заиграла «Средь шумного бала».
На этот раз ей дали доиграть до конца.
Она закончила и вопросительно поглядела на экзаменаторшу. Та благожелательно кивнула.
-Теперь поимпровизируйте что-нибудь! - попросила она Вику.
- Что вы имеете ввиду?
- Да что угодно, господи! Что вам в голову придет.
-А вы задайте мне тему сами, мне будет легче.
- Хорошо… Морской шторм, к примеру?
Вика заиграла. Ее не прерывали.
-Теперь на тему весны! Капель, первый луч солнца, проталины…
Вика играла. Она перестала волноваться и задумалась о своем.
-Достаточно, Вика, милая! Очень недурно! А из классики что вы любите?
- Вивальди люблю «Летнюю грозу», Шопена очень люблю…
- А из Шопена что играете? Или не играете? Просто любите?
-Играю.
- Что же предпочитаете?
- «Вальс-минутка», «Вальс дождя», «Вальс до-минор»…
- А без нот сможете Шопена?
-«До-минор» без нот знаю.
- Прошу вас! Небольшой кусочек.
Вальс был сыгран целиком.
Дослушав Вику, Елена Георгиевна встала из-за стола, подошла к сидящей за пианино и положила руки ей на плечи: -Ну вот, славно! Есть, кому передать свое дело! Я, знаете ли, деточка, еще вполне в силе, но вот муж - он хворает, понимаете? Я ему дома нужнее. А отсюда уйти трудно! Ой, трудно! Но вот вы появились, значит, мне можно уйти и пора уйти. Домой, домой к мужу! Я очень рада, что вы нашлись! Как и откуда, не спрашиваю: знаю, что ничего случайным в жизни не бывает!
Вика выдохнула разом все свои волнения и, словно кролик, смирно сидела под сильными руками старой пианистки.
-Время у вас есть?  - спросила Вику Елена Георгиевна, возвращаясь к своему столу.
-О, сколько угодно! - покладисто ответила Вика.
-Отлично! - кивнула старушка. -Идите сюда, осваивайтесь. Я спущусь в кадры, обрадую их, что вы нам подходите! А вы пока займитесь нотами, разглядите хорошенько наш репертуар. Его менять нельзя, он утвержден программой обучения. Ноты можно брать домой. Здесь половина моих - те я унесу с собой, но ноты можно брать и в библиотеке, у нас, знаете ли, все есть в библиотеке! У нас чудесная библиотека, вам еще предстоит с ней знакомиться!
Старушка вышла, тихо прикрыв за собой дверь. Вика села к столу, тронула рукой альбомы нот. Ей не сиделось, хотелось сразу же поделиться своими новостями со всеми, ну, хотя бы для начала  с Митей.
На первом этаже при входе Вика еще во время первого посещения увидела телефон-автомат и знала, что распрощавшись с Еленой Георгиевной, она сразу ему позвонит.
Дверь стремительно раскрылась, в кабинет плавно вплыла яркая молодая женщина с  лицом иконописной красоты. Глаза пронзительно голубые, на белой шее пестрая шелковая косынка. Длинная юбка звучно шелестела при шаге.
Женщина удивилась, не найдя в кабинете Елены Георгиевны, разом на полном ходу остановилась и обескураженно   смотрела на незнакомую ей Вику.
-Елена Георгиевна вышла в отдел кадров! - сообщила Вика синеглазой красавице.
-Ага! - кивнула та согласно.- Ну, так я загляну позже!
И также грациозно развернулась в тесном кабинетике и выплыла прочь.
               
Елена Георгиевна вернулась минут через пятнадцать, на лице сияла улыбка, старческие морщинистые щечки раскраснелись.
-Ой, - она махнула рукой, - пока к нам, на третий этаж долезешь, дух из тебя вон! Вы - другое дело! Будете взлетать, как перышко!
Вика тоже смущенно улыбнулась в ответ. Старушка деловито принялась сортировать ноты.
-А к вам тут приходили! - сообщила Вика.
-Кто приходил?
- Я не знаю. Женщина, красивая такая. Глаза голубые, платье длинное в пол…
- А, Машенька Стрельбицкая! Мария Александровна, заведующая учебной частью.
-Такая молодая - и заведующая? - удивилась Вика.
- Молодые - они разные бывают, деточка! Кто-то на диване лежит, бока пролеживает, а кто-то смолоду в движении, в деле, в работе…Кстати, вам с Машей вместе работать предстоит, она ваше расписание рабочее будет делать.
- Мне к ней пойти надо?
-Не сейчас! Но в скором времени. Вы когда хотите выйти?
- С понедельника. Я еще дома не сказала.
- Ну, это верно. И я до конца недели доработаю! Вы идите, Вика, в кадры, оформляйтесь. Они вас ждут сейчас. Потом не сочтите за труд еще разок ко мне подняться. Я с вами пройдусь по аудиториям, покажу, где и с кем работать будете, с мастерами вас познакомлю. Хорошо? И еще одно: если решили с понедельника, придите в пятницу, вам так будет полегче в курс дела войти! У меня три пары по расписанию в пятницу  - вокал и урок по сцендвижению. Сядете рядом со мной, если что, пусть думают, что вы ноты мне перелистываете. Денек понаблюдаете, что да как. Чтоб не растерялись, а то вижу, вы робеете!
- Конечно, спасибо! Слегка робею, это точно!
- Ну, с богом! Робость скоро пройдет! Жду вас.
               
В пятницу Вика подходила к громаде здания института уже без боязни.
У нее был временный пропуск,  она поднесла его к самым очкам строгой вахтерши.
Ей пришлось немного подождать у запертых дверей кабинета Елены Георгиевны, которая слегка опаздывала.
Вика бродила по коридору - двадцать шагов до окна и обратно -она уже успела вымерить его и изучить вдоль и поперек, с его забранными под стекло схемами эвакуации при пожаре  и белыми крашеными дверями.
Ей очень нравилась мысль, что у нее будет свой уютный кабинет с тремя рядами сдвоенных парт, небольшим педагогическим столиком и хорошо настроенным инструментом.
Елена Георгиевна поднялась с одышкой, увидя заранее пришедшую Вику, улыбнулась и вложила ей в руки массивный ключ: - Осваивайте, я отдышусь пока!
Вика отперла тяжелую дверь.

Целый день она провела за роялем со своей предшественницей.
Ей многое казалось непривычным. И хотя навидалась она за время своей учебы много разной творческой публики, вгиковцы ее изумляли своей раскованностью и свободой обращения друг с другом.
Во время обеденного перерыва она попыталась по стенду с расписанием отыскать Кашину, но это оказалось нелегким делом.
Вика потолкалась у стенда, где мало что сумела разобрать и отправилась в столовую одна, в надежде встретить одноклассницу там.
Этажом ниже учебной части в коридоре наткнулась на живописную группу студентов, горланивших развеселую мультипликационную песню.
-Ничего на свете лучше нету, чем бродить друзьям по белу свету! - вопил один, лупя по клавишам многострадального коридорного  пианино; остальные подтягивали на все голоса -Е-ее-ее!
Играющий  так отдавался делу, что пианино ходило ходуном. Половину аккордов мимо нот. Вике стало жалко пианино.
Студенты стояли, сидели, даже полулежали, прислонившись спинами к стене рядом с пианино.
В то же время, не глядя на них, по коридору сновали люди и что странно, не обращали никакого внимания на шумную компанию.
Группа поющих удивила Вику.
 «Охотники на привале» - так окрестила она веселых студентов, проходя мимо.
-Праздник у них, что ли? Впрочем, где еще удивляться, если не здесь? - весело подумала она, вспомнив, какие строгие правила были в консерватории и как бы там отчитали учащихся, посмевших сесть или лечь в коридоре на пол.
Кашина в столовой не нашлась, в буфете тоже.
Так толком и не поев, Вика поспешила вернуться в кабинетик, где хотя бы не было толпы, к которой очень трудно было привыкнуть в одночасье.
               
По коридору ковыляла явно немолодая женщина, припадая на одну ногу и что-то бормоча себе под нос. Вся она как-то была перекошена на один бок.
-Горбунья?!Здесь? - с испугом подумала Вика, замедлив шаг, чтоб случайно как-нибудь не обогнать женщину. Ей казалось это кощунственным.
Женщина же, по-видимому, не испытывая никаких моральных мук по поводу своей неказистой внешности, спокойненько зашла в один из кабинетов, а когда Вика поравнялась с этим кабинетом, женщина уже выходила назад и почти столкнулась с Викой лицом к лицу.
-Здравствуйте! - сказала Вика на ходу, продолжая идти.
Здравствуйте!- ответила женщина в спину Вике и тут же спросила, - Не вы ли новый пианист на актерском?
Вика затормозила и развернулась к женщине.
-Я, - ответила она растерянно. - А откуда вы знаете?
-Проще простого, - усмехнулась собеседница, делая пару неловких шагов в сторону Вики. - Видела вас с Еленой Георгиевной. Вы с ней за роялем сидели с утра. А она искала себе замену, вот и не трудно догадаться! Каждое новое лицо здесь замечается быстро. Тем более, довольно  симпатичное!
Вика не ожидала такого комплимента и невольно расплылась в улыбке.
-Спасибо, очень приятно! - слегка поклонилась она.
-  А как вас зовут?
- Меня Вика. А вас?
- Эмилия Абрамовна. Можно просто Миля. Меня так все зовут.
- Хорошо, я тоже буду так. Можно?
- Конечно, буду рада! Кстати, можем на «ты».Ты обедала?
- Ну, так…
- Ясно. Стеснялась! Пойдем ко мне, я напою тебя чаем. Это быстро. Вон, взяла в буфете ватрушки, а сидеть там не люблю…Шумно очень.
-Ой, да! Прямо вокзал какой-то! Я с удовольствием. Только мне надо предупредить Елену Георгиевну, я быстро! В какой кабинет прийти?
-  А вон, видишь у окна? Рядом пальма в кадке.
-Да. Сейчас приду.
               
Вика шла в кабинет, возле которого гордо высилась коридорная пальма с чуть запыленными листьями и мохнатым стволом.
Случайный диалог в коридоре и такое внезапное приглашение к чаю здорово подняли ей настроение.
К тому же, голова шла кругом от обилия впечатлений и от серьезности той деятельности, которая ожидала ее с понедельника.
Накануне вечером  она сообщила матери о своем решении стать аккомпаниатором на актерском факультете.
Ошеломленная мать удивила своей реакцией.
-Постой-постой, а учеба как же? А дальше-то ты учиться не собираешься? - спросила она.
-Я поработать хочу. Тем более, такое место интересное! С улицы туда не попасть, ты, надеюсь, понимаешь? - ответила Вика.
-Не очень! - был ответ.
-Мам, послушай, мне скоро двадцать лет! Я могу что-то решить самостоятельно? В конце концов, я уж год, как приношу в дом деньги, я имею право на свои решения?
- Да уж больно это неожиданно! С чего вдруг бросать начатое дело? Ты экзаменов испугалась? Кто, если не ты? Столько лет учебы! Да  у нас в  семье все  с высшим образованием! Как же в наши дни без института? И потом, халтура твоя…Тоже, вроде бы, налажено…
- Мам, ты всю жизнь за меня думала, а  я хоть раз могу поступить так, как считаю нужным? Халтура ли в жизни главное?
- Ты в семье живешь, Вика! Все решения надо принимать сообща! И не в халтуре тут дело! А в принципе! Наворотить, не спрашивая совета, легко, исправить трудно!
-Какая семья? Какие еще принципы? - вспылила Вика. - Семья была давно, когда отец был с нами! Тогда это было семьей, а сейчас…Ни то-ни се, две бабы… И потом, знаешь ли, когда ты разводилась, ты не спрашивала меня, хочу ли я этого! Ты всю жизнь командовала мною, ты засаживала меня за фортепиано, если мне хотелось гулять во дворе! Ты не давала видеться с отцом, внушая, что он нас бросил! А мне он был нужен, нужен, вот так нужен! Это ты называешь принципами? Ты пытаешься выпихнуть меня замуж и я прекрасно понимаю зачем!
- Ты что? Ты в своем уме? Интересно, чего это вдруг я пытаюсь выпихнуть тебя? Ты говори, да не заговаривайся!
- Тебе своя личная жизнь гораздо интересней! Я не нужна тебе здесь! Надо было отдать меня отцу!
-Ты что мне дерзишь? Да как ты смеешь? Я отдала тебе лучшие годы!
- Я очень тебе благодарна и ценю, но позволь мне своей жизнью самой распоряжаться! И самой решить, кому отдать лучшие годы!
- Это как? Перестать слушать мать?
Вика осеклась, подошла к матери и мягко сказала: -Мам, я не хотела тебя обидеть! Ну, послушай, чем же это плохо? Солидное заведение, куда близко не подойти случайным людям, строгая пропускная система, педагоги сплошь знаменитые - через один лица узнаваемые! Там сам воздух другой, понимаешь? Да это честь для двадцатилетней девчонки!
Мать тоже смягчилась и ответила дочери: -Да я что, враг тебе? Смотри только там в оба с непривычки…С богом, раз уж решила! Надо же, какие вдруг перемены…
-Вот и хорошо, буду смотреть в оба! Не волнуйся!
- Кстати, Володя тоже ведь ВГИК заканчивал!
- Да помню я, мам, сколько раз уже слышала! На колу мочало - начинай сначала!
               
На дверях возле пальмы красовалась таблица  «Фотопавильон №1».
Вика с трудом потянула на себя тяжелую дверь и обмерла, войдя внутрь.
Кабинетом это трудно было назвать.
Большое просторное помещение разделялось на зоны с помощью передвижных ширм и в образовавшихся отсеках змеились провода осветительных приборов.
На фанерных постаментах стояли гипсовые бюсты, сияя античной белизной. Мягкими складками спускались с ширм драпировки разных цветов, создавая эффект театрального занавеса. Окон в помещении не было.
Вернее, Вика заметила наличие окон позже - они были забраны черными экранами и напрочь не пропускали внутрь дневной свет.
Миля вышла из-за ширмы в углу, словно старая колдунья, кутаясь в шаль  и жестом поманила Вику.
Та прошла в угол, где на письменном столе под горящей настольной лампой стоял электрический самоварчик, на белом блюдце солнечными бликами сиял нарезанный на кружки лимон и в плетеной корзинке поверх сухарей и пряников лежали две ватрушки.
В уголке уже сидела одна чаевница - женщина средних лет в белом медицинском халате с большой цветастой кружкой в руках.
Вика поздоровалась и Миля подтолкнула ее к столу.
- Знакомься, Валентина Марковна. У актеров новый пианист. Вика зовут. Хорошая девочка!
-Вижу, что хорошая! Ну, здравствуй! - Валентина Марковна чуть приподнялась на стуле и кивнула Вике. - Садись, не стесняйся! Как тебе наш фотопавильон?
- Интересно очень! Хочется разглядеть все подробно, нигде такого не видела!
-Кто ж тебе не дает разглядеть подробно? - усмехнулась Миля. - Пей чай, да иди, рассматривай со всеми подробностями, хоть руками все перетрогай, если есть необходимость!

               
За чаем и болтовней быстро пробежали полчаса, оставшиеся от обеденного времени.
Вику, посаженную в серединку, с двух сторон засыпали вопросами, удивленно ахали и качали головами, узнав, что у нее есть опыт выступления в ресторане.
Спрашивали про все: про папу-маму, есть ли  в семье другие дети, замужем она или еще нет.
-Не успела еще! - посмеивалась Вика, с интересом косясь по сторонам.
-Ну, тут не засидишься! - сказала Миля оптимистично. - Мигом найдутся желающие!
Валентина Марковна, работающая в цехе обработки кинопленки химиком -лаборантом, как узнала из беседы Вика, допив чай, встала и сказала: -Пойду, девчата…С вами так хорошо, уютно, но и работа без нас не сделается. Счастливо оставаться!
Она ушла, а Вика, задержавшись еще на пару минут, подумала: -Хорошие  тетки…Сразу с ними так просто стало, будто век были знакомы! И  не все здесь пафосные…
И, поблагодарив Милю, она поспешила к Елене Георгиевне, дорабатывающей свой последний творческий денек.
               
Поднимаясь к своему теперь уже кабинету, Вика увидела в коридоре очередного студента, что брал наугад аккорды, пытаясь играть бетховенскую «Элизу».
Был редкий момент послеобеденного затишья,  лишь из-за ближайшей аудитории с неплотно прикрытой дверью монотонно доносился голос преподавателя, объясняющий студентам основы марксистко-ленинской теории.
Коридорное бряканье на пианино  ему нисколько не мешало; видимо, то было делом привычным.
Проходя мимо, Вика взглянула в согнутую спину студента, стрельнула глазами по кудрявой макушке и, не утерпев, сказала: «В правой руке неверно. Соль диез нужен.»
Играющий мгновенно обернулся и требовательно сказал: - Покажи! Чувствую, что не то, а не разберусь никак!
- Ноты возьми в библиотеке! - важно процедила  Вика, но к пианино подошла. Властно потеснила студента, что охотно посторонился, а стул не уступил. Лишь сдвинулся чуть-чуть.
Вика наклонилась над клавиатурой, исполнила нужный такт: -Вот здесь соль диез, смотри! Слышишь?
-Ага, - понял! - кивнул тот. - Да ты садись, в ногах правды нет!
-Куда прикажете сесть? - удивленно спросила Вика, кивая на крохотный свободный кусочек стула. - Сюда, что ли?
-А что, разве  не уместимся вдвоем? - студент широко улыбнулся, показав чудесные белые зубы явно нерусского человека.- Я не кусаюсь!
-Отрадно слышать! - пробурчала Вика, игнорируя приглашение разделить стул с веселым студентом.
-Ты кто? - снова спросил он, не обидевшись на ее молчаливый отказ сесть с ним на один стул. - Я тебя никогда здесь не видел!
-Я тебя тоже, - отвечала Вика, положив руку на пианино. - Что с того?
-Меня зовут Байрам! - представился он. - А тебя?
-Красиво! - оценила Вика, не спеша называть себя. - Это, кажется, праздник такой есть?
-Есть праздник, а то как же! У мусульман, после поста. Суть его - ликование от милости всевышнего. А имя означает  «желанный, долгожданный». А ты, джаночка, все же, кто?
-Инкогнито из Петербурга. Про соль-диез не забывай! Пока.
Вика оторвалась от пианино и быстро пошла прочь.

               
У Мили одна нога была сильно короче другой и она ходила, припадая на левый  бок. В непогоду ноги еще и болели и та, что была короче, становилась совсем никчемной опорой, как Миля успела сообщить Вике.
Тогда Миля приходила с ортопедической палочкой, к которой крепилась жесткая манжета, поддерживающая предплечье руки. Приходила стойко, больничный не брала.
Но, как только становилось чуточку легче, палочка оставлялась дома, а Миля максимально бодро вышагивала по коридору, украсив себя бусами или брошью, или пестрой косынкой и все, знающие ее, понимали - отпустило.
Она стала Вике самым близким другом, без которой был прожит редкий день на работе.
В обеденный перерыв Вика тянула на себя тяжелую павильонную дверь, за которой  разговаривали негромко, все больше вполголоса и то нечасто, входила в полумрак, подсвеченный софитами и окуналась в блаженное пространство покоя. Там звуки постоянно звучащей вокруг музыки не тревожили Вику, в закутке за ширмой ей прекрасно отдыхалось.
 И даже изредка встречаемая Кашина перестала быть необходимой, как проводник из обычного мира людей в этот загадочный, непонятный постороннему глазу формат взаимоотношений.
Вика привыкала.
Пестрая карусель харизматичных актерских лиц, безобидное дуракаваляние на переменах между парами, суета коридоров, декламация монологов и бесконечные актерские этюды за полуоткрытыми дверями аудиторий, а то и  прямо в коридорах, вызывали интерес, забавляли и надолго оседали в голове.
Кашина показывалась редко. Ее факультет не предполагал капустников и импровизаций; экономисты редко пересекались с актерами.
               
Еще всего лишь раз они встретились на кинопоказе в одном из просмотровых залов вскоре после Викиного появления.
Кашина была уставшей; только - только  после консультации по математике. На показ пришла лишь потому, что необходимо было развеяться, а картина была как раз, легкая и развеселая - «В джазе только девушки».
В темноте к Кашиной кто-то подсел с другой стороны от Вики, они зашептались, захихикали, зашелестели фольгой от шоколадки.
Когда свет зажегся, Вика увидела своего недавнего знакомца со спутанной кудрявой шевелюрой и белыми зубами.
Он хитренько поглядывал на гордячку Вику из-за плечика Кашиной.
-Джаночка, познакомь меня со своей подругой, - сказал он Кашиной и подмигнул Вике. - Она меня учила играть Бетховена. А я даже не знаю, как ее зовут! Она не пожелала мне представиться!
Простая, как дверь, Кашина брякнула с ходу: - Да это одноклассница моя, Виктория! Тоже мне, тайна! Знакомьтесь, что ли!
Вика вяло отреагировала на энергичное рукопожатие протянутой через Кашину руки.
-В буфет пойдем? - предложил новый знакомец с праздничным именем.
-А что? Пошли! - легко согласилась Кашина, которой  после консультации  требовалась еще и разрядка в виде кофе и приятной компании.
-Я - точно нет. - наотрез отказалась Вика, которой предстояло еще осваиваться и осваиваться на новом месте и жалко было терять время на буфет.
Она коротко распрощалась и ушла к себе.
               
Скрипнула дверь, в кабинет бочком вползла Миля.
- Чай пить пойдем?
- Спасибо, Миль! Только что от чая отказалась.  Не сегодня! Я и так позволила себе роскошь пойти в кинозал, теперь просижу допоздна. Завтра две пары сцендвижения, надо с репертуаром разобраться.
- Как хочешь.  А жаль, право! Там Марковна пришла, угостить тебя хотела шарлоткой. Она здорово печет пироги, пальчики оближешь!
- Как это мило с ее стороны! Может, я попозже загляну? Кстати, я спросить тебя хотела про студента одного…
- Спроси. Если знаю.
- Мне кажется, ты про всех тут знаешь!
- Ну, кто?
- Байрам зовут.  Смуглый такой, зубы белые, белки глаз сверкают, как у мавра.
- Ишь ты! Уже свели знакомство, значит?
-А что такое? - забеспокоилась Вика.
- Да все они ни одной юбки тут не пропустят! Тем более, новое лицо!
- Они, это кто? Иностранцы?
- О, да! Эти в первую очередь. Они тут с превеликим удовольствием женятся. На время учебы. Так учиться проще!
- А откуда он?
- Он курд. Из Афганистана.
- Ничего себе! А как он здесь? Мы ж воюем!
- Кто воюет? Мы с тобой с ними воюем? Воюют политики, а люди искусства воевать не способны. Они наоборот все, как один, миротворцы! Он здесь по программе культурного обмена. Их тут несметно! Китайцев видала, сколько? Разве что, только в самом Китае больше!
- Не говори! Я уже аккомпанировала им на уроке, режиссерам…Мяучат еле-еле… Вообще, не понять, что говорят! Как их педагоги-то понимают?
- Те понимают…У них опыт. Это тебе пока в диковинку! Да тебе о чем особо разговаривать? Сиди себе, гляди в ноты!
- Твоя правда! Но ведь и с разговорами лезут, ты пойми! Улучат минуту и давай лопотать - пойди их разбери! Улыбаются, сувениры тащат..
- Ну, так чему удивляться? Молоденькая, хорошенькая! Чего ж с тобой лясы не поточить? А про Байрама-то чего спрашивала? Глазки, говоришь, строил?
- Да в коридоре разговорились… Он с места в карьер знакомиться начал, а я не люблю нахрап! Вот и спрашиваю: он кто?
- С режиссерского факультета. Кстати, женат. На студентке с актерского.
- Да ладно?! А говоришь - не знаешь ни про кого!
- Ну, он у нас личность известная! В телефильме у мастера своего Пушкина играл!
- Как это? Пушкина - а? У него ж акцент!
- А дубляж на что?
-А ну да, тогда ладно. На Пушкина он действительно похож…
- Смотри, девка: держись от них подальше! Что тебе, русских мало?
- Ми -ля! Я вообще не по этой части! Спасибо, что предупредила, но я, правда, не нуждаюсь в этих советах! Меня мать строго воспитывала, зачем мне неприятности?
- Да я, собственно, вижу, что строго! Да и хорошо! Других-то девок пруд пруди, что готовы  быть нестрогими с каждым встречным…Вообще, жалуйся, если кто-то одолевать начнет, я приструню! Я их, котов, всех насквозь вижу!
- Что, вообще нет достойных?
- Почему? Есть. Вон, у Маши Стрельбицкой муж… Испанец! Марио  Миранда Мильот. Хороший парень. Сценарист. А уж пара до чего красивая!
- Маша замужем за испанцем!? Ничего себе! Правда?
- Ну да. За аспирантом со сценарного. Такая любовь была, в кинозал не ходи, загляденье!
- Ого, Миля! Как тут у вас все неожиданно… Вот удивила!
- Чем же удивила? Что красотка Машка замужем за испанцем? Вот если б я была замужем за испанцем, это было бы весьма удивительно… Ладно, заболтались! Марковна ждет, пойду пить чай с ее шарлоткой!
- Ей привет передавай, попробую попозже добежать до вас! Тоже хочу шарлотки!
- Ой, девки, все у вас на бегу! Все-то вы успеть хотите! Мы тебе оставим кусочек, так уж и быть!
- Ну, не ворчи, Ми-ля! Такая жизнь, что все бегом!
- Ой, ладно, ну тебя! Садись, играй, а я пошла!
И добрейшая Миля поковыляла в свой павильон.
               
Вика вышла с работы уже под вечер, когда в высоких институтских окнах желтый городской закат сменился стылыми сумерками.
Осень надвигалась на город стремительно. Середина сентября осадками и ветром больше напоминала ноябрь.
Впереди молодой отец гордо катил колясочку с младенцем и все время тормозил, чтобы что - то поправить на ребенке: то капюшончик на голове, то одеяльце.
-Новорожденный…Как с куклой с ним, не налюбовались еще… - подумала про младенца Вика, обгоняя папашу, что в очередной раз нагнулся над коляской.
Уйдя вперед, она вспомнила, сколько в ее детском альбоме фотографий, на которых она с отцом - и в коляске, и на руках у него, и на коленях. И как терпеливо отец с ней возился все детство.
Однажды, родители были уже в разводе, отец забрал Вику на выходные.
Она всегда с трепетом ждала наступления субботы, чтобы после школы ехать в центр, где после развода и размена жил отец в большой коммуналке  трехэтажного  дома довоенной постройки.
Совсем рядом с отцовским переулком шумела улица Горького с ее пестрой толпой, огромными витринами и глазеющими на все вокруг  любопытными приезжими, что так любят фотографироваться возле памятника Юрию Долгорукому на его широком постаменте. Или, как писал в песне Окуджава, «на фоне Пушкина» всем семейством.
Было начало лета; они вышли из метро и неожиданно попали под ливень. Пока бежали к дому, сильно промокли.
Дома отец растер Вику мохнатым полотенцем, а платье повесил сушить.
Ливень, как водится, был мощным, но коротким; за окнами вскоре проглянуло  солнышко.
Захотелось пройти по Горького, держась за руки и по традиции заходить во все большие магазины, чтоб вернуться домой не с пустыми руками.
Платье высохнуть не успело, а солнце так и манило на улицу.
Тогда отец придумал: он надел на Вику свой свитер, который был ей почти по колено, а чтоб она не болталась в нем, перетянул ей талию своим флотским ремнем с медным якорем.
Получился очень модный наряд, во всяком случае, Вика была от него в восторге и гордо шла за руку  с отцом по влажным тротуарам улицы Горького.
Ей и сейчас не хватало этих прогулок с отцом, его большой ладони, за которую приятно уцепиться на прогулке, общения с ним, его присутствия.
-Уже не выйти на улицу в отцовском свитере  с матросским ремнем, не прокатит… - с легкой печалью подумала Вика и нырнула в метро.
Час-пик нес ее в толпе, что задавала свой рваный, спешный ритм и нельзя было ускорить шаги или замедлить, все становились единым механизмом и надо было просто вытерпеть это многолюдье, сквозняки, бесконечные истертые ногами гранитные ступени переходов.
Вывалившись из набитого вагона, Вика побрела с остальными идущими в свою сторону через вестибюль  и вдруг в одном из стоящих у толстых мраморных перекрытий между арками, что вели к платформе, людей, увидела Валеру.
Она обрадовалась, затормозила возле него и ждала, улыбаясь, пока он ее заметит.
Валера ничуть не изменился; те же модные вытертые джинсы, замшевая мехом внутрь безрукавка, под которой прятался толстовязанный свитер с высоким горлом, кожаная планшетка на ремне у бедра.
К усам прибавилась небольшая светлая бородка, что Валера прятал в ворот свитера.
Он взглянул на Вику, губы его шевельнулись, брови взлетели удивленно: узнал.
Привет! - сказал он улыбавшейся Вике. - Какие люди! Как дела?
- Привет! - кивнула она и подошла к нему совсем близко, чтоб шедшие сзади не толкали.- Дела хорошо! Вот неожиданная встреча!
- Это точно! - кивнул Валера, разглядывая ее внимательно.
- Ждешь кого-то?
- Да нет, так…
-Тебе куда?
-Поехали! - сказал Валера и увлек Вику, крепко взяв за руку, как когда-то, в сторону подъехавшего поезда.
Они успели войти вслед за толпой и Вика тут же попыталась пробраться в середину вагона; не стоять же у выхода - затолкают!
Валера придержал ее у двери: народу много, пробиться в середину трудно.
Вика пожала плечами и легко осталась у дверей: Ну, давай, рассказывай? Как ты?
-Да что? - пожал плечами Валера. - Все у меня по-прежнему… Работаю акустиком, все там же.
-А у меня учеба, наконец,  закончилась! - похвалилась Вика. - Попала на работу в очень интересное место!
-Это куда?- поинтересовался Валера.
-Всесоюзный институт кинематографии! - гордо сказала Вика.
- Ого! Как тебя туда занесло?
- По протекции, Валер. По -другому туда не попасть.
- Ясное дело! Нравится?
- Очень. Восторг! Люди сплошь известные, не только каждый день вижу, но и работаем вместе.
Валера скосил взгляд на Викины руки: - Руки больше не болят, не заматываешь?
Вика засмеялась: -Все! Кончились мои мученья!
Поезд замедлил ход и вырвался из тоннеля к станции.
-Мне выходить, - сказал Валера. - Рад был повидать! Ну, пока! Счастливо!
И, слегка сжав ее за плечи,  он повернулся к Вике спиной.
Это было так неожиданно, что удивленная Вика едва слышно произнесла ему в спину: -Пока!
И смотрела неотрывно, как Валера вышел из вагона, свернул налево и тут же пропал из вида.
Машинист произнес: -Осторожно, двери закрываются! Следующая станция «Пролетарская»!
Состав плавно тронулся и локомотив утащил вагоны в темный тоннель.
Вика просочилась между пассажирами и сумела найти крохотное местечко в середине состава. Ей даже было видно свое отражение.
Глядя в окно, как в темное зеркало, Вика видела толстые линии метрокабеля, тянувшиеся вдоль стен тоннеля и напоминавшие ей нотный стан, на котором еще не успели начертать ни одной ноты.
Вдруг ее посетила мысль, от которой стало ужасно неприятно: Валера ждал кого-то. Девушку, конечно.
И, когда случайно столкнулся с ничего не подозревающей Викой, решил увезти ее от места своего свидания, чтобы его не увидела с Викой та, другая.
Потому-то, проехав один короткий перегон, Валера распрощался с Викой и, наверняка, спустя пару минут был уже на прежнем месте.
Вика помотала головой, чтобы отогнать гнетущие думы.
               
Мысль о  неожиданной встрече с Валерой упорно гнездилась  в голове.
Когда-то Валера легко и беспроигрышно увлек ее, а когда игра не пошла по его правилам, так же легко ее оставил.
Пашка в минуту откровения сказал, что дороже ее у него и человека-то нет, а потом ушел служить и ни строчки не написал  из своего армейского далека.
Митя, покончивший после неудачного объяснения с музыкальными занятиями, отдалялся все больше.
Теперь он не искал повода для звонков; набирал номер лишь по праздникам - поздравить в двух словах.
-Что дальше? - с тоской подумала Вика. - Дальше-то что? Кто следующий? Байрам, что ли? Нет, только не это! Или еще какой-нибудь красавец Марио?
Ее страшила мысль, что в опасной близости с ней теперь постоянно находятся видные, белозубые, неотразимые.
С Митей и Пашкой все было спокойно и просто: она диктовала свои законы, а они  им подчинялись.
Теперь они оба далеко, а рядом тревожное соседство всех этих Марио и кто знает, кого еще?
               
На следующий день Маша Стрельбицкая попросила с понедельника выйти на замену заболевшему аккомпаниатору.
Предстояло всю неделю по два часа аккомпанировать  постановочному курсу, с которым работала ее коллега.
Вика взяла ключи от ее кабинета, чтобы на выходные забрать домой ноты, подготовиться.
Предстояла работа в холле четвертого этажа за роялем.
Там Вика играла редко, все больше занималась с вокалистами в кабинетике.
В понедельник элегантная кореянка Эльза Кан, педагог по сцендвижению, приветливо кивнула Вике, ожидающей начала занятий за роялем: -Давай, девочка, постарайся! Я буду ругаться на этих оболтусов, буду кричать…Ты не обращай внимания, это к тебе не относится. Поняла?
Вика улыбнулась и развернула ноты полонеза.
Было сложно не отвлекаться, играя, от легко скользящих по паркетному полу студентов, их хотелось разглядывать, как когда-то, в день первого появления здесь.
Но тогда Вика была лишь случайный гость.
А теперь, спустя два месяца, она сидела за роялем, отражаясь по плечи  в его лакированной крышке, а вокруг мягко двигались пары, попадая или не очень попадая в музыку. И свободные от занятий студенты снова лепились на лестницах, наблюдая за танцующими.
Во время пятиминутного перерыва, когда она сцепила натруженные пальцы в замок, чтобы дать им отдых, к ней неслышно подошел Байрам.
Ладный, невысокий, он присел на корточки возле Вики и молча на нее уставился.
Вике стало неловко.
-Что? - спросила она, не выдержав молчаливого присутствия этого человека.
-На руки твои смотрю, джаночка, - ответил нахал. - Какие они пластичные…
- У всех пианистов руки пластичные. Что особенного?
- Не скажи! Не у всех!
Подошла Эльза Кан: -Студент Дехоти, перерыв окончен! Не мешайте аккомпаниатору работать!
Байрам Дехоти извинительно сложил на груди руки, слегка поклонился в сторону педагога и аккомпаниатора и исчез. Сцендвижение продолжалось.
               
В перерыве между парами Вика пошла в столовую. Народу было много, сесть некуда. Она поозиралась, ища, куда бы приткнуться со своим подносом.
Сзади ей сдавили плечи сильные мужские руки: -Сюда! Милости прошу к нам!
Она слегка повела плечами, чтобы освободиться, осторожно оглянулась, боясь накренить поднос.
Байрам Дехоти указывал на столик у стены, где уже сидели двое смуглых бородатых студентов.
В тесном проходике между столами некогда было тормозить и Вика послушно повернула к столику у стены.
Сидячих мест было три, два из них заняты, одно явно ждало Байрама. Он усадил ее на пустующий стул, а сам остался у стола на ногах.
-Приятного аппетита! - буркнула Вика сидящим, не собираясь заводить разговоров и опустила глаза на тарелку с капустным салатом.
Ей вразнобой ответили и продолжали свой разговор о камервагене, что стоит  во дворе учебной киностудии и в который надо срочно грузить технику после обеда.
-Бегу переодеваться! - сказал своим собеседникам Байрам, прикоснулся на ходу к плечу Вики и исчез.
Студенты закруглили разговор уже без него, затем разом поднялись.
Один вышел молча, не глядя на Вику, другой затормозил возле нее, сказав: -До свидания!
Вика односложно ответила, не отрывая глаз от тарелки.
Доедать пришлось в другой компании, так как тут же на освободившиеся места пришли два педагога, тоже толкующие о своем и Вика поспешила завершить свой нехитрый обед.
               
На следующий день Вика снова аккомпанировала студентам на четвертом этаже с Эльзой Кан.
Во время короткого  перерыва подошли Байрам и вчерашний студент, сидевший с ней за обедом.
Вика разминала пальцы. Байрам поздоровался и протянул ей листочек с нотами: -Джаночка, очень нужна твоя помощь!
-Что такое? - удивленно спросила Вика, беря в руки нотную страничку исписанную от руки.- Это что?
-Это надо сыграть, а я не пойму, что тут за аккорд? - Байрам улыбнулся просительно, показав белые зубы. Второй студент рассматривал ее очень серьезно, склоняя голову то на один бок, то на другой.
Вика пожала плечами и пристроила листок поверх своих нот. Тронула клавиши, пытаясь разобрать нечеткие каракули.
-Странные ноты…Они не для фортепиано! Похоже, гитарные…Только мне сейчас не до них, - она оторвалась от нот и взглянула на Байрама. - Давай завтра, я дома посмотрю.
Байрам переглянулся с приятелем, тот кивнул.
- Ты и на гитаре можешь? Можно нам подойти завтра с этим вопросом? Тебе когда удобно? С меня шоколадка!
- Я многое могу…Не надо мне вашей шоколадки! Я дома посмотрю, а завтра после четырех заходите. Ровно пять минут жду. Затем ухожу.
-Виктория! - позвала Эльза Кан. - Начнем!
               
После сцендвижения Вика почувствовала себя сильно уставшей.
Она досадовала, что работы в этот день много, а обед получился куцым и решила хоть на десять минут заглянуть  к Миле, выпить чаю.
-Как дела? - по обыкновению спросила ее хозяйка фотопавильона, хотя виделись не меньше трех-четырех раз в день; если не за чаем, так на бегу, на лестницах и в людных коридорах.
-Ох, Миля, пристают! Все время рядом увиваются! - пожаловалась Вика с улыбкой, плюхаясь на стул, где любила почаевничать Марковна.
- Снова студенты? Кто на этот раз?
- Ну, не педагоги же! Еще не хватало…Байрам. И с ним еще один. Якобы, ноты просят разобрать. А я -то чувствую, что это лишь предлог!
Миля усмехнулась и пристроила себя на стул напротив.
-А за кем еще увиваться? - спросила она с добродушной ухмылкой. - За мной, что ли, каргой сорокалетней? А кто еще с Байрамом?
-Не знаю. Такой смуглый, волосы до плеч! Бородка. На Иисуса Христа похож.
Тяжелая дверь фотопавильона приоткрылась и, словно подслушав ее слова, в павильон вошел тот самый студент, о котором шла речь.
Вика мгновенно залилась краской.
Студент в очередной раз пристально взглянул на Вику, кивнул Миле, снял с плеча кофр и прошел в недра павильонных переборок.
Миля и Вика враз замолчали, словно застигнутые на месте преступления.
Студент тут же вышел обратно и сказал, махнув рукой в глубину павильона: -Я мастеру оставил конверт с контрольками, мы с ним договаривались.
-Хорошо, я ему напомню! - важно кивнула Миля. Студент, не прощаясь вышел.
-Это он, - одними губами произнесла Вика, глядя на закрывавшуюся дверь. - Я про него говорила!
Миля с трудом поднялась от лаборантского стола. Доковыляла до двери, выглянула в коридор.
-Ушел, - сказала она вслух.- Не шепчи. Что, неужели и он? Вроде, не таковский!
- А кто он, Миль?
-Хороший парень. Фархад Саппаров. Отец у него какая-то шишка в республике. Точно не помню, в какой. На восьмое марта всем женщинам на факультете цветы дарит. Принесет дипломат, на стол положит, откроет - а там букеты. Первые тюльпаны. Пахнут так, что с ума сойти можно. И никого не забудет! Всем лаборанткам, техникам, в деканате тоже…Четвертый курс.
- А Байрам с ним учится?
- Нет, Байрам с постановочного. А Фархад с нашего, с операторского…Они вместе курсовую снимали. Общую. Понимаешь?
-Чего ж тут не понять? Ясно. Так вот: смотрит молчком, а я не пойму, зачем?
-Поживем-увидим в чем тут дело… - сказала  Миля, пожав сухонькими плечиками.
               
У Вики было окно. Она поднялась из-за инструмента, прикрыла клавиши крышкой и раздумывала - не зайти ли к Миле?
Двинулась, было,  к дверям, но дверь сама отворилась ей навстречу и в кабинет вошла Стрельбицкая.
-Вик, привет, есть дело!
- Добрый день! Опять замена?
- Ты решила, что я только по поводу расписания прихожу?
Вика пожала плечами и присела к пианино: -А что такое?
Стрельбицкая устроилась напротив за партой, сложила вместе ручки с перламутровыми миндалевидными ноготками. Улыбнулась заискивающе.
-Ты чего, Маш?
- Вика, летом будущего года будет фестиваль молодежи и студентов.
- Маш, по-моему, это всем известно!
Заведующая учебной частью  заулыбалась и опустила голову на скрещенные руки. От этого движения по кабинетику поплыл запах ее духов.
- Сейчас студенты нашего ВУЗа будут снимать дипломную работу, как раз на фестиваль.
- Какие студенты?
- Наши. Они для этого объединяются в съемочную группу.
- Я это понимаю. Какие студенты-то?
- Ну, мой муж. Он закончил сценарий к фильму. А снимать будут Байрам Дехоти  и Фархад Саппаров. Байрам - режиссер, Фархад - оператор.
-А мне это зачем?
- Видишь ли, они снимают фильм о судьбе партизанского отряда Че Гевары…Знаешь, кто это?
- В общих чертах. Что-то там связано с Островом Свободы и борьбой за мир во всем мире. Это приблизительно, но точнее не скажу.
- Да и не надо! Правильно. Че Гевара - один из лидеров кубинской революции, боролся с существующим режимом за независимость родины. Кстати, сам он не кубинец, он просто помогал Кубе из революционной солидарности.
- Маш, все это хорошо, просто замечательно, а я -то здесь причем?
-Тебя хотят задействовать в картине.
-Что это значит?
-Тебя хотят снять в паре эпизодов.
-Меня?! Кто это хочет меня снять в паре эпизодов?
- Ну, ребята. Байрам и Фархад.
- Подожди, Маш! То-то, смотрю, они кругами ходят вокруг и недомолвки всякие…А с чего бы это вдруг? Вчера, вот, с нотами какими-то приставали…
- Присматриваются к тебе. Ничего особенного!
- А если я не хочу? И потом, почему не сказать прямо? Так, мол, и так!
- Мне показалось, будет проще, если я тебе  сама предложу. Они придут сегодня, конечно, но боятся, что откажешь.
- А ты парламентер, значит? Уже интересно! Только  совсем ничего не понятно! Фильм будет про Че Гевару, а я им на кой?
Стрельбицкая  вздохнула и принялась терпеливо объяснять: -Сценарий про последние дни его жизни и про бой, после которого его взяли в плен и убили. Рабочее название картины «Отряд». Там про всех его сподвижников, что были преданы делу революции, понимаешь?
- Понимаю. А я-то при чем здесь?
- Подожди, послушай! А еще в его отряде была девушка. Партизанка. Революционерка. И у них с Че  была любовь. Ее тоже в фильме убивают.
-Про то, как убивают, эпизод будет?
- Нет, иное. Но у них, в общем, есть героиня, что играет партизанку. С актерского факультета. Ты нужна для другого.
- Для чего, не понимаю?
- Подруга Че, у нее была партийная кличка «Таня», она из очень интеллигентной семьи. С университетским дипломом за плечами. Она писала стихи, знала три языка, прекрасно пела, умела играть на фортепиано, гитаре, аккордеоне…
-И?
- И ребята хотят сделать эпизод, где Таня музицирует. Они запланировали два таких эпизода. Ну, если ты будешь согласна. Да! Я забыла сказать главное - ты внешне похожа на актрису, что играет Таню. Это главный аргумент.
- Или она похожа на меня, так?
- Можно сказать и так. Как тебе будет угодно.
-Мне именно так будет угодно! Ладно, шутки в сторону! Ну, придут они ко мне…И что я им скажу?
- А почему ты не хочешь-то? Одного понять не могу! Все так рвутся в кино!
- Ты рвешься, Маш?
- Я? У меня, знаешь ли, специальность другая! Я киновед.
- А если ты киновед, почему работаешь в учебной части?
- Ну, это временно. Пока муж учится. Нам так удобней.
- Ясно. А почему твой муж именно про Че Гевару сценарий написал?
- Да говорю же, это к молодежному фестивалю! Соцзаказ, понимаешь? Снимать надо то, что будет актуально. А борьба за мир и независимость, как ты понимаешь, она всегда актуальна! Особенно, когда мир поделен на части двумя враждующими системами. Капитализмом и социализмом. А моему мужу  крайне важна справедливость, он вообще из стран третьего мира! Они подмяты Америкой, а борьба может быть всякая, в том числе и через творчество. Не обязательно через политику!
- А откуда он, Маш? Муж твой?
- Из Колумбии.
- А Миля говорила - испанец.
- Некоторым образом. Говорят-то они у себя по-испански, вот в чем все дело!
- Значит, ты, Машка, тоже, как эта партизанка Таня, да? Помогаешь в интернациональной борьбе?
- И чего тут смешного? Если чем и помогаю, то это полностью разделяю его взгляды на жизнь и на политику! Поэтому и помогаю, чем могу. Вот, к тебе пришла, уговорить и объяснить все, что надо. А что касается до всего остального, так я не кочевая жена и не просто подруга, как Таня у Че. Мы в ЗАГСе расписаны,  по всем нашим правилам!
- Ой, Маша, наговорила ты мне всего! И как быть с этими эпизодами, а?
- Да ты успеешь свыкнуться с этой мыслью, все ведь не так сразу, с бухты-барахты! Сейчас пока подготовка идет к съемкам. Ехать недели через три, в конце октября.
-Еха-ать? Куда это ехать?
- В Туркмению, Вик. Там будут натурные съемки. А павильонные -здесь, в Москве.
-Господи! В Туркмению, на край света? Почему в Туркмению-то?
-Потому что, во-первых, там места похожие на природу Боливии, где события происходили. Горы, пески…А во-вторых, наш оператор родом оттуда; там будет удобно обо всем договориться с местной киностудией. Отец у него в республике  большой пост занимает, он поможет разные моменты разрулить. Ну, а в третьих, у института с его учебной киностудией сроду денег не будет отправить съемочную группу в Боливию! Поэтому -Туркмения. Тем более, там есть, кому помочь.
- Ну, дела! Я прямо не знаю, что и ответить! Ты ж понимаешь, как это все неожиданно?
- А ты пока и не отвечай, обдумай! Я тебе первую информацию дала, а далее ребята дойдут до тебя, поговорите обо всем…Ну и решать будешь, что там тебе делать - соглашаться или нет. Можешь, конечно, отказаться, но очень прошу подумать! Это же интересно безумно - поездка в экзотический регион, работа  с киногруппой…
- Да но…Как же здесь? Насколько это? А с работой как быть?
- Все можно уладить! Я-то на что? Ты сейчас заменяешь больную, так же и тебя мы заменим на время съемок! А ты еще и командировочные, кроме зарплаты будешь получать, суточные и актерскую ставку.
- Это как?
- Ну, актеры за день на съемках семь рублей получают.
- Ничего себе!
- Да-да, а ты как думала? Это которые обыкновенные, без званий. А заслуженные или народные, те больше гораздо!
-Ой, Маша - Маша, что ты со мной делаешь?! Вот, не было печали! Я думать буду, конечно! Если что, могу, ведь, к тебе прийти с вопросами?
- Ну, о чем разговор? Я могу тебя и с Марио познакомить, он тебе все нюансы объяснит про твой персонаж. Он много документов перечитал об этих событиях, что в основу сценария легли!
- Ладно, Маш. Буду думать.
               
Вика проводила Стрельбицкую до двери и долго смотрела ей вслед. Заведующая учебной частью шла по коридору, плавно покачивая бедрами и несла  свою красоту, способную растопить лед между любыми враждебными системами в один миг.
Вика в растрепанных чувствах вернулась в тесный кабинетик, наполненный ароматом Машиных духов и задумалась, глядя в окно.
По улице двигались редкие прохожие.
Ветер волок сухие листья по дороге, они на миг собирались вдоль бордюра мостовой и с костяным звуком  их несло дальше.
Небо было унылым и пятнисто-серым. На асфальте то и дело рябили кляксы  дождинок.
-Интересно в Туркмении какая погода? - подумала Вика.- Надо будет вечером послушать прогноз погоды в республиках.
Она отработала еще пару со студентами и на этом рабочий день был закончен.
               
Без пяти четыре дверь тихонечко приоткрылась. Вика, как раз, складывала ноты, собираясь домой.
В кабинетик заглянула всклокоченная голова с шапкой кудрей и белозубо улыбаясь, спросила: -Можно?
-Заходите! - разрешила Вика.
Режиссер и оператор вошли и смущенно встали у двери.
-И куда вся прежняя развязность делась?  - насмешливо подумала Вика, глядя на застенчивого Байрама, а вслух пригласила, - вы садитесь! Чего стоять?
Гости прошли, бочком втиснулись за первую парту, где давеча сидела жена борца за мир, заведующая учебной частью Мария Стрельбицкая.
-Вот, ваши ноты, - Вика положила листок с нотами на парту. - Я их посмотрела. Это фламенко. Исполняется на гитаре. Я это не сыграю. Это к гитаристам.
Напряженное лицо Фархада Саппарова вытянулось, он с тревогой поглядел на режиссера.
-И потом, - сказала Вика, - что вы там себе на мой счет придумали? Я всего того, что вам надо, не могу и не умею!
Байрам крутнул кудрявой башкой: - Джана, ты что такая строгая? Ты послушай, что предлагаем! Отказаться всегда успеешь и в таком случае- большую глупость сделаешь! Работы - всего ничего! Да это и работой назвать нельзя! А удовольствие от встречи с великолепной природой, где накануне зимы теплынь и благодать, ммм! Ты была там когда-нибудь?
- Где?
- В Туркменистане.
- Не была.
-Кстати, ты ведь не знакома с нашим оператором? Фархад Саппаров, очень талантливый человек! Запредельно талантливый!
- Мы не знакомы.
-Так знакомьтесь! - Байрам дотянулся до Вики, за рукав подтащил ее к партам и вложил ее руку в ладонь молчаливо сидящего оператора.
-Рад знакомству! - сказал Фархад Саппаров на правильном русском языке и слегка поклонился.
- Взаимно. Я - Виктория.
-Ну, вот и ладно! - пропел Байрам. - Давайте поговорим!
Вика отняла свою руку после деликатного пожатия, отошла к пианино и села. Оператор Фархад Саппаров снова  разглядывал ее, склоня голову.
-Вот, значит, какие пироги, - Байрам старался говорить очень по-русски, - через полмесяца мы с Фархадом уезжаем снимать дипломный фильм. Про партизан в Латинской Америке.
-Маша говорила, - кивнула Вика. - В общих чертах я это все поняла. А в частности?
- А в частности, хотели попросить тебя сняться в двух эпизодах. Там ничего трудного. То, что ты, как раз, можешь. На фортепиано сыграть. Это раз. И второй эпизод - в отряде, на привале в горах героиня играет на гитаре. А все поют. Снимать будут со спины, да еще и при свете костра, но руками надо поработать так, чтобы было достоверно.
-Я и сама не люблю, когда в кино показывают, как актер музицирует. Покажут только голову и плечи и сразу видно, что не актер играет. Потому, что движения получаются неорганичные. Любой музыкант скажет, что это фуфло!
- Ну, на это есть монтаж. Руки музыканта сняты отдельно и попеременно на пленке меняются планы - портрет  актера за инструментом и руки музыканта.
- А если так, может, без меня можно обойтись?
Фархад молча помотал головой, возражая. Они переглянулись с Байрамом и тот продолжал: -Нет, джаночка, пожалуйста, дослушай! Есть актер, исполняющий роль Че Гевары. Он с Туркменфильма, дядька с опытом, актер - лауреат. Есть героиня, ее играет моя жена Нина. Она на актерском факультете учится. Но Нина не владеет инструментами. А героиня владела! И в отряде у нее с собой была гитара! Ты ж играешь на гитаре?
- Ну… Не так, как на фортепиано. По слуху подбираю, да. Аккомпанировать могу при пении. Но моя специальность - фортепианная музыка.
-Ну, вот, - горячился Байрам. - Когда ты случайно оказалась возле меня в коридоре и показала мне, как правильно играть «Элизу», я как раз думал над этим! А тут -ты! Не кто - нибудь, ты! Подошла и заиграла, поправила меня! Я ведь в тот момент в голове эпизод знакомства Че и Тани прокручивал! Ты словно подслушала мои мысли! Я в тот момент подумал: - Хорошо бы Нину подстраховать!-Давай, поедем, а? Соглашайся, пожалуйста!»
- Погоди! А «Элиза» тут при чем? Что, ваша героиня должна «Элизу» играть?
- Вовсе не обязательно! Хотя, почему нет? Ведь героиня в фильме, Таня, то есть, она немка по происхождению! Вот тебе, откуда Бетховен взялся! Она дочь немца, училась в Лейпцигском университете. А Бетховен для немцев просто бог!
- Немка? А почему тогда она Таня?
- Это ее партийная кличка - «Таня». Вообще-то, по- настоящему, она Тамара Бунке. Но у нее отец немец, а мать русская. Может, поэтому и Таня.
-Странно, - сказала Вика, подходя к окну и смотря на улицу, где моросящий дождик разошелся и асфальт стал совсем рябым. - Чего ее туда занесло? К партизанам? С такой -то историей?
- Любовь у нее, понимаешь? Ради любви куда не отправишься? А служить идеалам любви и чести -это  было неотъемлемой частью ее короткой жизни! Она и тридцати не прожила! Ее уничтожили вместе с Че.
-Вы с Ниной внешне похожи, - подал голос молчаливый оператор. - При правильном освещении вас легко можно заменять друг другом. Один рост, цвет волос, пластика, профиль похож…А нам профиль всего лишь и нужен, лица в фас снимать не будем.
-Такая мысль удачная - показать Таню на досуге с гитарой, - произнес Байрам умоляюще. - Ну давай, соглашайся!
- Ну, с гитарой в отряде это одно... А где ваша Таня - Тамара - Нина пианино в горах взяла?
- В сценарии есть эпизод, где Че вспоминает первую встречу с Таней. В ночь перед расстрелом. Мы вполне можем снять Таню за фортепиано. Тем более, это было в аристократическом салоне, где собиралась партийная элита. Таня играла гостям, а Че подошел, сел рядом и они весь вечер проговорили. После чего она вошла в его отряд и до самой смерти была с ним неразлучна.
-Да, - сказала Вика задумчиво. - Ишь ты, как в жизни бывает! Играла бы себе по салонам для аристократов эта Тамара -Таня сочинения Бетховена, а вот возьми и влюбись в повстанца! И жизнь на этом кончилась! Ну, то есть, ее жизнь кончилась…
-Почему кончилась? - возразил режиссер. - Любовь была всепоглощающей! Огромной! Может, ради такой и стоило расстаться с  жизнью! И потом, именно благодаря своей любви, она вошла в историю!
Вика поежилась: - Какая бы ни была большая любовь…А будущее? А дети? Жизнь больше любви!
-Она права, - сказал Фархад Байраму, - Думать про детей главное для женщины!
- Мы сейчас не моральную сторону поступка Тани разбираем: что для нее было главней - любовь к лидеру партизанского отряда или замужество. Мы Вику пришли уговаривать! Если ты хоть немножко про это помнишь! - сказал режиссер оператору и горячо добавил несколько слов на родном языке.
-Ну да, - согласился тот, кивая. - Мы пришли уговаривать Вику.
-Вика, ты подумай, пожалуйста, до завтра, - очень серьезно попросил Байрам, впервые за все время знакомства назвав ее Викой, - а завтра я загляну к тебе, ладно? Когда будет можно?
- Как сегодня, к четырем.
А Фархад открыл кофр и достал из него несколько фотографий.
-Вот, - сказал он, раскладывая на парте перед Викой черно-белые снимки. - Смотри, это Нина в гриме Тани. Вот тут…Особенно здесь она с тобой похожа, видишь?
- Как будто бы, сходство есть…- согласилась Вика, беря в руки фотографию. - Но не такое уж бьющее наповал, как вы мне тут говорите!
-Так сделать сходство стопроцентным это уж наша забота, - сказал Фархад. - Оператора,  художника и гримера.
-Я не стану вам ничего обещать. Сейчас не стану. Мне надо два - три дня.
Байрам умоляюще сложил на груди руки: -Завтра, пожалуйста! Ну, подумай до завтра!
- Я не одна это решаю, поймите!
- В чем проблема? В деньгах, быть может? Так это командировка! При выезде в экспедицию зарплата сохраняется. А там будут платить суточные.
- Да мне дома надо этот вопрос решать, вот в чем дело! Как будто это сам решил - раз и готово! У вас так может принято, а я себе не принадлежу.
-А от кого это зависит?- спросил Байрам, насупив брови. - Хочешь, я поговорю, объясню?  Ты с кем живешь? Ты замужем?
- Не имеет значения. Я уж как-нибудь сама. В любом случае постараюсь поскорей. Но это не гарантия.
-Вика, - подал голос Фархад Саппаров, - ты не пожалеешь, если согласишься. Слово чести.
Вика внимательно посмотрела на немногословного оператора.
- Хорошо, я очень постараюсь вас выручить. До свиданья, Фархад. Байрам, до завтра.
- До свиданья, Вика.
               
Байрам и Фархад ушли, оставив Вику в глубоком раздумье. Она накинула куртку, еще раз выглянула за окно - стих ли дождь? -зонта с собою не было и направилась к Миле.
-Только бы она не ушла! - думала Вика, подходя к тяжелой двери.
Миля, к счастью, была еще на месте.
Она тоже собиралась домой. Стояла у стола, на котором ждали сумка с яблоками из институтского буфета и старенький зонт.
-Как хорошо, что я тебя застала! - обрадовалась Вика.
-Домой? - спросила Миля. - Ну, пошли! Возьми мои вещи, я павильон закрою.
Она поковыляла к рубильнику, выключив общее освещение. Над дверью осталась мерцать дежурная слабосильная лампа.
Тяжелая павильонная дверь запиралась мудреным ключом в несколько оборотов. Вика терпеливо ждала, пока Миля справится с замком.
Еще на лестнице, спускаясь вниз, Вика  сообщила Миле о приглашении ехать со съемочной группой.
-Ничего себе! Вот это новости, так новости! - Миля покрутила головой и взялась за перила, остановившись; ей было трудно  двигаться и удивляться одновременно. - Это Маша тебе предложила?
-Маша. А потом уже они вдвоем пришли - Байрам и этот, как его? Фархад.
- Говоришь, сценарий Машин муж делал?
-Так она мне сказала. А там, как на самом деле было, я не знаю!
- Думаю, что так и было! Я ж говорила - таких, как ты, здесь быстро замечают. Мужики особенно!
- Ой,  да ладно тебе!
- Ну, видишь, Байрам-то не зря возле тебя терся! Как ты говоришь, глазки строил! А он, оказывается, для тебя эпизод присмотрел!
- Не для меня  эпизод, а меня для эпизода. Миль, ты думаешь, надо соглашаться?
- А ты что, боишься? Напрасно! В командировке очень интересно! Где ты еще такое увидишь? Ты в средней Азии была?
-Да нигде я не была! В Крыму только на море. И в Прибалтике с матерью пару раз. И все! Подмосковье там всякое, конечно, не в счет!
- Ну и чего тут раздумывать? Говоришь, Маша тебе замену сделать обещала?
-Да, сказала, что сделает.
-Так она на себя, получается, берет все проблемы! Соглашайся! Мать-то отпустит?
-Почем я знаю?
- А самой-то тебе хочется или нет?
- Хочется, наверно, страшновато только…
-Чего страшновато, чудачка? Это, может, в мои сорок страшновато, а в твои-то двадцать? И-иэх, мне б твои годы, да и все остальное! Раздумывает она!
- Этот оператор Саппаров так на меня смотрит строго…
- Строго - плохо, глазки строят - тоже плохо! На тебя не угодишь, мать! Не бойся, никто тебя там не съест! Саппаров точно не обидит. У него на факультете репутация безупречная.  Я вижу его каждый день. Байрама хуже знаю, просто он сам по себе заметный, вертится везде…Да и его бояться нечего, у него жена здесь учится. Она, поди, не боялась; выскочила замуж за него и баста! Даже если это на время учебы…
- Миль, а чего они все за иностранцев выходят? Своих мало? Или здесь, у вас, мода такая?
- Почем я знаю? Я девушка незамужняя, мне ли за них отвечать? Хотя, думаю, причин много:  у них валюта и визы, а значит, можно к ним на родину ездить. Заграница манит всех! А потом, пока они тут учатся, бери их хоть голыми руками!
- Это как понимать?
- Ну, с женой в отдельной московской квартире приятней жить, чем в институтском общежитии втроем в одной комнате, так?
- Наверно.
- Вот тебе и ответ!
- А Стрельбицкая тоже? На заграницу купилась?
- Почему купилась?  Говорю тебе, любовь у них! Они такая пара красивая - глаз не отвести!
-А я его не видела…
- Да видела, думаю, он заметный! В замшевой куртке ходит с бахромой на спине. Волосы длинные, в хвост собраны.
- А, так это он? Да, обращала внимание! Думала, что за пижон в замше?
- Марио - не пижон! Не выдумывай, чего не знаешь!
- Ладно, ладно, не сердись! Значит, думаешь, стоит ехать?
- Съезди, вряд ли  пожалеешь! Опыт киношный будет.  Ты ж не грузчиком поедешь -тюки таскать! Оденут, загримируют, посадят в кадре, как надо, свет направят…И сиди себе, музицируй. Одно удовольствие!
- Да, удовольствие…Матери надо это как-то объяснить…
- Она, что, враг тебе, что ли? Небось и порадуется за тебя еще!
- Ну, завтра зайду, расскажу - порадовалась или нет.
-Расскажешь-расскажешь…- пробормотала Миля, поворачивая к троллейбусу. - До завтра!
               
-Мам, - сказала Вика, дождавшись, пока мать придет с вечерней смены, - меня на съемки приглашают.
-Какие еще съемки? - мать была явно не в духе. - Я устала. Ты бы лучше ужин мне разогрела!
-То есть, ты сперва напои-накорми, баньку истопи… А потом и спрашивай, да?
-Вика, ты чего так резвишься? - мать в упор посмотрела на дочь. -У меня день был трудный. Осень - грипп, больных втрое больше! У кабинета очередь - яблоку негде упасть! Чихали - кашляли на меня целый день! Вот я  сейчас разденусь,  в себя приду, тогда и приставай с разговорами!
-Хорошо, - покладисто согласилась Вика и пошла в кухню возиться с ужином.- Мой руки!
               
-Ну, что там у тебя? - спросила мать, садясь за кухонный стол. - Какие еще съемки?
- Меня приглашают в картину про партизан сняться в эпизоде.
- Кто приглашает?
- Съемочная группа, мам. Учебная картина будет. У оператора и у режиссера дипломная работа. Сниматься будут актеры, в смысле, студенты, что учатся на актерском факультете. Еще есть администраторы…Они будут директорами в картине. Помнишь, я тебе про Ленку Кашину рассказывала? Она, как раз, учится на экономическом факультете, там директоров фильмов готовят.
- Ну, помню. Ты-то здесь при чем?
- Меня режиссер пригласил сняться в эпизоде. В двух эпизодах. У них актриса, которая в главной роли снимается, должна играть на гитаре и на клавесине, а она не умеет!
- Зачем же такую актрису взяли, которая не умеет? Ты за нее, что ли, должна?
- Ну да! Как дублер. Я ее на операторских фотографиях видела. Мы с ней похожи - рост, волосы, комплекция… А взял режиссер, она его жена.
- Ах, вот в чем дело! Ну и когда это?
- Недели через две-три…
-Вот Володя бы удивился! Надо ему позвонить, сказать…
-Мам, погоди ты с Володей! Ты меня отпустишь? За съемки деньги заплатят!
- А твоя работа как же? Это много времени займет?
- Я точно не знаю. Мне завтра надо ответ дать, тогда и про подробности узнавать уже можно!
- Ты сказала, что фильм про партизан, вроде бы? Не пойму, клавесин здесь при чем?
- Мам, про Латинскую Америку фильм, про Че Гевару, народного героя…Потому, что летом фестиваль молодежи и студентов…К фестивалю и снимают, во время фестиваля покажут. Соцзаказ, мам…А на клавесине играла подруга Че Гевары в аристократическом салоне, где они познакомились. Мне надо будет ее сыграть.
- Про Латинскую Америку? Здесь, в Москве? Это как?
- Я самого главного тебе не сказала: съемки будут в Средней Азии. Там ландшафт похож.
- Где-где?
- В Туркмении, мам. А где еще? У нас, где того гляди, снег выпадет и небо от дождя не просыхает!
-А почему не на Луне, Вика?
- Ну, не остри, мам! Это же не я решаю, где снимать!
- Так, стоп! Эпизод, насколько я понимаю, это совсем коротко по времени. Ради этого ехать в Туркмению? Ты в своем уме?
- Не ехать, мам. Лететь самолетом. Вся группа полетит. Директору картины надо на всех билеты заказать, а для этого необходима полная ясность - лечу я или нет?
- Нет, конечно! Лететь куда-то в дыру за тридевять земель, чтобы заменить кого-то в эпизоде! Не жирно ли? Что за прихоть?
- Мам, не в дыру, во- первых, а в столицу, в Ашхабад! Во-вторых, на работе будет замена! В-третьих, все-все оплатят: дорогу, гостиницу, съемочные дни…
- Не знаю, вряд ли! Что они выдумали? Брали бы сниматься ту, которая все может сама! Еще лететь кого-то дублировать!
- Ма-ам! Послушай, это так интересно! Представь: живешь-работаешь и вдруг - бац! - предлагают сняться в кино! Хоть и в эпизоде! Режиссер ко мне долго присматривался, когда я  актерам на  сцендвижении аккомпанировала. Он меня выбрал среди прочих! Это ведь приятно и почетно! А потом, я так далеко никогда не уезжала, там же горы, теплынь… Говорят, там сейчас загорать можно!
- Вот именно, что не уезжала никогда  в такую даль! Сама-то не боишься?
- Что ты, мам? Я очень хочу! У нашего оператора, говорят, отец  - большая шишка в городе, обещает создать волшебные условия нам…
- Ну, это все слова. А на деле может оказаться совсем иначе!
- Мам, я взрослый человек, если что! Я могла бы и не спрашивать твоего согласия, а взять и решить сама! Это, в конце концов, работа - ею, как известно, не шутят!
- Мы живем вместе и нас всего двое! Ты не можешь с этим не считаться! Уясни себе это, как отче наш!
Мать в сильном волнении бросила вилку. Вилка зазвенела, ударившись о край тарелки.
Вика встала из-за стола и, взяв тарелку и вилку, спокойно положила их в кухонную раковину.
- Мам, я потому и спрашиваю тебя: можно или нет? Но там уже все решено, только моего согласия ждут! Вся группа ждет. Пожалуйста, мам! Я завтра должна ответить.
- Не дави на меня! Я должна увидеть эту съемочную группу - с кем я дочь девятнадцатилетнюю отпускаю? Да еще в такую тьму-таракань!
- Ма-ам, не говори чепухи! Там столица! И это работа к фестивалю, все на очень серьезном уровне! Ну, кого ты там смотреть собралась? Как ты это себе представляешь? Приходит тетка: - Здрасти вам! Я мама  Вики Турчак, мне надо увидеть, с кем моей доченьке работать предстоит? - Так, что ли? А доченька - дылда взрослая! Двадцать лет будет на днях! Да я же со стыда сгорю!
-Так, ладно, отстань пока! Посуду помой! Я пойду, Володе позвоню -что он скажет?
- Нашла, тоже, советчика! Да с каких это пор Побегаев решает, как тебе поступить?
- Нечего мне указывать! Молоко еще на губах не обсохло!  Делай, что тебе сказано!
               
После долгих споров, взаимного недовольства и звонка Побегаеву, который сказал о Вике, что  нечего держать ее возле юбки, согласие было почти получено.
Мать не произнесла слово «да», но Вика чувствовала, что крепость сдалась.
-И когда же вы намерены отбыть? - спросила мать ворчливо, появляясь в Викиной комнате и  давая понять, что возражения, вроде бы и есть, но незначительные; что ж  о них и говорить -то?
- Режиссер и оператор через пару недель улетят, актеры и все остальные неделей позже, как я поняла из разговора.
-Что тебе для этой поездки надо? - мать села напротив дочери и пристально на нее уставилась.
-Да ничего особенного,  - ответила Вика миролюбиво, понимая, что раздражать мать теперь, когда она, вроде бы, согласна, ни в коем случае нельзя. - Как в любую поездку! Паспорт и вещи собрать. Гитару еще…С ней тоже эпизод будет.
- И где же вы там, в столице этой, снимать будете?
- Я завтра все узнаю, мам! Все подробности будут уже завтра. А Миля, помнишь, я про нее рассказывала - лаборант из фотопавильона, говорит, что это очень интересно и я ни капельки не пожалею! Там серьезная работа и никто меня там не обидит, ты зря волнуешься!
- Ладно, зря.. . Вот, будут у тебя свои дети, поймешь тогда, что, сколько бы лет им не было, а все равно за них переживаешь!
- Да ладно тебе, мам, я все понимаю! Я же не развлекаться туда еду! Все будет хорошо!
- Посмотрим…